Шиворот-навыворот

Лондонская погода была так же непредсказуема, как и миссии АНКЛ. Даже в конце лета ливни обрушивались на улицы и превращали их в маленькие реки. Дождливый день превратился в ещё более дождливую ночь, ливень только усиливался, добавились порывы ветра. Прогноз обещал, что утром осадки уменьшатся, но ветер будет преобладать. Наполеону было всё равно. Команда разместилась в неиспользуемом помещении, похожем на чердак, над офисным зданием. Оно было полностью меблировано, имело огромную открытую террасу, которая сейчас превратилась в бассейн, а холодильник и шкафы на кухне были полностью заполнены. Сейчас они с Ильёй были одни. Габи взяла выходной, чтобы заняться своими делами; Наполеон уже давно научился не спрашивать. Его Страж занимался в небольшом тренажёрном зале, пристроенном к главной спальне, где находились гири, боксёрские снаряды и велотренажёр. Наполеон выбрал просторную гостиную, расположившись на низком столике и большей части пуфика, и в данный момент наслаждался звуками воды, бьющейся о стёкла мансардных окон. Это успокаивало, почти медитативно, и он начал полностью расслабляться в подушках, читая книгу. За всю свою жизнь Щит никогда не медитировал. Он также никогда не тренировал свои особые способности. Его эмпатический талант был естественным, позволяя ему прокладывать себе путь в жизни с помощью мошенничества и афер. Врождённый навык, инстинкт. Тесты показали, что его способности почти равны нулю, но его успех в очаровывании объектов и получении желаемого был несомненен. Но неизвестен широкой публике. Порыв ветра прошелестел по зданию, и Наполеон поднял голову: вода стекала со светового люка и заслоняла вид на серое небо. Задания ещё не было, и команде было приказано отдыхать, но быть наготове. Это означало, что можно расслабиться, делать то, что хочется, уединиться, чего ему никогда не позволяли в ЦРУ. Для Ильи эти периоды отсутствия миссий были совершенно новыми, хотя он справлялся с офисной работой и отчётами как профессионал. Соло улыбнулся, затем снова обратился к книге. Теперь у него был Страж. И он не был Проводником. Он был якорем, Щитом. Это вызывало в нём странное чувство гордости, особенно если учесть, кем был Страж и насколько нетрадиционной оказалась их связь. Сара Моффетт дала ему тонну материала для чтения, вывалив в его кабинете целую стопку книг и список дополнительной литературы. И почти в каждом главе, если не в каждом абзаце, медитация всегда упоминалась как техника, позволяющая расширить способности, стать сильнее и продвинутее, получить возможность помочь своему Стражу. Но Илье не нужна помощь. А ещё у них были Звери Духа, которые свободно бродили по этому плану бытия. Обычно, чтобы увидеть их, Проводник должен был долго медитировать. Эти двое ходили между мирами как хотели. Некоторые авторы говорили, что Проводник может общаться с собственным Зверем. Наполеон едва не рассмеялся вслух. Общаться. Точно. Они не издали ни звука, не оставили следов, не уронили ни волоска. К счастью. Наполеон не любил домашних животных. Он пролистал книгу, затем взял стопку бумаг, которые дала ему Сара. Её личные заметки о Проводниках и взаимодействии со Стражем. Как у бывшего универсального Проводника, у неё был свой взгляд, отличный от многих других, но это помогало лишь немного. Крайне разочарованный Наполеон отложил бумаги. — Всё ещё читаешь? — раздалось дразнящее урчание, и он вывернул шею, криво ухмыльнувшись. — Пытаюсь. И никаких плохих шуток по этому поводу, Угроза. — Я не шучу. — Я составил список. Илья был одет в свою тренировочную футболку и штаны. Выглядел он так, словно отработал несколько раундов с боксёрской грушей. Его руки всё ещё были обмотаны, и он только начал снимать перчатки. Илья заглянул в бумаги, нахмурившись, пока сдирал потную ленту. Наполеон позволил взгляду блуждать по обтягивающей футболке, подчёркивающей мускулистый торс Ильи. Приятное развлечение, которое он планировал перевести на новый уровень как-нибудь сегодня. Может быть, в душе. Да, это был неплохой план. «Почему ты продолжаешь читать?» — спросил его Страж, прерывая его мечтания. Не то чтобы ему действительно нужно было мечтать. У него был Илья, и он всегда будет с