Привкус боли

      За небрежно зашторенными окнами уже давно стояла глубокая ночь. Тусклый свет фонарных столбов освещал узкие улочки вдали от центра города. В его лучах кружились маленькие замёрзшие капельки воды разной формы, переливались всеми красками и падали на побелевшие дороги. Подошвы женских и мужских ботинок оставляли крупные и мелкие следы, которые сразу же заносило новым слоем мраморных кристаллов. Они, как яркие софиты, блестели в ночных огнях.       Шум машин и движков мотоциклов достигал спальных районов Токио, но вкупе с прохладным ветром и медленно падающими снежинками, создавал атмосферу спокойствия и уюта. Хруст снежного покрывала под ногами идущих домой людей возвращал в далёкое детство. Но к сожалению, это мало кто замечал. Все торопились оказаться в тёплых квартирах, в кругу семьи и близких. Единицы до сих пор сидели в душных кабинетах, желая разобраться с работой, накопившейся за весь год, чтобы после уже с чистым сердцем и душой ступить в следующий.       Парень незаинтересованным взглядом наблюдал за редкими прохожими. Когда на улице никого не было, глаза переключались на медленно падающие снежинки, а после фиксировались на запачканном чужими отпечатками пальцев стекле. Его мысли и зрительный контакт с темнотой прерывали посторонние звуки видеоигр и громкие крики о способностях играющих, совмещенные с грубыми ругательствами. Некоторые из них Чифую слышал в первый раз и самые необычные формулировки и сочетания слов он неосознанно мотал на ус, заполняя воображаемый словарик имени «Кейске Баджи».       В небольшой комнате со светлыми стенами, местами украшенной разноцветными постерами, присутствовал сильный запах табака, или же Мацуно казалось, что этот запах присутствовал. Несмотря на то, что по его просьбе ребята выходили на перекур на лестничную клетку или же на балкон, который находился в другой комнате, едкий и противный дым, даже под ароматом какого-то дешёвого одеколона и стирального порошка, оставался ощутимым. Чифую подтягивал ноги к себе, стараясь по-всячески зажать нос так, чтобы этот отвратительный запах не поступал в лёгкие. Это неприятное покалывание от каждого вдоха его раздражало, доходило до того, что парень перебивался нечастыми вдохами и на пару секунд задерживал дыхание.       Мацуно лениво повернул голову в сторону друзей, замечая две тёмных макушки. Оба парня сидели на полу, активно управляясь с джойстиками и подначивая друг друга. Чифую бы сам был не против присоединиться к ним, но настроение полностью отсутствовало. Почему то эта забава не привлекала его так, как раньше. Смотреть на прыгающих пиксельных человечков, а уж тем более играть за них было невозможно. Этот контроль за чужими действиями отталкивал, заставлял прятать руки. «Вдруг не получится.» От таких мыслей становилось ещё хуже.       Снова прозвучала знакомая мелодия и клишированная фраза грубым мужским голосом, оповещающая о конце игры. В этот же момент снизу полились новые недовольные всплески эмоций. С несдерживаемым шипением Баджи небрежно отбросил приставку, которая, в свою очередь, не меньше чем на метр отлетела в сторону. Парень в очередной раз, в сумме с прошлыми попытками, проиграл в сухую. Чуть ли не хныча от такой несправедливости, он схватился за иссиня-чёрные пряди и откинулся на край кровати. От такой безысходности хотелось плакать и выдирать волосы с корнем, пока Казутора тихо и коварно хихикал своим, моментами, икающим смехом. Глаза, наблюдающие за мучениями друга, поблёскивали с неким азартом и привычной им искринкой безумия. Если бы Кейске не был слишком напряжён во время игры и старался бы получать удовольствие от процесса, то возможно, у него бы появился шанс один к четырём, что он выиграет, но вместо этого парень лишь бросал глупые издёвки в сторону Ханемии и одновременно с этим старался сосредоточиться на