Московский гость

Как может быть столь тёмным место, где так много света? Никакие яркие лампы, белые халаты и большие окна не в силах спрятать истинной сути, насквозь пропитавшей его. Здесь идёт вечная борьба жизни и смерти. Каждый это чувствует. Саша чуть ли не бегом спускалась по лестнице. Стук обуви о каменные ступени назойливо звенел в ушах. Но Саша только крепче прижала к груди бумаги и ускорила шаг. Её отпустили под личную ответственность после долгих проверок и уговоров. Если Саша решила, что сделает, — значит, сделает, несмотря ни на что. Доказательство в виде всех нужных справок было в руках. Кушнир показала всем, что сдаваться она не намерена. Никто не знал. Даже Валя, который заходил снова, не заподозрил. Саша не стала признаваться в своих намерениях, всё равно знала, чем этот разговор закончится. Ни к чему лишние эмоции и переживания. Саша остановилась в пролёте, переводя слишком быстро сбившееся дыхание. Голова предательски гудела. Даже подозрительно здравая мысль пробилась сквозь эмоции: Может, стоило остаться в палате под присмотром врачей? Саша выбросила её из головы. Она не хотела сомневаться в своих действиях. До отделения реанимации Саша дошла быстро. И, что удивительно, почти никого она не встретила. Несколько дежурных врачей и медсестёр косились с подозрением, оценивающе, и не стали заговаривать. Мало ли, кто пришёл из посетителей. Лишь один мужчина средних лет особенно долго задержал взгляд на Саше. Но Кушнир было не этого. Сердце колотилось с такой силой, что ему стало тесно в грудной клетке. Пульс стучал уже где-то у горла вместе с противным горьким комком волнения. Саша не заметила, как начала заправлять за ухо волосы, чтобы немного отвлечься. Нервы натянулись до предела, и от этого вернулась проклятая тяжесть в затылке. Саша сбавила шаг. Какие-то несколько коридоров… Она знала, что не сможет войти в палату. Посещения разрешены родственникам, да и то в назначенное и ограниченное время. К этой категории Саша не относилась. Она не понимала, зачем так стремится к закрытой двери. Что-то необъяснимое тянуло магнитом. Наверное, это была надежда, её крошечный росток, который жаждал света. — Извините, вы к кому? — раздался совсем рядом спокойный голос. Саша сразу заметила того самого врача, чьё внимание успела привлечь. Мужчина выглядел совершенно невозмутимым. И всё же стальные нотки в его словах заставили Сашу насторожиться и тщательно подбирать фразы для ответа. — Я хотела узнать об одном из пациентов, — с неменьшей уверенностью парировала Саша. Мужчина сжал губы в тонкую полоску, поправил халат, посмотрел на Александру, потом на ближайшую белую дверь. Из строгого его взгляд превратился в скептический. — И о ком именно? — раздражённо переспросил мужчина. — Нас о новых посетителях не предупреждали. — Я хочу поговорить с лечащим врачом Дмитрия Юркова, — не сдавалась Саша. Под её напором отступил даже упрямый специалист. Мужчина махнул рукой и остановил одного из медбратьев. Саша не слышала, что именно он сказал. Но паренёк кивнул и скрылся за дверью. Всего через несколько секунд в коридор вышел другой врач. Это был пожилой мужчина лет сорока пяти невысокого роста, совершенно непримечательный с первого взгляда. Ни короткие тёмные волосы, ни водянистые серые глаза, ни вытянутое, покрытое редкими морщинками лицо не казались примечательными. Но Саша, которая привыкла смотреть глубже, заметила многолетний опыт, огромную ответственность, возложенные на плечи этого человека. — Оставьте нас наедине, — вежливо попросил главврач. Саша поняла это по бейджику. Когда коллеги разошлись, мужчина жестом пригласил Сашу сесть. Молча Кушнир повиновалась. Тем более что небольшой перерыв ей бы не помешал. Об этом уже кричал здравый смысл. — Александра Ивановна, верно? — с полуулыбкой спросил главврач и, заметив удивление на лице Саши, указал на листы в её руках. — Я Владимир Кузницкий. Саша