Прикасаясь, я чувствую твоё сердце

Джексон Вечер пятницы принято проводить в приятной компании, наслаждаясь хорошей выпивкой и смехом, а Джексон заперся в офисе, по уши заваленный контрактами и набросками презентации по готовящемуся всю предыдущую неделю проекту. В какой момент он свернул не туда, а? И почему теперь привычному в прошлой жизни праздному отдыху, предпочитает впахивать, как ломовая лошадь? Голова еще дико разболелась. Настолько сильно, что его начинало тошнить, а перед глазами прыгали разноцветные точки. То ли сказывалась слишком напряженная работа мысли, то ли переизбыток недосыпа, но, казалось, еще пара мучительных минут, и его мозг просто взорвется. Дверь кабинета бесшумно отворилась, впуская предусмотрительного Генри со стаканом воды и пачкой обезболивающих. Умница секретарь даже просьбы принести таблетки не стал дожидаться, поняв по бледному и измученному лицу босса все без слов. — Спасибо, — Джексон поблагодарил от всей души своего спасителя и, отставив стакан на заваленный бумагами стол, с наслаждением откинулся на спинку кресла. — Вы и правда незаменимы, Генри. Секретарь гордо вскинул подбородок, пользуясь тем, что прикрывший глаза начальник не видит минуты его самодовольства. Но этот парень действительно оказался для Джексона находкой. Исполнительный, умный и ответственный, за словом в карман не лезет, лишнего не говорит. А нынче хорошего помощника днем с огнем не сыщешь. — Я забронировал вам билеты. Вылет завтра в 8 утра. Услышав спокойный голос секретаря, Джексон распахнул ресницы и выпрямился, чтобы мельком взглянуть на часы. 23:44. Через восемь с хвостиком часов он должен быть собран, умыт и хорошо подготовлен к предстоящей встрече, а сил хватает только на то, чтобы вновь растечься по креслу. Еще бы и выспаться не мешало, но это из разряда несбыточного. С губ сорвался досадливый стон, а где-то с дивана подала голос Водка, звонко тявкнув и заставив обоих мужчин обернуться в свою сторону. — Может, выбрать другое время? Или отправить мистера Эгмонта? Господин финансовый директор хорошо осведомлен и… — Нет, — Джексон раздраженно отмахнулся и подтянул к себе толстую папку, в которой лежали все необходимые документы для предстоящего проекта. Проекта, в который он собрался вложить все свои средства. И если его идея окажется провальной, то плакали и денежки, и компания, и Генри в том числе, потому что все они в один миг могут остаться без работы, а Джексон еще и с долгами. Он мотнул головой, отбрасывая упаднические мысли, и серьезно взглянул на секретаря. Господин финансовый директор, как бы хорошо ни разбирался в вопросах маячившего перед ними банкротства, останется в своем кабинете. Нет, конечно, Джексон вполне мог бы скинуть всю ответственность на своих работников, надавать задач по самое не балуйся, а дальше лениво наблюдать за тем, как эти бестолочи топят его фирму, но по большей части именно он и его необдуманные действия в прошлом были причиной столь затруднительного положения, а поэтому Джексон, как истинный капитан, вел свой корабль самостоятельно. Правда, то ли к гибели, то ли к спасению, он еще сам не знал, но очень надеялся, что таки к последнему. — Я полечу сам, а вы со мной. Джексону не чужд был дух авантюризма, и в этот раз он играл на всё, поэтому не удержался от довольной усмешки, заметив, как зажглись рисковым огнем обычно невозмутимые глаза его секретаря — Генри был не прочь стать свидетелем эпохальной победы, а может быть и проигрыша, Джексон не загадывал, но свято верил в свою удачу. Водку, которая всю неделю сопровождала его абсолютно везде, было решено оставить у матери с Эвой. Сестра была в восторге от щенка, называя собаку «милой плюшевой зайкой». Впрочем, восторг этот был обоюдный, Водка вообще легко с людьми сходилась. К великому