чуть теплее, чем твоё сердце

Огромная и старая дверь церквушки тихо скрипнула, после громко хлопнув. С потолка посыпалась крошка. Здесь уже давно никто не был, кроме Кенни, часто бегающего к старому знакомому, и самого Лео. Дело в том, что находится она даже дальше Старкова пруда, в получасе ходьбы от самого городишка по заснеженным дорогам… Либо в том, что она выглядит действительно ужасающе. когда то светлые, крашеные снаружи стены облупились, покрылись плесенью и едва держат постройку. Окна выбиты, заботливо заклеены при помощи плёнки единственным обитателем, а потолок вот вот рухнет. Издалека может показаться, что внутри кто то кричит. Кричит громко, с рыданиями, надрывно. Завывает, умоляя о помощи или о скорейшей смерти. Но, это всё гул задувающего внутрь ветра. Твою мать. Крейга передёргивает от собственных мыслей, становится ещё более не по себе, чем на подходе, и он уже жалеет, что послушался Маккормика. Несмотря на сквозняк, внутри пахнет старостью, церковными благовониями и плесенью. Такер осторожно шагает внутрь, оглядываясь по сторонам, боясь наткнуться на что то. Или на кого то. Скрипя половицами, вслушиваясь в звуки. В помещении очень темно, не заколоченным изнутри оказывается лишь одно окно в дальнем углу, и Крейг переводит взгляд в ноги, направляясь туда. Едва не запинаясь о торчащую доску, крейЙЙЙЙЙЙЙЙГ -ЗДРАВздравствуй. Парень вскрикивает, отшатывясь и принимая оборонительную позицию. Глаза округляются от страха. Кажется, он слишком долго не видел Баттерса. Фигура освящается почти со спины, впалые глазницы выглядят почти чёрными, а лёгкая улыбка — почти оскалом. Крейг моргает. Наваждение, созданное испуганным сознанием, спадает. Теперь можно рассмотреть человека напротив. Хотя, на человека он мало похож. Изодраннанные одеяния висят на исхудавшем теле, таскаясь по полу, собирая пыль и мусор, всё лицо исцарапано, как и руки, а один глаз жутко гноится, едва ли не вытекая. Потрепала жизнь вдали от хоть каких либо удобств. Судя по всему, питался он только тем, что изредка приносил ему Кенни, а глаз и не думал чем либо обрабатывать. Крейг сдерживает рвотный позыв. — Блять. Баттерс хмурится, и брюнет быстро поправляется. — В смысле, привет, я… Господи, Баттерс? Тот снова начинает улыбаться, и даже хихикает. Бедняга совсем слетел с катушек. Видимо, как раз на религиозной почве. Это началось ещё в средней школе, когда умела Линда Стотч. Мама всегда была для маленького мальчика единственным лучом, ведь, пусть она и была строга, она всё ещё относилась к сыну, как человеку. Она умерла, и сын её нашёл упокоение в чтении библии с полки матери, нашёл упокоение в молитвах. Блондин всегда был тем, кому легко было промыть мозги, а потому он поехал крышей, начав верить, что Господь ему поможет. Вскоре он уже не мог думать ни о чем, кроме своего СПАСЕНИЯ. Кажется, у него тогда появились проблемы с психикой на фоне смерти близкого человека и обострившихся нападок со стороны отца, но о том, что Лео принимает таблетки до сих пор, можно было и не думать — Ты наверняка устал с улицы, хочешь чаю? Такер неуверенно кивает. Хорошо. Чай. Баттерс быстро оглядывает парня перед собой, не особенно заостряясь на чем то, скорее скользя мутным взглядом, а потом разворачивается и идёт к небольшой каморке, зазывая за собой. Остаётся только неохотно пойти, осторожно оглядываясь. Когда Баттерс открывает дверь, в нос сразу ударяет запах тухлятины, гнили. Разум даёт команду бежать, не оглядываясь, но что то другое словно удерживает на месте, пока блондин роется на пыльных полках. — Ты будешь печенье? Я пёк его сам, оно иЗЗ¿¿¿ ---؟؟؟؟ Крейга вновь передёргивает. В ушах шумит, и он почти не слышит окончания предложения, но вежливо отказываться. Остаётся надеяться, что причиной этого запаха всё же является протухшее печенье. Баттерс кивает, всё-таки вытаскивая две маленьких, грязных кружки и споласкивая их в бочке с тёмной водой, а потом отдаёт их в руки брюнета, задевая их своими, худыми и грязными. Последнему хочется сполоснуть чашки ещё раз, но он боится того, что вода в бочке может быть грязнее, чем полы в этой ебучей церкви. И того, что загрязнена она может быть не только пылью. Такер выходит из каморки, ставя кружки на стол, единственный, около того самого незаколоченного окна. Возвращается, а Лео уже кипятит воду в кастрюли на небольшой газовой плитке. — Знаешь, Крейг. Я очень люблю пить чай. У меня даже есть свой рецепт, который я не рассказываю никому — никому! Даже Кенни! — с этими словами