пожала протянутую ей крепкую мужскую ладонь. Она просто не могла не заметить шрамов на запястье и грубой кожи. Саша смотрела на человека, который всю свою жизнь боролся со смертью, и надежда в её душе медленно разрасталась. Восхищение, благодарность мог бы прочитать Владимир в глазах Кушнир и, наверное, прочитал, потому что улыбка его стала шире и свободнее. — Я знал, что вы придёте. Как самочувствие? — Владимир жестом указал на голову. Уж чего Саша не ждала в реанимации, так это что её будут спрашивать о сотрясении. Коротко она поблагодарила главврача за странное проявление заботы и привычно оправдалась. Не о своём состоянии она пришла говорить. Главврач пожал плечами, мол, как хочешь. По его глазам Саша сразу поняла: обман не удался. Но и расспрашивать дальше Владимир не стал. Он сразу перешёл к сути вопроса, к роковой теме. — Состояние почти без изменений, — обречённо сообщил Кузницкий. — Стабильно, но угроза жизни есть. Ранение серьёзное, повреждения значительные. Мы сразу провели операцию, но этого может быть недостаточно. Состояние комы непредсказуемо, вы это знаете. Многое сейчас зависит не от нас. Саша не заметила, как на её плечо легла тяжёлая ладонь. Искреннее сочувствие и понимание во взгляде главврача помогли расслабиться. Эмоции ослабили хватку. Саша вдохнула полной грудью, откинулась на жёсткую спинку сидения. Она не понимала, что будет дальше, что есть сейчас. Происходящее казалось невозможным, нереальным. Но оно было. И это пугало больше всего. — Я должен идти. Мы ещё поговорим, Александра Ивановна. И помните, главное — верить. Владимир тяжело поднялся и снова скрылся в кабинете. Саша смотрела, как закрывается дверь, и слышала на повторе голос, тихий, но невероятно убедительный: — И помните, главное — верить. Саша верила. Она старалась верить, цеплялась изо всех сил за эту веру. Да, она видела смертельное ранение Димы, да, диагнозы оставались неутешительными, да, он не приходил в сознание. Но это не мешало заглушать логику, которой так привыкла руководствоваться Саша, и полагаться на веру. Никто больше не остановил Кушнир. Наверное, главврач дал свои распоряжения. Но открыть белую дверь ей всё равно не позволили. Другого Саша и не ожидала. В реальной жизни люди не врываются в палату к тяжелораненым друзьям в коме против охраны и медперсонала. Саша не стала и пытаться. Она молча кивнула на объяснения медсестры. А вопрос «что дальше» стал ещё более серьёзным. — Саш, ты не должна быть здесь. Кушнир обернулась. Прямо за её спиной неизвестно откуда выросла фигура Абашева. И как она не услышала шагов? А стоило вспомнить, Валя же обо всём рассказывал. Саня выглядел совсем не так, как обычно. Кушнир привыкла видеть его другим. Смятая рубашка, тени под глазами, потухший взгляд отражали одно — усталость. Это была не та усталость от бессонных ночей и переживаний, которую Саша прочитала на лице Широкова. Абашев выглядел подавленным, сломленным, едва ли не отчаявшимся. — Но я здесь, — отрезала Саша. Усмешка вышла искусственной и грустной. Саня и сам это понимал, извиняясь, пожал плечами. Он не стал спрашивать, что Кушнир здесь делает, и почему она сама не в палате. Он вообще ничего не стал спрашивать. Пустым взглядом он пронзал металлическую ручку двери, заложив руки за спину, будто Саши вообще не было рядом. — Я говорила с главврачом, — начала Кушнир, чтобы прервать напряжённое молчание. Лучше говорить любую известную им обоим ерунду, чем тонуть в тревоге. Видеть Абашева столь подавленным даже для Саши было слишком. — Я знаю, — глухо отозвался Саныч. Он хотел многое сказать. Саша видела это по глазам, по внезапно ставшему глубоким и осмысленным взгляду. Не решился, не захотел тревожить, накалять обстановку, перекладывать ответственность. Саша сама всегда так делала, чтобы не вешать свои проблемы и переживания на других. — Скажи, станет легче. Саша взяла на себя инициативу, сжала холодную