игре, что в конечном счёте привело к проигрышу. Казутора это видел, он прекрасно знал своего друга как облупленного и порой подлавливал Баджи на этих вещах. Кейске был слишком прост для изучения, Ханемия смог раскусить его ещё в первые дни их знакомства. Наблюдательность парня очень хорошо играла на руку, поэтому он даже не старался спорить с Баджи, после наслаждаясь чужими воплями. — Сука! Да как так?! Я, блять, вспотел пока играл, а ты делал это с таким пафосом, как будто на похуй! Больше никогда в жизни к этому говну я не притронусь. Ебись, как хочешь… — Срываясь на последнем слове, простонал парень, оттягивая волосы в стороны, после надавливая внутренними сторонами ладоней на уставшие от долгой игры глаза. Кейске никогда не любил проигрывать. Это касалось любой сферы его жизни. Начиная от драк и заканчивая обычными картами и спором. Если же такое и случалось, Баджи начинал заводиться и злиться ещё больше, отчего к концу игры парень доставал всех присутствующих, а от процесса уже никто не получал удовольствие, как было запланировано изначально. — Вот как… Как ты это, блять, делаешь? — Оторвав руки от лица и размахивая ими в воздухе, протараторил Кейске, смотря на собеседника полугрустными полузлыми глазами, то ли правда было интересно, то ли не понимал, как и почему это произошло. — Надрочился. — Казутора растянул губы в кривой ухмылке и поднял руки вверх, активно шевеля пальцами в воздухе, таким образом «объясняя» причину своей качественной игры. — Слишком много дрочишь. — Брови в привычной манере сошлись к переносице, а руки образовали крест на груди. Злость после фразы Ханемии отошла на задний план, теперь хотелось лишь подколоть его. Желательно побольнее. — Сказал Баджи. — Чифую следил за тем, как словесная перепалка друзей стала переходить во что-то более серьёзное. Оба не сдерживались в выражениях, нагоняли «тучи» и не замечали этого. — Ты слишком агро, когда проигрываешь. Джойстик тут ни при чём. — Палец указал на откинутый раннее предмет, но Баджи даже носом не повёл. — Меньше выёбываться и пиздеть надо. — Я бы тебя ударил, но жизнь вперёд меня постаралась. — Фраза Кейске слегка кольнула где-то внутри. Ненадолго улыбка пропала с лица, но парень постарался натянуть её обратно. Слышать такие слова от уже близкого человека было не очень приятно, учитывая, что он знал о «прошлом», но несмотря на это, Ханемия постарался не придавать значение упрёку. Знал, что Баджи не со зла, а потому что ему было обидно и сейчас он за своим языком точно не следил и не собирался. Мацуно заметил это странное изменение на чужом лице, но ничего не сказал. Понимал, лучше не лезть, и появившаяся улыбка больше не была беззаботной — за ней скрывались раздражение и презрение. Мимика глаз никак не поменялась. — Ещё и лыбу давит, гнида. Читерил же? — Недовольно цыкнув, Кейске встал в полный рост, стряхнув прозрачную грязь со штанов, завалился на кровать. Матрац резко прогнулся под тяжестью постороннего тела на поверхности, заскрипел. Чифую скучающим взглядом проследил за тем, как аналогичные действия проделал Казутора. После первого звука пружин последовал второй. Мацуно отодвинулся немного в сторону, давая большее пространство для двоих, которые, несмотря на шевеление рядом, не были заинтересованы в третьем лице. — Я играю честно, в отличие от некоторых с патлами до пупка. — Намекая на Баджи, сквозь зубы прошипел Казутора. Парень сложил руки на груди и откинулся на спинку кровати, не моргая смотря на собеседника. — Это ты на кого на мекаешь? — Тёмные брови изогнулись дугой, а подбородок угрожающе опустился к груди. Голос стал грубее, добавились нотки желчи, так и желающие утопить и заткнуть оппонента. Парень стал похож на волка, готового наброситься на названную жертву в любой момент, как только она отвернётся и покажет свою незащищённую спину. Но к сожалению, сейчас этой жертвой было такое же дикое животное, не готовое уступать своё место. Любое сомнение означало проигрыш. — Могу дать подсказку, имя начинает на «К», — Голова Ханемии также упала на грудь, неосознанно копируя позу Баджи. Один яркий неоново-жёлтый глаз выглядывал из-под окрашенной чёлки. Взгляд давил на человека напротив, — и заканчивается на «-ейске». Догнал? Или повторить для особо одарённых? — Оставалось только ждать, кто первым решит наброситься на противника и прервёт эту игру в «гляделки».       