облегчению Джексона, встречавшему удивленные взгляды всех, кто видел их вместе, с бесстрастной флегматичностью. А зрелище, надо сказать, было занятное: высокий элегантный мужчина в безупречно сидящем дорогом костюме и вертящаяся у его ног пушистая, безродная собачонка с куцым хвостом. Сестра и мать о проблемах компании, которая позволяла им жить безбедно и купаться в роскоши, не знали, и Джексон справедливо решил, что, чем дольше они остаются в неведении, тем проще (и спокойнее) ему будет решать навалившиеся проблемы. А если же ситуация зайдет в тупик, то он непременно сообщит им столь печальную новость. Почему-то в нем крепла уверенность, что его милые дамы стойко воспримут известия о том, что от привычных шанелей, диоров, отдыха люкс и прочих прелестей богатства им придется отказаться, но проверять это сейчас не собирался. Да и вообще о том, что компания висит на волоске и ее судьба зависит от успеха рискованной идеи шального руководства, знали немногие. Сам Джексон, Генри и еще несколько членов совета директоров, большую часть которого Джексон бы выгнал в зашей, потому что толстозадые тупицы, сидящие в нем, ничего путного предложить не могли, а знали лишь, как жаловаться на падение суммы дивидендов, и занимали свои должности только в дань уважения отцу Джексона, который в свое время назначил их. «Уволю к чертовой матери всех». Такое обещание дал себе Джексон, если его ставка все-таки выиграет. *** Голова, кажется, болеть стала меньше. Джексон мазнул усталым взглядом по часам — стрелки приближались к двенадцати. Если он хочет завтра хоть что-то соображать, а не напоминать побитый жизнью мешок картошки, нужно уезжать домой. Да и Водка не кормлена, взятый с собой корм кончился, а отправить кого-то за новым он просто забыл, заработавшись. Рука сама потянулась к телефону, и, когда разблокированный экран сверкнул ярким светом, Джексон невольно улыбнулся, походя на влюбленного подростка — на заставке теперь вместо скучного синего фона стояла фотография, сделанная в прошлые выходные. Он, Шин и Водка, с наслаждением облизывающая лицо последнего. Сказал бы кто-то Джексону, что когда-нибудь он будет ставить на телефон вместо заставки чье-то фото, он бы поднял его на смех. Скорее, Луна на Землю упадет, чем Джекс дойдет до подобного. Ну, Луна все-таки не упала, а вот Джексон теперь сидел и глупо пялился на экран, чувствуя, как по всему телу растекается теплая нега. Та самая, которую ощущаешь, когда душа готова петь, а сердце радостно трепещет, потому что в нем поселилась любовь. Вот, он уже и рассуждает, как влюбленный подросток. Джексон тяжело вздохнул и нажал на иконку мессенджера, собираясь написать Шину, что уезжает, но не успел он и пары слов набрать, как от того прилетело сообщение. «Давай завтра встретимся?» «Прости, не могу, улетаю завтра в ЛА по работе. Только хотел написать» «Надолго?» «Еще не знаю. На пару дней, может, чуть больше» Пару дней растянулись на неделю. Джексон стоял на одной из центральных улиц залитого солнцем Лос Анджелеса и с обреченностью влюбленного рыцаря рассматривал огромный рекламный плакат, с которого ему дерзко улыбался Шин. К тому, что фотографии Шина преследуют его в Нью Йорке, Джексон уже привык (и даже смирился с вспыхивающей каждый раз при этом ревностью), но увидев изображение любимого на другом побережье, Джексон понял, что с треском проиграл — бороться с родившимися внутри сердца чувствами было невозможно. Где-то на периферии сознания радостно завизжал противный внутренний голос с надменным: «А я был прав!» Будучи по природе человеком жизнерадостным, Джексон не рассматривал свою любовь, как нечто трагичное, потому что, даже не зная истинных чувств Шина по отношению к себе, не зная, будут ли его собственные взаимны, он испытывал радость просто