Московский гость

— Мы знаем всё, — это были первые слова, произнесённые после долгого молчания. Саша избегала смотреть на Диму, хорошо хоть столик выбрали у окна. Море ещё шумело, но уже за стеклом. Тихая музыка из бара и звон бокалов заглушали песню волн. На пляже было лучше, спокойнее. Здесь Саша чувствовала себя лишней. Все встречи с Юрковым в кафе заканчивались одинаково. Саша не хотела повторения. Она уже корила себя за то, что согласилась. Но разве можно было отказаться там, на берегу? — Ширпов? — Да. Рваный диалог только ухудшил ситуацию. Саша напряжённо вглядывалась в пенистые волны. Дима постукивал пальцами по столу. Знакомая мелодия, но угадать её Саша никак не могла. — Вернёмся обратно? — заговорщический шёпот Димы застал Сашу врасплох. Она не ответила. Но вся неловкость вдруг исчезла, когда серьёзность Юркова сменилась игривой полуулыбкой, когда он встал из-за стола и поспешно направился к выходу под удивлёнными взглядами официантов. Он всё понял без слов. Боря не понял бы. Странное сравнение, почти неприличное. Пора бы забыть о Ненашеве. И Саша забыла сразу, как только вышла на улицу из душного зала кафе, как только ударил в лицо ветер и растрепал только что уложенные волосы, и волны снова заговорили, ударяясь о песок, разлетаясь блестящими брызгами. — Не стоило туда заходить. Дима перекатился с пятки на носок, запустил руки в карманы брюк. Его открытость, неожиданная естественность поражала. Слишком Саша привыкла к загадкам. — Пройдёмте? — Юрков шутливо подставил локоть, и снова опьянённая морской свободой Саша, как девочка, и не подумала отказаться. Они шли вдоль берега. Саша всё ещё держалась за его локоть. Люди оглядывались с улыбками. Саша только улыбалась в ответ. Беспричинное счастье спирало грудь. Потом она пожалеет, но это будет потом. А пока после всех страхов, переживаний она просто хотела расслабиться рядом с тем, на кого не страшно опереться. Дима снова понял. Он не стал задавать вопросов. А молчание из напряжённого превратилось в ленивое, мерное, неторопливое и такое же привлекательно таинственное, как плывущие по небу кудряшки облаков над головой. Саша нашла силуэт сердца, как в детстве. Она видела. И это ощущение, трепетное, хрупкое, это близкое далёкое, будто стоит протянуть руку — и коснёшься, захватывало дух. Впервые за всю свою жизнь в Геленджике Саша шла по пляжу так. Никогда раньше она не знала моря. Больше не было шутки в улыбке Димы. Он так и не опустил руку, только игра превратилась в правду. Саша не заметила, когда. Она вообще многое не замечала. Люди живут с закрытыми глазами. И лишь иногда удаётся заглянуть сквозь тонкую щель своей коробки в настоящий мир. Щель закроется. А пока жизнь, такая мелкая, обычная жизнь, летела мимо вместе со временем. Здесь его просто не существовало. Саша не была романтиком, наоборот, доверяла только разуму. Чувства — помеха, от них одна боль. Что случилось теперь с её серьёзностью и самоконтролем? Откуда появились эти глупые мысли, словно вырванные из бульварных романов? Этот вопрос исчез в секунду. Одно слово: правда. Не страницы книг, не герои на экране, не детские фантазии. Реальность, самая настоящая, хоть и приукрашенная уставшим от цепей сердцем. — Море живёт, значит, мы тоже живём. Саша запомнила эти слова. Именно они стали символом этого дня, дня, когда Саша призналась себе: она нашла нужного человека. Пора перестать бежать от моря, от жизни, от самой себя. — Всё узнали? — опомнившись, переспросил Дима, но руку не опустил. — Ширпов выдал имена, место. Дело почти закрыто. Так странно было говорить о деле в подобной обстановке. Саше даже нравилось. Можно ничего не скрывать, не строить из себя железную леди. Всё равно море умеет хранить секреты. — Что-то не так? — от Юркова и скрывать бесполезно. Саша рассказала всё. Дима ведь поступил бы так же. Саша хорошо помнила его обещания при допросах, готовность идти на риск, понимание к преступникам. Через это всё равно приходится перешагивать. Главный минус тонкого знания человеческой натуры. Дима тоже