ним. Здесь не было никаких фантазий. Этот человек был его партнёром, а не просто интрижкой. Никогда. Наполеон подавил волну липкого карамельного тепла в груди. Чёрт! — Потому что это может дать представление о нашей связи? — Он пожал плечами. — Я действительно не знаю. Это... сложно. Как будто от меня чего-то ждут, а я не знаю, чего именно. Большую часть пути я действую вслепую. Не уверен, что это хорошо, учитывая наш род деятельности. Страж медленно покачал головой. — Тебе не нужно учиться, Ковбой. Ты уже делаешь то, что делаешь. И знаешь как. — И разве это не загадочно. Илья устроился на диване, руки всё ещё мяли над свёрнутую ленту, как над мячик для снятия напряжения. — Ты — Щит, а не Проводник. Проводник активен. Проводнику нужно прикасаться, нужно говорить, нужно уметь выводить Стража из перегрузки. — Которой у тебя не бывает, знаю. — Наполеон провёл рукой по своим взъерошенным волосам. Илья сосредоточился на связи. — Тебе не нужно обучение, Ковбой. — Хорошо. — И мне тоже. Я знаю, что другие Стражи делают упражнения, подтверждая связь со своим Проводником. Они работают над своими чувствами, постоянно тренируя их. У меня никогда не было отклонений в восприятии. Мне никогда не нужно было беспокоиться об этом. Наполеон покачал головой. — Я не беспокоюсь о твоих навыках. Или перегрузке. Речь идёт обо мне. И чуть-чуть о Зверях. — Он криво усмехнулся. — Книги не помогут. — Раз ты так говоришь. Откуда тогда ты черпаешь свои знания? — легкомысленно спросил Наполеон. — Просто знаю. Я чувствую твоё присутствие рядом со мной. Ты прав, оно стало... сильнее с тех пор, как ты… — Илья неожиданно рассердился. — С тех пор как ты чуть не умер, — почти прошипел он. Наполеон ткнул в него пальцем, и Страж коротко улыбнулся ему. — Ты... твёрдый. Я так чувствую. Всегда рядом. Ты делаешь то, что нужно, привязывая мою человеческую сторону к Стражу, уравновешивая ярость. Никаких приступов. — Он покачал головой. — Никаких красных зон. Ты здесь, всё время. — Он коснулся своего виска. — Не зная этого. Ничего не делая. Это то, что нужно мне, а не кому-то другому. Ты делаешь это инстинктивно. Наполеон издал нечленораздельный звук. — И, очевидно, я делаю тебя невидимым для остальных силовиков. — Это хорошо. Полезно. — Чтобы подкрасться к кому-то, кто иначе мог учуять? Илья кивнул. — Камуфляж. — Значит, ты такой же нейтральный, как и я сейчас. Тебя вообще не засечь? Русский пожал плечами. — Я не знаю. Может быть, слабее. Агент Мартин что-то упоминал. Он был смущён, хотя и не так прямолинеен и ужасен в своём подходе, как агент Даниелс. Наполеон усмехнулся над формулировкой. — Да, парень был засранцем. Возможно, важно знать, как я это делаю. Если я могу сознательно увеличить или уменьшить щит. Его Страж изучал его, выглядя задумчивым. — Ты сбросил его, когда красовался перед агентом Кармайкл. Наполеон нахмурился. — Я не выпендривался! Илья слегка наклонил голову, бросив на него пристальный взгляд. — Она была идиоткой, — только и сказал Наполеон. — Согласен. Но мы узнали, что ты можешь это делать. А медитация тебе не подходит. Наполеон сверкнул на него глазами. — Это вызов? — Факт. Ты же не медитируешь. Он прорычал что-то нелицеприятное по-русски, что было достаточно громко, чтобы Илья услышал. Он поджал губы. — У тебя ужасный акцент. — Как и твой, но я не издеваюсь над тобой. — Я никогда над тобой не издеваюсь. — Молча. В твоей голове. Я слышу, как ты меня осуждаешь. — Значит, узы на что-то годятся. Большая рука Ильи нежно сжала его шею. Наполеон попытался не отстраниться, но это было трудно. Физический контакт никогда раньше не был таким удивительным. Должно быть это свойственно всем Стражем. Как и остальное. Улыбка Ильи стала шире. Он выглядел молодым, счастливым, таким непринуждённым. Наполеон почувствовал, как что-то внутри него дёрнулось в ответ. — Итак... никаких медитаций, — решил он. — Нет. Наполеон хлопнул в ладоши. — Ну, хорошо, — он взглянул на часы. — Почти пора. Илья кивнул. Ни один не поднялся, Страж всё ещё касался Щита, большой палец ласкал гладкую кожу. — Ещё пять минут? — пробормотал Наполеон, в его словах прозвучала дразнящая нотка. — Знаю я твои пять минут. — Хм, да, я забыл. Ты прослушивал мою