***
Часы показывали только начало двенадцатого, когда Райнер вошёл в стеклянную высотку. Не опоздал — и то ладно. Судя по всему, здание делили между собой офисы нескольких организаций. Информационное табло на стене холла проинформировало мужчину, что нужные ему «TITANIUM» располагаются на семнадцатом этаже. Лифт двигался совсем нерасторопно, так что Райнеру хватило времени, чтобы рассмотреть себя детально в отражении зеркала, которое замещало собой одну из стенок кабины. Крепкий, широкоплечий, высокий молодой человек, которому этот годами пылившийся в шкафу кремовый пиджак пришёлся очень кстати. Брюки коричневого цвета и слегка измяты, такая же чуть измученная рубашка, не застёгнутая на две верхних пуговицы. Коротко стриженые белокурые волосы, хоть и тщательно причёсанные, но всё же лежащие небрежно, недельная щетина, предусмотрительно спрятанные за солнцезащитными очками усталые глаза. В целом — ничего, он постарался создать разбавленный деловой образ, который хотя бы не свидетельствовал бы о нём, как о жертве хронической депрессии с букетом придаточных психозов. Холл семнадцатого этажа был оформлен в стиле лофт: паркет из тёмного дуба, декоративные кирпичные вставки, висячие плафоны, кожаные кресла, приглушенное освещение, большие панорамные окна в чёрных рамах. Райнер незамедлительно проследовал к стойке для регистрации, расположенной прямо по коридору. — Доброе утро. Мне назначен приём у... генерального директора, я так полагаю, — обратился Райнер к девушке, которая сидела за стойкой. Та подняла на него свои большие зелёно-карие глаза, убрала с лица спавшие светлые прядки и легко улыбнулась посетителю. Райнеру показалось, что работнице нет и восемнадцати — так юно она выглядела. — Здравствуйте, добро пожаловать в «TITANIUM Inc.» Можно попросить Ваш документ, удостоверяющий личность? — добродушным, совсем девичьим голосом спросила сотрудница. Экс-полицейский выудил из кармана слегка потрёпанный паспорт и положил на стойку, после чего девушка взяла документ и перепечатала из него нужные данные в компьютер. — Мистер Браун, всё верно. Вам придётся немного подождать, мистер Йегер в данный момент пока принимает других гостей. Кабинет 744/2, в конце коридора. Вас пригласят по времени, — любезно сообщила сотрудница и протянула Брауну его паспорт. «Мистер Йегер? Мне не послышалось сейчас?! — опешил слегка Райнер. В его памяти тут же всплыл бывший начальник Йегер. — Хотя, конечно, совпадение. Мало ли в мире людей с такой фамилией». Мужчина коротко взглянул на бейджик работницы. — Благодарю Вас, Луиза, — сказал вежливо Райнер и последовал от стойки регистрации в указанном ему направлении. Ещё издалека он заметил, что у нужного кабинета кто-то стоял, а приблизившись, разглядел: это была очень привлекательная девушка с азиатскими чертами лица, серыми глазами и фарфоровой кожей. Её тёмные волосы были подстрижены совсем коротко, видимо, для удобства, хотя непослушные локоны всё равно частично прикрывали лицо. Браун подумал, что в какой-нибудь фэшн индустрии её внешность назвали бы «правильной» и непременно позвали выступать на подиумах. Но в данный момент заместо ожидаемых стильных образов девушка была облачена в строгий брючный костюм; на массивном ремне умещались поясная сумка и кобура, а от небольшого петличного микрофона, прикреплённого к воротнику костюма, шёл проводок к динамику в левом ухе. Незнакомка внимательно проследила одними глазами, как посетитель присаживается на лакированный диван возле кабинета, после чего вновь продолжила стоять не шелохнувшись, держа руки за спиной, а плечи — расправленными. «Да ладно! Неужто всамделишная телохранительница?» — поразился Райнер, продолжая изучать её взглядом. Ему крайне редко доводилось встречать женщин в качестве личной охраны, и те были настолько мускулисты, что, безо всякого сомнения, могли отвесить любому взрослому мужику. А эта молодая особа ещё и выглядела ужасно хрупкой и утончённой, ещё бы не её суровый холодный взгляд. Интересно, чем же таким она так примечательна, что охраняет самого гендиректора такой крупной фирмы? Из-за двери кабинета 744/2 послышались приглушённые крики: множество голосов заговорили наперебой, после чего кто-то (явно мужского пола) надрывисто зарыдал. Воцарилась тишина, затем снова заговорили, но уже негромко. Хотя ни единого слова нельзя было различить, телохранительница явно знала, что происходит за дверью: её непоколебимое выражение лица дрогнуло, глаза потускнели, а нижняя губа слегка задрожала — девушке пришлось её закусить, чтобы совладать с собой. Кажется, прямо сейчас в директорском кабинете происходили нешуточные эмоциональные сражения, и Браун едва ли мог догадаться, в чём была их суть. В раздумьях он провёл ещё несколько минут, когда услышал мелодичный сигнал лифта и торопливые, почти бегущие шаги. Детектив наклонил корпус вперёд, чтобы видеть происходящее за углом: какой-то высокий, запыхавшийся в спешке джентельмен что-то сбивающимся тоном объяснял Луизе за стойкой, пока та пыталась своими вопросами упорядочить сумбурный поток его речи. Райнер сразу понял по манере поведения молодого человека и его внешнему виду, что это или какой-нибудь финансовый агент, или юридическая шушера. «Шушера» стал копаться в своём портфеле, вытряхнув почти всё содержимое наружу в поисках документов, а потом нервно застучал носком ботинка по полу, пока его регистрировали. Наконец, получив добро, он сгрёб в охапку свои паспорт и портфель, развернулся на каблуках и всё такими же торопливыми метровыми шагами направился по коридору в ту сторону, где ожидал своей очереди Браун. На детектива торопящийся совсем не обратил никакого внимания, целеустремлённо двигаясь к кабинету 744/2, и даже уже хотел было со всей своей прыти влететь внутрь, как нос к носу для себя столкнулся с хладнокровной охранницей. Молодой человек отпрянул от неожиданности и как-то весь поник и приосанился, открыл рот и стал быстро хлопать глазами. Азиатка на какие-то пару секунд тоже выдала своё удивление, но тут же вновь приняла невозмутимый вид и бесстрастно поприветствовала: — Жан... Господин Кирштейн. — М-Микаса! — по-дурацки улыбнулся господин Кирштейн, внимание которого так поглотила девушка, что он было забыл о своей спешке, а потом всё же встрепенулся и снова стал серьёзным. — Я... хотел успеть, правда, раньше не получилось вырваться, хоть и опоздал, ну... Как... как смог! Та совершенно спокойно выслушала его лепет и молча приоткрыла дверь, таким жестом приглашая войти внутрь. — Господин Йегер в любом случае ожидает. — Да какой... какой он тебе господин! — пренебрежительно фыркнул Жан, протискиваясь за дверь. Стражница тут же проскользнула в кабинет следом и плотно притворила дверь. Райнер остался в коридоре совершенно один, пытаясь занять себя то попытками расслушать происходящее у директора, то пересчитывая кирпичики в соседней стене. Он просидел так ещё с четверть часа, не меньше, прежде чем дверь снова отворилась и азиатка, к которой обратились по имени Микаса, выглянула в коридор. — Вас готовы принять. Пожалуйста, проходите. Браун поднялся с невообразимо жёсткого дивана, невольно сощурившись от начавшихся колик в мягких тканях, и проследовал за Микасой. В кабинете 744/2 было ещё темнее, чем в коридоре, так что детективу пришлось проморгаться, прежде чем он