Paint me the sun, the moon, and the stars

[Алекси]       Алекси не знал, сколько он просидел в ванной вот так, пытаясь прийти в себя. Он был жалок. Может и хорошо, что он был один. Никто не увидит его в таком состоянии. И пусть такое случалось с ним не так часто, как раньше, но ему всё равно было стыдно каждый раз. Ему было стыдно, словно он должен оправдать себя перед людьми за свои чувства. Глупо, конечно, но он ничего с этим поделать не мог.       Когда он наконец вышел из ванной, Рилла всё ещё верно ждала его под дверью. Она завиляла хвостиком, увидев его.       — Всё хорошо, иди сюда, — сказал он ей и присел на корточки, чтобы обнять, потереться лицом о мягкую шерсть, чмокнуть в маленькую головку и погладить, словно это она нуждалась в утешении, а не он. Он так мечтал, чтобы кто-то хоть раз сказал ему такие слова. Чтобы заботились о нём. Но холодный носик Риллы тоже творил чудеса и отвлекал Алекси, когда он пытался отвернуться от неё, а мокрый язык рисовал на хмуром лице улыбку.       Наконец когда его отпустили, Алекси пошёл в свою комнату. Рукава свитера промокли насквозь, когда он держал руки под потоком воды, но ему было плевать. Гораздо важнее вернуть себя на правильные пути. Сейчас ему так хотелось надеть своё самое мягкое худи и утонуть в нежно ласкающей руки материи, не высовывая рук из рукавов и укрыв капюшоном всю голову. Но он понимал — смена одежды не поможет ему сегодня. Некоторые дни давались тяжелее, чем другие.       Стоя в спальне перед лежавшей на кровати вещью, Алекси вздохнул и через голову снял свитер. Он правда не хотел, но против воли его взгляд автоматически приземлился на руку. И при этом у него было такое чувство, будто ему нужно было посмотреть, чтобы принять то, что он там найдёт, хотя уже многие годы был знаком с этим.       Но от этого ему не становилось легче. Подняв левую руку, он обхватил запястье и провёл большим пальцем, почти ничего не чувствуя этим участком кожи.       Он сглотнул, разглядывая ужасный шрам, выделяющийся тёмным на фоне его обычно бледной и гладкой кожи, образуя причудливую форму, с которой он никогда не примирится. Кожа там была немного бугристая и затянулась неровно. Подушечками пальцев можно было почувствовать, где были грубые выступы и впадины.       Именно эта самая часть руки разрушила всю его жизнь. Вместо молочно-белой кожи там был страшный шрам. Чем бы это ни сделали, эта штука сделало своё дело — кожа там была полностью выжжена.       У него не было соулметки. Ничего, что связывало бы его с другим человеком. С его соулмейтом. Сколько бы он ни искал этого человека, Алекси никогда не сможет найти его.       Он не отнимает глаз какое-то время. Внутри — буря эмоций, но он, насколько смог, сунул их подальше и взял лосьон из ящика тумбочки. Он ничего не может изменить в любом случае, но хотя бы смягчит часть боли.       Было приятно втирать лосьон в кожу. Нехитрый массаж творил чудеса с натянутой кожей. Она огрубела из-за того, что не получила должного ухода и срослась неправильно. Это доставляло неудобства, когда он использовал руку, которая, к несчастью, была его ведущей, ведь соулметки появлялись только на этой стороне.       С худи на себе ему стало хоть немного легче. Шрам было сложно прятать из-за его размеров. Кто бы это ни сделал, постарались на славу. Ни за браслетами, ни за часами шрам было не скрыть, такие вещи только будут раздражать кожу и делать её чувствительней.       Но сейчас он вернул себе немного комфорта и зачесал мешающие волосы под капюшон.       Он замер, когда взгляд упал на себя в зеркале в полный рост на шкафу.       Покраснения вокруг глаз ещё не сошли, из-за чего он выглядел бледнее. Глаза дёрнулись вверх к волосам, и к нему пришло понимание, что ему они совсем не нравятся. О чём думал, обесцвечивая их? Такие волосы совсем ему не шли. Всё, что они делали — это помогали ему быть тем, кем он не хотел быть и никогда не был.       С этим нужно заканчивать. А ещё лучше что-то менять.       