рассказал о той погоне. Это он выстрелил. Его пуля, а не Хромова остановила Ширпова. Для Саши это казалось чем-то давно прошедшим. Да вообще всё в те минуты было в прошлом. Всё разрушил один звонок. Он оказался громче волн и свиста ветра. Саша поморщилась, достала телефон из кармана. Он вибрировал на ладони, норовя спрыгнуть на песок. Новая царапина появилась на экране. Саша продолжала подмечать мелочи. Привычка. Прощание вышло смазанным, не таким оно должно было быть в романе. Но ведь это жизнь. Жизнь не бывает идеальной. Саша вернула телефон в карман, оправдываясь, объяснила, что нужно срочно возвращаться в отдел. Дима пожал плечами с подозрительно незаинтересованным видом. Он ещё нарушит указания врачей, Саша не сомневалась и не стала ничего говорить. Бесполезно. Море ещё пело, но почему-то тихо и совсем не волшебно, когда Саша выходила с пляжа. Она даже не обернулась, а Дима не окликнул, не произнёс ни слова. Он всё так же стоял у самой воды в промоченных насквозь туфлях. Он слишком запутался. Но море ещё пело… Возвращаться в отдел Дима не стал, хотя рассказ Саши заинтриговал. Он остановился пока на том, что обязательно поедет на взятие, что бы там кто ни говорил. Такой момент Дима пропустить просто не мог. Бесцельно побродив по пляжу, Юрков еле как убил ещё один час. От лечебного морского воздуха легче не становилось. Под рёбрами ещё жгло. Может, стоило остаться в больнице? Но там, в четырёх стенах, бездействие было бы ещё более невыносимо. Фортуна в тот день явно была на стороне Димы. Иначе как объяснить случайную встречу с Валей всё на том же пляже? Широков едва не налетел на него, вовремя остановился и в недоумении уставился на Диму, будто увидел не коллегу, а призрака. — Как бы меня теперь с Ширповым не перепутали, — отшутился Валя, чтобы сгладить неловкость. Дима только тогда заметил бинты на его ноге. — Насколько серьёзно? — Ничего, — отмахнулся Широков и даже нарочно наступил на больную ногу и почти не поморщился. — Немного похромаю, а там швы снимут. Сказали, шрам останется. — Шрамы украшают мужчину, — Дима наконец вышел из образа взволнованного старшего. Он и сам не лучше. Валя сразу как-то расслабился. Дима больше не сдерживал улыбки, глядя на его сияющее от детского восторга лицо. Погоня явно не стала для Вали уроком. А Дима и не думал учить. — Ничего не говори, ты молодец. Только в следующий раз рассчитай сначала силы, — Юрков положил руку на плечо младшего коллеги. — Знаю, — Широков усмехнулся. Происходящее явно ему нравилось. — Где вы этому научились? Наивное любопытство Вали подкупало. Дима ждал чего-то подобного, но так и не придумал, что отвечать. Вышло уж слишком просто, банально. Но Вале хватило. Любой искры было достаточно, чтобы разжечь его интерес. — В Москве. Там другой уровень. Сам-то ты где учился? Любопытство оказалось заразительным. А Валя, не задумываясь, ляпнул: — Здесь же, куда мне до Москвы. Никогда раньше Валя так сильно не походил на Витьку Морозова. Даже глаза его с играющими в радужках бликами солнца казались светлее. И эти ямочки на щёках… Дима смотрел на Валю и видел Витьку, такого же мальчишку, так же не знающего границ. — Где учился хоть? Витька задрал голову, будто пытаясь стать одного роста с Димой. Смотреть снизу вверх ему явно было некомфортно. Сразу, как только увидел этого мальчишку, Юрков понял: он не такой, как остальные. В нём не было и доли надменности московской золотой молодёжи. В нём не было и замкнутости, и волнения простого новичка. Зато в нём был стержень. В голосе — уверенность, неясным образом смешанная с юношеским максимализмом. В глазах — огонь. В движениях — торопливость. — Не здесь, — многозначно ответил Витя, не хотел признаваться. Дима и не стал заставлять. Если этот мальчишка ещё и из глуши, то он настоящая находка. — Отец помог? — подмигнув Морозову, бросил Дима. Обычно от таких вопросов все смущались или задирали нос. Витя улыбнулся и коротко поправил: — Дядя. — Значит, племянник полковника Морозова? Этого дядю Дима знал хорошо. Столько связей по всей