Рождение Героя и сумасшедшие ублюдки

Красные волосы блестят в ярком солнце огненным вихрем, то и дело подлетая и снова падая лёгкими кудрями. Открытые плечи покрывает россыпь веснушек, отчего служанки больше обычного сходят с ума, по очереди твердя графине не щеголять под жарким лучами, иначе аристократичная белая кожа в один прекрасный день просто обгорит и слезет. Тем не менее ворчание слуг никогда не останавливает графиню от вылазок в сад. Босые ноги шлепают по дорожке из золотого мелкого песочка, щекочущего пальцы, что вызывает улыбку на красивом лице. Неудобные сандалии спрятаны в одном из кустов, а чулки графиня стянула и швырнула под кровать, как только слуги покинули комнату. Сковывать себя лишней одеждой она никогда не любила, так что сейчас голые по колено ноги прикрывает только пышная юбка платья (без дополнительного подъюбника и корсета, стоит заметить). Поглубже втянув воздух в легкие, она довольно вскидывает руки и тянется. Тихо, тепло, хорошо. Что может быть прекрасней? Какой-то шум и шуршание высокой изгороди роз заставляют женщину резко обернуться. Впереди, на одном из поворотов сада, стоит красноволосый мальчик. Он тяжело дышит, а на его лбу выступают мелкие капельки пота. Он не смотрит на неё, выглядывая кого-то в той стороне, откуда прибежал. В волосах застряла листва, рубашка помята, как и детские шорты, а чулки покрывает легкий слой пыли. Новый шум заставляет красно-карие глаза шире раскрыться, а мальчика обернуться в попытке удрать подальше. Попытка, однако, успехом не увенчивается: как только его глаза сталкиваются с вопросительным взглядом женщины, мальчик замирает на месте. Рыже-красная бровь изгибается, и ребёнок сразу копирует этот жест, но, увидев глаза матери, немного смущается. Это, впрочем, не мешает ему в следующую же секунду слегка испугаться и моментально оказаться возле замершей женщины. В следующее мгновение ребёнок исчезает под пышной юбкой, а маленькие тонкие ручки крепко обхватывают острые женские колени. Графиня пару раз хлопает глазами, не совсем понимая, что происходит, но приближающийся топот обещает скорое разрешение этой загадки. — Юный Господин! — Юный Господин! Вернитесь! — Юный Господин, граф будет крайне огорчён, если Вы не будете посещать занятия! Пара служанок выбегает из-за того же поворота, что и ее ребёнок, в панике оглядываясь по сторонам и ища сбежавшего наследника. Как только взгляды девушек цепляются за графиню, те сразу выпрямляются, после чего поспешно склоняются в поклонах. — Госпожа. — Госпожа Джур. Служанки не смеют поднять взгляды на женщину, что, как им кажется, смотрит на потревоживших её девушек с легкой строгостью. На самом же деле Джур не совсем понимает, что происходит, а сжимающие её ногу ручки лишь больше туманят сознание. — Что-то произошло с Кейлом? — как можно более спокойно интересуется женщина. Служанки склоняются еще ниже. — Молодой Мастер Кейл сбежал с занятия по фортепиано, — отвечает одна из девушек. — Он сказал, прошу простить мне грубость, что ему «осточертело» заниматься бесполезным делом. Джур шире распахивает глаза. — И откуда же мой мальчик набрался таких слов? — продолжает женщина, пнув острой коленкой мальчика под платьем, от чего тот тихо ойкает, но этот звук перекрывает притворный кашель Джур. — Думаю, он мог услышать их от гвардейцев, — отвечает служанка. — Новобранцы частенько грубы на язык. — Вот оно как, — выдыхает женщина и трёт лоб. — Мастер Кейл активный ребёнок, — улыбается служанка. Джур тоже знает это. Она каждый день видит горящие жизнью глаза мальчика, что пробует все новое, не скрывая ярких эмоций, и она прекрасно понимает, что учиться — это последнее, чего ему сейчас хочется. Но Кейл — наследник и будущий лорд территории. — Юный Господин направился в сад, — продолжает другая девушка. — Мадам, Вы не видели его? Джур ещё пару секунд думает, пока Кейл нервно дышит ей в панталоны, и, наконец, отрицательно машет головой. — Нет, этот сорванец мне не попадался, — отвечает она и скрещивает руки на груди, придавая себе строгости в глазах служанок. — Но если поймаю, немедленно отправлю обратно на занятия. Девушки глубоко кланяются, пока сама женщина пытается не выдать себя. Кейл под её юбкой тоже выдыхает и принимается теребить ткань одежды. — Поищите ещё в особняке, пока мы тут разговаривали, он мог проскочить обратно, а я пройдусь по саду и посмотрю, где ещё он мог спрятаться. — Спасибо, мадам! — в один голос кричат служанки и, поклонившись ещё раз, быстрым шагом направляются к огромному поместью. Проходит долгая минута, полная тишины, лишь ветерок, что качает листву, создает хоть какие-то звуки. — Кейл, залезать под юбки неприлично, — наконец начинает Джур, опустив взгляд на упомянутую юбку. — Я знаю, — снизу доносится тихое ворчание и какая-то возня. Джур вздергивает подбородок и пинком выталкивает мальчика из-под платья. — Ну мам! — хмурится Кейл, оборачиваясь на женщину и потирая ушибленное бедро. — Слушаю Вас, юный граф, — уперев руки в бока, строго начинает Джур. — Может, Вы объясните свое поведение? Кейл сразу тушуется и отводит взгляд. Джур же продолжает смотреть на сына, пытаясь понять, что именно произошло. Кейл, хоть и не любит учёбу, подобного поведения никогда себе не позволял. Учился, старался и всегда гордился собственными успехами. Что произошло сейчас — непонятно. — Я все ещё жду, — поторапливает его женщина. — У меня ничего не получается, — тихо говорит он, теребя края шорт. — Но ведь это не значит, что нужно все бросать, — смягчается графиня. — Просто побольше старайся, и что-то обязательно выйдет… — Не выйдет! Учитель сказал, что с такими руками мне только и можно молотком гвозди забивать! — выкрикивает он. — Да и вообще, зачем мне эта музыка?! Я будущий граф, играть должны для меня! Мне-то это зачем? Возмущению в детском голосе нет предела. — Я, может, вообще буду как папа с мечом тренироваться! Тогда это фортепиано вообще не нужная трата времени! Кейл все больше хмурится, продолжая сетовать на занятия