Восемь дюймов, которые изменили все.

Преступник был мясником по профессии и убийцей по призванию. Они преследовали его несколько кварталов, как вдруг откуда ни возьмись появился сообщник, открывший по ним огонь. Джон выстрелил несколько раз в ответ — точнее сказать, три или четыре раза нажал на спусковой крючок, прежде чем понял, что его обожаемый зиг-зауэр вышел из строя. Должно быть, в нем повредилось что-то после того, как Джон упал на него пару миль назад, а сам пистолет неприятнейше вонзился ему в поясницу. Повезло, конечно, что он не выстрелил случайно куда-нибудь ему в задницу, но как бы то ни было, факт оставался фактом: пистолет не стрелял. Джон понял это первым, затем понял обернувшийся Шерлок, а потом (что было уже хуже) — мясник с подельником. В следующий миг расклад поменялся на диаметрально противоположный: теперь уже Джон и Шерлок мчались по крышам на максимальной скорости, уворачиваясь от пуль, а преступники неслись за ними. Минуя очередную крышу, Шерлок вдруг рванул куда-то вбок и дернул Джона к себе. Оказалось, он приметил лестницу, и оба устремились вниз. Грохот ботинок раздавался где-то выше и правее, и они метнулись в бок, чуть не срывая с петель неприметную маленькую дверь, потом за угол, побежали вниз по переулку, потом снова вверх по пожарной лестнице, потом… Спустя десять минут они оторвались от своих преследователей. Зато появилась новая проблема: Джон висел на одних руках в десяти футах над землей, зацепившись за последнюю ступеньку слишком короткой лестницы. Он тяжело дышал, перекладина, за которую он держался, казалась ужасно скользкой, а земля — ужасно далекой. Шерлок стоял внизу. — Прыгай, Джон! Ну же! — Я стопроцентно что-нибудь себе сломаю. И это будет адски больно, — спокойно сказал Джон, смотря вниз. Мелькнула мысль попытаться забраться обратно наверх; он был уверен, что за ними больше нет хвоста. Но после погони он запыхался, плечо болело и он откровенно не был уверен, что ему хватит сил. Что ж. Сломанная нога (лодыжка, вероятнее всего) была обеспечена. — Здесь не так высоко, как тебе кажется. Я тебя поймаю, — Шерлок протянул руки. — Великолепно! Я не только переломаюсь сам, но и изуродую тебе лицо, — прохрипел Джон, прерывисто дыша. — Что я, не умею ловить падающее тело? Просто отпусти руки! Джон отпустил. Летел он недолго, но приземлился жестко и, кажется, заехал чем-то Шерлоку. Все же, очевидно, его расчет был не совсем верен, потому что он как-то странно захрипел и рухнул на землю, повлекши за собой Джона. На секунду Джон ощутил истинное наслаждение, осязая твердую землю и не чувствуя резкой боли. Это обнадеживало: серьезных травм, похоже, не было. По крайней мере, у него. — Ты в порядке? — спросил он, отыскивая в лице признаки боли. Рука машинально зарылась в кудри Шерлока, проверяя наличие крови или шишек. — В полном, — выдохнул тот, глядя в небо. Он ухмыльнулся, и на его лице появилось то выражение, какое появлялось всегда у него после особенно опасных передряг. Их взгляды встретились, и они рассмеялись. — Ох, черт… Это было безумно. Слава богу, его приятель — ужасный стрелок. Жаль только, мы их упустили. — Неа, — лениво протянул Шерлок, все еще лежа на спине и тяжело дыша. — Я знаю, куда он отправится теперь. Я уже написал Лестрейду. — Пока мы бежали? — недоверчиво спросил Джон. — Бег задействует мышцы ног, а не пальцев, — весомо сказал Шерлок, доставая телефон и демонстрируя Джону отправленное сообщение. Он самодовольно ухмыльнулся. Джон почувствовал, как в груди растут восхищение и гордость за друга. Ощущать их для него было не впервой, однако что-то в движении Шерлока, когда он прятал телефон обратно в карман, а может, радостная улыбка (а может, и что еще), заставило Джона остро почувствовать нечто новое. Он лежал на Шерлоке ровно сверху: бедро к бедру, грудь к груди — и оба они лежали, растянувшись на холодных грязных камнях переулка. Джон замер, улыбка сошла с его лица. Он смотрел на Шерлока широко раскрытыми глазами. Он хотел