столице имели немногие. И если племяшка хоть отчасти пошёл в него… Витька кивнул. Даже в такой важный момент, когда решалась его дальнейшая карьера, он не мог сосредоточиться на простом разговоре. Бегающий взгляд Морозова, наверное, вылавливал давно привычные для Димы мелочи. Витьку они удивляли. С детским восторгом он смотрел на форму, на блестящие звёзды на погонах, на стены, увешанные снимками. Можно было и не спрашивать. Ясно, что не местный. — Звание? — уточнил Дима. — Лейтенант. Витька весь выпрямился, даже стал чуть выше. Хорошо хоть честь не отдал. Дима едва удержался от улыбки. Витя пытался казаться серьёзным, но пока получалось не слишком убедительно. — Принят ты. Давно это решили, — наконец сдался Дима и открыл перед новым коллегой дверь в кабинет. С этого шага, с этого порога началась странная дружба. Такая же дружба зародилась и здесь, в Геленджике, в тот вечер после бильярда. Валя — тот же Витька без влиятельного дяди-полковника. Стоило принимать всерьёз, когда говорили, что жизнь циклична. Случайности не случайны. Иначе почему уже второй раз судьба столкнула Диму с Валей, Витькой, не всё ли равно? С мальчишкой, который только начинает жить, который жить ещё умеет. Не случайно в Москве появилась Крис. Не случайно здесь, в Геленджике, Дима попал в отдел Александры Ивановны Кушнир.

***

Что может пойти не по плану, когда этот план проверен десять раз и настолько точен, что не придраться? Саша была уверена: ничего. Но кое-что всё-таки пошло не по плану. Марат засёк передвижения подозреваемых в ограблении в сторону банка. Саня тут же позвонил в охрану, предупредил. Какие-то десять минут — и вся команда была на месте. Чтобы не раскрыть себя сразу, коллеги остались в машине. Только Хромов, на этот раз одетый в простой серый костюм, в солнечных очках незаметно патрулировал улицу. Чёрная машина подъехала точно к главному входу. Саша видела, как насторожился Хромов. Когда из машины выпрыгнули трое в чёрном, в масках, с пистолетами, сомнений не осталось. Эти трое ворвались в банк прежде, чем Саша успела выскочить на улицу. Хромов уже выхватил табельное и бежал к банку. Жертвы сами забрались в ловушку. Осталось захлопнуть дверцу. — Оружие на землю, ни с места! Саша последней вбежала в банк и остановилась в дверях. Трое в масках стояли посреди зала, окружённые со всех сторон. Охранники сделали свою работу чисто. Все сотрудники, судя по царившему спокойствию, были предупреждены. — Снимайте маски, — скомандовал Хромов. Первым открылся Роман Чижков. Саша сразу узнала его по огненно-рыжим волосам. На фото из личного дела он выглядел старше. Теперь перед Сашей стоял запуганный мальчишка. Ему тоже наплели о безопасности. — Маски, — ледяным тоном повторил Хромов. Игорь Микулин сдался сразу. Для Рустама Хромову пришлось повторить ещё два раза. И если Микулин и Чижков были настолько бледны, что Саша боялась, что они свалятся в обморок, то Кипский, наоборот, смотрел исподлобья, как пойманный дикий зверь смотрит на своих мучителей. Одним взглядом он пытался испепелить всех и сразу, особенно Хромова. Направленное в лоб дуло пистолета ни капли не смущало его. И этот взгляд, полный звериной ненависти, лучше любых доказательств подтвердил слова Ширпова. Рустам зачинщик. Когда все трое уже сидели в машине, закованные в наручники, в окружении вооружённых охранников, Саша вспомнила о Северянинове. Вот она, дыра в плане, промашка, о которой не подумали. Олежку не выдал никто. Саша говорила с каждым. Хромов, Юрков, даже Валя пытались — результата никакого. Ширпов тоже закрылся, не отрицал, не спорил, но ничего нового не сказал. О местонахождении Олежки не было известно, его телефон оказался заблокирован, никто из немногочисленных знакомых не знал или просто не хотел выдавать. Молчание, бесполезные допросы, догадки — и всё это по кругу. Юрков не выходил из отдела, и даже Саша перестала протестовать. Только Хромов казался спокоен, даже спокойнее, чем раньше. Казалось, проблема с Олежкой волновала его меньше, чем ребят, которых напрямую и не