Шиворот-навыворот

Руководитель службы АНКЛ Александр Уэверли был скорее доволен, чем обеспокоен докладом агентов о вынужденном двухнедельном отпуске. Он переводил взгляд с одного подчинённого на другого. На Соло, как и всегда, был безупречно пошитый серый костюм, жилет в тон и синий галстук. Курякин был в коричневой замшевой куртке, чёрной водолазке и брюках. — Ну-с, господа, — улыбнулся он, — я думаю, что ваша связь успела стать стабильной, и я могу поручить вам другое задание. Илья энергично кивнул. Наполеон спокойно смотрел на шефа. Социальные маски снова работали у обоих. — В норме я должен отправить вас на психологическое тестирование, оценку силы и устойчивости связки, — продолжал Уэверли, — но принимая во внимание необычность агента Курякина как Стража, а также факт, что мистер Соло не является Проводником, думаю, вы не возражаете, что эту часть мы пропустим. Они промолчали и Уэверли удовлетворённо кивнул. — Вы знали! — почти обвинил начальство Наполеон, в то время как напарник тихо стоял рядом. — Что именно, агент Соло? — Что связь между нами возможна. Шеф усмехнулся. — Конечно, я понимал, кого беру на работу. В личном деле есть информация о статусе, не заметить которую мог только полный идиот. Непревзойдённая сила и самоконтроль позволяют агенту Курякину работать не выпадая в «штопор», в отличие от других Стражей, которые при подобном уровне силы могут фактически отсутствовать целыми днями, а, бывает, возвращаются другими. Без Проводников они для службы бесполезны, — лицо Ильи оставалось каменным. — Про вас, агент Соло, точных све́дений не было. Мы посылали боевые расчёты послушать вас, но все вернулись практически ни с чем. Известно лишь, что ваш талант похож на дар Проводника. Наполеон на секунду прикрыл глаза, чтобы попытаться вспомнить возможные проверки. Безрезультатно. Сколько раз приходили агенты от Уэверли? Соло надеялся на своё чутьё, но тут, похоже, оно не помогало. Руководитель АНКЛ удовлетворённо продолжал: — В Италии я был озадачен вашей реакцией друг на друга. Страж как-то очень по-человечески прислушивался к напарнику, — Уэверли сделал удивлённое лицо. Илья продолжал стоять совершенно неподвижно и с отсутствующим выражением почтительно есть глазами начальство. Обычно при выборе потенциальной пары Стражи ведут себя неконтролируемо. Ваше взаимодействие было ни на что не похоже. Соло не было в реестре Проводников, но я всё равно рискнул. — И вам повезло, — проворчал Наполеон. Илья искоса взглянул на Соло. — Верно. Хотя считается, что сложившуюся пару нельзя посылать на некоторые типы заданий, я полагаю, что вас ограничения не касаются, джентльмены. Илья прищурился, Наполеон чуть кивнул. Он знал, что боевые расчёты иногда тренируют специально для военных операций. Такие команды проходили особую психологическую подготовку. Фасадом был потрясающий уровень сработанности таких пар, понимание без слов. А изнанкой то, что при смерти Проводника Страж съезжал с катушек. При гибели Стража направляющие обычно впадали в кому. Из-за эффекта «штопора», когда вспышка света или любой другой сильный стимул вызвали перегрузку, Стражи были неэффективными шпионами без Проводников. Они не могли вернуться самостоятельно к нормальному восприятию. Конечно, Страж мог, например, снизить чувствительность и выдержать любые пытки. Но о таких навыках знали, поэтому воздействовать предпочитали на Проводников. — Потому что Угроза отлично работал и в одиночку, — сказал Наполеон, до которого дошла мысль начальства. — Он без меня чудесно справлялся. — Именно. — И вы надеетесь, что и дальше сможет. Выражение лица Уэверли стало расчётливым. Илья хмыкнул, а Наполеон качнулся с пятки на носок. — Я знаю, а не надеюсь. Всё… развитие связи шло не по учебникам, Соло, и не вписывается в рамки. Я предполагал, что вы не окажетесь обычным Проводником, но не мог подумать, что вы Щит. Илья нахмурился. — Что вам известно о Щитах? — спросил он удивлённо. — Только доступная мне неполная информация. Они большая редкость. Проводников тренируют и развивают, но при этом все кандидаты с нестандартными параметрами отсеиваются и остаются без обучения, — Уэверли сложил руки, глядя на агентов. — Я везучий. Вы, Курякин, тоже. Наполеон ощутил тёплую волну по эмпатической связи и чуть не улыбнулся. Лицо у Ильи было по-прежнему каменное, но внутри пульсировали чувства. «Мой, — слышал Наполеон, — навсегда». — От нас могут быть неприятности, — задумчиво сказал Наполеон. Начальник безмятежно посмотрел в ответ: — Потому что вы американец, а связаны с советским Стражем? А ваши страны не слишком хорошо ладят? Наполеон дёрнул одним плечом. — Да, именно. — Агент Соло, международное сообщество не одобряет убийство