смог различить длинный стеклянный стол и сидящих за ним людей. Всего их было семеро: трое женщин и четверо мужчин, и все мгновенно впились взглядом в новое действующее лицо их громкой сцены. Микаса не садилась за общий стол — она прошла к его дальнему концу и смирно встала за спинкой центрального кресла, в котором по-хозяйски располагался явно никто иной как директор «TITANIUM Inc.» Тут Райнера, надо сказать, ждал сюрприз: он не только впервые видел этого человека, но и был поражён узренным. В кресле, вальяжно закинув ногу на ногу и сцепив руки в замок, умещался юноша лет двадцати двух-двадцати трёх, в чёрной шёлковой рубашке, таких же чёрных брюках и чёрных сникерсах, с небрежно закрученными в пучок волосами и рачительно глядящими бирюзовыми зрачками, резко контрастирующими с остальным его образом. — Вот и Вы. Проходите, мистер Браун, — тягучим, расслабленным голосом сказал глава компании и плавным жестом ладони пригласил Райнера присесть на свободное место ровно напротив себя. Ничуть не колеблясь, блондин занял предложенное кресло, которое в любом случае было единственным незанятым в данный момент. — Добрый день... всем, — неловко поздоровался детектив, почувствовав, что ведёт себя слегка по-истуканьи, и понял, что ему всё же уместнее снять солнцезащитные очки, что он и сделал. Другие сидящие за столом выглядели одновременно и чрезвычайно напряжёнными, и подавленными, и поглощёнными печалью. Жан, опоздавший юрист-финансист, сидел, покрыв лицо ладонями, совершенно не шевелясь, если не считать периодически вздрагивающих плеч. Слева от него сидел молодой человек с бритой головой и ухоженной щетиной, а также остеклевшими, полными слёз глазами. Почему-то Райнер был уверен, что именно этот несчастный тогда разрыдался на весь коридор. Дальше сидели две девушки: одна — вытянутая шатенка с россыпью веснушек на лице, вторая — миниатюрная блондинка с аккуратной причёской, одетая так же опрятно, как школьница на первое сентября. Шатенка сидела нахмурившись, а блондинка нервно теребила в руках носовой платок со следами размазанной туши. Райнер невольно засмотрелся на её крошечную изящную ладонь, облачённую в кружевную перчатку, на пушистые ресницы и миниатюрные пухлые губы. Убито-грустное выражение лица этой принцессе совсем не шло. Наконец, последние двое за столом, кого рассмотрел детектив — светловолосые девушка (нос у неё был с чудесной горбинкой, а взгляд — ледяным) и парень (курносый, большеглазый, похожий на ангелочка с рождественских открыток). Оба — такие же поникшие и проникнутые всеобщей тоской. И только молоденький гендиректор, напротив, отличался каким-то совершенным самообладанием и всё так же поедал взглядом Райнера, который почувствовал себя чрезмерно неуютно под прицелом стольких пар глаз. — Ну, давайте уже покончим с этим быстрее, — злобно выдохнул Жан и потёр переносицу костяшкой указательного пальца. Сейчас Браун разглядел, что и у него глаза покраснели от слёз — резкий контраст по сравнению с настроением, в котором тот изначально спешил на встречу. — На кой хер ты устраиваешь эти свистопляски с детективами, Йегер? Вместо ответа генеральное лицо компании изменил свою позу в кресле, выпрямился и усмехнулся. — Прошу меня простить, детектив Браун. Я не представился. Эрен Йегер, действующий руководитель «TITANIUM Inc.» Именно по моей инициативе Вы получили накануне приглашение, — Йегер как бы невзначай пододвинул ближе к себе большую фоторамку, которую Райнер и не приметил раньше. С чёрно-белого снимка на него глядела радостная девушка с щёчками-яблочками и искорками, замершими где-то в глубине тёмных радужек. Молодой человек с бритой головой, видимо, в очередной раз обратив внимание на данный портрет, отчаянно завыл и закусил кулак. Райнер вспомнил, что уже видел этот снимок в газете — в той статье про таинственно убитую девушку. Только вот в большом формате фотография выглядела в разы реалистичнее и живее, словно героиня присутствовала в комнате вместе со всеми. Словно всё ещё была жива. — Несколько дней назад произошла трагедия, о которой Вы, без сомнения, в курсе, мистер Браун. Саша Блаус, наша старая подруга и некогда одноклассница, стала жертвой чьего-то безжалостного нападения, — говорил Эрен, и с каждым словом его лицо всё больше мрачнело, а тон становился колючим, как звон битого стекла. — Её прирезали в какой-то грязной подворотне, как будто никчёмную собачонку. — Закрой свой рот, Йегер, и не смей так говорить о Саше! — рывком поднялся со своего места Жан, на грани того, чтобы кинуться на главу компании. Йегер тут же вскинул ладони в знак извинения. — Нет, я попросту неверно выразился. Мне искренне жаль Сашу, я только хотел подчеркнуть, насколько это всё... гм, бесчеловечно. Когда нашу, можно сказать, сестру... — Хватит, Эрен, — умоляюще произнёс юноша с ангельской внешностью. — Тебя заносит. — Твоя правда, Армин. Словом, я веду к тому, что это дело имеет особое значение для меня и самых близких для меня людей — моих друзей и бывших одноклассников. Хотя, надо сказать, друзья ли мы всё ещё? Как поднялись со школьной скамьи, так и забыли друг друга. А теперь — пять лет спустя, при таких ужасных обстоятельствах, но всё же снова вместе! — Эрен, — вновь попытался утихомирить его Армин, но тут в разговор вступила высокая веснушчатая шатенка, до сих пор молчавшая и лишь с неприязнью смотревшая на Йегера: — Если для тебя убийство Блаус — повод, чтобы мы все встретились дружной компанией и пожарили зефирки на костре, то ты ещё больший говнюк, чем казался раньше, — ядовито швырнула она. Эрен, спокойно выслушав едкость в свой адрес, только щёлкнул пальцами. — О-о! Беру слова назад, мы словно и не расставались на долгие годы. Все остались прежними. Ты всё такая же агрессивная хабалка, Имир. — Чё ты ск-... — Закройтесь, пожалуйста, — очень размеренно, но с чувствующимся раздражением произнесла блондинка с ледяным взглядом, которая сидела возле Армина. Она в данный момент подпирала висок двумя пальцами и устало глядела поочерёдно на бывших одноклассников. — Йегер, ближе к делу. Если эти пустые выблёвки в адрес друг друга продолжатся, оставаться и дальше слушать не стану. Полиция уже несколько дней ведёт расследование. Для чего эти прелюдии? Под «прелюдиями» она явно подразумевала присутствие детектива на встрече и, вероятно, в принципе привлечение его к делу Блаус. Йегер поднялся со своего места и стал медленно обходить комнату. — Да, видите ли, Энни и все присутствующие, мистер Браун — это наш настоящий шанс подобраться к правде и найти виновного в гибели Саши. Нет-нет, не то чтобы я усомнился в работе наших блюстителей порядка, я буду более, чем признателен, если полицейские мне принесут на ужин голову убийцы. Но в этой жизни я привык трижды проверять, прежде чем довериться, — брюнет опёрся локтями о спинку своего кресла, — а после того, как доверюсь, перестраховаться ещё раз. Мне не будет жаль средств, потраченных на наём следователя. Мне будет жаль, если головореза, отнявшего у нас бесценную жизнь Саши, упустят по халатности. Вы понимаете, чего я от Вас жду, мистер Браун? Понимаете, чего ждём мы все? Вновь восемь пар глаз (и девятая — немигающая с чёрно-белого портрета) устремились на Райнера. Да, конечно, он понимал, чего от него все ждут, и от этого ему становилось так неуютно, что он уже