и бедное фортепиано. — Рон ещё со своими лимонадами! Ну сколько раз ему повторять, что я не люблю кислое?! В конце концов свою порцию возмущения получает и дворецкий. Джур тихо хихикает, вспоминая лицо своего ребёнка, впервые попробовавшего кислый напиток. Тогда он залпом выпил его, рассчитывая на привычный фруктовый сок, поэтому весь спектр эмоций за секунду отразился на скривившейся мордашке. На самом деле это она попросила Рона ввести в рацион Кейла больше витаминов из-за его частых болезней. Да и лимонад, если честно, не так уж и плох. Джур сама не против пить этот прохладный напиток, сидя в саду с дневником или в собственном кабинете за кучей бумаг. Во-первых, он отлично утоляет жажду на жаре, во-вторых, витамины ей также необходимы из-за количества работы, что графиня делит с мужем, ну, и последнее, это было первое и самое необычное из того, что Рон подал ей, когда Кейл только родился, а сама Джур сильно заболела, простудившись от сквозняка. Кислый чай с лимоном поднял её буквально за пару дней, поэтому женщина теперь пьет его постоянно, как в холодном виде, так и в горячем. Дерут считает это последним извращением, но послушно пьет, если чувствует недомогание. То, что чай действительно спасает от многих недугов, удивительно. Кейл же от кислого лимонада сбегает в прямом смысле слова, прячась по всем шкафам и кабинетам и заставляя дворецкого искать его по всему особняку. Кажется, попытки ребёнка удрать доставляют Рону своеобразное удовольствие, поэтому Джур не лезет. Кейл практикуется в скрытности и получает нужные витамины, Рон развлекается. Всем хорошо, и все довольны, а она, как госпожа и мать, вдвойне. — Ну как? Полегчало? — улыбается она, пока Кейл недовольно бурчит что-то под нос. — Нет. Джур лишь качает головой и протягивает ребёнку руку. — Не хочешь пройтись? — спрашивает она, и мальчик, недолго думая, берет графиню за руку. — А ты не отправишь меня на занятия? — осторожно спрашивает Кейл, смотря на красивую женщину, что не спеша идёт по саду. — Уж точно не к этому подонку, что обижает моего мальчика, — кивает она. — Может, мне самой стоит тебя учить? Она ловит восторженный детский взгляд, который неожиданно наполняется смущением. — Но я криворукий… — Нет, просто твой учитель безмозглый, не волнуйся, — отмахивается она. — Руки всегда можно натренировать, а вот заменить мозг нельзя. Во всяком случае, оставшись при этом живым. Она блестит глазами, представляя, какой разговор ждёт этого «учителя» за такие высказывания. Это ж надо довести до того, что Кейл просто сбегает с занятий! Они наняли этого ублюдка, чтобы тот показал ребёнку красоту музыки, а не отбил желание притрагиваться к инструментам. Кейл, видя блеск красных глаз и улыбку матери, поджимает губы. Иногда мама кажется ему крайне страшным человеком. В плане мыслей, разумеется. Она очень умная женщина, он знает это и видит каждый раз, когда она ругает отца за недальновидность некоторых решений. Но это предвкушающе-страшное выражение лица быстро сменяется лёгкой улыбкой, что сразу сделает женщину ангелом во плоти. Как она за секунду из дьявола с вилами становится прекрасной богиней, остается загадкой. Они не спеша идут к любимому месту Джур, беседке рядом с фонтанчиком. Эта беседка находится в самом центре сада, ее окружают вечно цветущие, благодаря магии, розы, а в фонтанчике плавают маленькие разноцветные рыбки, которые были завезены специально для Кейла. Мальчик довольно склоняется к идеально прозрачной воде и машет паре золотых рыбок, что привычно подплывают, ожидая еды. Джур мило улыбается и, слегка приподняв юбку, ногой проводит по прохладной водичке, пуская в воздух россыпь серебристых капель. Босые ноги бросаются в детские глаза, и мальчик резко наклоняется. Графиня немного удивляется такому поведению, переводя взгляд на ребенка, что смотрит себе под ноги. Кейл раздумывает лишь пару секунд, после чего начинает быстро снимать ботинки. Чулки он также снимает и относит вместе с обувью в беседку, а затем, широко улыбнувшись, начинает скакать по мелкому песку. Графиня не сдерживает тёплой улыбки. У неё потрясающе невоспитанный графский сын. И знаете что? Это лучшее его качество. Чтобы дети других аристократов бегали босиком по земле и пинали песок? Да никогда! Или, может, водились со стражниками и повторяли все, что те говорят? Ещё чего! Они благородные! Подобное поведение не для них. Но Кейл другой. Как и сама Джур. Они оба живые, взбалмошные, порой шумные, а иногда скрытные. Возможно, совсем чуть-чуть, Джур жаль её ребёнка. Кровь семьи Темз в будущем сыграет с ним злую шутку, и лучше бы ему стать Хенитьюзом в большей степени, чем смогла стать она. Но как знать? Она смотрит на красноволосого мальчика, что почти касается водной глади носом. Улыбка и красно-карие глаза отражаются в ней, словно в зеркале. Женщина вспоминает про дневник, что лежит в волшебном мешочке, но писать его ей сейчас совершенно не хочется. Слишком хорош это день для унылых записей. Женщина просто наслаждается тенью беседки, хихиканьем Кейла, теплотой солнца и свежестью ветра. — Мам, — осторожно зовёт его тонкий голос. Красные глаза плавно отрываются от красных роз, что окружают её, и опускаются на свои колени. Кейл тихо подошёл к беседке и устроил на них подбородок. — Что такое, солнышко? — улыбается она. — А зачем мне фортепиано? — спрашивает он, подперев рукой щечку. — Я не слишком люблю балы. На них скучно. Женщина склоняет голову. — Тебе не нравится музыка? — спрашивает она, наблюдая за мальчиком. — Нравится, — кивает он, — но разве не проще попросить кого-то сыграть или спеть что-то? Зачем мне петь самому себе? Или играть самому себе? Джур усмехается. Вот что Кейл точно получил от её мужа, так это вселенскую лень и склонность к большим тратам. Без цели даже пальцем не шевельнет, а если есть возможность заплатить, то точно не поскупится. Рассчитывать остаётся только на то, что это, как и у Дерута, пройдёт, только к более зрелому возрасту. Вместо ответа женщина прочищает горло.