касалась. Всё закончилось не так, как ожидала Саша. Она привыкла к победам, разучилась останавливаться. Но Хромов на следующий же день объявил о закрытии дела по Краснодарскому краю. Теперь он срочно возвращался в Петербург для продолжения расследования уже на месте. В том, что следы Олежки легче будет найти там, никто и не сомневался. Вообще, решение Хромова Саша приняла сразу и без вопросов. Валя попытался было задержать гостя, твердил о баре, о бильярде. Хромов только улыбнулся и, извинившись, повторил свои намерения. Валя всё равно устроил красивое прощание. Когда он успел достать торт и шампанское, никто, кроме Саныча, судя по всему, не догадывался. Хромов не смог отвертеться. Он и сам был не против расслабиться после всего произошедшего. Это дело твёрдо пополнило список самых странных дел Саши. Работа бок о бок с петербургским полковником, паркур по крышам, личные мотивы, неизвестность вначале и полная ясность к финалу — по отдельности эти явления не показались бы странными, но вместе… Взрывная смесь. И, конечно, Саша ни на секунду не пожалела о том, что пошла на неофициальное дело. В работе о своих решениях она редко жалела. В отличие от личной жизни. Весь вечер Саша избегала смотреть на Юркова. Она держалась Хромова, слушала рассказы о делах там, в культурной столице. Интерес, жар, с которым рассказывал Максим о работе, подкупал. За какие-то пару часов Саша узнала Хромова лучше, чем за предыдущие дни. Дело было не в историях. Неосознанно Саша улавливала интонации, жесты, взгляды — мело. Они и составляют человека, того, которого Кушнир увидела ещё при первой встрече. Раскованным, открытым Хромов нравился Саше больше. Она уважала полковника Хромова, но восхищалась Максимом. Он смог сделать невозможное: совместить работу и жизнь, чтобы и то, и другое осталось настоящим. — Спасибо. Вы не должны были всё это делать, — Хромов улыбался, смущённо, совсем не как лидер. Он лидером здесь и не был, нарочно ставил себя в один ряд с остальными. — Должны и ещё как, — парировал Саныч. — За полковника Хромова. Новый тост встретили звоном бокалов и дружным смехом. Хромов опустил глаза, к шампанскому больше не притронулся. Он устал от внимания. Саша и сама устала. Непринуждённая, почти праздничная обстановка помогала расслабиться, но так хотелось просто вернуться в квартиру, упасть на диван и заснуть, ни о чём не думая. Завтра суббота, заслуженный отдых после тяжёлых дней. Только Хромову ещё возвращаться в Петербург и продолжать дело. Для него ничего не закончено. Бутылка шампанского опустела быстро. Валя сам понял, что пора расходиться. В шутку он намекнул, что уже слишком поздно, и все поддержали. Хромову не пришлось даже вставлять своё слово. Саша вышла первой. Оставаться дольше в отделе было просто неуютно. Не обращать внимания на Юркова в тишине стало сложнее, сковывающая атмосфера расследования ещё сохранялась в этих стенах и давила, не давала вырваться. Саша не смогла бы объяснить неприятное, саднящее чувство, которое исчезло, стоило выйти на улицу. Ветер усилился. Тогда, на пляже, он был ласковым, аккуратным. Сейчас — властным, свободным. Он тянул за собой, дёргал за одежду, за волосы, касаясь оголённой кожи прохладными пальцами. Он вернул ощущение реальности. Саша заказала такси, отошла к ближайшим домам. Всем вокруг не нравился ветер. Все закрывались, ускоряли шаг, куда-то спешили. Даже машины ехали будто быстрее обычного. Только Саше спешить было некуда. Нигде и никто её сейчас не ждал. Кушнир ощущала только опьяняющую свободу от этого одиночества. Куда исчезла та Саша, которая опиралась на крепкое мужское плечо на пляже? Она всё ещё видела, но совсем по-другому. Ветер не пел, кричал. Город жил и шумел, неправильно, неидеально, не так, как природа. Реальное и невозможное, правда и мечта столкнулись. Никто из них не победит, никто из них не прав. А проснувшись утром в одиночестве, Саша вспомнит пляж. Она запуталась настолько, что всё перевернулось с ног на голову. Стёрлись чёткие рамки, которые так легко было построить, поставив