от одной мысли о нем. Он чувствовал себя окрыленным и способным горы свернуть и уж точно совсем не собирался страдать или накручиваться, мучаясь неопределенностью и страхами. Спасибо, предыдущего десятка лет ему хватило с головой. Джексон был точно уверен в том, каков бы ответ Шина на его внезапную любовь ни был, от своих чувств он не откажется, но и давить на того, кого любит, не станет, потому что чувство внутри него было таким удивительно светлым, теплым и легким, и Джексон во что бы то ни стало желал его таким и сохранить. А любые тяготы и неудачи он давно научился проходить с неизменной улыбкой на губах. Генри, заметивший, как босс неприлично долго пялится на плакат с каким-то полуголым мужиком, негромко прокашлялся и многозначительным жестом указал на находящееся за тем самым плакатом здание. Сегодня они должны, наконец, подписать контракт, и если звезды сойдутся, то идея Джексона и правда принесет успех и долгожданное спасение компании. Не зря же они столько времени, как ошалелые, трудились над проектом и задержались на западе дольше планированного. Все прошло удивительно гладко. Но почему-то Джексон, пожимая руки их новым партнерам и отвечая вежливой улыбкой на радостные поздравления, не чувствовал желаемого облегчения. Он был хорошим бизнесменом и знал, что подписи в контракте — это только пол дела. Проект еще нужно претворить в жизнь, а от того, станет ли он успешен или нет, зависит будущее компании. Но начало положено, а это не могло не радовать. Хотя радость станет по-настоящему полной, когда Джексон вернется в Нью Йорк и встретится, наконец, с Шином, потому что ему давно уже стало бесконечно мало одних только сообщений или звонков по телефону. Он отчаянно хотел видеть Шина, касаться его и ощущать на себе его теплый взгляд. Генри предлагал улететь на следующее утро, но Джексон наотрез отказался, готовый заплатить втридорога, лишь бы поскорее сократить разделяющее их с Шином расстояние. *** Одной обаятельной улыбки и пары комплиментов хватило для того, чтобы Джексона безропотно пропустили на съемочную площадку. Сообщать Шину заранее о своем возвращении он не стал, но предусмотрительно полюбопытствовал, где тот и чем занят в вечер воскресенья. Ведшая его полутемными коридорами молоденькая помощница какого-то там директора вообще сначала подумала, что Джексон — одна из моделей, опоздавшая на съемку, пришлось ее разочаровать, заявив, что он всего лишь скромный управляющий, правда, чем именно управляет, Джексон пояснять не стал. Девушка привела его в затемненный павильон, полный каких-то суетящихся людей. Играла громкая, слишком резкая на вкус Джексона, музыка, раздавались шумные команды и щелчки камеры, и посреди этого великолепия освещаемый яркими лампами крутился Шин, с ленивой грацией выполняя все установки фотографа. Джексон невольно улыбнулся, ощутив, как замерло сердце в груди, а затем пустилось в бешеный галоп. Он прислонился к стене, складывая руки, и с явным удовольствием продолжил наблюдать за Шином, который и не догадывался о его присутствии. Запоздало пришла мысль, что сделать сюрприз было не самой лучшей идеей, потому что кто знает, как он отреагирует, застигнутый врасплох, но что толку жалеть, если Джексон уже здесь и, как прикованный, не может оторвать взгляд от сильного, красивого тела, так соблазнительно выгибающего под вспышками камер. Кто бы мог подумать, как безумно он успеет соскучиться за каких-то две недели, что они не виделись. Шин заметил его почти сразу. Выйдя из фотозоны и натягивая заботливо протянутую кем-то майку, он безошибочно отыскал того, чей взгляд особенно остро чувствовал на себе на протяжении последней четверти часа. — Ты! — только и смог растерянно воскликнуть, подходя ближе. Джексон довольно улыбался и смотрел на него так