плевать хотел на все гонорары, восстановленные репутации, — словом, всё, что Йегер готов был ему предложить в качестве награды. Там, в телефонной будке, давая матери фантомные обещания, Браун представлял себе всё совсем иначе; но сейчас, когда люди с застывшими в глазах слезами и ноющими от скорби сердцами обратились к нему... он вспомнил, как это тяжело. Вновь ощутил груз ответственности, ещё не лёгшей на плечи, но уже нависшей и давящей на верхние позвонки своей удручающей массой. Ему предлагали не просто вспомнить былое и сыграть в агента — на него возлагали надежду. И мог ли в этой ситуации Браун, уже как год ведущий образ жизни никчёмного слизня, пообещать людям, что возьмёт в руки жезл правосудия и исполнит всё как надо? Нет, он уже заключил честно, что нет. Даже не станет пытаться. Вести расследования — это уже не его стезя, это что-то из прошлого, что-то, что пора отпустить. Не ему играть эту роль. Ничего страшного, найдут другого детектива, действительно обстоятельного профессионала, сейчас он просто откажет в вежливой форме и... Из мыслей мужчину выдернул шелест конверта, который перед ним на стол мягко опустила телохранительница Микаса. — Это мой первый взнос и Ваш аванс, — пояснил Эрен. Райнер болезненно опустил глаза и обомлел: перед ним лежал большой, плотный конверт, до отвала набитый разноцветными купюрами, которые просвечивали сквозь белую бумагу. Сколько долларов там? Несколько сотен? Несколько тысяч?! В голове совсем нехорошо повело. Всё же нужно было принять нейролептик перед встречей. Нельзя бросать таблетки, нельзя. Господи, несколько тысяч — и это только аванс! Нужно отказаться, нужно отказаться. — Не волнуйтесь, это только небольшая часть всей суммы. Дальше — больше, господин Райнер. ТОЛЬКО НЕБОЛЬШАЯ ЧАСТЬ! Неважно, пусть он предложит хоть несколько сотен тысяч. Нельзя соглашаться, нужно идти. Ах, черт, как же больно стучит в висках! — Где я должен расписаться? — хрипло спросил Браун. О, нет... Эрен неожиданно расплылся в искренней улыбке, точно ребёнок, которому подарили долгожданную игрушку на именины. Он подал знак, но Микаса и сама уже положила перед Райнером письменную ручку и несколько листов, скреплённых между собой скобой. — В пропущенных графах, пожалуйста. Ваша подпись и инициалы, на последней странице — с расшифровкой. При желании, можете прочитать договор, — вежливо сказала девушка и вернулась на свою исходную позицию. — О. Нихрена себе, — прокомментировала развернувшуюся сцену веснушчатая Имир. — Ну, ещё бы он отказался от такого-то бабла... В голове детектива в тот момент всё просто закипело от злости на самого себя. Впоследствии он не единожды спрашивал сам себя: почему он согласился? неужели на самом деле ради денег, пусть даже и круглой суммы? И каждый раз приходил к выводу: нет, пожалуй, как бы ему ни требовалось тогда наладить своё финансовое положение, как бы он ни хотел вложиться и помочь маме наконец окончательно отремонтировать их старенький дом, им двигали мысли совсем не о конверте с оплатой. Это, пожалуй, было именно то, что обычно и называют «знаком свыше». Знаком, отвергнуть который не представляется возможным. В воцарившейся тяжелой тишине Браун и в самом деле попытался вчитаться в содержимое документа, но внимание постоянно расплывалось, подобно блину на скворчащей сковородке, и сосредоточиться никак не выходило. Поэтому, лишь мельком пробежавшись глазами по договору, бывший полицейский принялся ставить размашистые подписи в предназначенных местах. — Я... — вдруг надтреснуто произнёс бритый молодой человек и, кажется, сам испугавшись своего голоса, запнулся. В его всё ещё заполненных болезненными слезами глазах застыла какая-то искра. — Я тоже хочу вложиться. Ну, на оплату детектива. Саша... Не могу я по-другому! Она была... — дрожащие фразы то и дело обрывались, и пересохшими губами юноша пытался их собрать в целое, — ...она была моим всем. Я, конечно... ну, не могу предоставить много... но всё ж таки... — Да хватит, Конни! — резко поднялся со своего места Жан, одновременно хватаясь за свой портфель, в котором, вероятно, умещал всю свою деловитость. На лице Кирштейна отразилась неподдельная злоба, обращённая ко всем сразу. — С какой стати вообще этот цирк?! Нанять... нанять детектива! Да, блять, до такого догадаться только ты, Йегер, смертник проклятый, и мог. А чё же сразу не подал, не знаю, заявку в ток-шоу про криминал?! Давайте сюжет снимем! Давайте гадалок, блять, созовём, будем, сука, свечи жечь и на воде читать ауру убийцы! — гаркнул он, совсем рассвирепев, и угрожающе сделал несколько шагов в сторону гендиректора. Тот и бровью не повёл, зато за его спиной насторожилась верная Микаса, совершив предупредительный выпад и положив руку на ремень в районе кобуры. На Жана, кажется, этот её жест произвёл шокирующее впечатление; его лицо обескураженно перекосило, но только на считанные секунды. — Не надо глупостей, Жан. Никто не заставляет тебя свечку держать во время расследования мистера Брауна, но и содействовать следствию в твоих же интересах, — лаконично произнёс Эрен. — Да пошёл ты, — зло прошептал Жан. — Смерть Саши — это тебе не повод шоу устраивать. А ты, — он обратился уже к Микасе, всё ещё стоящей в боевой готовности, — ты!.. Выбрала стелиться тряпкой под ноги этого избалованного недоноска, прислуживаешь ему тут, как яремница! Как будто Саша не была и твоей одноклассницей тоже! Как будто ты, чёрт возьми, не человек! Микаса впервые за всё время нахождения Райнера здесь не смогла сдержать эмоций и сокрушённо опустила уголки рта, позволила ресницам обессиленно задрожать, а глазам — заслезиться. И всё же сохраняла свою оборонительную позу за спиной у Эрена. Даже сейчас. — Что, молчишь?! Что вы все... Очередной поток неприязни со стороны Кирштейна прервался звуком отодвигаемого стула. — Я предупреждала. Если не будет конструктивного диалога без срача — я ухожу,— озвучила холодная Энни с привычной выдержанностью и стала медленно подниматься с места. Ангельский Армин ринулся помогать ей встать, бережно удерживая её ладони своими, и только сейчас Браун осознал две вещи: во-первых, эти двое явно давно состояли в романтических отношениях, а, судя по кольцам, и вовсе были обручены; во-вторых, Энни была беременна, и её округлившийся живот проступал через вязаный белоснежный кардиган. Жан сплюнул и одёрнул полы своего пиджака. — Да ну вас всех к чёрту, — сказал напоследок он и первым покинул кабинет, не позабыв при этом демонстративно хлопнуть дверью. Рамка с портретом Саши на столе опасно покачалась от мощного потока воздуха, но устояла. Армин тяжко вздохнул, не зная, что и сказать на выходку одноклассника, но, ощущая повисшее в воздухе напряжение, всё же обратился к Йегеру вполголоса: — Увидимся потом, ладно, Эрен? Сейчас... не лучшее время. Я тебе позвоню. И, думаю, детектив — это всё же хорошая идея. Рад был познакомиться, мистер Браун. Энни медленно прикрыла глаза в знак солидарности со своим спутником, и вдвоём они направились к выходу. Райнер подумал, что эта парочка — как солнце, тёплое и лучезарное, и луна, ледяная и спокойная. И что, пожалуй, они как нельзя лучше смотрятся рядом. — Не, ну, в жизни бы не подумала, что этот дохляк Арлерт... да с Леонхарт... — хмыкнула Имир и обратилась к блондинке в кружевных перчатках, которая за всё