двинуться, должен был — но не мог. Ему вдруг показалось, что он словно парализован, тело не слушалось, но все чувствовало очень ярко и будто загоралось огнем в тех местах, где соприкасалось с телом Шерлока. С зарождающимся ужасом Джон невероятно отчетливо осознал тот факт, что его пах приходится прямо над пахом Шерлока, и его тазовые кости чуть болезненно давят ему на живот. Ему почудилось на миг, что он даже чувствует бугорок его члена, и после, когда они потрясенно посмотрели друг другу в глаза (ни один из них не двигался и не издавал ни звука), он становился все более… ощутимым. Джон не понимал сути происходящего в должной мере, все его мысли были заняты лишь тем только, что он неизбежно возбуждается — и Шерлок непременно это заметит. Эрекция упиралась прямо в его живот и от этого осознания лишь продолжала расти. Какое уж тот незамутненное сознание! Он сглотнул и в панике оперся обеими руками о землю, стремясь подняться. Однако прежде, чем он успел это сделать, Шерлок вдруг схватил его за талию, будто в тисках сжал, и крепко прижал к себе. — Шерлок! — воспротивился Джон. — Джон, — тихо сказал Шерлок. Хватка его была стальной, и Джон перестал сопротивляться, сжав губы в тонкую полоску. Взгляд Шерлока был прикован к нему, а челюсть упрямо стиснута. — Отпусти, — прошипел Джон сквозь зубы. Шерлок молча помотал головой, и для надежности зацепился голенью за голень Джона. Тот все не мог отдышаться — то ли от бега, то ли от возбуждения. И, черт побери, ему потребовалась вся его воля, чтобы не начать двигать бедрами. Поза, в которой они находились, убивала его. Это был кошмар наяву! Все, о чем он мог думать, все, о чем он, черт возьми, мог только думать, было это блядское дилдо, то, куда и как его совал Шерлок и то, как бы он, Джон, мог сейчас раздвинуть коленом его бедра, и… У него никогда, никогда в жизни не было желания трахнуть мужчину — но все случается впервые, и сейчас оно даже пугало его своей силой. Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы все это оказалось сном. Чтобы ничего этого не происходило в реальности. И еще Шерлок, сумасшедший, несносный человек, все играл с ним в какие-то игры! Он прекрасно понимал, что происходит, и как это было унизительно для Джона, но вечно его тянуло разворотить человеку душу и потыкать пальцем в синяк. Его лицо было серьезно, а глаза смотрели без тени веселья, но рук он все не отпускал. «Да еб тебя, Шерлок», — с горечью и без тени иронии подумал Джон. — Дай мне подняться, — сказал он отстраненно, но при этом угрожающе. — Нет, — сказал Шерлок. Его голос звучал низко и грубо, и дрожь возбуждения пробежала по телу Джона, будто он и так не был уже на пике. Шерлок двинулся и прижал к земле вторую ногу Джона. Тот, конечно, мог вырваться — но это потребовало бы применения силы и приемов, несколько превышающих все разумные границы, когда речь шла о человеке, которого он, несмотря ни на что, калечить не хотел. — Отпусти меня сейчас же! — словно со стороны услышал Джон собственный голос. — Или, клянусь богом, я сорву с тебя штаны и трахну прямо сейчас прямо в этом переулке! Джон хотел, чтобы это прозвучало шокирующе. Чтобы Шерлока это потрясло. Чтобы его это отрезвило, как хорошая пощечина. Грубые слова должны были заставить самодовольного мерзавца его отпустить. Но Шерлок лишь резко выдохнул и посмотрел ему прямо в глаза. Джон посмотрел в ответ, желая, чтобы тот понял: он, чтоб его черти взяли, говорил серьезно. Дай. Мне. Уйти. Время, показавшееся вечностью, никто из них не двигался. А потом Шерлок… Боже. Со стоном он откинул голову назад и бросил быстрый взгляд из-под ресниц. Ни на секунду не ослабляя хватки, он приподнял бедра, прижимаясь — теперь это было ясно как день — своей эрекцией к изнывающему члену Джона. Весь воздух в переулке внезапно исчез. Секунду назад Джон думал, что возбудиться сильнее уже невозможно — но теперь оказалось, тогда это было лишь преддверие преддверия к возбуждению. Руки сами собой потянулись к ремню и неловко завозились