он улыбается и ставит какую то банку. Вероятно, с тем самым чаем, но Крейг только больше убеждается, что пить этот чай не станет. Баттерс садится на стул около плиты, судя по всему, не намеренный продолжать разговор. Он смотрит на медленно закипающую воду с лёгкой улыбкой, отросшими ногтями, расчесывая зудящие руки. Под предлогом «осмотреться», брюнет выходит из комнаты и действительно начинает осматриваться. Осматриваться в поисках альтернативы для громко скрипящей двери. К сожалению, альтернатив не находится — только пара мышиных трупиков на полу в углу, да странный круг на полу в другом. Не придав этому значения, парень продолжает искать. Тогда, когда в голову приходит идея снять с окон гнилые доски, довольный Стотч выходит с кипятком и наливает его в кружки, засыпает свой чай и садится на один из двух стульев. Блядство. Крейг послушно подходит, садясь на стул. Тот протяжно скрипит. Чай на чай не похож — мутная жижа, всплывшие травинки, не самый ароматный запах. Лео делает глоток, уставившись безотрывно на брюнета, и, очевидно, ожидая, когда тот попробует. Все надежды безпалевно вылить напиток рушатся на глазах, и Такер действительно пробует, морщась. Горько. Это очень горько, но он даже рад, что это обычная горечь, а не вкус гнили. Могло быть и хуже, верно? Стотч выпивает половину кружки, после чего ставит её на стол. — Как тебе чай, Крейг? Парень только криво улыбается, показывая большой палец. Мало ли, обидится. Бог его знает, что тогда будет. Возникает пауза, в которой Баттерс только рассматривает гостя. — Что думаешь насчет того, что бы остаться с нами? Побыть здесь. — Что, прости? Остаться? С кем «вами»? — Здесь, Крейг. Со мной и Господом. Как тебе идея? — парень улыбается ещё шире, поднимая глаза к потолку. — Нет, извини, Лео. — он смотрит на часы — Думаю, мне пора. Такер поднимается с места, собираясь уходить, но Баттерс поднимается следом и мёртвой хваткой цепляется за чужое запястье, царапая ногтями и крепко сжимая. Это чертовски пугает. — Пожалуйста, мне тут одному так скучно. Пожалуйста, Крейг. Останься со мной. Кенни приходит так редко, я только сплю и молюСССЬ. Тот достаточно грубо одергивает руку. Ощущение, что эта церковь ничего общего с богом не имеет, только усиливается, как и страх. — Нет, извини. Я не могу. Меня ждёт сестра. Пока, Баттерс. Разворачивается и быстрым шагом направляется к выходу, не слыша ни слова вслед, но всем телом ощущая взгляд. Ему страшно, он боится обернуться, боится увидеть его совсем близко. Дверь открывается, выпуская парня наружу, и вновь хлопает. Бежать. Он срывается с места, не чувствуя усталости, когда, кажется, слышит хруст снега позади себя. Тело всё ещё болит после позавчерашнего, синяки и раны не сошли, но это сейчас не так важно. Работает только инстинкт самосохранения, и Крейг бежит, бежит, бежит не оборачиваясь, пока не оказывается около Старкова пруда. Присаживается на камень и позволяет себе немного отдышаться. Животный страх проходит, оставляя после себя лишь лёгкую панику, и на смену приходит другое чувство — тошнота. А ещё зуд. В области запястья. Такер опускается на колени, стараясь отдышаться, но его рвёт отвратительной тёмной жидкостью. Не раз, не два, и желудок не прекращает сокращаться даже тогда, когда в нём ничего не остаётся. На глазах выступают слезы, Крейг чувствует себя обессиленным, но встаёт и направляется дальше, к дому Маккормика, потому что, что за, мать твою, хуйня, Кенни? Либо это был подстроенный план, что бы его убить, либо же Кеннет действительно не подозревал о том, что Лео может вести себя так. Из последних сил переходя улицы, едва волоча ноги и постоянно спотыкаясь о снег, он добирается до чужого крыльца и стучит. Маккормик открывает дверь, его лицо быстро приобретает зелёный оттенок, но Такера он затаскивает внутрь. — О господи, чувак… Выглядишь отвратительно, что, блядь, произошло? Крейг падает на диван. Сил говорить нет, но надо объясниться. — Это ты мне расскажи! Лео ведёт себя, как ебаный религиозный фанатик… Да так и есть! Ты специально отправил меня туда, да? Что бы я сдох от этого ебучего «чая», да? Что бы этот ебнутый убил меня нахуй, да?! Крейг срывается на крик, а Маккормик продолжает пустым взглядом пялиться. — Я ходил к нему неделю назад. Он был в абсолютном порядке, я клянусь! Мы посидели в комнате, он прочитал мне свою речь, да и чая никакого не было… — Неделю назад? — Неделю назад. — За неделю много что могло произойти, думаю. Запястье медленно покрывается волдырями.