Чифую чувствовал, как воздух заряжался «отрицательными частицами». Картина, на которой краски стали смешиваться в одну зелёно-коричневую жижу, стала отталкивать от её созерцания, пускала волну мурашек по коже. В какой-то момент оскорбления перестали сыпаться с обеих сторон, лишь испепеляющие взгляды хищных пар глаз, давящих друг на друга. Мацуно смотрел то на Кейске, то на Ханемию, ощущая себя лишним в этой компании. Но стоило парню только зациклиться на своём уходе и прервать этот ментальный «бой», его тут же перехватили бы под руку и посадили обратно со словами: «Сиди. Куда собрался? Нет, ты нам не мешаешь».       Оба выглядели, как пружины под прессом — ещё одно нажатие и они отлетят в разные стороны. Напряжение в комнате стало настолько ощутимым, что его, как желе, можно было резать ножом и раскладывать по тарелочкам. От дружеской и беззаботной обстановки ничего не осталось. «Каждый раз одно и тоже.» Терпению Баджи пришёл конец, когда Казутора после долгого молчания склонил свою голову набок в игривой манере, отчего раздался очередной «звеньк» его серьги, нахально растянул свои губы в ехидной улыбке и подмигнул другу, чтобы второй сорвался с места и полетел на «обидчика». — Ну всё, доигрался. — Кейске рывком подпрыгнул с места. Матрац принял исходное положение, после вновь прогнулся, но уже рядом с Ханемией, у которого на лице вместо улыбки красовалось удивление. Парню повезло увернуться в последний момент, чтобы чужая рука пролетела мимо его зубов.       Ханемия умел и любил дразнить Баджи. Особенно, если Кейске не держал свой язык за зубами и прыскал ядом на всё и вся. В такие моменты главным было найти подходящий «предмет для обсуждения» и начать доводить друга до точки кипения, когда Баджи уже не пытался выяснять отношения словами, и в ход шли руки и ноги, что случалось довольно часто и что второму чертовски не нравилось. Казутора как будто сам напрашивался попасть под горячую руку, а после смеялся с глупости Кейске. Ведь разозлить его и пустить на других никогда не составляло труда, даже когда приходилось жертвовать собой и делать это ради развлечения. Но, несмотря на это, в оставленных синяках Ханемия находил что-то несерьёзное и по-странному дружеское.       Схватившись за чужие запястья, Казутора попытался отстранить от себя Баджи, который так и тянулся к его лицу. Что Ханемия ненавидел в своём друге, так это то, что Кейски привык сразу нокаутировать одним ударом в голову, чтобы противник отлетал в сторону не в силах подняться.       Чифую отполз на край кровати, боялся, что ему тоже может достаться от несдержанности Баджи. В таких ситуациях Мацуно обычно подбадривал этих двоих на продолжение боя, а после всё же разнимал, просил остановиться и наконец-то помириться. Тогда было смешно и весело, сейчас же это сильно раздражало. Чуть что, без разбора вступали в драку, у обоих кулаки только так и чесались, а язык был без костей и слишком длинный, чтобы спрятать в нужный момент. Голубые глаза выражали презрение и брезгливость к тому, что происходило. Молчание не давало никаких результатов. Парня как будто не было.       