время единственная так и не высказалась. — Идём, Хистория. Нечё тут больше ловить. — Спасибо за встречу, Эрен, — тихо сказал бритоголовый Конни, натягивая на голову шляпу-хомбург. — То, как ты заботишься о памяти Саши... это дорогого стоит. Спасибо, правда. И... Марко просил передать свои извинения, что не смог приехать к сегодняшнему. Эта новость его просто... — Сил нам, Конни. Сил всем нам, — понимающе пробормотал Эрен. — Спасибо, что пришёл. Райнер слушал не поднимая головы и ощущал себя каким-то лишним звеном цепи, словно он всё это время незаконно лицезрел нечто совершенно интимное, личное, семейное. И без того пропитанная трагичностью встреча старых приятелей обернулась ещё и взрывным скандалом, тонкостей которого следователь так и не понял. Документы уже давно были подписаны, но он старательно создавал иллюзию чтения одного и того же абзаца в сороковой раз, а когда, как ему показалось, гости уже разошлись, и он наконец оторвался от бумаг и распрямился в своём кресле, то вздрогнул от неожиданности: подле него безмолвно стояла низенькая молчаливая Хистория, теребящая завязки-ленточки на своей накидке. — Я хотела поблагодарить Вас за то, что Вы согласились помочь нам, — тихонько сказала она, неразрывно поддерживая зрительный контакт с детекивом. — Я слышала, что Вы — большой профессионал. И Ваша антитеррористическая операция год назад... В голубых зрачках засияло невыразимое словами восхищение. Девушка, совсем не находя подходящих выражений, неловко улыбнулась, и Райнер почувствовал, как разлившееся внутри тепло невольно вызывает улыбку и него. — Хистория! Где застряла? Пошли уже! — настойчиво позвала Имир из коридора. Кроткая особа склонила голову в знак почтительного прощания и вышла, притворив за собой дверь. В комнате остались трое: сам Райнер, господин Йегер и Микаса, всё ещё заметно подавленная из-за сказанного Жаном. — Н-да. Дела. — измотанно произнёс Эрен, подперев лицо ладонью. — Кирштейн как был занозой в жопе, так и... Не так я себе представлял это всё. — Ты хотел как лучше, — еле слышно обронила Микаса, обняв себя за плечи и потупив взгляд. — Хотя давно пора остановиться, Эр- — Господин Браун! — воскликнул тут же юный наследник, как будто только заметив последнего оставшегося посетителя. — Приношу свои извинения за всю эту сумятицу. Надеюсь, Вас не задели резкие слова моих друзей. Они очень нервничают из-за произошедшего несчастья, общаются на эмоциях. — Нет, нет, — почему-то подскочил тут же Райнер, с громким скрежетом при этом отодвинув своё кресло. — Я понимаю, всё понимаю. Это ужасно... Детектив застыл, и на момент его лицо выразило совершенное отсутствие, будто он телепортировался куда-то далеко, вне этой реальности. — ...терять друзей. Это ужасно, — повторил блондин уже приглушённее и поднял растерянный взгляд на главу «TITANIUM Inc.». Эрен тоже смотрел на него, внимательно, с какой-то долей выдержанности и при этом любопытства, не отводя прицел своих ясных голубо-изумрудных глаз. Райнер под этим взором ощущал себя диковинным товаром с витрины или драгоценным экспонатом в музее. Никто раньше так не изучал его, стремясь, кажется, зрительно проглотить по частям, постепенно смакуя каждую деталь, каждый звук, каждое движение. При всём своём совершенном спокойствии Йегер наводил непередаваемое чувство зудящего неуюта. — Вы ведь не ради денег согласились на найм, мистер Браун? — спросил гендиректор, сплетя свои длинные, худощавые паучьи пальцы в замок. На нескольких из них были надеты серебряные кольца с гравировками, а одно из них увенчивал объёмный череп с рубиновыми глазами-камешками. Райнер, которого застали врасплох такой наблюдательностью, был даже уверен, что заданный ему вопрос — и не вопрос вовсе, а утверждение. Но прежде, чем экс-лейтенант успел что-либо сообразить в качестве адекватного ответа, Йегер продолжил сам: — Впрочем, пустое. Не отвечайте, просто мои мысли вслух. Вам будет удобно приступить к делу сегодня же? — Да, разумеется. Я готов к указаниям, — отчеканил Райнер, как заводная игрушка. Кажется, какие-то рефлексы после службы в органах у него всё же сохранились. Эрен кивнул, чуть откинулся назад и вытащил из переднего кармана брюк дорогущий смартфон последней модели («А он явно не мелочится. Могут же себе люди позволить!» — невольно подумалось Райнеру, когда он увидел навороченный гаджет своего нового начальника). Паучьи пальцы тут же быстро заскользили по матовому экрану телефона, и молодой человек поднёс устройство к уху. Костяшками он принялся отстукивать по столу в такт гудкам в трубке. Раз. Два. Три. Раз. Два. Три. Оппонент по звонку явно не торопился отвечать на вызов, и Йегер уже хотел с различимым раздражением сбросить вызов, когда из динамика наконец раздалось встревоженное бормотание, да так голосисто и зычно, что Эрен невольно поморщился. — Флок. Алло? Что ты там писюлишь? — брюнет наконец решил прервать поток чужой речи, которую ему заливисто полили в ухо. — Говори по порядку. Где ты? Где?! Почему там? Ты на часы смотрел? И где ты должен сейчас быть? Не надо извиняться, прекрати сейчас же. Прекрати. Долго ещё? Да, ты мне срочно понадобился тут. Ты документы по делу Блаус собрал вчера? Как?! И какого чёрта? Флок, не заставляй меня усомниться в тебе. Да, я понимаю. Да. Суть дела не меняется. Будь добр, заканчивай со своими неотложными делами и займись этим поручением. Я предупредил. Всё. Йегер пренебрежительно, как какой-то фантик, кинул свой дорогостоящий смартфон на стол и глубоко вздохнул, закатив глаза. А следом извиняющеся улыбнулся детективу и развёл руками: — В очередной раз прошу прощения, мистер Браун. Сегодня не смогу предоставить Вам документацию по делу в связи с... со сторонними обстоятельствами. Вы сможете подойти завтра и забрать? — Ну, смогу, конечно... Во сколько? Эрен обернулся на Микасу. Та, без слов поняв, чего от неё ждут, тут же отодвинула мягким жестом рукав своей рубашки, прикоснулась к обёрнутым вокруг запястья смарт-часам и стала там что-то внимательно изучать. — В завтрашнем графике перерыв с четырёх до пяти пятнадцати, — доложила она. — К четырём успеете? — спросил Эрен и, получив в качестве ответа утвердительный кивок, поднялся со своего места и подошёл к Райнеру. Они оказались на расстоянии не более полуметра друг от друга, и Браун отметил, что он всё же немного выше своего нанимателя, шире в плечах и в целом заметно крепче, однако при всём этом вид Йегера воплощал в себе такую решимость и твёрдость характера, что одним только взглядом мог, вероятно, уложить роту армейцев. Райнеру подумалось, что, несмотря на явную юность лет, Эрен наверняка отлично справляется со своей ролью руководителя. Сколько в этом стройном молодом человеке умещается крепкого душевного тротила? — Спасибо большое, что откликнулись на моё предложение, — Йегер протянул свою сухощавую ладонь. Райнер ответил на рукопожатие — и его проняло до кончиков волос на макушке. Чужая кисть, обжигающе ледяная, с проступающими синими нитями вен, отправила ему через сплетение рук колкий заряд, будто бы электрический, контрастно отозвавшийся в каждой клеточке организма детектива. — Это Вам спасибо большое, что решили довериться мне, — просипел Райнер и прокашлялся, чтобы прочистить горло. Уже нормальным голосом он добавил: — Я поеду сейчас осмотреть место преступления. Чтобы время не терять... Пронизывающий взгляд, пронизывающее рукопожатие, пронизывающая натура. Эрен всё ещё слегка сжимал ладонь следователя, образуя с ним единое целое, единый организм, неразрывную пульсирующую структуру. — Конечно, — кивнул Эрен, расцепляя наконец их руки и учтиво отступив на пару шагов. — Как Вам будет угодно. Профессионалу виднее. Было в этих словах какое-то приторно-вежливое заискивание. Браун попрощался и вышел из кабинета, дрожащими пальцами с трудом справляясь с дверной ручкой (он все ещё различал на коже холодные покалывания от прикосновения Йегера). Даже оказавшись за дверью, мужчина всё ещё ощущал на затылке прожигающий взор юного генерального директора. На что он подписался?***
