Шиворот-навыворот

Восстановление было делом небыстрым и нудным. Из-за потери крови сохранялась слабость, необходимость пить много жидкости и препараты железа. Пулевое ранение добавило к списку лечебную физкультуру. Реабилитация изнуряла и причиняла боль. Голова кружилась всё время, и Наполеону приходилось прислоняться к стенке, чтоб не упасть. Илья был рядом, безмолвно помогал и переживал. Был несокрушимой стеной силы, а волна энергии через ментал была похожа на штормовую. С такой поддержкой нельзя было сдаваться, думал Наполеон во время особенно болезненных упражнений. Медработники Илью боялись, но для Соло прикрытая, во всех смыслах, спина значила очень много. Удивительно, но Наполеона не раздражала такая забота. Он наслаждался жизнью — ну, когда не спал по полдня сразу после завтрака, потому что на еду ушли все силы. Почти неделя прошла в режиме: сон, еда, снова сон и опять еда, в бесконечных попытках прободрствовать больше часа. И стало лучше. Амплитуда движений увеличилась, в голове стало помещаться больше двух мыслей за раз, а пища перестала отдавать картоном. Илья оставался прежним настороженным телохранителем. Наполеону пришлось отложить всё, что требовало усилий. Не то чтобы ему очень хотелось физических нагрузок, но в первые дни тяжело было даже бриться, не говоря уже о том, чтобы натянуть на себя одежду, причём куда более просторную, чем обычно! Хватило одного тяжёлого взгляда напарника, когда Соло чуть не упал после попытки надеть что-то более вычурное. Пришлось отложить привычный гардероб подальше, но, впрочем, они всё равно большую часть времени были наедине. Мило. Расслабленно. Почти по-домашнему. Готовил Илья скромный набор блюд, но вкусно. Наполеон наслаждался едой, тихой и спокойной атмосферой, хотя бдительности они не теряли. Проверка на жучки была частью ежедневной рутины. И всегда будет. Как и поиски “хвостов”, шпиков и камер. Такая жизнь. *** — Хм. Илья оторвался от газеты. Он лежал на кровати, весь протяжный и расслабленный, и в обычных обстоятельствах Наполеон не смог бы оторвать глаз. Но сегодня кое-что другое завладело его вниманием, хотя странно было отвлекаться от почти обнажённого красавца на такое. Переключить внимание Наполеона было непросто. Угроза был высоким, безупречно сложенным и очень привлекательным. И всё это принадлежало Наполеону. Да, он был тем ещё собственником, даже сейчас, когда вопрос секса был временно снят с повестки дня и заменён на поцелуи и объятия. Пришлось смотреть в другую сторону. — Ковбой? — вопрос был с подтекстом и выражал готовность переключиться из режима отдыха в боевой при необходимости. Наполеон продолжал смотреть в одну конкретную точку на ковре. — У тебя есть животные, о которых я не в курсе, Угроза? Не нужно было оглядываться, чтобы знать, что брови Ильи поползли вверх. — Животные? — Серый, чёрные лапы, очень пушистый. Меховой колобок. Похож на лиса. Илья зашуршал газетой и вскоре встал рядом. Надёжная точка опоры в мире Соло. Устойчивый и подвижный, его личный якорь и лучшее оружие в мире. После того как Наполеон чуть не умер, некоторые моменты проступили… чётче. Их связь окрепла. — Ага, — пробормотал он, уставившись в ту же точку. — Эм? — чуть прищурился Наполеон, поворачивая голову. Илья не выглядел напряжённым, скорее по-настоящему, приятно удивлённым. Заинтригованным. — Ага, — повторил он, — а я-то думал у меня галлюцинации. — Точно нет? — спросил Соло, подняв брови домиком. — Ну ты же его тоже видишь. — Да, — нахмурился Наполеон, — погоди, когда ты его уже видел? — Когда Винчигуэрра ударил тебя монтировкой. Зверь мелькнул в кустах. Я думал, что он дикий. Контузия, полученная при падении мотоцикла на голову, тогда ясности восприятию не добавляла. Зрение плыло, изображение по краям распадалось, а двигаться он мог только на чистом упрямстве. Наполеон закусил губу и кивнул. — Так он настоящий? — Нет. — Хм. — Это зверь духа. Наполеон моргнул, глядя в насмешливые глаза лиса, сидящего посреди комнаты. Без сомнений, это был лис, хотя очень-очень странный. Во-первых, Соло никогда не видел лисиц серого цвета, перетекающего в голубоватый