Light glimmers in a flower

(Свет мерцает в цветке)

Тихий, мягкий женский голос произносит первую строчку. Глаза мальчика широко распахиваются. Мама так давно не пела ему.

Like jewels in a dream

(Как драгоценности во сне)

Небольшая женская ладонь ложится в вихрь красных волос.

The sky breathes life, love to everything

(Небо дышит жизнью, любовью ко всему)

Кейл завороженно смотрит на красивую женщину. Самую красивую по его мнению. А Джур плавно перебирает мягкие пряди.

At times I've thought "I'm not enough" The chains that tied my heart But there's still a path that lies ahead for you and I

(Временами я думаю: «меня недостаточно… Цепи сковали мое сердце Но впереди все еще лежит путь для тебя и меня)

Глаза сталкиваются с восторженным детским взглядом, отчего улыбка предательски дрогает. Но Кейл слишком мал, чтобы заметить это.

Memories fade away Clouds of yesterday With no one to love

(Воспоминания исчезают Облака вчерашнего дня, Когда некого любить)

Красные глаза поднимаются к небу.

Is this life worth living?

(Стоит ли жить такой жизнью?)

Пальцы массируют детскую голову, успокаивая мальчика.

Come back to me, and stay by my side I feel my heart shake Come, ease this ache

(Вернись ко мне и останься рядом со мной Я чувствую, как трясется мое сердце Приди, облегчи эту боль)

Солнце слепит глаза, и, махнув головой, женщина вновь опускает взгляд, смотря на лицо мальчика, что сжимает её платье и слушает каждую строчку песни, будто запоминая. Запоминая её саму, её эмоции, её голос.

I'm standing over here, reaching for you A million miles away, come back and stay

(Я стою здесь и тянусь к тебе За миллион миль отсюда, вернись и останься)

Она сглатывает ком, что появился в горле.

No matter how far the memories may be

(Неважно, как далеко могут быть воспоминания)

Красные глаза прикрываются, чтобы детально воссоздать изображения из памяти. Большие яркие глаза, белую кожу, красные, словно кровь, волосы. Слезы, смех, капризы и дурачества. Все это всплывает в разуме графини.

When I close my eyes, you're all that I see

(Когда я закрываю глаза, ты — все, что я вижу)

Мягкие волосы под её рукой развевает ветерок.

Come back to me A million miles away, come back and stay

(Вернись ко мне За миллион миль отсюда, вернись и останься)

Джур открывает глаза и отвечает на улыбку мальчика. — Как тебе? — непринуждённо спрашивает она. Кейл сразу подскакивает и начинает хлопать, подпрыгивая и хихикая. — Это так красиво! Мам, ты такая талантливая! А я так тоже смогу? Ты меня научишь, да? — тараторит мальчик, не прекращая улыбаться. — Конечно ты сможешь, — откидывая красную прядь с лица, кивает женщина. — Я давно не сидела за фортепиано, так что первые уроки буду вспоминать, что делать, вместе с тобой, — тянет женщина, задумчиво постукивая пальчиком по подбородку. Хитрая улыбка появляется на губах, и она склоняется к Кейлу, переходя на шепот. — Как думаешь, мы сможем спеть с тобой вместе папе на день рождения? М? Думаю, ему бы очень понравилось, — продолжает заговорщически она, и Кейл быстро-быстро кивает. — Я хочу порадовать папу! — Конечно! Мы его удивим и порадуем! — она тоже хихикает и щипает ребёнка за нос. Кейл улыбается ещё шире и, кивнув, снова бежит к фонтану. Джур смотрит на резвящегося ребёнка с тёплой улыбкой. — Так и будешь следить? — тихо спрашивает она, даже не оборачиваясь. За спиной женщины моментально появляется фигура. — Это мой долг, следить за Вами и юным господином, мадам, — склоняется в поклоне дворецкий. Женщина лишь фыркает, продолжая наблюдать за сыном, что залез в фонтан и уселся на бортик, разглядывая рыбок. — Раз так быстро поймал, почему не вернул Кейла на занятия? — в голосе нет такой мягкости, как когда женщина общается с ребёнком. Он более твёрдый, но все ещё крайне приятен для слуха. — Решил, что вам пойдёт на пользу общение с юным Господином, как и юному Господину не повредит свежий воздух, — улыбается мужчина, на что Джур хмыкает. Перед ней опускается чашка, и женщина сразу берет ее, делая глоток. Лимонад приятно смягчает связки после пения, и она слегка улыбается. — Ты всегда знаешь, что мне нужно, Рон, — кивает графиня, поднимая голову, на что дворецкий вновь склоняется в поклоне. — Это также мои обязанности, мадам. — Что наш учитель музыки? — Я уже подготовил документ о его увольнении. Отправить этого негодяя к Вам в кабинет и мучить ожиданием? — Разумеется, — отмахивается Джур, на что дворецкий улыбается. Потрясающая женщина. Она умна, хитра, скрытна и в то же время открыта. Он бы сказал, что Джур Темз могла бы стать прекрасной убийцей. — И не сообщать слугам и Вашему мужу Ваше местонахождение? — Не думаю, что тебе нужны мои инструкции, — продолжает отвечать графиня, делая глоток лимонада. Рон улыбается женщине и уже собирается уйти, когда она поднимает на него холодные, глубокие кроваво-красные глаза. — Рон. — Да, мадам? — Ты же знаешь, что я доверяю тебе? Вопрос немного сбивает мужчину с толку, но тот плавно кивает. — Это честь для меня… — Я не об этом, — фыркает та, переводя взгляд вперёд. — Кейл. Если честно, Рон не всегда её понимает. — Юный Господин? — решает уточнить он. Женщина плавно отпивает лимонад, не сводя острых глаз с ребёнка. — Ты его слуга, — продолжает она так же коротко. При всем уважении к своей персоне, сейчас Молан считает себя тупицей. — Всё верно, мадам. Снова тишина, в которую дворецкий не понимает, чего от него ждут. Но Джур, видимо, просто блуждает по собственным мыслям. — Защищай его. Это не походит на её обычные просьбы, больше звучит как приказ. — Никто и никогда не тронет вашего ребёнка, — кивает Рон. К чему этот разговор он все ещё не понимает. Графиню так задел учитель музыки? Женщина хмыкает и протягивает ему пустую чашку. — Рассчитываю на тебя, — кивает она и встаёт. Сейчас, когда на часть красивого лица падает тень, Рон впервые чувствует мурашки, бегущие по спине. Красные глаза смотрят ему в душу. — Можешь идти, мы ещё немного побудем на воздухе, — неожиданно мягко говорит графиня, и образ пугающей особы за секунду пропадает. Он снова видит красавицу графства Хенитьюз, что славится умом и справедливостью и является истинным примером госпожи. Вот только Рон Молан видит в этой женщине не только слабую графиню, которую часто подводит здоровье, но и страшную женщину. Она так обаятельна и мила со всеми, что никто не может увидеть в своей госпоже обманщицу: она может проявить строгость, но всем это кажется таким правильным, что никто не смеет подумать о другой стороне личности женщины. Рон коротко кланяется и поспешно удаляется. Он не хочет тревожить разум графини своими взглядами. Он лишь слуга, и пока ему достаточно этого. Как только дворецкий удаляется, женщина немного нервно передергивает плечами. Молан видит её насквозь, благодаря его опыту, поэтому ей приходится осторожничать. Но, даже учитывая его профессию, Рон — лучший дворецкий для её сына. Она выдыхает и, натянув привычно-спокойную улыбку, идёт к Кейлу. Её сыну скоро исполнится шесть лет. Время поджимает.