Согласно контракту, который Райнер так усиленно читал на встрече, он нанимался для расследования убийства на 10 суток начиная с сегодняшнего дня. Хотя получить документы с уже имеющимися фактами по делу Саши Блаус ему сегодня и не удалось, двигаться нужно было, именно поэтому его дышащий на ладан серебристый автомобиль спустя двадцать минут уже вырулил на ту улицу, где произошло убийство девушки. Это был не самый людный район — хотя в паре кварталов отсюда и располагалась центральная улица, сейчас, в праздничную неделю, особенно оживлённая и шумная. Кругом — высокие, заметно обветшалые серые дома из каменного монолита, уже официально оформленные в очередь под снос, всё больше жильцов которых с каждым годом стремились покинуть эти каменные дебри и переехать в облагороженные дома. Два таких нелюдимых здания как раз образовывали узкий тупиковый закоулок, совершенно пустой, если не считать мусорный контейнер, который, по всей видимости, не вывозили уже с месяц. Тут, в этом незначимом тупичке, пару дней назад случайный прохожий, редкий жилец одного из этих старых зданий, обнаружил уже бездыханное тело Саши. Райнер видел её только дважды — в газетной статье и на портрете в кабинете Эрена — но в нём успело укорениться чувство, словно они с ней были старыми знакомыми и её гибель стала для него триггер-темой. Браун припарковал свою FAW не заезжая на нужную улицу — из осторожности, чтобы не привлечь лишнего внимания, — и спокойным, размеренным шагом пошёл к месту преступления. О том, что сейчас перевалило за обеденное время, ему намекало клонящееся к западу солнце и сосущее ощущение под ложечкой. На удивление, впервые за многие месяцы он почувствовал у себя неподдельный аппетит и желание впиться зубами в какой-нибудь сочный бифштекс или мягкий ароматный хлебный ломоть. Наверняка это из-за того, что он наконец мог себе позволить подобные вещи с финансовой точки зрения — всё же мистер Йегер не поскупился на аванс. И всё-таки с обедом придётся повременить — работа вперёд. С одной стороны закоулка высилась стена дома, причём, судя по состоянию большинства окон (стёкла в них были выбиты, помутнели от времени, или и то, и другое), практически нежилого. С другой — кирпичная стена одноэтажного здания, на котором красовалась большая подсвечивающаяся вывеска «Мясная лавка». Райнер, заместо тупика, решил сначала зайти туда. Стеклянная подвеска на двери уведомила о прибытии детектива, однако никто не поспешил выйти на звук. В магазине было даже прохладнее, чем на улице (хозяева, кажется, усиленно следили за температурой хранения продукции), и Райнер зябко поёжился. Он пожалел, что оставил пиджак на заднем сиденьи машины, потому что тепла хлопковая рубашка давала совсем немного. У большого панорамного окна был ввинчен в пол стальной квадратный столик на одной ножке, тут же как-то небрежно расположился зелёный пластиковый стул. Дальше в небольшом помещении тянулись три больших холодильных камеры-прилавка с товаром. Браун принялся разглядывать: фарш говяжий, фарш ассорти, окорока, куриная отбивная, свиная вырезка, колбасы, две жирных тушки индейки, телячьи рёбра, утиная грудка, свиные уши и некоторые другие субпродукты. Выглядело свежим и добротным, разделкой явно занимался профессионал. За прилавком располагался тёмный проход, прикрытый полосовой завесой — из него-то и тянуло холодом. Там, скорее всего, располагались холодильные камеры. Больше ничего примечательного: вымощенный плиткой-ромбиками пол, кассовый аппарат, деревянная швабра в углу и одна вытянутая настенная лампа, висящая над проходом. Продавца всё не было видно. Райнер, которого явно не спешили обслуживать, облокотился о прилавок и обхватил ладонью лобную долю. Голова кружилась, перед глазами рябили тёмные точки, а общее чувство беспокойства навязывало случайные неприятные мысли. Хотелось спать. «Нужно перетерпеть. Просто перетерпеть», — Райнер зажмурился и сглотнул сухой комок. Таблеток под рукой не было: нарочно оставил их дома. Вот же... — Чем могу помочь? — раздалось совсем неприветливо над ухом. Райнер поднял голову: перед ним стоял очень высокий немолодой мужчина с жилистым, скуластым лицом, бородкой, чуть тронутой проседью, зачёсанными назад смоляными волосами до плеч, недружелюбно сверкающими зрачками и — что самое примечательное — в чёрной шляпе с мятыми полями, которая совсем не вязалась с его рабочим фартуком и целлофановыми перчатками. В левой руке мужчина сжимал рукоять топорика для разделки мяса. Общее впечатление создалось какое-то чересчур жуткое. И почему зачастую такие зловещие мужики работают мясниками? — Здравствуйте, — Райнер поспешно выпрямился, сделав вид, будто не вытирал только что собою прилавок. — Вы работаете сейчас? Вместо ответа продавец скривил уголок рта и пальцем грубо указал на дверную табличку. — Написано: «открыто». Как думаешь, белобрысый, работаю я или нет? Это было уж совсем мрачно сказано. Браун пожалел, что вообще зашёл сюда, однако иначе было нельзя: он тут по делу. — Долговато ждать пришлось просто. Я подумал, что пришёл невовремя... — Райнер постарался произнести эту фразу как можно более нейтрально, но с каждым его словом собеседник всё больше хмурился и буквально скалился. — Слушай, ты! — продавец одним резким взмахом вонзил в прилавок свой топорик с засохшими кровавыми пятнами. — Не беси меня, пацан. Ты из инспекции или кто?! Долго ждал он! Надо было б — подождал б ещё! У меня тут очередь! Не только твои прихоти выполнять, но и партию на доставку подготовить! Или чё, я всё бросать должен тебя ради?! Старик закипел донельзя, и Райнер примирительно замахал руками, чтобы в следующую секунду топорик не полетел в него. — Я не знал, не знал! Прошу прощения. — Не зна-а-ал он! — зло плюнул под ноги мясник и, взявшись за ручку, выдернул своё холодное оружие из прилавка. — Брать будешь или пришёл лясы точить? Частный детектив переместил своё внимание на витрину с мясными полуфабрикатами. — Буду. Можно килограмм рёбер? — Можно, можно, — всё ещё хмурясь, но уже подуспокоившись произнёс продавец и начал хлопотать у витрины. Нужно было что-то делать. Мужчина совсем не отличался отзывчивостью, а лишние вопросы могли его только спровоцировать, но в то же время сердце подсказывало: этот мрачный тип не так прост. Его нужно осторожно допросить. Как? Тут в дело вступала нажитая опытом службы в полиции психологическая сноровка. Начинать стоит издалека. — Наверное, Вы на доставку больше работаете? Район не особо людный, захожих клиентов мало? — принялся рассуждать Райнер, как бы к слову. Угрюмый собеседник неласково глянул и