жарко, что по спине невольно прошла дрожь. — Я, — невозмутимости в этом голосе можно было только позавидовать. — Когда ты вернулся? — М-м-м, — Джексон бегло взглянул на часы, — два часа и пять минут назад, а что? — Почему не предупредил? — Шин отпил из бутылки, которую подхватил с какого-то столика, а Джексон невольно замер, завороженно наблюдая за тем, как капли пролитой воды стекают по подбородку на шею, а по ней вниз, к широкому вырезу майки. Внутри вспыхнуло острое желание тут же слизать их языком, но Джексон сдержался, продолжая сохранять невозмутимость. — Хотел сделать сюрприз. Ты не рад? — хотя Шин мог и не отвечать: по тому, как ярко вспыхнули его глаза, а на скулах появился румянец, стоило ему только увидеть Джексона, было и так все понятно. — Идем, заедем за Водкой, а после я отвезу тебя домой. — Значит, я могу всем говорить, что ты мой личный водитель? — Да хоть личный паж. Но учти — я не работаю за еду. *** Как и планировал Джексон, они забрали Водку от Эвы, чему первая несказанно обрадовалась, а вторая ворчала, что Джексон мог бы и подольше полетать где-нибудь, потому что им, девочкам, было отлично в обществе друг друга. Шин всю дорогу странным образом молчал и казался каким-то отрешенным, но стоило Джексону кинуть на него вопросительный взгляд, мягко улыбался и говорил, что просто устал, тяжелый день, длинные съемки и тд, и тп. Джексон был склонен этому верить, он и сам казался себе выбитым ковриком, но отчего-то внутри появилось неприятное чувство чего-то неправильного. Машина плавно затормозила у дома, но прежде чем выйти, Шин странно взглянул на Джексона, рассеянно потрепал, сидящую у него на коленях Водку за ухом, и негромко предложил: — Давай прогуляемся? Рядом был небольшой сквер, в который они вошли под радостное тявканье спущенной с поводка собаки. Август радовал опускающейся к вечеру на город долгожданной прохладой, поэтому после знойного, душного дня просто пройтись на свежем воздухе, наслаждаясь комфортной температурой, уже было удовольствие. Джексон внимательно рассматривал медленно шагающего рядом Шина, с непонятным волнением отмечая, что тот слишком задумчив для уставшего человека. Они то и дело касались друг друга плечами, и Джексон вдруг поддался порыву и притянул его к себе, впиваясь в губы горячим, глубоким поцелуем. Черт возьми, да он мечтал об этом с тех самых пор, как в позапрошлое воскресенье за Шином захлопнулась дверь. Первым пришел в себя Шин. Он с неохотой оторвался от Джексона и недовольно цокнул: они стояли прямо посреди прогулочной дорожки. — Тут же люди кругом. — Мне попросить их отвернуться? — Джексон насмешливо выгнул бровь, но глаза его были серьезными, потому что он видел, как, несмотря на яркий румянец и огонь во взгляде, Шин остается напряженным. — Ты в порядке? — длинная темная прядь упала на высокий лоб, и Джексон отвел ее пальцем, заправляя за ухо, а Шин вдруг подался вперед и прижался щекой к его ладони, шумно выдыхая. — Да, просто устал. — Хорошо, тогда идем обратно, — Джексон прикусил губу, борясь с желанием все-таки вытащить из несговорчивого любовника правду, и отвернулся, ища взглядом Водку. — Водка! Ко мне! Щенок прибежал быстро, послушно откликнувшись за зов. Застегнув поводок, Джексон поднялся и машинально отряхнул колени. В душе зарождалось скользкое ощущение тревоги, что-то явно было не так, но он никак не мог уловить, что именно, а Шин, хоть и старался показать, что с ним все в порядке, упрямо отказывался говорить. Расспрашивать Джексон больше не стал, предполагая, что если насядет с вопросами — тот окончательно закроется в себе. В конце концов, Шин уже большой мальчик, захочет — расскажет сам. Они в таком же молчании дошли до дома, и уже у порога, когда Джексон хотел было попрощаться, Шин вдруг порывисто обнял