***

По комнате распространяется тихое мычание. Бокал в руке неспешно покачивается. — Юный Господин? Сколько раз 'Рон' пытался дозваться его останется тайной для красноволосого юноши, что резко подскакивает, проливая на диван часть вина. Красно-карие глаза останавливаются на промокшей обивке. — Юный Господин, у Вас все хорошо? — вопрос ставит 'Кейла' в тупик, и он плавно поднимает глаза, сталкиваясь со спокойным взглядом дворецкого. — Да?.. — неуверенно отвечает он, а затем откашливается, прочищая горло. — Да. Все хорошо. Бокал с глухим стуком опускается на стол, пока сам юноша откидывает пряди с лица, игнорируя взгляд дворецкого. — Вы проголодались? — спрашиваем мужчина, не сводя глаз с юноши. Тот лишь коротко кивает. — Да, кажется, я слегка засиделся. — Мне подготовить все так, чтобы Вам никто не мешал? — все так же улыбаясь вопрошает 'Молан', следя за лицом щенка. Тот тупит взгляд, после чего мотает головой и встаёт. — Просто попроси Бикрокса о паре стейков, — отмахивается он, открывая дверь покоев. — И не ходи за мной. Я хочу побыть один. — Как прикажете, юный Господин, — чуть склоняется в поклоне слуга, пока 'Кейл' коротко кивает и выходит из комнаты. На лице дворецкого появляется лёгкая, слегка грустная улыбка. Щенок последние полчаса просто смотрел в стену, плавно болтая вино в бокале. Но не из-за этого кольнуло сердце старого слуги. Мелодия, что тихо мычал 'Кейл Хенитьюз'. Он знает её. Знает потому, что слишком часто слышал в инструментальном зале. Слышал приятный голос, слышал перелив клавиш под тонкими пальцами, слышал звонкий смех, слышал это же мычание каждый вечер, пока мальчишка делал уроки. Пока в один день все не изменилось и каждая раньше напетая нота не была забыта. Потеряна в клубке событий и боли одного ребёнка. Каждое упоминание музыки лишь приводило к истерикам. Но сейчас… Сейчас он слышал то, что уже никогда не рассчитывал услышать. Юный Господин напевал. Он все ещё помнит то, чему его учила бывшая госпожа Хенитьюз. Улыбка на старом лице становится чуть шире. Окажется ли одинокая пантера настолько осторожна, что не зайдет в клетку с любимой едой? Продолжит ли она быть просто зашуганным зверем или наконец станет кем-то большим? 'Молан' планирует найти ответы на эти вопросы в ближайшее время.

***

'Кейл' идет по необычно пустому особняку. За окном расстилается закат, окрашивая небо в малиновый цвет. Замерев перед окном, 'Хенитьюз' глубоко вздыхает. Какой странный день. Вздох срывается с губ, и юноша потирает висок. Какое идиотское воспоминание. Какая идиотская затея. Еще немного постояв возле окна и понаблюдав за красочным небом, 'Хенитьюз' просто идет дальше. В ту часть особняка, в которой он не был уже очень давно. Огромная дверь плавно отъезжает, пропуская красноволосого в просторную комнату. Инструментальный зал. Как давно он здесь не был? Скрипки, виолончели, флейты и арфа. Виолан любит струнные. Она часами может играть на арфе, когда его отец устраивает приёмы, и все всегда завороженно слушают перелив мелодии. Тонкие пальцы касаются струн, отчего те мягко дергаются, выдавая пару нот, что сразу отражаются от стен зала. 'Кейл' фыркает. Много ума не надо, чтобы играть на этом. Можно хоть в хаотичном порядке дёргать за струны, что-то да получится, а все остальные восхищённо похлопают. Переоцененный инструмент. Юноша плавно продолжает обводить зал взглядом, пока не зацепляется за тот самый инструмент. Фортепиано, что раньше стояло в центре, сейчас отодвинуто к стене. Разочарованный вздох и тихие шаги. Что же он делает? Крышка белоснежного рояля плавно поднимается, а рука зависает над клавишами, не в силах опуститься, чтобы извлечь хоть какой-то звук. Он ничего не помнит, так зачем вообще сюда пришёл? Пальцы дрогают и опускаются на клавиши, разнося по залу пару нот первой октавы. Юноша ощущает, как волосы на затылке встают дыбом, и пару раз оглядывается, надеясь, что никто его сейчас не видит. Но зал пуст. Облизав в миг пересохшие губы, он снова смотрит на рояль. Воспоминания болезненным омутом накрывают его с головой.

***

— Ты прекрасно справляешься, — улыбается женщина, садясь рядом с играющим мальчиком. Кейл поднимает на неё большие глаза и кивает. — Рон говорит, что любой артист может позавидовать моей игре! — гордо вскинув голову, отвечает мальчик. Будто назло хозяину, маленькие пальцы задевают лишние ноты, отчего Кейл закусывает щеку и быстро исправляет фальшиво сыгранную мелодию. Джур лишь улыбается. Её сын очень хороший ученик. — Сыграем вместе? — спрашивает она, как только мальчик убирает пальцы с клавиш. — Ту самую мелодию? — восторженно спрашивает ребёнок, и графиня кивает. — Она мне очень нравится! Хотя иногда… Мальчик как-то мнется, но, увидев заинтересованный взгляд матери, решает продолжить. — Иногда она кажется такой грустной. Мальчик улыбается, но что-то тревожит детскую душу. Красно-карий взгляд немного смущен и потерян. Джур тяжело выдыхает. Какой чувствительный ребёнок. — Ты так думаешь, потому что не знаешь продолжения, — ободрительно улыбается женщина, на что глаза Кейла расширяются. — Есть продолжение? — ахает он, а потом восторженно хлопает в ладоши. — Ты научишь меня, да? Научишь? Женщина хихикает и кивает. — Конечно научу.

***

'Кейл' пододвигает стул и садится за инструмент, выпрямляясь. Глубоко вдохнув, он разминает кисти, ставит позицию и замирает, так и не коснувшись клавиш. Пальцы бьёт мелкая дрожь. Руки не слушаются. Нога нервно отбивает ритм об пол. Ещё один вдох, но руки все ещё не двигаются. Не может он играть! Разочарование отражается на красивом лице, когда юноша встаёт и захлопывает крышку. Какая идиотская затея! Он цыкает и трёт глаза. Ну какого черта он вообще на это решился? Бросив ещё один взгляд на рояль, юноша достает свиток телепортации.