Стражей-оперативников, какой бы национальности, политических взглядов и верований они не были. Межгосударственный конфликт сейчас никому не нужен, — он поднял ладонь, предотвращая спор, — случай с агентом Брэггом был исключением, а смерть неизбежной, потому что сумасшедший от ярости Страж вышел за пределы дозволенного. Но даже с ним доставка на принудительное лечение была оптимальным вариантом, жаль, что от личности Брэгга уже мало что осталось на момент встречи с вашим напарником. — Можно инсценировать несчастный случай, — тихо возразил Илья. Наполеон чувствовал волны напряжения, почти испугался, что Илья может сорваться, потом прислушался и не уловил опасных признаков или нервного тика. — Вы удивитесь, но России совершенно не нужны слухи о том, что их лучший сотрудник подозрительно скоропостижно скончался вскоре после связи с непонятным американцем, которого и в Реестре-то не было, — Уэверли выглядел серьёзным и только глаза смеялись. Он подался вперёд. — Господа, такого никто не ждал, но наша организация рада случившемуся. ЦРУ расстроены неожиданным камингаутом мистера Соло, а КГБ пыхтят от негодования, узнав о такой связи, но ни тем ни другим не нужны разборки из-за исчезновения или убийства. — А ещё, Угроза, нас могут убить на задании, подстрелить из засады, например. И кто будет разбираться откуда прилетела пуля? Уэверли холодно улыбнулся. — Рано или поздно разберутся. Будьте уверены. Вы не единственная интернациональная пара, проблемы в отношениях не только у штатов и советов. Тяжёлые последствия будут у любого случая, похожего на заказной. Ну, к делу, — хлопнул ладонями он, — вас ждут в Зальцбурге через три дня. Мисс Теллер уже там и посвятит вас в детали. Предварительные материалы получите в офисе. Удачи. Они вышли бок о бок и выглядели совершенно как обычно. Когда паковали вещи, Илья неожиданно прижал Соло к стене и поцеловал. Никогда Илья не позволял себе таких вольностей. А Наполеон не был против. Вообще-то, он был полностью «за». Ему нравились моменты, когда Илья переставал быть агентом, отвечать как по учебнику, реагировать по вбитому КГБ шаблону. И становился просто человеком с искренними реакциями. — Теперь так и будет, да, Угроза? Будешь зажимать меня по углам и эксплуатировать несчастного меня? Страж слегка наклонил голову и пристально, с улыбкой, посмотрел на Соло. — Я тебя использую? — Можно так подумать. — Кому можно? Илья придерживал Наполеона за бёдра, это отвлекало. Страж нежно, почти робко нажал на щиты и Наполеон охотно их опустил. Волшебное ощущение от пружинно-сжатой энергии и чернильной темноты накрыло Соло. На такое можно подсесть. — Ты плохо на меня влияешь, — прошептал Соло. — Да я лучшее, что с тобой случалось, Ковбой. — Очень самоуверенно. Илья усмехнулся и глубоко поцеловал его. Наполеон обнял в ответ, потянулся разумом, чтобы стать ещё ближе. Чувства Ильи согревали всего Наполеона целиком. Соло подумал, что благодаря Угрозе его ментальные способности быстро прогрессировали. — Мне столько всего захотелось с тобой сделать, — шепнул Соло в обветренные губы Ильи. — Плохого? — подколол Илья. Было невероятно радостно видеть напарника игривым и расслабленным, без вечной сосредоточенности и напряжения. «Моя работа, — гордо подумал Наполеон, — я научил». В тишине очищенного от жучков гостиничного номера, на конспиративной квартире, посреди нигде в арендованной машине, взять которую привычно настоял Наполеон. Там Наполеон видел Илью без маски и мог не притворяться сам. — Очень. Готов спасать мир? — спросил Соло весело. Илья ответил ощущением предвкушения по линии связи. — Готов, — сказал он и солгал. Думали они оба не о работе. *** Задание в Вене прошло гладко. Ну, в основном. В некотором роде. Хотя Илья и Габи могли бы оспорить такое мнение. Габи уехала поездом в Цюрих, лелея растянутую лодыжку и голову в синяках. Илья отбил напарника у двух звероватых охранников и был в отвратительном настроении. Помимо ушибов и порезов, Наполеон теперь прятал под манжетами следы от верёвки и пытался преодолеть действие наркотика, которым его накачали, чтобы разговорить. Вещество не было классической сывороткой правды. От экспериментального дерьма стало тошнить, как при шторме, до тех пор, пока не вырвало на ботинки похитителей. Их проклятья звучали как музыка. Ментальные щиты Наполеона не пострадали, но Илья был неспокоен. В хорошие дни Илья был опасен, а сейчас просто кошмарен. Нет, Курякин не сорвался, никого не избил и не смотрел волком на окружающих, стоило им подойти чуть ближе к Наполеону. Всё было хуже: Илья волновался. Нелепо, что всегда стойкий и сдержанный Илья тревожился. Наполеон старался не обращать внимания на состояние напарника, но, конечно, игнорирование