вернулся к упаковке рёбер. — Тебе-то чё с того?! Сам-то... захожий! Ходят тут, мать твою, задают тупые вопросы третьи сутки. То легавые, то... просто непришитые. «Ага! — подметил Райнер. — Неудивительно, что полиция тут хлопочет. Как-никак, на Сашу напали прямо за углом его магазина. Но сыграю дурачка». — Легавые? Что-то случилось? — картинно вскинул брови блондин. Мясник аж хохотнул, глядя на него. — Ты, похоже, впрямь недалёкий, да, пацан? Мозги ушли в мышцы? — старик похлопал себя по прессу, намекая на мощное телосложение собеседника. — Да вон же, опечатали, сукины дети, поворот у лавки! Своей этой... жёлтой лентой. Девку там прикончили. Тут мясник как-то резко замолк и осёкся. Райнер заметил, что его ладонь предупреждающе легла на ручку топорика. — Не лезь туда, где тебе не рады, — вполголоса с угрозой произнёс продавец и с грохотом поставил заказ на прилавок. — Десятка за килограмм. Браун медленно протянул заранее приготовленную купюру из полученного ранее конверта. Мясник поморщился: — А мельче нет? — Нет. — Да чтоб вас всех... — мужчина наклонился под прилавок, достал оттуда кожаное портмоне и, открыв его, начал считать сдачу. Райнер мельком успел заметить водительские права под прозрачным отделением кошелька. «Кенни Аккерман, — повторил про себя Райнер имя с документа. — Надо попробовать пробить этого мутного типа в базе. Чёрт, как неохота наведываться туда!» Кенни отсчитал нужную сумму, после чего ещё раз перепроверил купюры и протянул их покупателю. — Спасибо, — Райнер взял пакет с рёбрами и сдачу, которую мясник чересчур крепко сжимал между пальцев. — До свидания. Вместо прощания продавец глухо хмыкнул и надвинул свою шляпу на глаза. Выйдя из лавки, Райнер сделал вид, что уходит, на самом деле только сделав петлю, чтобы закинуть в машину свою покупку и дождаться, пока мрачный старикан снова уйдёт в подсобное помещение магазинчика. Как только это случилось, следователь вернулся к злополучному тупику и осмотрелся. Полицейскую оградительную жёлто-чёрную ленту, которая вызвала такое негодование у Кенни Аккермана, на самом деле, уже давно сорвали, порвали и затоптали, и теперь она подобием сброшенной змеиной шкурки валялась в стороне. Может быть, это сделали шаловливые дети, журналисты, бродячие собаки или сам взбешенный Аккерман — в любом случае, место преступления уже явно истоптали вдоль и поперёк и искать какие-либо следы тут уже было тщетно. На асфальте едва различимы были тёмные разводы, размытые ночным дождём, — скорее всего, именно здесь лежало тело девушки, истёкшее кровью. В газете писали про смерть от ножевого ранения в область живота, но всё это казалось Райнеру таким странным стечением обстоятельств. Что Саша, жизнерадостная и добрая, как он успел понять, девушка, делала в этой подворотне, в грязи и сырости, почему кому-то понадобилось напасть на неё? При девушке не нашли её личных вещей, так что полиция (о чём Браун также прочёл в той статье) пришла к заключению о разбое с целью грабежа, совершённом кем-то из жителей этого захудалого района. Для Райнера эти выводы звучали так наивно просто и логично, что он, руководствуясь своим опытом, был уверен: полиция заблуждается. Вокруг не было ни следов драки, ни какого-либо другого намёка на то, что происходило нечто насильственное. Как будто жертва даже не сопротивлялась нападению — но разве такое возможно? Райнер покрутил головой и убедился, что вокруг не было камер наблюдения: значит, в данный момент следствие тыкало пальцем в небо, и они не могли с точностью установить, кто напал на девушку. Но, раз уж он планировал нанести визит в старый добрый участок, стоило заодно попробовать получить записи со всех ближайших камер, какие есть в округе. Начать с того, чтобы найти на них Сашу, идущую в тот день в этом направлении, а там уже может обнаружиться и напавший. Хотя, конечно, это было бы сказочное везение, надеяться на которое Браун не смел. Райнер присел на корточках у размытого пятна на асфальте. Разводы образовывали подобие круга — жертва, скорее всего, лежала на животе плашмя. Почему не звала на помощь? Или никто не слышал? Нет, всё же этот мясник точно темнит. У него тут криминалистика буквально за углом пишется, а он стейки преспокойно у себя фасует. В висок снова стрельнуло, и Райнер с тяжелым стоном покачал головой. Массируя болезненную точку, он попытался себе представить день инцидента. Любой сыщик по ходу расследования старался сложить в голове определённую картинку-пазл, сцену преступления, начиная с мотивов убийцы и заканчивая деталями вплоть до того, в какой руке он держал орудие убийства. В пазле по делу Саши Блаус пока что было слишком много отсутствующих фрагментов, и картинка совершенно не собиралась. И всё же Браун решил попробовать инсценировать произошедшее. «Ладно. Так, нападение случилось... Какой это день был? Господи, не трещала бы ещё так башка! Это было раз, два... Одиннадцатое июня, выходит. Первый день праздничной недели. Через несколько кварталов отсюда была большая шумиха, это я помню и сам». До ушей детектива донеслась радостная позитивная мелодия — это он уже не визуализировал, музыка в самом деле играла на городской площади в соседнем районе, а доходили звуки аж до сюда. У них отмечалась праздничная неделя в честь дня города, и в связи с тем каждый день устраивали какие-то празднества, шоу-программы, пикники, конкурсы, пускали воздушные шары и салюты. Три дня как главные улицы были перекрыты в честь торжественной суматохи и автомобилистам (Райнеру в частности) приходилось сворачивать в неудобный объезд, тратя лишний бензин и время в пробках. Поэтому искать на видеозаписях Сашу, которая с легкостью могла затеряться в толпах людей, было сомнительным и энергозатратным удовольствием, но лучшей идеи старшему лейтенанту в голову пока не пришло. Быть может, девушка как раз собиралась отправиться на фестиваль в центре, и по дороге с ней случилась эта трагедия? Ясности эта догадка пока что не вносила. Райнер поднялся на ноги и прошёлся взад-вперёд по переулку. Даже если отбросить не складывающуюся предысторию случившегося, что пост-фактум произошло? Девушку принесла нелёгкая, она стала жертвой чьего-то нападения, у неё отобрали все имущество и оставили тут истекать кровью? Опять же, почему никто не пришёл на помощь, почему она не попыталась выползти на людную дорогу, почему осталась лежать? Ведь смерть от кровотечения, даже серьёзного, наступает не мгновенно (Райнер, конечно, уточнит ещё характер полученных Сашей ран, когда получит на руки заключение медицинской экспертизы), да и в газете о Саше была краткая описка, мол, бывшая атлетка или что-то вроде того. Значит, стойкая, наверняка дала бы отпор и за жизнь боролась до последнего. Всё было не так. Что-то ускользало. Наверное, в тот день Браун не зря отказывался от приёма лекарства, доводя себя до болезненного состояния, потому как неизвестно, чем закончилась бы вся эта история, если бы у него в очередной раз не закружилась голова и он не схватился невольно рукой за кирпичную стену, чтобы удержать равновесие. Указательный палец мужчины провалился в небольшое круглое углубление в стене, и Райнер было бросил на него безразличный взгляд, когда понял, что по случайности нащупал не просто дыру. В стене красовалось неглубокое отверстие от пули, и сам боеприпас