с ширинкой. Его била дрожь столь сильная, что удивляло уже то, что пальцы вообще функционировали — но раз уж так, то и слава богу. Он резко, нетерпеливо дернул с горем пополам расстегнутые брюки, стягивая их с Шерлока прямо через обувь, и отбросил в сторону. Проделал все это он так быстро, что не удивился бы, побей он мировой рекорд по снятию штанов с объекта своего желания. Он повернулся к Шерлоку, тупо посмотрел на его член, вздымающийся вверх, и чуть не зарыдал от желания. — У меня… чтоб меня!.. У меня нет презерватива, — выдавил Джон, — и смазки тоже нет, мы не можем… Шерлок жестом фокусника вытянул что-то из кармана пальто. «Что-то» оказалось презервативом, и он бросил его Джону, а сам яростно рванул зубами второй пакетик, и через секунду его пальцы оказались покрыты прозрачным гелем. Они подрагивали. Джон загипнотизированно смотрел, как Шерлок поднимает бедра, и водит кругами кончиками пальцев по колечку мышц, а затем просовывает один внутрь. — Надень, — рыкнул тот, не сводя голодного взгляда с презерватива, все еще бесполезно зажатого в руке Джона. Это прозвучало бы грубовато, если бы даже в неверном холодном свете далекого уличного фонаря не были бы видны красные пятна возбуждения, расцветшие на лице и шее Шерлока и почему-то на внутренней стороне бедер. Он был так же возбужден и взволнован, как и Джон. — Ох, — Джон разорвал упаковку, но треска рвущегося пластика не услышал, оглушенный биением крови в ушах. Внезапно он вдруг словно увидел себя со стороны, полностью одетого, терзающего ширинку одной рукой и с презервативом в другой. Когда он наконец высвободил член, тот был тверд, как камень. Боже, он не возбуждался до такой степени с самой юности! Наверно, это объясняло, почему все его тело покалывало как при потере крови (что, впрочем, было недалеко от правды: вся она устремилась к паху), и странное чувство почти наркотической легкости туманило сознание. Хотя, возможно, все дело было в том, что прямо под ним лежал Шерлок — чертов Шерлок Холмс! — и одухотворенно трахал себя двумя пальцами, своими невероятными, бесконечно длинными белыми пальцами, и бедра его были разведены широко-широко… Джон всхлипнул. Либо он трахнет его сию же секунду, либо кончит, так и не добравшись до вожделенной задницы. — Шерлок, — предупреждающе позвал он. — Сейчас же, — Шерлок вытащил пальцы и потянулся к Джону. Тот устроился в его объятиях, одной рукой упёрся в грудь, а другой обхватил член и приставил его ко входу. Он взглянул вниз, глаза в глаза. Зародилось сомнение. Черт, что он только что собирался сделать? Он почти что трахнул своего лучшего друга. В чертовом грязном переулке. — Я хочу тебя, — раздельно и четко произнес Шерлок, не разрывая зрительного контакта. — Просто сделай это. И пламя желания поглотило все остатки сомнений. Джон погрузился внутрь. На мгновения мышцы засопротивлялись, Шерлок глубоко вдохнул, и Джон вдохнул тоже. Он подался немного назад, потом толкнулся снова и оказался внутри по самые яйца. На долю секунды оба замерли. Джон почти лежал на груди Шерлока, и низкий стон сорвался с его губ. Они оба все еще были в верхней одежде (но без штанов), это было и смешно, и абсурдно, но все это не имело совсем никакого значения. — Двигайся, — рвано выдохнул Шерлок, дернул подбородком и схватился руками за задницу Джона. И Джон задвигался. Он совершенно забыл про переулок, забыл про всё, кроме Шерлока и собственного ослепляющего возбуждения, заставлявшего его двигаться все яростнее. Удовольствие было почти невыносимым, задница сжимала член так, что, казалось, тот сейчас оторвется. На каждое его движение Шерлок реагировал так жарко и хорошо, что хотелось плакать. Он стонал его имя, подаваясь навстречу толчкам, его руки блуждали по спине и снова цеплялись за задницу. У Джона не было ни соответствующего опыта, ни сил думать головой — ничего, и поэтому он занят был единственно тем, чтобы не кончить сию же секунду; Шерлок же, казалось, точно знал, как двигаться и как наклонить бедра, чтобы