Когда он смотрел на Кейске и Ханемию, к Чифую пришли секундное осознание и ответ на вопрос, почему он чувствовал такую загнанность, зажатость, находясь рядом с ними, то, что его преследовало всю последнюю неделю и чего он старался избежать — животный страх рядом с по-настоящему дикими зверьми. От этого «страха» хотелось злиться ещё больше и бросаться на всех вокруг, кто протягивал свои длинные грязные пальцы в сторону Мацуно, желая задеть за живое. Но за свои слова парень получал ещё больше. Больше, чем если бы он сидел и молчал «в тряпочку». До этого ребята вели себя точно так же, что никогда не смущало, теперь становилось противно. «Как животные.» К горлу подступила некая тошнота, было отвратительно неприятно наблюдать за ними, готовыми порвать друг друга нелюдями. «Ещё и сигами воняет.» — Нахуй пошёл, патлатый. Держи свои кулаки в штанах. Чего набрасываешься на невинных? — Поняв, что Казутора так просто не отделается, он начал пинать парня в живот, что получалось из ряда вон плохо, но минимальные повреждения всё же наносил. Баджи перестал пытаться дотянуться до чужого лица. Вместо этого один жёсткий удар прилетел в рёбра Ханемии, от чего он зашипел и, недолго думая, схватил Кейске за тёмные пряди. Послышалось болезненное мычание на грани с рыком. Оба не останавливаясь пытались задеть друг друга посильнее. Всхлипы вперемешку с матами выходили из одного, потом из другого. Казутора так же, как и Баджи, знал где находится слабое место второго, поэтому каждый из них старался попасть именно туда. — Баджи-сан, Казутора… Может хватит? Уже поздно… — Парень не хотел лезть в «игру», но ради приличия стоило хотя бы что-то сделать, даже если его не заметят. Но глухие звуки ударов и чертыхания были громче на фоне возни и шороха постельного белья. Чифую тяжело выдохнул, закатывая глаза и проведя ладонью по лбу, устало посмотрел на эту пару.       Зачастую в подобных перепалках Ханемия «получал» больше, что, как ни стыдно признать, в тайне радовало Мацуно, хотя бы таким образом можно было наказать Казутору за его обидные слова и обзывательства, но младший старался подавлять улыбку. И так постоянно, где бы ни собирались, драка до первой крови. Но Чифую никак не рассчитывал, хотя мог и догадаться, что это произойдёт сейчас, и смеяться совсем уже не хотелось. — Бля, сдаюсь сдаюсь… Отпусти засранца. — Прохрипел Кейске, чью шею безжалостно зажали под плечом, Ханемия продолжал сдавливать чужие позвонки, вызывая жгучую боль. Баджи пару раз ударил ладонью по матрацу в подтверждение своих слов. После этого рывком выбрался из-под руки друга, отлетая на другой конец кровати. — С тобой даже драться честно нельзя, ты и здесь мухлюешь, ебанат… — Заправив волосы за уши, Кейске утёр выступившую кровь с нижней губы, которую успел прикусить в попытках выбраться. — По твоему честно кусаться, полудурок? Так бы повырывал тебе все клыки, чтоб через соломинку питался… — Сердито потирая место укуса, Казутора сделал вид, что собирается замахнуться. Предплечье неприятно зудело, ещё немного и острые зубы прокусили бы сухожилие, но вместо этого на раненной руке образовалась небольшая пара капель крови. Парень посмотрел на больное запястье, помимо новых отпечатков на коже красовалось ещё несколько незаживших до конца следов, где-то даже были явные синяки. — Из-за ваших криков сейчас соседи набегут… — Парень снова подал голос, на этот раз привлекая чужое внимание к себе. Чифую выглядел необыкновенно недовольным, что сразу привело ребят в чувства. «Хорошо, что в этот раз не начали выдирать друг другу волосы, хотя до этого был один шаг.» — Спать уже пора. — Тц. Ладно, хуй с ним. — Баджи всё-таки решил пойти на уступки и прислушаться к словам младшего. — Я сплю на кровати. — Краем глаза продолжал следить за тем, что делает Ханемия, во взглядах обоих была агрессия, всё ещё ощущалось, как они ментально посылают друг друга, но несмотря на это, Мацуно спокойно выдохнул — пара минут и они лягут спать, а завтра, не дожидаясь, пока парни встанут, сразу домой. Находиться здесь было