застрял внутри этого проёма, металлическим кончиком сверкнув Райнеру. Детектив с трудом выпрямился, подошёл поближе. Нет, зрение не подводило: кто-то произвёл выстрел в стену под небольшим углом, как бы сверху. Браун нахмурился и с усилием принялся отколупывать ногтем кирпичную крошку вокруг пробоины, пока искомый предмет, звякнув и подпрыгнув, не выпал на асфальт. Детектив наклонился за своей новой зацепкой: это была обыкновенная пуля со стальным сердечником, какие широко применяют для стрельбы из различных типов оружия. В голову Райнера закралось сомнение: не мог же этот район быть настолько криминален, что здесь в подворотнях люди друг в друга пуляли ежечасно. Могла ли его находка иметь отношение к делу Саши Блаус? Неужто полицейские, проводившие осмотр места преступления, не заметили пулю в стене? Браун решил внимательно изучить стену на предмет наличия других пулевых отверстий. Нет, тщетно. Стреляли только единожды. Кто? Зачем? Когда? «Что за проклятый закуток?» — только и успел подумать Райнер, когда откуда-то сбоку раздался короткий металлический звон. Он резко обернулся на звук: в конце тупика громоздился стальной сетчатый забор, за которым густо разрослись дикие кустарники, и Райнер даже как-то не придал прежде значения этому тупичку. Но сейчас там, за забором, чётко промелькнула чья-то тень, а сам забор звякнул, встревоженный каким-то движением. Засовывая на ходу пульку в карман, Райнер медленно поднялся и неслышными шагами пошёл в ту сторону. Он всё яснее различал какое-то прерывистое сбитое дыхание, так некстати выдававшего того, кто пытался спрятаться. Своим цепким, хоть и чуть расплывающимся от пульсации в висках взглядом, Райнер заметил, что один из нижних углов сетки отошёл от рамы, образовывая в заборе лаз, в который можно было пролезть, будучи раза в три меньше, чем детектив. Стоило Райнеру протянуть свою руку к дыре, как за забором что-то испуганно метнулось. Браун тоже среагировал мгновенно: совершил мощный бросок вперёд, по плечо оказавшись по ту сторону забора, и крепко схватил кого-то за тонкую, длинную ногу. За забором истошно завизжал тоненький голос, и Райнер приподнялся, чтобы разглядеть, кто угодил в его хватку. — Пу-у-у-у-усти! А-а-а-а-атпусти меня!!! — верещала, отбрыкиваясь и пытаясь освободить ногу незнакомая каштановолосая девчонка лет одиннадцати со смешным хвостиком на макушке и одетая в мешковатый коричневый сарафан поверх белой футболки (вернее, когда-то белой футболки. Сейчас она уже выцвела и изрядно поистрепалась от носки, превратившись в серую). На ногах — разноцветные поношенные кеды, а открытые руки покрыты множеством лейкопластырей телесного цвета. Нет, совершенно точно, девочка была типичным представителем буйной детворы и не представляла никакой опасности для Райнера. Райнер резко разжал пальцы, и девчонка, которая как раз в очередной раз энергично дрыгала ножкой, по случайности заехала своим кроссовком ему чуть ниже ключицы. Мужчина охнул и схватился за ушибленное место; девочка чуть отлетела назад и тут же испуганно вскочила на ноги, явно приготовившись бежать, но замешкавшись. Она часто-часто дышала, пружинисто приседая на своих худых бледных ножках, и её медно-карие глаза с ужасом вперились в пнутого Райнера. Она медленно подошла к забору, взялась пальчиками за сетку и вгляделась в пострадавшего. Тот, в свою очередь, тряхнул головой и посмотрел в ответ. Всего пару секунд девочка и мужчина выдержали контакт глазами, когда шатенка вдруг разошлась в порыве хохота. Она согнулась пополам от разрывающих её залпов смеха и никак не могла остановиться. — Ч-чего ещё? — непонимающе произнёс Райнер, глядя, как девчушка веселится по непонятной ему причине. — Ты чего?! Девочка подняла глаза и снова прыснула, запрокинув голову. Наконец, вволю насмеявшись, она опять подошла к забору и с любопытством уставилась на Райнера. — Как «чего»?! Дядь, ты себя видел в зеркало?! Ты откуда такой замухрышный взялся?! — бойко сказала она, широко улыбаясь всеми зубами. — Замух-... какой-какой? — не понял Райнер. Девчонка, встав на четвереньки, без труда проползла через дыру в заборе и оказалась уже рядом с Брауном. — За-мух-рыш-ный! — по слогам отчеканила юная особа, отряхивая запылившийся подол сарафана. — Ну, типа, ты выглядишь, как будто тебя грузовик переехал! Райнер даже и возражать не стал. Ориентируясь на своё внутреннее состояние, он полагал, что и внешний вид у него соответствующий. Тем более после того, как ему вдарили кроссовком и он повалялся в местной грязи. Прижимая ладонь к груди в месте удара и чуть пошатываясь, блондин поднялся на ноги. — Чё, так сильно шандарахнула? Ну, извини! Ты вроде крепким кажешься, а был избит маленьким ребёнком, — скукожила личико озорница. — Нет, не сильно, — кашлянул Райнер. — Просто боевая рана в том месте даёт о себе знать. Он нащупал в брючном кармане изрядно помятую упаковку сигарет «L&M», вытащил одну дрожащими пальцами и зажал между губ. Из того же кармана выудил кремниевую зажигалку, щёлкнул колёсиком и от искры поджёг кончик сигареты. Курение всегда помогало ему немного прийти в себя и взбодриться в моменты, когда его сильно ломало без лекарств. Райнер медленно выпустил облако дыма с закрытыми глазами, затем сделал ещё затяжку и снова выдохнул. Чуть приоткрыл глаза — девчонка всё ещё стояла перед ним, с интересом моргая своими глазами-лупами. — Ну и что стоишь тут? Не надо заниматься пассивным курением. — Пассивным? Эт как? — спросила девочка, сощурившись. Браун подумал, что она похожа на обезьянку. Такая же неусидчивая, ловкая и громкая. — Ну, вот я курю, а ты дым вдыхаешь. Получается, тоже куришь. Только не совсем. — Не, нормально. И продолжила стоять, заложив руки за спину и чуть крутясь на месте, отчего подол её наряда барахтался из стороны в сторону. — Тебя как зовут? — спросила девочка. — Райнером. — Фу-у-у, какое имя дурацкое. Как для собаки! — Э-эм? — вопросительно насупился мужчина и стряхнул пепел с конца сигареты. — Вот уж спасибо. — А я — Габи! — воскликнула довольно собеседница, хотя никто и не просил её представиться. — Габи — это Габриэлла? — спросил расслабленно Браун, уже значительно отрезвевший от привкуса табака во рту. — А Райнер — это старый дурак? — поморщила вздёрнутый носик девочка. — Нет, просто Габи — и всё тут. — Какая ты... палец в рот не клади, — усмехнулся детектив. — Воспитание-то где потеряла? — А ты и не клади, откушу, — серьёзно ответила Габи. — Где потеряла, там уже не найти! — Ладно, ладно. А от дыма всё же отойди, а то пропахнешь. Родители отругают. — Всем всё равно на меня, — девчурка пренебрежительно махнула ручкой. — Никто дома не любит. Я вроде как тот самый урод в семье. На самовыгуле, на самовоспитании, во. — Да не бывает так, чтоб в семье — и не любили. С родителями ругаешься часто? — Не-е. Не ругаюсь ваще. Говорю же, всем на меня плевать. Габи присела на полусогнутых ногах и слегка покачалась. Она и правда была похожа на беспризорницу: немного неряшливо одета, растрёпана, вся в каких-то листиках и грязи. Может быть, из не самой благополучной семьи. В Райнере даже зашевелилось какое-то беспокойство на её счёт: он много слышал о незавидной судьбе таких вот детей улиц. — Не гуляла бы ты тут. Опасное местечко, — Браун покосился на скомканную в кучу полицейскую ленту. — Пф-ф-ф! Да у меня