Подхватив прядь пальцами и изучая её, он принял спонтанное решение. Под напором импульса он схватил куртку и вышел из квартиры. - [Йоэль]       — Я сейчас, минуточку; кофеварка снова объявила нам бойкот, — громко сказал Йоонас и начал хлопать по вышеупомянутой машинке, пока та не заработала. — Ха! Вот нельзя было сразу так, капризная хрень!       Йоэль фыркнул. Изначально он пришёл узнать, почему Йоонас так задержался на кухне, только чтобы увидеть, как его парень воюет с кофеваркой. Хотя надо признаться, эта штука действительно одержима злыми духами и любит создавать проблемы намеренно.       Он достал пару кружек и поставил их рядом с Йоонасом, ожидающе глядя на него, вместо того чтобы уйти.       Гитарист, который до этого проверял, действительно ли это капает кофе, а не какая-та дрянь, повернулся к нему. Усмешка появилась на его лице.       — Ох, иди сюда, — сказал он, притягивая Йоэля для поцелуя.       Как раз то, чего ему хотелось. Йоэль улыбнулся в поцелуй. Ленивые утренние поцелуи были самыми лучшими с Йоонасом, чьи мягкие губы дурманили его сознание больше чего-либо в этом мире. И он будет красть эти поцелуи столько, сколько может, пока здесь никого не нет.       В ответ Йоэль взял ладонь Йоонаса на своей щеке и слегка повернул голову оставляя поцелуй на запястье, прямо там, где находилась соулметка. Их личное созвездие из луны, солнца и звезды. Их собственная вселенная.       Они отрываются друг от друга, услышав страдальческие стоны кофеварки, смотрят, как лампочки отключаются, а потом настаёт внезапная тишина.       — Иди, пока разогрейся, — сказал младший, оставляя последний поцелуй за ухом Йоэля, — я сам тут справлюсь, — потом он начал засучивать рукава повыше. Йоэль знал — Йонас, если надо будет, разберёт машинку, только чтобы в итоге раздобыть им кофе.       Йоэль вышел из кухни как раз в тот момент, когда Алекс заходил в студию, весь закутанный, будто на улице холодно. Капюшон скрывал почти всю голову. Йоэлю бросают простое «Привет» и следуют за ним в главное помещение.       До этого они с Йоонасом были в студии одни, и здесь было относительно тихо, только музыка играла для фона. Вокалист взял телефон, посмотреть, не пришло ли новых сообщений. Он ждал новостей от клуба, в котором они должны были выступить, чтобы уточнить последние детали и организовать всё к нужному времени. Но никаких сообщений не было, и он, разочарованный, отложил телефон.       Подняв взгляд, он в ту же секунду застыл на месте, совсем не готовый к представшей перед ним картине.       — Ты что сделал? — прозвучало даже удивлённее, чем планировалось. Йоэль шокировано уставился на Маттсона, а тот испугался из-за повышения голоса и смотрел на него в ответ большими глазами.       — Что, всё настолько плохо? — Алекс нерешительно провёл рукой по волосам и заправил пряди за ухо.       — Нет! — Йоэль поспешил успокоить его. — Нет, выглядит просто отлично, — на самом деле, без преувеличений. Светлые волосы, к которым он привык, сейчас были чёрными с синеватым отблеском. И как они плавно растекаются между пальцами Алекса было просто завораживающим зрелищем.       Только когда Алекс расслабленно развалился на стуле, пришёл Йоонас с тремя кружками кофе, которые он осторожно поставил на стол.       — О, дай гляну, — сказал он и подскочил к Алексу, тут же запуская руки в его волосы и поигрывая с окрашенными прядями, от чего тот улыбнулся. — Хм, суховато. Если захочешь покрасить корни, только позвони и я приеду помочь. Поверь, так будет куда лучше.       — Прости, я первый раз сам попробовал, — Маттсон печально глянул на гитариста, а тот только, улыбнувшись ему, продолжил изучать волосы, словно парикмахер — его вторая профессия. Должно быть то, как Йоонас проводил пальцами по коже головы, имело над Алексом успокаивающий эффект, так как глаза того медленно закрылись, а губы расплылись в блаженной улыбке, просто позволяя кудрявому продолжать своё занятие, доверяя ему.       От такой картины сердце Хокка сжалось. Но в хорошем смысле.       — Чёрные идут тебе больше обесцвеченных, — сказал Йоонас шутливым тоном, наконец убирая руки и направляясь к Йоэлю.       