на первое место в жизни работу. Её оказалось недостаточно. Саша никак не хотела этого принимать. — Александра Ивановна, — кто-то окликнул её. Саша узнала, обернулась. Осталось пять минут до приезда такси. — Я только хотел предложить вам работу в Петербурге. Можете считать это повышением. В нашем отделе нужны такие профессионалы, как вы. Саша стояла, как вкопанная, молча глядя на Хромова. Она должна была догадаться раньше. — Я не прошу вас ответить сразу. Там… много возможностей. Просто, если вдруг вы решите, у нас найдётся место, — Максим протянул Саше листок с номером. Больше возможностей… Саша хотела спросить: для чего? Ей хватает работы и здесь, настолько, чтобы забывать обо всём остальном. А за последний год хватает и изменений, и проблем. Скучно не бывает. Ехать в Петербург — значит, снова всё рушить и строить заново. Даже думать об этом страшно. Ломать всё Саша не была готова. — Спасибо, но я не уеду. Не пришлось даже объяснять. Хромов поднял руку, не позволив Саше продолжить. Он понимал, наверное, и сам бы не оставил привычного места. — Тогда до встречи. Уже в машине Саша прокручивала в голове этот короткий разговор. Почему она не согласилась, не отдалась этому ветру, не бросилась навстречу свободе, которой так ждала? Что держало её? Не только работа, ребята, слаженная команда. Была ещё одна, последняя ниточка, которая всё решила. Саша засыпала со спокойной улыбкой под завывание ветра, запертого за окном. Наверное, эта ниточка называется надеждой.

***

Дима остановился у машины, отыскивая ключи в кармане, но просто уехать ему не позволили. — Извини, есть разговор, — сходу заявил Хромов. Дима насторожился. Мало ли, что могло случиться. Через плечо Максима Дима видел, как такси остановилось у отдела и сразу повернуло. Он догадался, что Саша не дождалась, уехала. Значит, с ней успел поговорить Хромов. Об этом Дима догадался по растрёпанному виду полковника. Да и ушёл из отдела он раньше. — Спасибо. Отдельное спасибо, ты знаешь за что, — Хромов крепко сжал ладонь Димы. — Хочу предложить тебе место в моём отделе, в Петербурге. Много возможностей, центральный район, лучшие из лучших, ну ты понимаешь. Если решишься, можешь положиться на меня. Ничего. Дима сам удивился: абсолютно ничего. Ему было всё равно. Предложение, которое для любого другого стало бы переломным в жизни, не вызывало ни единой эмоции. Дима всё равно поблагодарил Хромова. Они расстались, как настоящие товарищи, на самом деле знакомые несколько дней. Всю дорогу до дома Дима поглядывал на листок с номером телефона. Поехать в Петербург. Медленно он осознал смысл этого предложения. Хромов дал Диме ещё один чистый лист, новый город с новыми возможностями, если всё снова покатится к чертям. Но номер остался в машине, забытый в бардачке. Дима хотел бы им не воспользоваться.

***

Валя собирал бокалы со стола, когда вернулся Хромов, запыхавшийся, растрёпанный от свистящего за окном ветра. Остальные уже разошлись. Вале идти никуда не хотелось, поэтому он добровольно взял на себя роль уборщика. — Завтра уезжаете? — бросил Широков первое, что пришло в голову. — Через два часа. Бокалы были сложены, столы сдвинуты, отдел снова выглядел, как порядочное рабочее место, даже Мишин не придрался бы. Валя опустился в кресло. Хромов также стоял у двери. Уж ему точно было куда торопиться. — Успеете? — намекнул Валя. Хромов намёк пропустил мимо ушей. А Валя сообразил, что вернулся он не просто так. — С твоей энергией не здесь надо работать, — непринуждённо начал Максим. Широков сразу понял, что за этим последует. — Решишь ехать в Петербург, звони. Я найду место. Хромов ушёл сразу. Он и правда опаздывал. Валя рассматривал листок с номером под тиканье часов над головой. Уходить из пустого полутёмного отдела, возвращаться в такую же пустую полутёмную квартиру он не хотел. Отдел стал для Вали домом, а не однокомнатное место для сна. И после этого кто-то ещё предлагал всё бросить. Валя усмехнулся и бросил листок в мусорный пакет вместе с пустыми бутылками. Он никуда не уедет.