***

Кейл сидит в комнате, читая принесенные отчёты о делах в Империи, когда круг телепортации загорается на мягком ковре. Юноша даже глазом не ведет в том направлении, продолжая изучать документы. — Что-то случилось? — ровным тоном спрашивает он и отпивает немного лимонада. Забавно, но это действительно помогает думать. Отрезвляет разум, так сказать. — Ты играешь? — спрашивает такой же голос, чей обладатель плавно подходит к его столу. Красно-карие глаза все же отрываются от листов бумаги и поднимаются на собеседника. — Покер, шахматы? — спрашивает красноволосый, на что его копия поднимает бровь. — Шашки? Рулетка? Что конкретно? 'Кейл' открывает рот, чтобы снова его закрыть. Иногда он забывает, что, даже если перед ним он сам, это не значит, что его мысли могут быть прочитаны. — Фортепиано, — говорит он, из-за чего лицо старшего пустеет. 'Хенитьюз' закусывает губу. Это значит «нет», он прав? На самом же деле в голове другого юноши встает вопрос: 'Кейл Хенитьюз' умеет играть? Вот он точно не умеет. — Забудь, я просто хотел убедиться, — быстро говорит юноша и делает шаг назад. Видимо, даже будущему ему неподвластны все воспоминания. Кейл же внимательно изучает молодое задумчивое лицо. Он об этом пожалеет. Точно пожалеет. — Я давно не слышал домашнего рояля, — говорит он, возвращая взгляд бумагам и делая вид, что не замечает вздрогнувшего юноши. — Да, я тоже, — коротко отвечает тот. Проходит пара минут тишины, прежде чем Хенитьюз выдыхает. Даже если пожалеет, это будет позже. Стул отодвигается, пока юноша встаёт, поправляя рубашку. — Пойдём, — коротко говорит он в ответ на вопросительный взгляд. — Куда? — спрашивает красноволосый, пока его старшая версия идёт к двери. — Ещё один тупой вопрос, и я передумаю, — бросает через плечо Кейл и выходит из комнаты. 'Хенитьюз' замирает на пару мгновений, заставляя свой мозг работать, после чего кидается за старшим. Главнокомандующий войсками Роан неспешно идет по пустому коридору. — А заче… — Я уже сказал, — перебивает Кейл, даже не смотря на юношу. Если посмотрит, действительно может передумать. Они идут молча, то и дело сворачивая в коридоры, пока не выходят к просторному залу. Посреди комнаты стоит огромный, чёрный с позолотой рояль. 'Кейл' напрягается и пару раз оглядывается. — Никого тут нет, успокойся, — фыркает Хенитьюз, подходя к инструменту и поднимая крышку. Бело-чёрная полоса клавиш заставляет вдохнуть. Он не умеет играть, это правда. Не было как-то возможности научиться играть песенки в апокалипсисе. Другим голова была забита. Но есть кое-что, что приносит боль при взгляде на этот инструмент. — Я знаю только одну песню, — предупреждает он замершего юношу. — И играл я её очень давно. Не жди чего-то необычного. 'Кейл' быстро начинает кивать. Он сам не помнит уже ничего из того, что играл в детстве. Но эта одна мелодия. Он думает, что знает, что может сыграть Кейл. О какой именно песне идёт речь. На самом же деле, Кейл понятия не имеет, о чем там думает графский сын. Он знает одну песню, потому что, когда он был молод и только обрёл запись, Ли Су Хек постоянно пел эту песню. Постоянно. Фальшиво пытаясь взять самые верхние ноты, лидер команды взрывал барабанные перепонки Рок Су, а позже к нему присоединился еще и Чхве Джон Су. Уши Кима переживали самый настоящий ад, пока эти двое вытягивали ноты, играя на воображаемых гитарах. Но песня была действительно неплоха. Рок Су лишь чисто случайно напоролся на синтезатор, что был притащен кем-то в убежище. Звучал тот, мягко говоря, хреново, но это было лучше, чем ничего. В конце концов, он решил немного порадовать хенов и стал учить эту песню, чтобы как-нибудь утереть нос Ли Су Хеку, показав свою «немузыкальность». Песню он выучил, но играть её уже было некому. Больше так фальшиво никто не тянул и никто не подыгрывал ему на невидимых гитарах. Больше эту песню было некому играть. Он лишь единожды спел её на могилах этих двух придурков, а потом перестал хоть как-то её вспоминать. Слишком больно было. Отогнав все мысли, Кейл садится на банкетку и настраивает высоту. Сжав пальцы в кулак, он так же, как ранее это делал 'Кейл', начинает разминать кисти. Вздохнув поглубже и хрустнув пальцами, Хенитьюз опускает руки на клавиши. Как давно он этого не делал? В любом случае, отступать уже поздно. Первый звук отражается от стен, отчего 'Кейл' вздрагивает, смотря на спину старшего. Это не та мелодия, к которой он готовился. Не та мелодию, что он боялся услышать. Совершенно другая. Плавные движения пальцев, скользящих по клавишам, не могут не притянуть взгляда. Красные волосы, что лежат на плечах Хенитьюза, царапают сердце, а тихое мычание напоминает ему о прошлом. А потом к горлу подступает ком.

When you were here before (Когда ты была здесь раньше)

Кейл начинает петь. Тихо, будто боясь, что кто-то услышит. Слегка неуверенно, пробуя песню на вкус.

Couldn't look you in the eye You're just like an angel Your skin makes me cry (Я не мог смотреть тебе в глаза Ты прямо как ангел, Твоя кожа заставляет меня плакать)

'Кейл' замирает, слушая эти строки. Он… написал песню?.. Шок и неверие отражаются в красно-карих глаза, что продолжают следить за фигурой за роялем.

You float like a feather (Ты паришь, как перышко)

Плавные движения отточены, будто Кейл играет эту песню постоянно, а не впервые за долгое время, как он говорит. Но Хенитьюзу помогает запись, что по-дружески напоминает все ноты и их расположение.

In a beautiful world (В прекрасном мире)

Приятный голос ласкает слух. Он так красиво поет? Надо же.

I wish I was special (Я бы хотел быть особенным)

«Ха, я тоже», — грустная улыбка появляется на красивом лице.

You're so fucking special (Ты такая чертовски особенная)

'Кейл' просто молча кивает, снова сглатывая ком. Глаза жутко жжет.

But I'm a creep, I'm a weirdo (Но я подонок, я чудак)

Голос юноши крепнет с каждой строчкой, повышая накал песни.

What the hell am I doing here? I don't belong here (Какого черта я делаю здесь? Мне здесь не место)

Первая слеза скатывается по щеке, но 'Кейл' даже не чувствует этого. Он завороженно смотрит на немного, совсем чуть-чуть, но все же эмоциональную сторону этого человека, что всегда спрятана.

She's running out again (Она снова убегает)

С каждой строчкой его голос становится громче, увереннее.

She's running (Она бежит)

Болезненнее.

She run, run, run, run (Она бежит, бежит, бежит)

Руки сильнее бьют по клавишам, пока в глазах копии стоит образ женщины, что босиком, смеясь и широко улыбаясь, бежит по траве.

Run (Бежит)

Перелив голоса отражается от стен, разрывая душу, проникая и давя своей болью. Но на лице 'Хенитьюза' появляется улыбка.

Whatever makes you happy (Что бы ни делало тебя счастливой)

Больше нет длинных нот, надрыва. Лишь шёпот.

Whatever you want (Все что ты хочешь)

Пальцы снова плавно скользят по клавишам, не отбивая подушечки, а проводя по гладким поверхностям.

You're so fucking special (Ты такая чертовски особенная)

Тихий голос продолжает больше говорить, чем петь.

I wish I was special (Хотел бы я быть особенным)

Кейл неожиданно фыркает. Было неплохо вот так играть и петь.

But I'm a creep, I'm a weirdo (Но я подонок, я чудак)

Тихо допевая последние строки, он чувствует неожиданную лёгкость на душе.

What the hell am I doing here? (Какого черта я делаю здесь?)

Пальцы все помнят и играют уже давно без использования записи.

I don't belong here (Мне здесь не место)

Он снова пропевает чуть громче. Последний аккорд.