Алекс промычал, соглашаясь, и взял свой кофе, благодаря Йоонаса, который рассказал о своём бою с кофеваркой. Они оба смеялись над историей, а Йоэль просто смотрел.       Даже при том, что Йоонас снова был рядом с ним, Хокка не мог взять себя в руки, не в состоянии вернуть своё дыхание, потому что Алекс выглядел потрясающе. Эта мистическая аура вокруг него стала гуще, и в то же время это так подходило ему, будто бы сейчас он видит больше Алекса, чем раньше.       Его не отпустило за весь день; он уже сбился со счёта, сколько раз ловил себя на том, что любуется Алексом. Ну что он в самом деле, это же всего лишь волосы, нет? Йоэль не знал. Остальные только сошлись на том, что чёрные волосы идут ди-джею, и закрыли тему на этом.       — Эй, тебе не жарко, Алекс? — спросил Нико, обрывая цепочку мыслей Йоэля. — Мне открыть окно? Ты всегда носишь такие толстые свитера. Ещё даже не осень.       — Просто я быстро простужаюсь, — Маттсон мило улыбнулся, непрерывно нажимая на клавиши.       Йоэля осенило, как можно помочь.       — Тогда я заварю тебе чай.       — Ты хотя бы знаешь, где у нас чайные пакетики? Только и знаешь что хлестать свой кофе, будто это шоты, — из ниоткуда вклинился Йоонас, что справедливо, конечно, но всё равно Йоэлю не понравилось, что его одёрнули, когда он в кои-то веки попытался быть гостеприимным.       Йоэль показывает средний палец, Йоонас в ответ показывает язык, Хокка этого вполне достаточно, чтобы броситься к нему и взять кудрявую голову в захват, шутливо удушая и ероша волосы.       — Ах, вот она, любовь, — прокомментировал Томми, расслабленно сидя и наблюдая за игрой перед глазами.       Олли фыркнул:       — Вздумаешь обращаться так со мной, и я уйду от тебя.       — Парни, мы вам тут не мешаем?! — строго спросил Нико, хотя с его-то голосом у него никогда не было проблем с тем, чтобы быть услышанным. — Никому не нужно смотреть на ваши предварительные ласки, — потом он обратился к Алексу: — Пойду сделаю тебе чай, а то эти придурки и за сто лет друг от друга не отлипнут.       Пихая Йоонаса в последний раз, Йоэль услышал, как Алекс сказал «спасибо» и вернулся обратно к работе, которую по-хорошему должны делать они все. Завтра они честно начнут репетиции для выступления и не смогут вернуться в студию больше недели. Но Йоэль не был таким нервным как обычно, потому что Алекс сидел тут и поддерживал их своей работой.       Тот даже предложил провести половину своего рабочего дня за помощью им с технической стороной их работы, когда услышал, что один из членов команды слёг с простудой. Что, кстати, просто невероятная подмога.       Йоэлю правда надо быть благодарным и радоваться, что ди-джей остался тут, а не свалил в тот же момент, когда Йоэль открыл рот. А сейчас создавалось такое впечатление, будто Алекс работал здесь уже целую вечность, а не горстку недель. Джонни бы уже давно поехал крышей с ними без Алекса. Уравновешенный и непоколебимый по своей натуре Алекс создавал хороший контрбаланс в ежедневном бардаке, создаваемой группой.       «Он вписывается». Сознание Йоэля предало его. Йоонас был прав, а он ещё не готов был это признавать. Ещё один аргумент, подтверждающий его теорию, и Йоэль будет злиться на собственную предсказуемость.       Нико вернулся с двумя кружками чая, дымящихся и полных до краёв, а Йоэль вышел из транса, не успев погрузиться в угрюмое настроение, иначе ночью издёвкам Йоонаса не будет конца, если он озвучит своё открытие. Ему надо пораскинуть мозгами над хорошей стратегией, как заткнуть его до того, как у него появится шанс постебаться над ним. И снова голову его затопили мысли, что ему, возможно, не стоит проходить через это посреди студии.       Когда проходил мимо Йоонаса к микрофону, Йоэль хотел было подмигнуть ему, чтобы отплатить ему его же грязными трюками. Но не успел. Олли громко расхохотался, запрокинув голову, и коснулся запястья Алекса. Возможная причина, чтобы спровоцировать такую реакцию.       Это была та рука, в которой Алекс держал кружку, и, когда Олли прикоснулся к нему, он так шарахнулся, что горячий чай расплескался.       