комнату. Илья ухмыльнулся. — Извращенец. Он в последний раз сжал шею Наполеона и поднялся. Соло оплакивал потерю контакта. В глубине сознания он продолжал думать об Илье и о том, как скрыть от других мощного Стража. Он знал, что камуфляж нужно проверить. Для этого ему нужно было найти пару эмпатов. Что ж, это не к спеху. Будет интересно. Илья наблюдал, как Наполеон спит, выглядя абсолютно спокойным, доверчивым. Чувствуя себя в безопасности. Он улыбнулся своему партнёру, чувствуя, как по линии проходят мягкие вихри. Наполеон оставил щиты опущенными, доверившись Стражу, и Илья старательно следил за ним. Он не позволял, чтобы с другим человеком что-то случилось ни психически, ни физически. Это было их убежище. Здесь им ничего не угрожало, хотя оба регулярно проверяли обстановку. По какой-то причине он снова подумал о вопросе Наполеона, заданном так давно, когда они были на грузовом судне, направлявшемся в Ливерпуль. Приняли бы его родители Наполеона Соло в качестве Проводника? Ему хотелось бы думать, что да. Родители силовиков всегда были рады достижениям своего ребёнка, будь то Страж или Проводник. Родители Альфы были бы переполнены гордостью и достижениями. Приняли бы они американца? Илья слегка улыбнулся, проследив глазами за смягченными сном, но всё ещё резкими чертами лица. Он не мог этого знать. Его отец был сторонником Сталина, настоящим партийцем. Он должен был принять выбор, но, возможно, не был в восторге. Что касается того, что Проводник его сына — мужчина... Что ж, при всех волнах гомофобии, прокатывавшихся по всем обществам на протяжении десятилетий, Стражи и Проводники были главным исключением. Так что да, Наполеон был бы принят, но с лёгким недоверием и хмурым взглядом. Он взял в руки старые часы, лежавшие на тумбочке, провёл пальцами по потёртой коже и металлу. Надпись на задней крышке всё ещё была на месте, крошечные буквы выгравированы на металле. Часы отца. Единственное, что у него осталось. Единственное физическое воплощение прежней жизни. Дом родителей был давно потерян. После заключения отца в тюрьму мать потеряла всё, кроме маленькой квартиры. Имущество конфисковали. А после смерти матери квартиру тоже забрали. После этого Илья уже ни в чём не нуждался, не хотел иметь ничего, что можно было бы отнять. Кроме часов. Его реакция на то, что у него их украли, была экстремальной в глазах Габи или даже Наполеона, но это были... были те самые часы. Сбоку мелькнуло что-то, и он оказался почти нос к носу с серым пушистым лисом, который грациозно и абсолютно бесшумно запрыгнул на тумбочку. Физически невозможно, чтобы животное сидело там. Но для Зверя Духа ничего невозможного не было. Лис смотрел на него, наклонив голову в такой знакомой манере, и Илья почувствовал, что улыбается. Его глаза искали Волка и нашли тёмные тени, сгущающиеся в углу комнаты, золотые глаза моргнули и встретились с его взглядом. Лис тихо зашипел, выглядя немного удручённо, затем навострил уши. Наконец, он спрыгнул вниз и подошел к волку, который был больше похож на чёрную дыру, чем на представителя псовых. Илья наблюдал за ними, видел, как тьма всё больше и больше становится волком, и вот два животных соприкоснулись носами, когда большой зверь наклонился, чтобы поприветствовать своего товарища. — О боже, только не они снова, — раздался стон рядом с ним. — Что ты наделал? Илья не смог скрыть ласковой улыбки, пока Наполеон смотрел на двух животных, которые уютно устроились друг с другом, не обращая внимания на своих людей. — Твой лис только что появился. Наполеон уставился на него, и его взгляд был очень выразительным. — Я чувствую, как ты размышляешь, Угроза. Вот что его привлекло. Выкладывай. — Ничего плохого. Просто... Наполеон приподнялся, внезапно став более бдительным, как будто он слушал связь. Возможно, так оно и было. — Семья, — пробормотал он. — Ты читаешь меня, Ковбой? — Ты — открытая книга. Возможно, для этого человека. Илье это не очень нравилось. Взгляд Соло упал на часы в его пальцах, и он нахмурился задумавшись. — Какая-то годовщина? — рискнул предположить он. — Нет. Я ни считаю годы, ни их смерти, ни мои потери. Не вышло ли это слишком тихо? Наполеон замолчал, его взгляд внезапно остановился