ладонь Абашева. И почему этот жест столько раз повторялся за последние дни? Саня только, извиняясь, повёл плечами и сделал шаг назад, отдёрнул руку. Пальцы схватили пустоту. Взгляды, одинаково горящие неконтролируемыми эмоциями, полные боли, сожалений и мрачного, бессильного ожидания соприкоснулись. — Прости, — прошептал Абашев. В этом слове было всё и сразу. Саша вздрогнула, холод пробежал по коже от безжизненного голоса. Он врезался в голову пронзительной вспышкой боли. Эта боль была не снаружи, внутри гораздо глубже треклятого удара. Ответить Саша просто не могла. Неосознанно она коснулась шершавой поверхности двери. Пальцы скользнули до самой ручки и замерли, остановленные невидимым барьером. Даже если бы разрешили, Саша не смогла бы зайти, не смогла бы увидеть жестокую правду. Говорить было слишком тяжело им обоим. Но молчать — ещё тяжелее. Редкие шаги врачей били по голове сильнее самых громких аккордов. Тишину было просто необходимо заполнить хоть чем-нибудь. Валя подоспел как раз вовремя. Шаги Широкова Саша узнала среди одинаково ровных и поспешных шагов врачей. Валя дошёл до самого кабинета и в недоумении остановился у двери, разглядывая Сашу с удивлением и волнением. А Кушнир не стала его останавливать, хоть и отлично знала, что последует дальше. — Саш, зачем? Тебе нужен контроль врачей. Сотрясение третьей степени — это же не шутки. — Я в порядке, — прервала тираду Кушнир. Валя выглядел настолько комично в роли заботливого старшего, что Саша не сдержала улыбки. Зато атмосфера стала не такой напряжённой. Широков виновато кивнул, понял, что перегнул палку. В конце концов все они здесь взрослые люди. Вопросительный взгляд на дверь, и тихий ответ Абашева: Без изменений Саша сделала вид, что не заметила. Но кое-что другое не заметить было нельзя. Валя сжимал телефон, и его глаза снова горели. — У нас дело, — коротко с долей триумфа сообщил Широков. Он хотел отстраниться за работой, забыть о переживаниях. За это нельзя винить. Но по колючему взгляду Абашева Саша поняла, что их мнения не совпадают. — Олег звонил. — Езжайте в отдел, я останусь, — отрезал Саня. Валя замолчал и несколько секунд в непонимании смотрел на Абашева, но спорить не стал, понял, что бесполезно. Саша попыталась предложить самой остаться, но оба коллеги наотрез отказались. Поэтому уже через несколько минут Кушнир сидела в машине Широкова и слушала его сбивчивый рассказ. Две жертвы, молодые парень и девушка, найдены были в машине на окраине города. Причина смерти — огнестрельное ранение. Стекло пробито, стреляли снаружи. Тела обнаружили жильцы дома, когда утром нашли машину, сразу вызвали полицию. Это всё, что пока было неизвестно. Немного, но достаточно, чтобы ненадолго Саша смогла не думать о Диме. Машина остановилась возле участка. Валя заглушил мотор и выскочил первым, открыл Саше дверь. Он всё ещё боялся, что последствия удара дадут о себе знать. Они никуда и не исчезли, просто Саша неплохо скрывала. Да и после того, как раскалывалась голова ещё недавно, лёгкая тяжесть и шум не казались страшными. В отделе коллег встретили с неменьшим удивлением, но вопросов задавать не стали. Валя опередил Олега, который готов был снова начать нежелательную тему. — Что нового? Жирков и Бирюков переглянулись и одновременно подошли к столу. Некоторые бумаги и папки уже были разложены в стопки. Похоже, с этим делом кто-то помог. — Жертвы Андрей Рязанцев и Валерия Титова, 23 года и 19 лет, совсем ещё дети, — сразу перешёл к сути Олег. Саша поймала себя на странном ощущении, будто вернулась в прошлое, не было этих месяцев метаний, изменений. Очередное дело в привычной компании, никакой реанимации, маньяка — вообще ничего. Точно так же они с ребятами стояли у стола, так же рассматривали документы. Саша ухватилась за это ощущение и заперла эмоции за дальнюю дверь сознания. А Олег спокойно продолжал: — Рязанцев — сын известного