его, прижавшись грудью к спине. Джексон как стоял, так и застыл на месте, боясь пошевелиться и нарушить то странное, щемящее оцепенение, что обволакивало их, словно предрассветная дымка. По телу прошла дрожь, и он накрыл ладони Шина, скрещенные на его животе, своей рукой. Удивительно, какая холодная у того была кожа, несмотря на теплый по сути вечер. Джексон хотел было что-то сказать, но Шин едва слышно выдохнул ему на ухо: — Давай просто постоим так. Надо же, ни люди его больше не смущали, ни бегающая вокруг с яростно виляющим хвостом Водка, так и норовящая запрыгнуть на чьи-нибудь колени. Шин вел себя непривычно, а Джексон совершенно не знал, какие такие мрачные мысли наполнили его красивую голову. Сердце в груди грохотало, разливая в крови щемящую нежность. Джексон мягко сжимал обнимающие его ладони, согревал их своим теплом, и чувствовал невероятное, неосознанное желание защитить и уберечь. Только сам не знал, от чего. Наконец, Шин позади него пошевелился, руки его разжались, и Джексон мигом развернулся к нему лицом. Интуиция его еще никогда не подводила, и он чувствовал, что за время его отсутствия что-то случилось, что-то расплывчатое, едва осязаемое, что-то, отчего искрящиеся обычно дерзким весельем глаза теперь смотрели обреченно. Джексон коснулся ладонью щеки Шина и провел большим пальцем по скуле. Он был готов сказать это прямо сейчас. Сказать три таких простых и в тоже время невероятно трудных слова «я тебя люблю». Губы уже приоткрылись, чтобы выпустить рвущееся наружу признание, но тяжелую, жадную тишину вокруг них вдруг разрушил до безобразия громкий звон. Джексон едва не чертыхнулся, вытаскивая из кармана кричащий телефон, и все же выругался, заметив выселившееся на экране имя сестры. Что могло понадобиться от него Эве, с которой они распрощались не более полутора часов назад, было одному Богу известно. Шин повел плечами и отступил на шаг назад, сбрасывая с себя руки Джексона. — Иди, тебе уже пора, а я так устал, что готов душу продать за лишние пару часов сна. Пока, Водка, — он наклонился к тут же приветливо тявкнувшей собаке и потрепал ее за ухом. — Спишемся. Джексон еще долго смотрел в след скрывшейся за подъездной дверью спине Шина, ощущая на уголке губ его прощальный поцелуй, и не мог объяснить, почему вместо радости, что он испытывал по прилету, теперь в его душе разлилась морозная тяжесть ожидания чего-то не самого приятного. Шин Прошла ещё одна неделя, неумолимо отсчитывающая часы запущенного Аароном таймера. Шин позаботился, казалось бы, обо всем: отдал распоряжение Юске о круглосуточной охране Джексона, оформил доверительные документы на клуб, где Юске числился управляющим, и отменил все свои ближайшие съёмки для агентства. Его жизнь снова была поставлена на паузу, и он чувствовал, как опять растворяется в мрачной тени прошлого. Возможно, что призрак всё-таки должен будет умереть? Он и так урвал от жизни слишком много, наглым образом рассчитывая, что ему позволено начать всё с чистого листа. Но самой главной его ошибкой было снова влюбиться. Если бы он не был сейчас так привязан к Джексону, вероятнее всего, всё не зашло бы так далеко. Но осознание того, что отношения с любимым мужчиной несовместимы с предложением Томпсона, осложняло и без того нелегкое решение. — Может, ты объяснишь мне, для чего всё это? Они с Юске встретились в личном кабинете Шина, на втором этаже его клуба. Атмосфера была напряженная и немного мрачноватая. Шин был заметно подавлен и выглядел слегка болезненно, становилось очевидным, что последние пару дней он просто не спал. — Не могу, — он отложил ручку в сторону и откинулся на высокую спинку кожаного кресла. — Ты опять это делаешь, — раздраженно заметил волнующийся за него друг. — Отталкиваешь всех и решаешь всё в одиночку. Для чего