на лисе, который наблюдал за ним нечитаемыми глазами. Волк расхаживал по комнате, как альфа, которого он представлял, беспокойный. Когда он проходил мимо места, где сидел лис, он прижал одно ухо. Лис щёлкнул его по уху, затем повернул шею, чтобы сблизиться нос к носу. Несмотря на то что Наполеон старался этого не делать, ему пришлось улыбнуться. Волк вылизывал серую голову, шерсть торчала во все стороны, а лис закрыл глаза с блаженным выражением на мохнатой морде. — Они так и не узнали, кем я стал, — внезапно сказал Илья, привлекая внимание Щита к себе, отвлекаясь от увлечённых животных. — Они знали, что ты был латентом, верно? Он кивнул. Наполеон подождал. — С тех пор как я был совсем маленьким. Я не активировался после смерти отца. Или от бед и потерь всего остального после. Это просто случилось однажды, когда мне было шестнадцать. Руки Ильи сжимались и разжимались, но он не чувствовал приближения ярости. Просто общее ощущение тревоги оттого, что он копается в воспоминаниях. — В последнее время мне стало интересно, на что это могло бы быть похоже. Соло кивнул. Опущенные щиты означали, что он всё воспринимает, что его эмпатические способности полностью сосредоточены на Страже. Илья положил часы обратно на тумбочку и вдруг обнаружил, что стоит на коленях у Наполеона Соло. Он обладал кошачьей грацией, которой не должно быть у человека его роста и комплекции. Это было противоречие, как и многое другое в его очаровательном партнёре. — Илья? Серьёзный, напряжённый взгляд и открытое лицо шокировали бы любого другого, но Илья знал этого человека досконально, как никто другой. Это был тот, кто скрывался за масками. Это был Наполеон. — Я в порядке. Голубые глаза изучали его. Это было похоже на взгляд в глубину его души, усиленный эмпатическим прикосновением, прикосновением мощного разума к его разуму. Затем Наполеон кивнул. Илья наклонился вперёд и поцеловал его. Наполеон ответил на поцелуй и обхватил его руками, придвигаясь ближе. Это не было ложью. Он был в порядке. Он всегда будет в порядке пока рядом с ним его Проводник-не-Проводник. Лис наблюдал за двумя мужчинами, затем волк ткнулся носом в серый мех, слегка подтолкнув. Лис широко ухмыльнулся своему напарнику, прищёлкнул языком, весь такой игривый и излучающий радость. Волк, казалось, нахмурился, отчего стал выглядеть ещё более устрашающим, чем прежде, но лиса это не обмануло. И не впечатлило. Он проскользнул между щупальцами тьмы, позволяя им ласкать шерсть, и почти мурлыкала. И свернулся калачиком в темноте, которая была для неё гораздо более физической, чем для кого-либо другого. Волк заурчал, а затем свернулся вокруг меньшего животного. Люди всё ещё могли бы их видеть, но ни один из них не обращал внимания на зверей. По крайней мере, пока. Где-то в течение следующего часа они снова перешли в мир духов. * * * В этот солнечный день в парке было много детей. Там, где последние три дня шёл дождь, выходные выдались великолепными. Было прохладно, трава и тротуар были ещё влажными, но это не мешало семьям наслаждаться. Слышались отдалённые звуки радио. Дети бегали, играли на каруселях, скатывались с горок, качались на качелях. Родители стояли рядом и присматривали. Несколько клоунов и жонглёр развлекали разные группы детей. Один из клоунов раздавал конфеты. Чуть больше года назад, в другом месте, в другой стране Александр Уэверли принял трёх выдающихся людей в свою очень молодую, очень маленькую организацию. Это была авантюра. Он улыбался про себя, наблюдая за своей широко известной в узких кругах командой агентов. Его лучшие сотрудники. Год спустя, уже не единственная команда, но всё ещё лучшая и с самым высоким процентом успеха. Мощный, обладающий пятью чувствами Альфа Страж. Бывший агент КГБ. Человек, чей отец погиб в лагере, а мать умерла, когда ему исполнилось восемнадцать. У него не было ни братьев, ни сестёр, ни других родственников. Бывший агент ЦРУ, талантливый мошенник. С сильным щитом, достаточным для того, чтобы обмануть всех, кто когда-либо пытался его проверить. Человек, который теперь был связан с их Стражем. Человек, чьи родители не знали, что их тогда ещё несовершеннолетний сын подделал возраст, пошёл в армию и отправился