проблемы не решало. — У меня от тебя голова болит, Угроза. Илья виновато посмотрел в ответ, и Наполеон тихо застонал. Кто бы мог подумать, что Илья умеет выглядеть виноватым? — Угроза… Илья! Страж мотнул головой, и ранимое выражение лица пропало за стальными стенами. — Подойди. Илья упрямо нахмурился. — Пожалуйста? Да, сработало. Илья внезапно оказался рядом. Наполеон мягко обхватил чужое запястье и боль стала стихать. Черты лица Ильи смягчились, он расслабился. Но уже через пару секунд холодные глаза прищурились. — Как. У Ильи был талант превращать вопросы в утверждения. — Сам не знаю. Илья стал ещё мрачнее. Но Наполеон и правда не знал. Обычно Проводники касались Стражей, чтобы успокоить, но в их паре такой необходимости не было, Илья никогда не просил о физическом контакте. Сейчас, практически как всегда, Наполеон импровизировал, его вёл инстинкт. Наполеон чуть наклонил голову. — Я думал, что у тебя вообще нет потребности в тактильном контакте, раз тебя не нужно выводить из усиленного режима восприятия. — А меня раньше никто и не трогал. Кураторы Ильи предпочитали использовать его срывы, без учёта последствий для психики, чем пытаться успокоить во время приступов ярости. Удобно, если воспринимать агента как инструмент. Без связи с Проводником никто не пытался обращаться с Курякиным как со Стражем. Наполеон вспомнил Рим, когда Габи смогла удержать куда более сильного Илью от разборки с вором. У неё не было ни капли дара, но, как человек, она смогла достучаться до Ильи. Он уже тогда её опекал. Нескольких мгновений хватило, чтобы Илья овладел собой и остался в рамках роли во время происшествия, когда самую ценную для него вещь отбирали. В КГБ его учили сосредотачиваться и откладывать взрыв ярости, но Наполеон был уверен, что никогда не предлагали сбрасывать эмоции более безопасными способами. — Но тебе давали Проводников, — заметил он, — временами. Илья скривился. — Они неправильно касались. — Тебе было плохо? — Давление. Было неприятно. Наполеон снова удивился, как Илья смог дожить до сегодняшнего дня с такими привычками, глуша ярость насилием, в насилие злостью. Но теперь Илья был не один. Наполеон внезапно улыбнулся. — Получается, я на тебя не давлю? Ты не знаешь, насколько я настойчив. Я хочу тебя. А тебе нужно, чтобы я тебя трогал. Илья нахмурился. — Ковбой… — Илья явно предупреждал. — У тебя необычный мозг, — размышлял Наполеон, — а мне не быть настоящим Проводником. — Ты уже настоящий. — Ага, просто ненормальный. — Наполеон снова ухмыльнулся и сжал хватку, придвигаясь ближе, прямо в личное пространство Ильи. Потому что имел право. — У меня нет зависимости от физического контакта, — проворчал Страж. Ах как Илья ошибался. Наполеон решил не озвучивать очевидное, а подыграть. — У меня тоже нет, просто это помогает. Не ограничивает нас, а усиливает. А ты слишком обо мне беспокоишься, Угроза. Я тронут. И буду трогать тебя. От взгляда Ильи любой другой бы убежал, а Наполеону захотелось целовать напарника пока не задохнётся. Голова почти прошла, хотя близость не сняла всю боль как по волшебству. Да и Илья был расслабленней, чем всегда. — Думаю, я нужен тебе, — мягко сказал американец, отбросив показную весёлость. Он рискнул и положил свободную руку на грудь напарника, чувствуя тепло тела. Взгляд Ильи стал мягче, почти мирным и очень человечным. — Говори, когда я нужен тебе. Я не достиг дзена и не так спокоен, как правильные Проводники, но толк от меня бывает. — Нет, — глухо возразил Илья, — ты не инструмент, чтоб тобой пользоваться. Ты Щит и мой напарник. Илья давал Наполеону чувство защищённости и комфорта, позволял расслабиться, довериться телом и разумом. — Напарник, — согласился Наполеон. Близость без желания завалить на ближайшую койку или отсосать у стены делала Наполеона мягким. Он видел мечтательный взгляд Ильи, ощущал ответное объятие. — Мы в норме? — спросил Наполеон. Илья смотрел с лаской, но в глубине всё ещё жил гнев на посмевших причинить вред Наполеону и Габи. Но чувства были под контролем. — Да. Илья совершенно неожиданно поцеловал Соло. «Приятный сюрприз, — подумал Наполеон, — от такого контроль-фрика». — Ты меня с ума сводишь! — проворчал Илья, когда они расцепились. Наполеон невинно улыбнулся и скользнул пальцами по рубашке напарника. — Правда? Курякин взял его за руки, чуть сжал запястья. — Каждый божий день. — Всегда к вашим услугам. — Когда тебя похитили, — Илья замолчал. Наполеон взглянул в ответ и просто кивнул, не пытаясь что-то сыграть. Илья запустил пятерню в волосы, потом собрался. Они были хороши, особенно Илья. Наполеон улыбнулся. — Я знаю, — только и сказал он, — Брось, нам уже пора. На самолёт опаздываем. Прежде всего они были агентами.