Джексону охрана? Что происходит? — Это не важно, скоро всё закончится, — Шин неуверенно улыбнулся и взял в руки телефон, чтобы снова посмотреть на их с Джексоном совместное фото на заставке. — А если это закончится плохо? — не унимался Юске, пытаясь вразумить своего босса. — Нельзя всё делать в одиночку, я могу тебе помочь, Джон тоже, думаю, не откажется. Мы можем вызвать Хиро из Китая… Мы справимся со всем вместе. — Нет, мои проблемы — больше не ваша забота. Я всё уже решил. В конце-концов, никто из них не обязан вновь жертвовать своими жизнями ради его благополучия. Шин понимал, что не имеет права даже просить своих друзей об этом, поэтому втягивать их в дела, связанные с Томпсоном, он не собирался. — Джексон в курсе того, что происходит? Шин отрицательно покачал головой: — Нет. — Понятно, значит, ему ты тоже ничего не рассказал. А если он обнаружит слежку? Если потребует объяснений? Если тоже решит действовать в одиночку? Шин коротко рассмеялся, но смех его был таким безжизненным и надломленным, что Юске невольно забеспокоился ещё больше. — Этого не будет, ты его совсем не знаешь. Его отношение ко мне не подразумевает какую-то особую заботу или беспокойство, мы даже не друзья. — Тогда почему ты делаешь всё это ради него? Какой в этом смысл? — Юске действительно не понимал, что происходит между этими двумя, и ради чего Шином были предприняты все эти меры по обеспечению безопасностью человека, который, по его словам, совершенно к нему не привязан. — Почему? — переспросил Шин и посмотрел на друга рассеянным и потерянным взглядом. — Наши судьбы никогда не должны были пересекаться, но это случилось. Я несу ответственность за всё, что может с ним произойти. — Ты любишь его, — это был даже не вопрос. В глазах Юске отразилось огромное сожаление и сочувствие. — Я уже видел этот взгляд несколько лет назад. Он знает? — Нет, это ни к чему, — между ними ведь всегда был только секс, они хорошо проводили время вместе и на этом всё. Шин тяжело вздохнул, выдержав молчаливую паузу, после чего снова посмотрел на друга: — Если, что-нибудь случится… Я говорю «если», — перебил он открывшего рот Юске, который уже готов был снова завести свою шарманку о скоропалительных решениях, предпринятых в одиночку. — Позаботься о его безопасности, но не говори ему ничего лишнего, это всё, о чем я прошу. — Ты чертов эгоист, Шин… Всегда им был и остаешься таким, ничему тебя жизнь не учит… — Юске устало закрыл глаза и помассировал пальцами сомкнутые веки. — Я уверен, что справлюсь, иначе бы обязательно попросил у вас помощи, — улыбнулся Шин, стараясь свести их разговор к более позитивной ноте. — Попросил бы он… как же… — Юске поднялся с кресла и направился к двери, на ходу строго отчеканивая каждое слово: — Чтобы был на связи. Если позвоню, трубку бери сразу, иначе я тебя из-под земли достану и буду с тобой разговаривать уже по-другому, понял? — задал вопрос, застыв в открытом дверном проеме и обернувшись на друга. — Конечно, — Шин одарил его лукавой улыбкой и бодро подмигнул, чем вызвал у Юске острое желание закатить глаза и удариться головой о стену. Дело сделано. Цифры на таймере почти приблизились к нулям, и времени на промедление совсем не оставалось. Подобраться к Аарону Томпсону вооруженным было нереальной затеей, охрана всегда обыскивала приходящих к нему людей. Поэтому оружие своё Шин оставил запертым в сейфе кабинета, на этот раз оно ему не понадобится. Перед Шином стояла непростая задача — заставить Аарона поверить в то, что Ямамото принял его предложение, ослабить его бдительность, заставить расслабиться в своём присутствии. На это уйдет, вероятнее всего, далеко не один день. И после того, как достигнет желаемого, Шин нанесет ответный удар. И это должно сработать. Хороший был план… *** Когда Аарону