на кончиках шерстинок. На каждом ухе было по белому пятну, но видно их становилось, только когда уши широко раскрывались как радары. Очаровательно и фантастично. Если перестать смотреть в упор, картина начинала расплываться. — Твой зверь, — продолжил Илья. — Мой?! Русский хмыкнул. Наполеон никогда не сталкивался со Зверями. Хотя, припомнил он, были же смутные тени, с тех пор как… Вот чёрт. Этот странный лис был его. Хотя он не Проводник, но обзавёлся Зверем, непохожим на животных из зоопарка или справочника по биологии. — Удивлён? — Да, я… — Знаю, знаю. Не Проводник, — подначил Угроза с озорным видом, — похоже у Щитов они тоже бывают. И у Стражей. Внезапно лис запищал. Звука в физическом мире не раздалось, но Наполеон увидел его. — Вот же чёрт, — выдохнул он. Лишь однажды он вроде бы видел такое, на грани обморока. А теперь нечто очень настоящее появилось снова. Концентрированная тьма скользнула ближе, чернильно-чёрная и опасная. Наполеон никогда не боялся. Из темноты соткались мощные лапы, а форма стала ближе к крупному, слишком большому для настоящего, зверю. Нечто вроде волка. Назовём волком, для простоты. Но очень странным. Огромным, массивным и мощным. Холодные глаза и тёмные вихри вокруг, окружающие зверя, без устойчивой формы. Волк возвышался над лисом, который, склонив морду, наблюдал за монстром. Совершенно невозмутимо. По правде, лис выглядел довольным. Его язык дрожал в приоткрытой пасти и, казалось, что он смеётся над страшным волком. Волк в некотором недоумении смотрел на лиса, а потом, когда лис ткнулся носом в челюсть волка, с раздражением. Обнажились огромные, похожие на кинжалы клыки. — А это твой? Илья смотрел почти медитативно. Волк его не напрягал и не пугал. — У меня, как и у тебя, до сих пор зверя не было. Я считал, что его просто нет. Этот выглядит странно. Соло криво ухмыльнулся. — Точно твой. И что нам теперь делать? — Делать? Наполеон был растерян. Вот у него есть Зверь духа, похожий на игривого пушистика, который при этом лезет общаться с созданием, будто сбежавшем из кошмара. И что с ними делать? Какая от зверя польза? Волк беззвучно фыркнул и ткнулся в довольного в лиса носом. Лис привалился к мощной лапе друга. Лапа возникала из темноты и в ней же исчезала. Илья продолжал заинтересовано наблюдать. Он стоял позади Наполеона, как всегда, не прикасаясь. В этом не было нужды. Присутствие Стража ощущалось как объятие. Волк, всё такой же фантастический, непохожий на своего очень земного Стража, сидел на полу, опираясь на когтистые подушечки пальцев, в то время как корпус дрожал и расплывался в тёмных вихрях. Глаза у зверя были золотые. Поди разберись, думал Наполеон. Волк свернулся калачиком, слишком плавным для такого большого животного движением, а лис забрался сверху, почти утонув в чернильной темноте. Было видно только ехидную морду. Лис, казалось, смеялся над напарниками. Дерзкий. Наполеон улыбнулся. — Так вот кто приходит к Стражам при медитации? Илья хмыкнул. — Никогда раньше его не видел. Но я же не медитирую. Точно. Наполеон посмотрел на парного, потом перевёл взгляд обратно на таких непохожих зверей. Их зверей духа. Точно следует зайти в библиотеку. Или спросить Сару. Ну или сразу принять, что раз они оба ненормальные, звери у них такие же. Внезапно волк исчез, чернота рассеялась, оставив лишь несколько линий, похожих на следы чернил в воде. Лис игриво щёлкнул зубами, пытаясь поймать темноту, а росчерки игриво закружились вокруг забавляясь. Лис перекатился на спину, потом снова на живот, и улёгся в остатки тьмы, как в гнездо. Илья качнул головой и не сдержал смешок. — Без сомнений, это ты. — И тебя это совсем не раздражает? — спросил Соло. — Нет. Хорошо. Соло снова посмотрел на счастливого лиса в окружении тёмных завихрений, и всё пропало. На миг он запаниковал, а потом одёрнул себя. Всё не по-настоящему, напомнил себе он. Звери духа. Надо было выпить. — Итак, я — лис. Илья рассмеялся, глядя на озадаченное лицо Соло, который всё никак не мог уложить в голову саму концепцию зверей-хранителей. Илья думал, что лис подходит его напарнику идеально не только потому, что лисы