в Германию. В составе оккупационных войск. Они понятия не имели, кто он и где он. И, наконец, женщина, которая была не только профессиональным водителем, но и квалифицированным механиком. Она умела стрелять, быстро освоила русский язык, теперь могла взламывать сейфы и открывать замки. Она идеально подходила двум другим агентам, могла держать себя в руках и не стеснялась наступать на пятки. Женщина, чья мать умерла, отца недавно убили, и у которой не было больше никого. Идеальные агенты. Никаких связей. Кроме как друг с другом. В случае Соло и Курякина связи были даже более сложными, чем просто рабочие. Да, подумал Уэверли. Это была хорошая комбинация. Уникальная. Выглядела крайне рискованной, грозила взрывом, но сработала. Идеально. Соединить русского и американского агента было настоящей авантюрой, но после дела Винчигуэрры Уэверли убедился, что эти двое очень разных людей могут работать вместе. Он питал небольшую надежду, что работа перерастёт в нечто большее, что Страж отреагирует на Соло иначе, и, в конце концов, так и случилось. Никто не верил Уэверли, когда он говорил, что Наполеон Соло — нечто большее, чем его документы. Что под сильными щитами скрывается психическая сила. Его правота была доказана. То, что Соло начал защищать Стража, стало вишенкой на торте. Это был медленный процесс, и Уэверли не сразу осознал, что происходит. Нормальным Стражам такой Проводник не нужен. Курякин был далеко не нормальным. Как он сказал в вертолёте: он был особенным. Как и Наполеон. И они совпадали. Теперь русский был почти невидим для других силовиков, спасибо Щиту. Наполеон даже не знал, что он это делает, и не представлял, как это возможно. Уэверли проверил свою теорию после инцидента с Кармайкл и Даниелсом. Конечно, он слышал об этом. Хотя ни в одном официальном отчёте данных не было. И ни Даниелс, ни Кармайкл не приходили с жалобами, но Уэверли знал. И сказал обоим агентам в личной беседе, что да, Илья Курякин был Альфа Стражем, и да, Наполеон Соло был его партнёром. И что он ожидает, что агенты будут относиться к этому как ко всему, что связано с работой: молчать. Уэверли занялся тем же, чем уже занимался до найма Соло. Он искал силовиков везде, где мог их найти, и устраивал проверки на улицах, в ресторанах или отелях, и спрашивал о результатах. Было удивительно слышать, как все рассказывали одну и ту же историю. Соло по-прежнему не опознавался. Курякин уже почти не ощущался как Страж. Любому нужно было очень сосредоточиться, чтобы уловить его. Да, удивительно. Очаровательно. Уэверли осознавал, какой ценный сотрудник у него в руках. С прибытием Моффетт и Мартина, довольно обычной команды, у коммандера появилось новое подтверждение. Вначале Мартин был крайне не в духе, поскольку не мог получить ни единого ощущения от Соло и лишь слабые сигналы от Курякина. Уэверли подробно поговорил с ними, задал все нужные вопросы, и ему было приятно услышать, что Наполеон обратился к Саре за помощью. У неё не было опыт работы со Щитами, но были связи, чтобы достать материалы для чтения или самой почитать по этому вопросу. — Он исключительный, — заявила она своему новому начальнику. — Во многих отношениях. Как и Альфа. Это Уэверли знал и никогда не стал бы игнорировать. Агентство АНКЛ росло, но Наполеон, Илья и Габи были их основной командой. Он полагался на их таланты, связи, способности. Теперь у него был мощный Страж, который мог работать независимо от присутствия Проводника, и этот человек был почти невидим для эмпатов. У него был напарник Стража, который тоже мог работать отдельно. И у него была Габи Теллер, которая превращалась в очень хорошего агента, и, хотя и не была Проводником, оказывала успокаивающее влияние на них обоих. Да, все выглядело хорошо. Они еще ни разу не провалились. И Уэверли их не подвел. Он прикрывал их. Он был их опорой. Они в какой-то степени доверяли ему. Неабсолютно, не беспрекословно, но именно это делало их такими хорошими агентами. Его глаза проследили за тремя агентами, когда они скрылись среди других посетителей, прогуливающихся по парку. День был прекрасный. Солнечный. Яркое небо. Идеальное место, чтобы наслаждаться Гайд-парком. А их уже ждало следующее задание. Конец!