предпринимателя и юриста, московского бизнесмена. Здесь у его отца недавно открылась юридическая контора. Титова училась в университете на юриста, но недавно её выгнали за неуспеваемость. Её мать погибла в автокатастрофе, отец алкоголик, на дочь внимания не обращает. — В машине нашли крупную сумму денег, — подхватил Игорь. — В багажнике чемодан и сумка с собранными вещами Рязанцева, в съёмной квартире Титовой тоже рюкзаки с одеждой. Они собирались уехать. Саша перехватила из рук Олега досье и одной рукой пыталась нащупать в рюкзаке очки. Наконец футляр был найден. Саша распутала цепочку, а Валя уже успел вступить в спор с Жирковым. И о его причинах Кушнир быстро догадалась. — Вызывайте Саныча, — отрезал Олег. Но Валя за телефоном и не потянулся. Он упрямо доказывал, что и в нынешнем составе с делом можно справиться, а кто-то должен оставаться в реанимации. Олег отступил первым, хоть и остался при своём мнении. А Саша нацепила очки и открыла досье. На первой же странице была фотография, судя по всему, с паспорта. Молоденькая девушка с распущенными, слегка неопрятными каштановыми волосами, хрупкая, худенькая даже для своего невысокого роста выглядела не просто серьёзной, а запуганной, потерянной. Там, где другие увидели бы официальную строгость, Саша заметила пустоту в глазах и сжатые в напряжении тонкие обветренные губы. Девушка была несомненно красива, мила. Но красоте этой мешали раскрыться, расцвести в полную силу. Саша перевернула страницу, пробежала взглядом по тексту. Почти ничего светлого в драматической биографии Леры не было, будто все несчастья сосредоточились вокруг одной беззащитной девочки. Долги в семье, отец алкоголик, мать, сломленная чувствами и притеснением, которая не смогла постоять за себя и свою дочь. Лера вынуждена была снимать квартиру, работать и пытаться получить высшее образование одновременно, при этом помогая неблагодарному отцу. В досье ни слова не было об Андрее Рязанцеве, но Саша уже представляла, как двое совершенно разных молодых людей оказались в одной машине. Передав досье Леры Широкову, Кушнир взяла вторую папку. Фотография Андрея была совершенна во всех смыслах. Идеально подобранная, аккуратная одежда, причёска, наверняка сделанная у лучшего парикмахера, взгляд, твёрдый, самоуверенный, слегка надменный. Общая строгость и совершенство образа казались Саше неживыми и неестественными. Но молодой человек с резкими чёткими чертами лица, выразительными карими глазами и густыми чёрными волосами наверняка имел множество поклонниц не только из-за огромного состояния его отца. Следующая страница не добавила ничего нового. Андрей получил образование заочно в лучшем вузе и уже недолгое время работал в отцовской компании. Официальное состояние молодого человека было внушительным, но большую часть средств и имущества Рязанцев-старший держал при себе. В любом случае, найденные в машине деньги и вещи вполне могли принадлежать самому Андрею, как и машина. Последнее Саша твёрдо решила проверить. — На месте преступления работает полиция, они ждут нас, — поторопил коллег Жирков. Саша вернула досье на место и первой вернулась к выходу. Она знала, что за спиной с недоверием переглянулись ребята, спрашивая друг друга, стоит ли остановить Кушнир. Решили не останавливать, потому что за хлопком последовали шаги. Валя нагнал Сашу на улице и успел открыть перед ней дверь машины. Одним взглядом Кушнир остановила готовый вырваться вопрос. Ведь ответ знали они оба. До места происшествия коллеги ехали в тишине. Точнее, тишиной она оставалась лишь первые несколько минут, пока Валя не включил музыку. Саша не была против. Несмотря на то, что голова ещё гудела, тишина била по затылку сильнее тихой, почти приятной мелодии. Саша старалась думать о деле. Она пролистала новости, но происшествие не попало в руки журналистов. Тогда Саша откинулась на мягкую спинку сидения и представила те досье, фотографии