позвонил секретарь и сообщил о том, что его в приёмной ждет Шин Ямамото, мужчина совсем не удивился. Его довольная, ленивая улыбка означала лишь одно — всё случилось именно так, как он и предполагал. Заставить молодого дракона подчиниться оказалось довольно легко, а всё благодаря внезапно обнаружившейся привязанности последнего к некому Джексону Ямато. Выполнил бы свою угрозу Аарон, если бы объект его страсти заупрямился? Возможно, но в таком случае, Шину бы не осталось ничего, чем бы он так сильно дорожил, и подчинить его было бы намного-намного сложнее. Всё складывалось наиболее удачным для Томпсона образом. — Пригласи его, — ответил воодушевленный своей первой победой Аарон и покинул кресло, чтобы поприветствовать гостя. Шин вошел в кабинет с лицом, которое не выражало ни единой эмоции. Его взгляд был пуст и безразличен ко всему происходящему. Для себя он уже предельно точно решил, на что готов пойти ради того, чтобы жизни Джексона ничего не угрожало. На всё. — Я рад, что ты сделал правильный выбор, — улыбнулся Аарон, смерив мужчину напротив оценивающим взглядом. — Ты лишил меня выбора, — ответил Шин, избегая смотреть ему в глаза. В воздухе повисло тяжелое молчание. Шину не о чем было говорить с Аароном и строить из себя довольного всем происходящим дурня он не собирался. И Томпсон первым нарушил тишину. — Ты ещё не осознал этого, но всё к лучшему, поверь мне, — заверил его мужчина и прислонился бедром к столешнице письменного стола, скрещивая сильные руки на груди. Шин оставил без реакции данное высказывание, относящееся к его мнимому счастливому будущему в организации Томпсона под его же чутким и внимательным руководством. Вместо этого он задал куда более интересующий вопрос: — Что теперь? — он хотел получить для себя максимально точные инструкции, ничто иное его не волновало. — Какие у меня обязанности? Помимо того, что тебя интересует мой зад, ты не озвучил более никаких других существенных деталей этого соглашения. Аарон не стал сдерживать раскатистый смех, заставляя Шина невольно поморщиться. — О, у меня большие планы на тебя, молодой дракон, — ответил мужчина, сверля собеседника искрящимся весельем взглядом. — Пока ты будешь сопровождать меня на встречах и попутно вникать в различные сферы моего бизнеса. Не думаю, что что-то будет для тебя в новинку, мое дело мало отличается от того, чем занимался твой клан в прошлом. И когда ты ознакомишься со всем более детально, я хочу, чтобы ты взял на себя одну из руководящих должностей. Я бы не отказался от такого опытного человека в роли своей правой руки. — Так ты всё это устроил лишь потому, что тебя андербоссы не устраивают? — пренебрежительно бросил Шин, иронично вскинув правую бровь. — Всё верно, — хмыкнул Аарон, — сейчас трудно подыскать подходящие кадры. Это не Япония, где своих подручных воспитывают и натаскивают с юных лет. Очень сложно кому-то по-настоящему доверять в нашем деле, сам понимаешь. — Ты так уверен, что можешь доверять мне? — Шин осклабился, пряча свербящие от желания сжать кулаки руки в карманы брюк. — Совсем нет, но это пока. У тебя есть хороший стимул для того, чтобы быть послушным мальчиком, — не упустил он возможности напомнить о причине, по которой Шин оказался в такой ситуации. — И в конце-концов, я думаю, что мы с тобой поладим, когда ты узнаешь меня получше. Шин не хотел узнавать Аарона лучше, чем знал сейчас. Его единственным желанием было уйти отсюда как можно быстрее и дальше, но, увы, он не мог этого сделать. Вместо этого Шин оставался стоять на месте совершенно неподвижный, словно пригвожденный к полу под его ногами. То и дело напоминая себе мысленно, что ради мужчины, которого любил, он готов на всё. Вот только Джексон вряд ли оценил бы такие жертвы с его стороны, знай тот о происходящем.