тут и лазейка есть, вон, — девчонка кивнула на забор. — Все места на районе знаю. Чего опасного? Да ты и сам тут ошиваешься! Ходил тут, в мусоре копался. Я думала, ты бомж. — Бомж?! — нахмурился Райнер. — У тебя что ни слово — то натуральное оскорбление. Зачем вообще нужно было следить за мной? — Нужно было мне — и всё! Чё тогда ты тут делал? — Я... дело у меня тут было, важное. — Как-... — начала было Габи очередную волну расспросов, как вдруг издала затяжной «ах» и отшатнулась. — Так ты мент, что ли?! — Не мент, а полицейский, — поправил её Райнер, бросил тлеющую сигарету на землю и притоптал носком ботинка. — В общем-то, да. Ничего, что разжалованный. На Габи это разоблачение произвело какой-то странный эффект: она вся сжалась и сделала несколько отступающих шагов к своей спасительной дыре в заборе. Кажется, она в самом деле была беспризорницей, раз в ней такой ужас вызывало одно упоминание полиции. Райнер не исключал, что она частенько прибегала к мелкому воровству каких-нибудь конфет в магазине или отбирала мелочь у уличных музыкантов, поэтому настороженно относилась к представителям закона, боясь, что за проделки её могут привлечь к ответственности. — Да не бойся ты. Я не стану тебя забирать в участок за то, что ты хамишь незнакомцам. — Это из-за той девушки, да? Ты её убийцу ищешь?! — охрипшим голоском спросила Габи. Браун огляделся по сторонам и коротко кивнул. — Только никому не говори. Я работаю инкогнито. Ну, под прикрытием. — Я знаю, что такое «ингогрито»! — оскалилась девочка и в мгновение ока пролезла через забор. Теперь их снова разделяла стальная сетка. — И... и вообще! Не шастай тут! А то и тебя кто-нибудь убьёт! И капец твоему «ингогриту»! Ошарашенный следователь даже не успел что-либо ответить, как девчушка скрылась в кустах, так быстро перебирая ножками и ручками, словно убегала от дикого хищника. Её настроение было переменчиво, как флюгер, это мужчина уже успел понять, но вот мотивировку последних действий ему было не объяснить. Всё же к проблемными детям недаром требовался тонкий подход, а он в возрастной психологии был ни в зуб ногой. — Странная малявка, — сказал сам себе Райнер и, развернувшись, пошёл прочь из неприятного места. Никаких других улик он всё равно не смог отыскать, да и самочувствие подводило. А после курения снова разыгрался аппетит. Только вот настроения готовить рёбра в медовом маринаде по маминому рецепту, как он планировал, уже не было, поэтому решил в этот вечер ограничиться покупкой сэндвичей и прохладной минеральной воды — его любимое неполезное сочетание. Хотя пиво он и ценил на порядок выше минералки, но из-за лекарств уже давным-давно не прикладывался к хмельной бутылке. На входе мясной лавки Аккермана уже красовалось табло «ЗАКРЫТО». Или продавец сегодня был не в духе, или работал он только в дневные часы — неясно. Но уже на завтра Райнер поставил себе цель докопаться до истины.***
В доме, где он снимал крохотную однокомнатную квартиру, не было лифта, поэтому на четвёртый этаж он устало поднимался по бетонной лестнице. Ничего примечательного ни в подъезде, ни в здании в целом не было — простая каменная глыба, расположенная далеко от центра города, что не особо доставляло дискомфорта, пока Райнер передвигался на автомобиле. Но сколько его машинка ещё выдержит?.. Этим вопросом он серьёзно задался второй раз за сегодняшний длинный, тяжкий денёк. Входная дверь со скрипом отворилась, и он вошёл в полутьму своей квартиры-студии. От обычного жилья она отличалась тем, что здесь отдельной комнатой была только ванная (туалет по совместительству), а остальные пятнадцать квадратных метров помещения занимали кухня, гостиная и спальня по совместительству. Да здесь в теории даже и делить-то было нечего: из мебели и техники у него были только раскладной двуместный диванчик, пара табуреток, видавший виды квадратный столик, две тумбы для готовки, комод под одежду, телевизор с кабельным, стиральная машинка, простенькая плита и подтекающий временами холодильник. Даже одинокая лампочка на потолке — и та висела без плафона. Суровое холостяцкое жильё. Райнер задвинул дверь, прижавшись к ней копчиком, и протяжно выдохнул. Сколько же он нынче успел пережить — эмоциональная тряска на эмоциональной тряске. Давно он не испытывал столько разнохарактерных эмоций за день. То ли ещё будет? — А ты молодец сегодня, — сказали спокойным, проникновенным голосом. Райнер вздрогнул и повернул голову. — Зачем так подкрадываться каждый раз ко мне, Берт? — укоризненно пробормотал детектив, стягивая ботинки. Едва различимый в потёмках высокий темноволосый молодой человек с вытянутым лицом улыбнулся. — Это не я подкрадываюсь, это ты вечно на нервах. Опять не пил таблетки? — кивнул брюнет на беспорядочно разбросанные на столе блистеры с клозапином. — Сколько мы проходили через это? Врач наставлял же: резко сходить с курса нельзя. Твои синдромы отмены добром не оборачиваются. Райнер поморщился, зажёг свет и прошагал к холодильнику. — Зудишь, зудишь... и почему ты такой принципиальный? Тебе привет от мамы, кстати, — он забросил в морозилку рёбрышки с намерением всё же приготовить их на днях. — Она замечательная женщина, — продолжал тепло улыбаться Бертольд, опираясь плечом о стену. — Но почему ты её постоянно обманываешь? Ты даже до сих пор не сказал ей, что я... — Ш-ш-ш-ш! — замахал ладонью неопределённо Райнер. — Незачем расстраивать маму. Она и так многое пережила, я слишком люблю её. Сейчас всё тем более начнёт налаживаться, я уверен. — Ты в одночасье проникся историей Саши. Это поражает. Я уж думал, ты совсем зачерствел, лейтенант Браун. — «Лейтенант»? — с усмешкой переспросил Райнер, наливший себе стакан воды из-под крана и теперь медленно его цедящий. — Давно меня никто так не называл... Не знаю, Берт. Не могу это объяснить себе. Я согласился, потому что по-другому никак было. Когда я глядел на этих несчастных людей, её одноклассников, они... они мне доверились, положились на меня. Это та ситуация, в которой ты не можешь слиться. Это... — Новое начало, — подсказал Бертольд. — Может, и оно. — А этот молодой начальник? По-моему, есть в нём что-то пугающее. — Мистер Йегер? Не знаю. От него, конечно, слегка леденит душу, но я уверен, что это лишь только его образ. Которого ему нужно придерживаться. Рулить такой крупной инкорпорацией в свои двадцать с немногим лет — это ж надо уметь. Я бы не смог. — Да уж. Ты даже сам о себе с трудом заботишься. — Да иди ты! — Райнер закатил глаза и выплеснул остатки воды в раковину, поставив рядом стакан, выключил свет в квартире и обессиленно упал на диван. — Спать? В одежде?! У тебя всего один костюм официальный! — Да он всё равно никакого вида не имеет уже, я в нём асфальт знатно шоркнул. Потом в стирку кину, а завтра в джинсах пойду, — промямлил обессиленно блондин. — В этом весь ты. В этом весь ты, — Бертольд теперь стоял у окна и смотрел на вечерний город сквозь прорези в жалюзи. Слипающимися глазами Браун глядел на его ровный стан, прямые плечи и аккуратно причёсанные волосы. Таким он его и сохранил в своей памяти — одетым с иголочки, прилежным и донельзя правильным. Наверное, лучшего воплощения для своего гласа рассудка и совести он и придумать не мог. Впервые за последний год Райнер заснул быстро и крепко. Сновидения не покидали его до самого утра.