Алекс матюгнулся, чего Йоэль ни разу не слышал от него, а это удивило его больше всего, в то время как Олли снова и снова бормотал извинения, Йоонас побежал на кухню за бумажными полотенцами, пока чай не впитался в ковёр.       Когда Нико потянулся взять кружку Алекса, Йоэль заметил, что его рука слабо тряслась, а рукав свитера намок от чая. Он взял пару кусков полотенца у Йоонаса и направился к Алексу, чтобы насухо вытереть свитер, ну и или сделать всё, что в его силах. Но Алекс отдёрнул руку и, отказавшись от любой помощи, скрылся в ванной.       Немного сконфуженный, Йоэль так и стоял там, смотря, как все носятся с пролитым чаем. Не зная, куда себя деть, он зачесал волосы с одной стороны на другую, а потом присоединился к Нико, который сказал ему, что они уже должны взяться за работу. Одним глазом он следил, когда Алекс выйдет и вернётся к ним, чего не случалось довольно долго.       Это всё показалось ему очень подозрительным, но он, как смог, сосредоточился на голосе Нико и постарался не обращать внимания. Словами не описать, насколько было важным завершить все дела, а уже потом можно весь день копаться в себе.       Позднее, только когда он поехал домой с Йоонасом, его мысли снова вернулись к Алексу. Он подумал о том, каким подозрительно уклончивым он становился относительно определённых тем. И это не так, как было с самим Йоэлем, когда у него не было на это настроения. Нет, у Алекса всё было по-другому, и Йоэль усердно жевал губу, пытаясь найти этому объяснение.       Вариант с тем, что Маттсону всё ещё было некомфортно рядом с ними, отлетел сразу, ведь Йоэль видел, как он вёл себя с остальными, и он был совсем не таким неуверенным и чересчур вежливым как на первой неделе.       Итак, Йоэль снова вернулся к вопросу, что же скрывает Алекс.       Безусловно, ты не обязан делиться каждым аспектом своей жизни с едва знакомыми людьми, а группу, с которой ты работаешь всего месяц, с трудном можно назвать знакомыми людьми. Но всё равно было странно, и это чувство не отпускало Йоэля.       Он даже не мог сказать, почему это так тревожило его, и почему Алекс так часто посещал его мысли и оккупировал сознание. Маттсон был словно паззл, который ему хотелось собрать, но чего-то будто не хватало, и Йоэль просто ничего не понимал.       На следующий день Йоэль уже пришёл к тому, что Алекс не из тех, кто распространяется о своей личной жизни, потому что, когда он начал думать об этом, он понял, что почти ничего не знает о нём.       И это не потому что парни не пытались узнать его получше. Кто-кто, а Йоонасу и Нико всегда больше всех было интересно общаться с другими людьми, и они без конца сыпали вопросами без злого умысла.       Алекс всё же был мастером отводить внимание. Он умело маскировал это под сарказмом сейчас, когда уже стал увереннее при них. Что Йоэль, кстати, оценил. Получить в ответ прожарку куда лучше, чем фальшивую улыбку.       Но Йоонас есть Йоонас, и он просто не может отпустить тему и перестать задавать вопросы о жизни Алекса. Так они вернулись к теме соулмейтов.       — Как думаешь, какой твой соулмейт? — спросил Йоонас во время перерыва, когда все собрались за столом и обедали.       Алекс, потянувшийся за картошкой фри, замер на секунду.       — Не знаю. А разве не в этом весь смысл? Что ты не знаешь этого человека, пока вы не встретитесь?       Йоэль не упустил того, как Алекс воздержался от простого «она». Было ли это простым совпадением, он не знал.       — Ну, да, но должны же быть черты характера, которые тебе нравятся в людях, так?       — Самое главное, чтобы мой соулмейт не болтал как ты, остальное мне нипочём, — с нахальной усмешкой ответил Алекс, а Йоонас делано обиделся и кинул в его голову картошкой фри.       Два дня спустя, когда они с отдышкой стояли в студии после долгих часов репетиции, Йоонас попросил взять перекур, иначе у него отвалятся пальцы.       