I don't belong here (Мне здесь не место)

Руки приземляются на клавиши, завершая игру, пока сам Хенитьюз тяжело дышит. Горло немного дерет от вокальной части, в которую Кейл вложил так много сил, хотя и не знает, зачем. Кажется, он снова пошёл трудным путем. Он оборачивается, натягивая привычное безразличие, но стоит ему увидеть лицо юноши, как оно тут же сменяется беспокойством. По щекам 'Кейла Хенитьюза' текут слезы, а сам он шмыгает носом. Красноволосый тихо мычит. Что он сделал не так? — Я предупреждал тебя не ждать от меня ничего необычного! — решает он высказаться в свою защиту, из-за чего копия начинает быстро хлопать глазами. — Ты… «Не ожидать ничего необычного?» Он издевается? — Я не играл очень давно! Если все было настолько плохо, мог бы и остановить меня! — продолжает Кейл. Ладно, если бы 'Хенитьюз' просто скривился, но он довел его до слез? Насколько он плох в вокале? — Да ты шутишь что ли? — резко взяв себя в руки, начинает 'Кейл'. — Это же шикарно было! Теперь настает очередь старшего удивлённо распахнуть глаза. — А слезы — это от счастья у тебя, да? — скептически потупив взгляд, спрашивает Хенитьюз. Юноша пару раз моргает, после чего проводит ладонью по щеке. Влажная дорожка размазывается, а сам 'Кейл' недоуменно смотрит на свою руку. Румянец появляется на щеках. — Я не плакал! — резко начинает он. — В глаз попало что-то! — Соль от слез, видимо. — Не плакал я! — Даже Раон более убедителен в такие моменты. Копия закатывает глаза, продолжая размазывать влагу по лицу, пока Кейл тихо усмехается. 'Кейл Хенитьюз' — крайне интересный человек. Пару раз шмыгнув носом, юноша напускает на себя обычную уверенность. — Сам написал? — решает спросить он. Красноволосый задумывается. Отчасти написал он её действительно сам. Ноты подбирал, во всяком случае, точно, а текст… Ну не скажет же он, что из другого мира припер это. — Можно и так сказать, — уклончиво отвечает он, но копии и этого достаточно. Он кивает и пристально смотрит на рояль. — Научишь меня? — спрашивает он. Повисает тишина. Кейл смотрит на юношу, подняв бровь. — Я же сказал, что знаю только эту. — Мне будет достаточно и этого, — кивает 'Хенитьюз'. Посмотрев в красно-карие глаза, Кейл медленно кивает. — Хорошо. Как-нибудь. У него все равно нет времени заниматься подобным. — Завтра? — не унимается графский сын. — Я занят. — Найдёшь время. Снова посмотрев друг другу в глаза, они оба кивают. — Никому ни слова, — ставит условие Кейл, скрещивая руки на груди. — Если ты думаешь, что мне нужна аудитория, то не волнуйся, такого желания не имею, — фыркает юноша. — Тогда просто свяжись со мной, и мы что-нибудь придумаем. — Договорились. Они оба хмыкают, мысленно довольные этим уговором. — Ты сможешь вернутся обратно в резиденцию? — спрашивает Кейл, на что копия кивает. — Тогда я вернусь к своим делам. Если захочешь остаться, предупреди графа. — Спасибо, но не хочу ещё больше тебя отвлекать. — А я думал, что ты не хочешь столкнуться с Чхве Ханом, — усмехается Хенитьюз, идя к выходу из зала. Юный граф лишь закатывает глаза. — Плевать мне. — Да-да, как скажешь, — отмахивается юноша, а затем оборачивается. — Хорошего вечера. Если что, я всегда рад твоему визиту. Красноволосый поджимает губы и кивает, получая лёгкую улыбку в ответ. Кейл уходит, оставляя его одного в зале. Почти одного. — Наследный принц, — шепчет Раон, сидя на плечах принца. — Что такое, Раон? — спрашивает Альберу, подсматривая в щелочку из-за шторы. — А зачем мы прячемся за шторкой, если я мог скрыть нас магией? — спрашивает дракончик. — Думаю, Его Высочеству так интереснее, Раон-ним, — отвечает дворецкий, также стоя рядом и скрываясь за плотной тканью. Наследный принц же понимает, что облажался. — Не совсем, — выдыхает он, уже зная реакцию дворецкого. — Просто моих мозговых способностей не хватило, чтобы осознать этот факт, Раон, — признается Альберу. — Дедушка Рон, — обращается к убийце Чёрный дракон. — Да, Раон-ним? — Наследный принц только что признался, что он глупый? — Хо-хо-хо. От этого хихиканья дворецкого у Альберу пробегают мурашки. Чёртов старик никогда не упускает момента над ним поиздеваться. С другой стороны комнаты сейчас тоже довольно шумно. — Чем ты так его достал, что он не хочет с тобой встречаться? — шепчет Чхве Хан, лёжа за диваном. — Обязательно спрошу, как только загляну на чай, — фыркает 'Хан', прячась за креслом. Мастер меча только закатывает глаза. — Почему они договариваются о всяком у нас за спиной? — спрашивает Лок, лёжа рядом с Чхве Ханом. Глаза мальчика также блестят от восхищения и слезинок. Дядя раньше тоже пел ему красивые баллады, но песня молодого Мастера тронула волчонка намного сильнее. — Просто Кейл стесняется, — кивает Хонг, сидя на руках у мальчика-волка. Все эти разговоры очень тихие, поэтому оставшийся один 'Хенитьюз' без задней мысли подходит к роялю. Пальцы касаются клавиш, и те издают ломаные, не связанные ноты. 'Кейл' закусывает губу. Ещё парочка клавиш. Рон Молан резко замирает. Эта мелодия… 'Кейл' же тоже застывает, а потом, цыкнув, захлопывает крышку. — Ну что я творю? — в пустоту спрашивает он и, достав свиток телепортации, разрывает его и растворяется. Проходит ещё минута, прежде чем в комнате начинается шевеление. — Никогда бы не подумал, что Кейл-ним умеет играть, — тянет Чхве Хан, поднимаясь из-за дивана. — Все дворяне проходят обязательные уроки музицирования, — отвечает Альберу, отодвигая шторку. Золотые волосы крайне растрёпаны, а на плечах принца сидит Чёрный дракончик. — Но ты прав, я тоже удивлен, что Кейл играет. — И поёт! — И поёт! — Человек ещё и поёт! Все дети сразу начинают кричать. — Да, и поёт, — кивает Кроссман. Он правда удивлён, и на то есть причины. Кейл, то есть Ким Рок Су, не был аристократом, и то время, в которое он жил, не подходило для занятий музыкой. Но сейчас этот человек, что из разу в раз удивляет его, снова сделал нечто невероятное. Возможно, ему помогли навыки, приобретенные телом настоящего Кейла, но даже это бы не помогло ему сыграть настолько хорошо. Он точно делал это раньше, посему остается лишь один вопрос: как? Как в том мире он успевал учится чему-то новому и не нужному для его дела? — Как думаете, если мы попросим сыграть его ещё, на какой раз он согласится? — улыбается Альберу, мечтая увидеть перекошенное лицо Хенитьюза и его попытки сказать детям «нет». Прекрасная картина. По лицам остальных понятно, что они думают примерно о том же, но… — Не стоит, Ваше Высочество, — неожиданно вмешивается дворецкий. Он все ещё как-то напряжен после той пары нот от 'Хенитьюза'. Альберу вопросительно поднимает бровь, взглядом спрашивая: «Почему нет?». Рон немного нехотя начинает говорить: — Юный Господин впервые за более чем тринадцать лет сел за рояль, — начинает пояснять он. — Он не подходил ни к одному инструменту со смерти госпожи Джур, поэтому, Ваше Высочество, не давите на юного Господина. Я не хотел бы, чтобы он снова ушёл в себя. «А раз щенок уверенно говорит, что знает только эту песню, значит, к большему он пока не готов», — думает Молан. Он тоже ждал ту самую песню, что пела ему бывшая графиня, но услышал совершенно другую, написанную этим ребёнком. Песню о собственной ничтожности. Кулаки дворецкого неожиданно сжимаются. Ничего он не знал об этом мальчишке, верил всему, что говорили, и тому, что выставляли напоказ, даже не желая понять, что кроется за истериками, руганью и дебоширством. Если бы в один день щенок сам не устал от своего спектакля одного актёра, кто знает, что бы они сейчас имели. Все дружно переглядываются, не решаясь что-то говорить. Тема мамы Кейла всегда давила на них своей неизвестностью. — Тогда почему Ке... — 'Чхве Хан' на секунду тормозит, думая, как лучше обращаться к графскому сыну, но все же решается продолжить. — Кейл. Ну, наш. Я имею в виду не наш, а из нашего мира. Чем больше 'Хан' говорит, тем сильнее сбивается и нервничает. — Я хотел сказать… — Чхве Хан, мы поняли, о ком идёт речь, — улыбается Альберу, и мечник слегка смущённо кивает. — Почему он…? — слов не хватает. Он не знает, как спросить обо всем, чём хочет. — Юному Господину, видимо, нужно что-то найти в самом себе, и он пытается прийти к этому через нашего молодого Мастера, — отвечает Рон, не желая слушать этот лепет. Мастер Меча знает, что никто ему тут ничего не скажет, поэтому, коротко кивнув, снова решает проведать графского сына. И желательно как можно скорее. — Кхм, думаю, мы не будем трогать Кейла, — решает озвучить это вслух Кроссман, хотя по взгляду Чхве Хана понятно, что они оба будут требовать ещё одного выступления. А может и не одного. Все просто согласно кивают, а тройка детей перелезает на Альберу. — Наследный принц, давай поможем человеку с документами? — начинает юный дракон, устроив круглую мордочку на голове принца, пока Он и Хонг сидят на руках Его Высочества. — Может, мы сначала возьмём немного закусок? — предлагает Кроссман, идя к выходу из комнаты. — Ты все же не глупый, Наследный принц! — Приятно знать, Раон, — усмехается будущий Император и выходит, тихо переговариваясь с детьми. Боже, он стал нянькой. 'Чхве Хан' же дожидается, пока все разойдутся, и сам достаёт свиток телепортации. Ему просто нужно его увидеть, чтобы убедиться, что с 'Хенитьюзом' все действительно хорошо.