неприятно. Чифую думал, что это лишь Казутора такой странный и аура самобытности на грани с безумием исходила только от него, но видимо, этим была пропитана вся квартира. У стен как будто и вправду были уши, но они слышали не фразы, сказанные в порыве эмоций, а мысли, и, как крысы, передавали всё своему хозяину. — Тебя ждёт первоклассный коврик в прихожей под дверью. Будешь спать и заодно, если понадобиться, домушников гонять. — Всё ещё обижаясь на друга, проворчал Ханемия. Он не был намерен продолжать этот цирк, но без едкого комментария оставаться не хотел. — На полу поспишь, не сахарный, не растаешь. — Всегда знал, что ты гостеприимный друг, а за кровать спасибо. — Растянувшись поперёк предмета мебели, парень подпёр голову рукой и посмотрел на Казутору, чьи слова были пропущены мимо ушей. Ханемия же, в свою очередь, закатив глаза и сомнительно хмыкнув, поднялся с места. — Если это такая проблема, то я могу лечь один внизу. — Поведя плечом и отводя глаза, проговорил Мацуно. Был шанс, который он не мог упустить. Одна мысль о том, что придётся с кем-то из них делить кровать, пустила табун холодных мурашек. «Черт, обычное дело…» В очередной раз на него посмотрели две пары непонимающих глаз. Обычно Чифую до последнего отбивал себе место «под солнцем». В итоге получалось так, что оба сгоняли Казутору на пол, но в этот раз Мацуно удивил обоих, без споров забирая то, что остаётся.       Баджи изогнул брови в своей фирменной манере, внутренний уголок одной ушёл вниз, а вторая поднялась вверх, образовывая волну. Довольно быстро сложив два плюс два в свое голове, он решил, что, скорее всего, Чифую выбесили оба, и у него нет никакого настроения выяснять кто и где будет лежать, лишь бы Кейске и Ханемия наконец-то заткнулись и разбрелись по местам, а после, тихо посапывая, уснули.       Но Казутора, как обычно, смотрел глубже. И такая реакция парня заставила его удивиться. Вопрос был лишь в том, почему Мацуно сам не хотел рассказать истинную причину. Ведь явно что-то не так, и если Ханемия будет прав в своих догадках, то озвучить это в лицо Чифую получиться весьма интересно, учитывая, что он точно не знает, какой ответ может получить. Но эта близость к пониманию чужих эмоций сильно заводила, и парень еле как держал свой язык за зубами. Может быть, младший не хочет, чтобы об этом кто-то знал, но что тогда таит в себе этот маленький секретик, в прямом смысле ломающий жизнь и разрывающий их общение?       Парень сощурил глаза и наклонил голову вбок, руки скрестились на груди. Он пытался увидеть то, что было написано под кожей Мацуно. В голове начали всплывать прошлые инциденты, которые приводили лишь к одному. — Тогда я тоже на пол, не бросать же мне братана, да, Чифую? — Обращаясь к рядом сидящему, Баджи зыркнул на парня. Верность Кейске была похвальна, но не в такой ситуации. Глаза, с каким-то испугом и отвращением блеснули в сторону, но Мацуно поспешил это подавить. То есть им придётся спать вместе. «А вдруг что?». Очень странная мысль, уходящая корнями в какую-то тьму, возникла на подкорке. Чифую было уже замотал головой и, бубня себе под нос, начал отказываться, но Баджи был непреклонен, и даже на аргументы в виде «на кровати места хватит на двоих» не реагировал. Казутора просто не вмешивался, ожидая правды, но не получая её. — Пойду за футоном схожу. — Ханемия без шума выскользнул за дверь, оставляя двоих наедине. Мацуно отсел немного в сторону, создавая больше пространства между ним и Кейске. В голову начали лезть непристойные мысли, связанные со вторым. Несмотря на то, что Чифую знал парня достаточно продолжительное время, он не мог перестать чувствовать недоверие и страх, появившиеся по щелчку пальцев после закрывшейся двери. Глаза обеспокоенно следили за Кейске, чего старший, к счастью, завалившись на спину и прикрыв веки рукой, не заметил.