с бумаг. Вся история предстала перед ней столь чётко, что мурашки пробежали по спине. Двое молодых людей бросили вызов своей сущности, прошлому, людям, которые их ограничивали, и решились сбежать. А какой-то ублюдок оборвал зарождающуюся жизнь. Но ради этого Саша и работала в уголовном розыске. Чтобы наказывать таких ублюдков. На место преступления Широков и Кушнир прибыли первыми. Растянутые жёлтые ленты, люди в форме и толпа любопытных свидетельствовали о том, что расследование уже началось. Показав удостоверение, Саша пробралась под лентой. — Подполковник Кушнир, верно? Старший лейтенант Костров. Вас здесь ждут. Мужчина указал на машину, вокруг которой сосредоточились основные силы полиции и санитары. Но не на людей в форме или медицинских халатах Саша обратила внимание. — Марат, — имя сорвалось с губ прежде, чем Кушнир успела осознать, что говорит вслух. Только теперь Саша поняла, что во всей суматохе и не заметила исчезновения Хайдарова. Там, в квартире, его не было. Саша могла поклясться, что это не очередной провал в памяти. А ведь Марата там и не хватало. Марат мог что-то сделать до приезда скорой. Саша одёрнула себя. Сейчас не время обвинять. А Марат уже снял перчатки и, объяснив что-то санитарам, направился к коллегам. Валя приветствовал друга как обычно, непринуждённо, со слабой улыбкой. В их рукопожатии и похлопывании по плечу Саша прочитала поддержку, вечную и неизменную. — Извини, что не зашёл. Я… — Не стоит, — перебила Саша. Ей не нужны были оправдания. Она просто хотела понять наконец, что происходит прямо у неё под носом. — Я не успел тогда, ночью. Я приехал слишком поздно. Это моя вина тоже. Голос Марата звучал надтреснуто, подавленно. За несколько дней он изменился сильнее, чем за последние пару лет. Саша увидела, увидела то, что не смогла заметить сразу за вопросами и попыткой переложить ответственность. Печать тревоги и усталости лежала на лице Хайдарова. Саша злилась на саму себя за то, что посмела подумать об обвинениях. В такой нужный момент слова застряли в горле. Молча она могла лишь извиняться взглядом, надеясь, что этого достаточно. — Это наша вина, — вовремя подключился Валя. — Мы совершили ошибку. — Ты прав, — с обречённым вздохом согласился Марат и повернулся к машине. Его ждали там. Их всех ждали там. Сейчас, когда всё настолько плохо, нужно было сосредоточиться на деле. Одновременно это казалось спасительным и невероятно сложным. С шумом подъехала ещё одна машина. Олег почти бегом приблизился к лентам. Это стало негласным сигналом к работе. Марат вернулся к телам. Саша и Валя остались обсуждать детали дела с местной полицией. — Нам тоже не многое известно, — неуверенно начал капитан. — Поступил вызов, сообщили о неизвестной машине с простреленным стеклом. Две жертвы: парень и девушка. Оба погибли от огнестрельных ранений, — на этих словах он кивнул на Марата, мол, там узнаете подробнее. — Произошло это ночью, выстрелов не слышали, свидетелей нет. Мы ещё не проверяли камеры, но здесь есть одна, должна была что-то засечь. Родителям погибших сообщили. Они прибудут в отдел для опознания. Мы передаём вам это дело. Капитан отозвал своих людей. Немногочисленный отдел уголовного розыска остался один на один с невидимым врагом. И Саша точно знала одно: к битве она готова. Первым к Марату подскочил Валя. Тела уже забирали санитары. Саша не успела ничего увидеть, кроме белой ткани. Но от одной мысли, что на этих носилках выносят молодых ребят, которые ещё несколько часов назад верили, что начнут новую жизнь, становилось жутко. — Рязанцев умер сразу. Одна пуля попала в голову, вторая — в грудь в районе третьего ребра. Ранения Титовой… — Марат помедлил, подбирая слова. — Не были смертельными. — Не были смертельными? — слишком громко переспросил Валя. Саша понимала его возбуждение. От мысли о том, что у Леры был шанс, что её можно было спасти, боль снова ударила в