***

'Кейл' телепортируется в сад резиденции. Закат уже догорает, из-за чего часть неба покрыта ночной пеленой. Звезды начинают плавно заполнять тёмное пространство. Ветерок стал прохладнее, и это помогает юноше расслабиться. Слова песни, что пел Кейл, плотно засели в голове, как и мелодия, что тот сочинил. Но сейчас внутри поселяется чувство незавершенности. Будто вся эта встреча будет напрасной, если прямо сейчас он не сделает кое-что ещё. Кое-что, на что сил ему пока не хватало. Втянув полной грудью свежий ночной воздух, 'Кейл' направляется в особняк. Дом выглядит чуть более живым, чем раньше, кажется, его семья ужинает на втором этаже. Тем лучше для него. Игнорируя всех слуг, что встречаются на пути, юноша направляется к комнате, в которой был ранее. Просторный музыкальный зал освещен лишь парой магических устройств. В этом есть логика, ведь зачем подсвечивать ночью пустующий музыкальный зал? Правильно, незачем. 'Кейл' вдыхает, все ещё пытаясь собраться. Ему надо это сделать, чтобы двигаться дальше. Чтобы наконец отпустить это. Он размещается на пуфе и поднимает крышку, скрывающую зебру клавиш. Губы снова пересыхают, отчего красноволосый облизывает их и закусывает щеку. Вдох-выдох. Дрогнувшие пальцы опускаются на клавиши.

***

Мальчик удобнее устраивается рядом с женщиной, готовясь внимательно слушать и учиться. Глаза горят предвкушением. Джур лишь улыбается этому живому взгляду, запоминая каждый сантиметр детского лица. — Готов? — спрашивает она, на что Кейл быстро кивает. Женщина касается клавиш.

***

Первый пробный аккорд — фальшивый, дерганый, не уверенный. 'Кейл' морщится от собственной игры, но снова пробует. Пусть он так давно не играл, пусть его руки дрожат, но он играл, и он помнит, как это делать. Многие вещи забылись, многие мелодии затерялись в сознании, но это не значит, что он не может их вспомнить. Потому что мама учила его очень старательно.

***

La-la-la-la (Ла-ла-ла-ла)

Тихий голос наполняет комнату, пока женщина плавно наигрывает себе.

La-la-la-la, la-la-la-la (Ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла)

Мальчик удивлённо слушает, как обычно спокойная мелодия набирает темп, становясь ярче и веселее под умелыми женскими пальцами, а голос становится громче.

La-la-la-la La-la-la-la, la-la-la-la (Ла-ла-ла-ла Ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла)

***

'Кейл' пробует снова. Набор звуков приобретает мелодичность. Ещё пару раз сыграв одно и тоже, юноша выдыхает. Кажется, он действительно готов сыграть это. Горло сохнет, но это не останавливает красноволосого, и он, поглубже вдохнув, открывает рот.

***

Sing, let your heart soar! Sing forever! (Пой, пусть твое сердце воспарит! Пой вечно!)

Звонко тянет Джур, переместив взгляд на свое чадо.

Sad and so happy! Feelings flow over, now (Грустно и так счастливо! — чувства захлестывают меня)

Как тяжело ей даются эти слова. Как тяжело смотреть на мальчика, что слушает её с таким восторгом.

Our world is full of all kinds of colors (Наш мир полон всевозможных красок)

Кейл улыбается только шире, пока пальцы графини быстро перебирают клавиши, надавливая сильнее и эмоциональнее обычного.

Closing my eyes I can still see the stars Shine in the sky, sing in their harmony (Закрывая глаза, я все еще вижу звезды, сияющие в небе Поющие в своей гармонии)

Голос Джур звучит все звонче, отражаясь от стен чистым перезвоном.

Flowers, they're blooming, oh it's beautiful! (Цветы, они цветут, О, это прекрасно!)

Она опускает глаза на мальчика, что крепко сжимает свои ручки на ее платье. Она ободрительно улыбается ему.