оба получали максимум удовольствия. Что ж, да, простата, верно… И он снова и снова вбивался в тело Шерлока, уткнувшись носом в его шею, в порыве отчаянного желания доставить удовольствие, которое тот заслужил. — О, Джон, — еле слышно прошептал Шерлок, весь дрожа под ним, и в следующую секунду мышцы сжались вокруг его члена, а член Шерлока, зажатый между их тел, напрягся еще сильнее и дернулся. Джон почувствовал, как что-то горячее и влажное пропитало его рубашку. Он впился зубами в ключицу и кончил глубоко внутри… Джон застегнул молнию и попытался не смотреть (или хотя бы не смотреть так жадно), как Шерлок ходит и собирает свои вещи по всему переулку. Полуголый и затраханный, прыгающий на одной ноге в попытке попасть в штанину, в свете уличных фонарей он выглядел совсем молодым и каким-то беззащитным. Джон почувствовал прилив стыда за то, что он… ну, да. Чертовски качественно оттрахал его. Шерлок не смотрел на него. В любой момент он мог снова закрыться, стать холодным и жестоким, стремясь защититься. Возможно, сбежать из квартиры на несколько дней. И Джон твердо решил: нет. Этого не случится. Только не когда он может как-то повлиять. Он дождался, пока Шерлок оденется и застегнет все пуговицы, а затем подошел ближе и потянул за рукав. Шерлок слабо засопротивлялся — недостаточно, чтобы воспринять всерьез, и Джон заключил его в объятия. Он обхватил лицо Шерлока обеими руками и заглянул в глаза. — Это… было просто чертовски замечательно, — произнес он. Шерлок слегка поморщился, как от зубной боли. — Интересный разовый опыт, я так скажу. Но ты не гей. — Да? Но и натурал я какой-то неокончательный, — засмеялся Джон. Шерлок не улыбался. По его лицу снова пробежала тень боли. — Я не… Решай сам, Джон. Я не знаю, что сказать. — Эй! Ну ты чего, Шерлок? Это же просто мы: ты и я. Как и всегда. Шерлок смотрел под ноги, не в силах посмотреть Джону в глаза. Он поджал губы и принялся анализировать (это он умел хорошо, это было понятно). Голос его был холоден. — Лестрейд рассказал тебе про дилдо. Сначала ты не поверил: это не соответствовало твоему представлению обо мне, но постепенно твой мозг свыкся с этой мыслью. Тебе стало любопытно. Мысль, что я хотел, жаждал… чтобы… быть трахнутым, странно заводила. Завораживала, как разрушительная сила природы. Мысль стала навязчивой. Ты должен был увидеть это своими глазами. Что ж, теперь любопытство удовлетворено. Мысль перестанет быть столь навязчивой. Отвращение, я полагаю, придет если не завтра, то к концу недели. Знание, что я не жду повторения, должно несколько уменьшить глубину кризиса сексуальной идентичности, который у тебя уже наступил. Все так же избегая взгляда Джона, Шерлок достал перчатки из кармана пальто. — Нет, — убежденно сказал Джон, покачав головой. — Все не так. — Всё нормально. Я знал, что делаю. Осмелюсь утверждать, это я спровоцировал тебя, поэтому не стоит топить себя в бесполезном чувстве вины. — Боже, какой же ты идиот! Я так тебе скажу: в своей дедукции ты упустил одну очень важную деталь. — Что? — хмуро посмотрел на него Шерлок. — Я влюблен в тебя, ты, чертов придурок, — спокойно сказал Джон, скрестив руки на груди. — И был влюблён ещё до того, как Лестрейд (здесь ты прав) рассказал мне про дилдо. Просто я… не позволял себе даже думать, что у меня есть хоть один шанс… на это. — Серьёзно? — Шерлок, казалось, был сбит с толку. Он долго изучал лицо Джона, вне всяких сомнений, пытаясь считать изменения морщинок в уголках его глаз, процент расширения зрачков или что-то еще в этом роде. Джон терпеливо стоял, позволяя ему изучать себя, и мягко улыбался. Наконец лицо Шерлока расслабилось, на нем показалось удивление и… надежда? — Господи. Как я мог упустить это? Джон усмехнулся. Он шагнул вперед, чтобы снова заключить его в объятия. — Ну, это должно просто еще раз продемонстрировать, что в тебе, Шерлок Холмс, всегда есть что-то, — он притянул Шерлока к себе, и тот послушно завороженно склонился, — человеческое. И Джон поцеловал его.