голову. — Ранение в область грудной клетки, — пояснил Марат. — Я думаю, она потеряла сознание, и некому было оказать помощь. Счёт шёл на минуты. Дима. Саша не решилась спрашивать, но перед глазами снова стояли воспоминания той ночи. Ужасная параллель связала два случая. Если бы не жестокая случайность, не глухой район и глубокая ночь, не было бы одного накрытого тела. Саша привыкла терять, как бы жёстко это ни звучало. Но каждый раз одинаково тяжело осознавать, что не всем можно помочь, не везде — успеть, и чёртовы силы не безграничны. — Стёкла автомобиля тонированы. Ночью убийца едва ли мог видеть жертв. Он стрелял наугад, — предположил Валя. И Марат, который успел изучить машину, согласился. — Выстрелов было восемь. Он израсходовал весь магазин, — уточнил Хайдаров. — Приехал на машине? — продолжал сыпать предложениями Валя. — Подобрал момент, когда Рязанцев остановится, и выстрелил. — Почему тогда не дождался, пока они выйдут? Меньше шанс промахнуться, — парировал Олег. Валя замялся. А Саша на самом деле задумалась над этим вопросом. Почему таинственный убийца поступил так нелогично? Сквозь стекло, стреляя вслепую, он мог просто промахнуться. Пока только один ответ пришёл в голову. — Он не стал рисковать, не знал, выйдут ли они из машины. — Или машина — это знак, — воодушевился Валя. Он будто ожил. Энергия кипела в каждом резком движении, в возбуждённом голосе. Олег недоверчиво поднял бровь. Марат, который потянулся было к чемоданчику, замер. А Валя, довольный произведённым эффектом, начал выкладывать очередную идею. — Если это месть, например, за ДТП, убийство в машине символично… — Или у нас помешанный на машинах маньяк, — скептически усмехнулся Олег. — Кончай строить теории, пора работать. — Мы проверим машину, — на всякий случай добавила Саша. — Ничего нельзя исключать. — Я в отдел. Ещё опознание и вскрытие проводить, — первым перешёл к распределению обязанностей Марат. Он уже стянул перчатки и бахилы и спрятал все инструменты в чемоданчик. — Олег, заедешь к отцу Титовой, — первое же распоряжение, и энергия волной захлестнула Сашу. Вернулось ощущение правильности, чёткости происходящего, и вместе с ним появилась уверенность. Так легче. Легче быть подполковником Кушнир. Жирков кивнул и, махнув Игорю, направился к машине. Саша повернулась к Вале, раздумывая, что важно в первую очередь. Теперь она всерьёз поняла, как не хватает Сани. — Игорь Васильевич, Олег, проверите камеры, — наконец решилась Кушнир. — А мы узнаем больше о Лере и Андрее. Саша уже решила, куда надо ехать дальше. В первую очередь, кампания Рязанцева, потом университет, в котором обучалась Титова. Валя не стал больше задерживаться, последовал примеру Олега и пошёл к машине. Саша уже развернулась, накинула на плечо рюкзак, когда тихий оклик остановил её. Кушнир обернулась. Она знала, что услышит. — Прости. Саша вздрогнула. Так же извинялся Саня. Так же взглядом извинялся Валя. Так же она извинялась перед самой собой. Вина, она насквозь пронизала эту кошмарную историю. Никто не мог отделаться от навязчивой мысли: Всё могло быть по-другому, если бы… Если бы что? Если бы раньше догадались, если бы Саша не вернулась так поздно, если бы была внимательнее, если бы Саныч приехал раньше, если бы Марат успел. Да даже если бы Дима не бросился на вооружённого маньяка. — Я должен был успеть. Саша тоже многое должна была. Но не сделала. — Я был в реанимации. Я всё знаю… — Я тоже, — глухо прошептала Саша. Собственный голос звучал, как чужой. Она многое ещё хотела сказать. Марат ждал слов. Но там, в машине, ждал Валя. А на свободе разгуливал убийца молодых ребят. И Саша только попыталась улыбнуться в знак поддержки. — От нас больше ничего не зависит. Сейчас дело прежде всего. — Дело прежде всего, — тихо, но уверенно повторил Марат. Они разошлись по машинам, точно зная, что сделают всё возможное. Ради справедливости. А значит, и ради Димы.