Sing! (Пой!)

Обращается к нему она.

Sing! (Пой!)

Повторяет вместе с ней ребёнок.

Sing! (Пой!)

Снова звонко и с широкой улыбкой тянет графиня.

Sing this song, I won't stop now (Пой эту песню, я не остановлюсь)

Сколько бы всего не случилось в будущем, смотря в яркие красно-карие глаза сына, Джур уверена, что он справится.

Sing it through (Пой до конца)

Она в это верит.

I love you (Я люблю тебя)

Эта песня — её послание ему. Её способ сказать, что она всегда будет рядом. Её способ сказать: «Не сдавайся».

The voice carries on (Голос продолжает звучать)

Последние ноты, самые звонкие и чистые, глубоко откладываются в детском сознании. Кейл громко хлопает женщине. — Мам, это было потрясающе! — кричит он. — Ты споешь папе? Ой, нет! Не пой! Сначала научи меня! Давай споём вместе? Джур дарит мальчику спокойную улыбку, пока тот безостановочно тараторит. — Да, давай споём её вместе, — кивает она. Кейлу семь лет. Через неделю графство лишится своей госпожи, а королевство Роан — представителя семьи Темз. Никто больше не будет играть на рояле. Никто не научит Кейла петь. Музыка будет под запретом.

***

Юноша так долго мечтал спеть эту песню. Мечтал сыграть её. Но он не мог. Не хотел её слышать, желал навсегда вырезать из памяти. Но сейчас он сидит за роялем и играет. Впервые за все это время он играет. Но не песню мамы. Нет, он не может. Теперь, зная все, он слышит в этой песне её горечь, её сожаления, её жалкие попытки не сломаться самой и ободрить его. Поэтому под пальцами расцветает совсем другая мелодия.

La-la-la (Ла-ла-ла)

Он помнит её тихий голос.

La-la-la, la-la… (Ла-ла-ла, ла-ла...)

Он пробует, смакует каждый собственный звук.

Gales of song, guide me through the storm (Порывы песни ведут меня сквозь бурю)

Юноша на секунду останавливается. Пальцы снова замирают. Лицо напрягается. Как бы он хотел спеть мамину песню.

On the wings of a small, simple melody (На крыльях маленькой, простой мелодии)

Но не может. Тихий голос разрезает повисшую тишину.

Words take flight and soar They carry me (Слова взлетают и парят Они несут меня)

Пальцы касаются клавиш.

А world we'll see (В мир, который мы увидим)

Тихий, звонкий голос плавно крепчает.

Looking for a farewell, I pull the threads (В поисках прощания, я дёргаю за ниточки)

Срывается на лёгкую хрипотцу.

A life without you I cannot accept (Жизнь без тебя я не могу принять)

Чтобы снова стать мягким. Надломленным. Он уже не замечает, как пальцы сами перемещаются по клавишам.

I can't tell that lie I can't let go (Я не могу соврать, Я не могу отпустить)

Юноша резко встаёт, переворачивая пуфик, на котором сидел.

But now that you're gone, I have to move on (Но теперь, когда ты ушла, я должен двигаться дальше)

Мелодия набирает скорость, резкость, пока голос 'Кейла' крепчает, срываясь на некоторых нотах.

Seems like everyone just smiles staring at the sun (Кажется, все лишь улыбаются, смотря на солнце)

Эмоции зашкаливают, сменяют одна другую. Он грустно усмехается, чувствуя лёгкую боль в горле, но поток вырывающихся слов остановить не может.

But what about me? (Но что насчет меня?)

Звучит как насмешка над собой.

Tell me how I will know where I should go? (Скажи мне, как я узнаю, куда мне идти?)

Голос органично сливается с музыкой, то переходя на высокие ноты, то срываясь на хрип.

Oh gales, you sing and guide me! (О штормы, ты пела и вела меня!)

Он слышит, как отражается собственный голос от стен, и удивляется, что способен так вытягивать сложные участки песни. Но сейчас он один, никто не слышит его крик, а значит, он может позволить себе немного наслаждения. Пусть и такого тяжёлого.

I walk alone, there's more to life I have to know (Но теперь я иду один, в жизни есть еще что-то, что я должен знать)

Пальцы сильно бьют о клавиши, но он игнорирует покалывания в кончиках пальцев.

It's just me! (Это всего лишь я!)

Не часть песни, просто слова сказанные в пустоту. Попытка доказать — я живой!

Lost so far away from home Alone I shut my self in (Потерянный так далеко от дома Один, я замкнулся в себе)

Суставы ломит от неожиданной нагрузки, но 'Кейл' не чувствует этого. Его голос больше не тих. Он наконец-то слышит себя.

Still the winds howl, they call and their voices lead me Gales of song, guide me through the storm (Все еще воют ветры, они зовут, и их голоса ведут меня Порывы песни ведут меня сквозь бурю)

Горло саднит от нагрузки, но юноша берет побольше дыхания.

Let the melody lift me high, I'll be me (Пусть мелодия поднимет меня высоко, я хочу быть собой)

Приятный, звонкий голос застывает в зале вместе со стоящим парнем. Вытягивая все ноты, чувствуя боль в руках и жжение в глазах, 'Кейл' смотрит в потолок, тяжело дыша. Взгляд скользит на собственные руки. Они больше не дрожат. Крышка захлопывается, а юноша быстро стирает стоящую в глазах влагу. Хватит с него. Он быстрыми шагами направляется прочь из комнаты, подальше от несчастного инструмента. Дверь громко хлопает, оповещая об уходе юноши. Долгая минутная тишина прерывается глухим ударом. 'Чхве Хан' сползает по стене и прикладывается макушкой о гладкую поверхность. Широкие ладони закрывают пылающее лицо. Надрывный голос стоит в ушах, заставляя Мастера меча сильнее краснеть и пытаться запустить собственный мозг. Эмоционально играющий на рояле 'Кейл Хенитьюз' — это лучшее завершение вечера, но теперь 'Хан' просто не может перестать об этом думать. Слишком яркими были эти эмоции на обычно спокойном лице, слишком громким был обычно тихий голос, слишком живым был человек, что не желает жить. Всё было слишком в тот момент, но мечника это лишь радует. Завораживает. Тянет куда-то на дно, а он и не сопротивляется. Взгляд плавно перемещается на белоснежный рояль. Тонкие пальцы, касающиеся клавиш, красные, спадающие на лицо пряди, светлая кожа, что из-за недостатка света была так непривычна темна. 'Хан' громко сглатывает и трёт переносицу. Всё, что касается 'Кейла Хенитьюза', было «слишком» для него с самого начала. Мечник тихо фыркает и все же плавно поднимается. Он понятия не имеет, почему сейчас делает все это, почему надоедает своими визитами, зачем следит и почему краснеет, вспоминая хриплый голос, что красиво пел, но ему плевать. В конце концов, они давно не выпивали. 'Хан' глупо зачесывает волосы, а затем, тряхнув головой, идёт в сторону комнаты аристократа. Вылетевшая в окно книга и отборная ругань говорят о теплом приёме.