Но не успел он выйти на улицу с Йоэлем и Нико, следующим за ним, как они внезапно остановились, когда Йоонас заглянул в комнату рядом, заметив стоящего у небольшого пианино там Алекса, который играл мелодии. В то время как Йоонас и Йоэлем просто наблюдали со стороны, Нико был не таким стеснительным и, пройдя внутрь, прислонился к пианино, наблюдая, как пальцы Алекса порхают над клавиатурой.       — Хорошо играешь. Где ты учился? — спросил Нико, когда игра окончилась.       — Это мне от семьи перешло, — только и ответил Алекс, не поднимая глаз и бродя пальцами по белым клавишам под ними.       Йоэль задумался, а на чём же Алекс не умеет играть. Он заставал парня за барабанами Томми, видел с гитарой Йоонаса и басом Олли. И это ещё даже не половина того, что он умеет, Йоэль был под впечатлением, перечислив даже это. Если в итоге окажется так, что Алекс ещё и на трубе умеет играть, и поёт крышесносно, то Йоэль не удивится.       — Мои родители тоже заставляли меня учится, но потом в какой-то момент я понял, что мне не особо-то и нравится. Но моей девушке нравилось слушать мою игру, — сказал Нико. — А у тебя как? Предыдущие отношения? Девушки, которых ты кадрил своими способностями?       Алекс, казалось, задумался. Ответил он не сразу.       — Не было никого, — нехотя отозвался он. Голос безразличный, тогда как другие были бы подавлены насчёт этого.       — Серьёзно? Вообще никого? — неверяще переспросил Йоонас, а Йоэль скосил на него глаза. С чего это он так удивляется?       Как будто бы у Йоэля был кто-то до Йоонаса. Он был его первым. Первым во всём, с любовью вспомнил Йоэль. Он не мог сказать, впечатлил он Йоонаса своими навыками игры на гитаре тогда, или же реальную причину, почему Йоонас решил приударить за своим соулмейтом, кроме очевидной соулметки на своём запястье, ничем не прикрытым, так и кричащем «Йоэль».       Так что его ничуть не смутил ответ Алекса, когда-то он был в той же лодке. И правда, ничего такого в этом он не видел. Поэтому и не понимал, почему Алекс тушевался из-за этого так, прячась на волосами, призрак мелодии наполнял комнату, где он почти без нажима перебирал клавиши.       — Если я ни про кого не забыл, — ответил он Йоонасу.       — Ха, какой ты забавный. Тебе никто не нравился или что? Ты симпатичный, наверняка девчонки заглядывались на тебя, я прав? Стеснительным был, или родители слишком строгие?       Никакого ответа больше не последовало, даже раздражённого вздоха или ворчания оставить его в покое. Но Йоэль ясно видел напряжение в плечах Алекса.       — Йоонас, не будь таким доставучим, — Йоэль одёрнул его. Он знал, как это было неприятно, когда тебя расспрашивают о подробностях, когда тебе особо-то и не хотелось делиться чем-либо. Какими бы ни были причины. Йоонас должен это понимать. Просто иногда он забывается, но Йоэль был рядом, чтобы напомнить.       Кроме того, теперь-то ему правда захотелось покурить.       — Что? — кудрявый глупо на него посмотрел. — Тут же нечего скрывать, нет? У Нико же была девушка и до Минны.       — Ага, а ты кидался на каждую встречную-поперечную, — отозвался Йоэль.       Никто не осуждал, если ты набирался опыта не со своим соулмейтом. Некоторые встречали своих только в шестьдесят и уже имели длительные отношения. Создать семью со своим соулмейтом не всегда было конечной целью. Иногда люди находили любовь в другом месте, а некоторые, например как Йоэль, просто не хотели жить под диктовку такой крошечной вещи, как соулметка. Даже если в итоге всё обернулось по-другому.       — Аввв, детка, ты что, ревнуешь? — спросил Йоонас, а Йоэль оттолкнул его подальше, когда он набросился на него с липкими поцелуями.       — Бля, пшёл на хуй.       — Ох, я лучше посажу туда тебя, милый.       Перед тем как пойти за Йоонасом на выход и стрельнуть у него сигарету за его дурацкий комментарий, он увидел, как Алекс смотрит на него, а потом резко отводит взгляд, снова заговаривая с Нико, когда его поймали.       Йоэль задержался ещё на пару секунд, а потом оторвал внимание от парня, который был таким очаровательным, и в то же время слишком глубоким для понимания, прямо как океан в глазах, в которых Йоэлю хотелось потеряться.