очень умные и хитрые, но и из-за ярко выраженной игривости. Да, играть Наполеон любил. Очень. Вор и игрок, бабник, совершенно очаровательный, если нужно для дела. Агентов, что КГБ, что ЦРУ, учат очаровывать. Илья прослушал немало уроков по соблазнению, но наука не давалась легко. Получалось откровенно топорно. Да, его научили добиваться расположения мужчин и женщин, но было непросто. А для Соло… это был естественный способ жить. Такого учить — только портить. Соло легко адаптировался под любой план, и когда требовалось, соблазнял. Настоящий мастер, за чьей работой было увлекательно смотреть. Идеальная маска, в которой были подлинные чувства: игривость, любовь к жизни и качественным вещам. Да, он такой. Умный, хитрый, озорной. Илья только начал распутывать клубок под названием Соло и узнавать его настоящего. Сильного, верного, не склоняющего голову ни перед кем и гордого. — Ой ли? Наполеон зловеще ухмыльнулся. — Волчара точно твой, Угроза. На все сто. — Волчара, — повторил, едва сдерживая смех, Илья. — Ну уж точно обычным волком он не был! — Такие звери вообще не существуют в физическом мире, знаешь ли. — Да ты бунтарь. Наполеон плюхнулся на кровать рядом. Как всегда, когда в им давали квартиру с несколькими спальнями, они всё равно выбирали какую-то одну. Илья отложил газету подальше и посмотрел на Щита. Илья видел перемены так явно. Несколько месяцев связи примирили его с фактом, что хотя он всегда мог работать без Проводника, Щит был нужен, чтобы просто жить. Новая степень свободы, с трудом выражаемая словами. Ему не требовалась помощь для выхода из режима сверхвосприятия, но нужен был второй, чтобы быть больше, чем просто Стражем. Ярость оставалась неотъемлемой частью личности, но стала мягче. Не нужны были прикосновения, но помогал общий канал связи, там, где душа Наполеона была вместе с его собственной. Спокойствие освобождало. Совершенно новый опыт. Свобода. КГБ ослабило хватку, ЦРУ больше не владело его партнёром. Они отвечали исключительно перед Уэверли. Хотя объявили о новом порядке давно, понимание настигло только сейчас. Родина не потребует возвращения. С американским Проводником он не нужен. Илья чувствовал много всего по данному поводу. И не все эмоции были его собственными. Он посмотрел в голубые глаза напарника, отражавшие схожие мысли. Две сверхдержавы продолжали борьбу, но для них глобальное противостояние больше не имело значения. Их задания были иными. Илья мог жить так. Чудесно. Илья открыл чувства, касаясь своего напарника, ощущая их физическую и ментальную связь. Наполеон подходил идеально, как кусочек пазла, вставший точно на предназначенное ему место, хотя до встречи и места-то, казалось, не было. Илья потянулся, и Наполеон с энтузиазмом начал целоваться. — Думаю, что люблю тебя, Ковбой. Соло выдохнул смешок в приоткрытые губы Ильи. Память у Стража была эйдетическая, даже спустя месяцы он помнил разговоры в деталях. Формулировка стала понятной лишь им двоим шуткой. — Думаю, что люблю тебя, Угроза, — ответил Наполеон. Не должно было от простых слов становиться настолько тепло. — И ты лис, — добавил Илья. Соло приподнял брови. — Тебе очень подходит, Ковбой. — Хм. Илья улыбнулся и подумал, что видел на периферии большую чёрную тень, а рядом с ней маленькую серую. Потом они пропали. — Как-то нереально это всё, — заметил Наполеон, — никогда не думал видеть воображаемых животных. Выбивает из колеи. Илья кивнул. Сегодня он впервые узрел своего волка и не думал, что такие явления будут частыми. Для лиса в том числе. — Будем надеяться, ты прав, — прошептал Соло, когда Илья озвучил свои сомнения, — а то для домашних зверушек они слишком странные. Илья моргнул, немного удивился, но тут Наполеон притянул его в новый поцелуй. Сильнее, глубже, с ярко выраженным ожиданием. — Ковбой, — предупредил Илья, когда они оторвались друг от друга. — Да ладно, — проскулил Соло, — я уже почти в норме. Мы осторожненько. Страж явно хотел, но слишком беспокоился и боялся причинить боль. — Илья, я в порядке, — настаивал Наполеон. — Правда! Ну… пожалуйста? Илья медленно кивнул, потому что да, он тоже хотел.