Рождение Героя и сумасшедшие ублюдки

      'Рон Молан' вместе с 'щенком-Хенитьюзом' шёл по пустым коридорам в гостевую комнату. Холодная улыбка не сходила с лица 'слуги' с самого утра, которое для 'убийцы' началось с обнаружения этого поганца в окружении битого стекла и отвратительного запаха металла. 'Щенок' спал на диване сидя, пока его руку украшала высохшая темная кровь. Это заставило 'Рона' ощутить старое доброе раздражение, которое сопровождало его всё время, пока он находился на территории Хенитьюз. 'Щенок' никогда не следил за своим здоровьем, калечился то об углы столов, что мешали ему пройти, то об двери, которые тот выбивал либо с ноги, либо плечом, то об ножи всяких ублюдков, то об разбитые собственными руками бутылки. 'Кейл Хенитьюз' всегда был для него катастрофой, на которую 'старый слуга' так и не нашел управы. Если не считать лимонады. И сегодня, после того, как рука 'засранца' была удачно заживлена зельями высшего качества, 'он' сделал лимонад как никогда хорошо, со всеми оттенками горечи и кислоты, чтобы 'щенок' наконец понял, что 'Рона' нельзя обманывать. Ведь оправдания разбитому бокалу так и не нашлось.       Тем не менее сейчас было нечто более важное, чем капризы и упрямость 'графского сына'. Примерно полчаса назад им пришло сообщение от молодого дракона, что им нужно встретиться, а 'Рону' придётся поработать. Эта идея его очень радовала, потому что присматривать за 'старшим сыном' графа не было особой надобности. Большую часть времени 'Кейл Хенитьюз' проводил в библиотеке, явно что-то ища в старых записях. 'Он' не ходил по барам и пил в своей комнате, но не слишком много, также он был достаточно спокоен и тих, что не могло не радовать 'убийцу'. До сегодяшней ночи, но это единичный случай. Даже сейчас 'щенок' был равнодушен, хотя 'Молан' и мог сказать, что тот немного волнуется. А причин для волнения было достаточно. У его старшей версии было что-то, что он собирался передать 'ему'. Волнуется? Да 'он' в ужасе! На 'него' возлагают ответственнность впервые с его ухода с поста наследника! Черт! 'Кейл' нервно сглотнул, что не скрылось от 'старого слуги', шедшего на шаг позади, и заставило его подавить смешок. 'Щенок' был крайне забавным каждый раз, когда дело касалось другого Господина. Большие двери гостевой комнаты для важных особ. 'Рон', как подобает этикету, стучит косточками пальцев, спрашивая разрешения войти. — Входи, — небрежный ответ изнутри, заставляет 'старого слугу' усмехнуться и открыть дверь, пропуская 'Хенитьюза' вперед, а затем входя самому. Большая комната с шикарной кроватью, по которой прыгали дети кошки и дракон, стол с лежащими бумагами и зона с диванами, на одном из которых вальяжно, будто у себя дома, сидел красноволосый. Волосы были собраны в хвост, а на столике стоял дымящийся чай. Сам юноша что-то читал, бегая глазами по листам в собственных руках. — Присаживайтесь, — небрежно ответил он, чувствуя взгляды, но даже не отрываясь от чтения, — мне нужно две минуты, чтобы закончить, прошу прощения. — Знаешь, 'я' понимаю, почему ты не захотел жить в резиденции, — замечает другой 'Хенитьюз', примерно так же разваливаясь на диване напротив, — 'я' бы тоже из таких покоев не съехал. Кейл согласно кивнул, пока пальцы юноши постукивали по обшивке. — Раон, попроси другого 'Чхве Хана' зайти ко мне чуть позже, — говорит он. — Хорошо, человек! — Кейл-ня! — Кейл-ня! — Что? — спокойно спрашивает красноволосый, когда дети начинают звать его по имени. — А я завтра буду заниматься с леди Лили? — с улыбкой спрашивает Он, также прыгая на кровати. — Да, — коротко отвечает Кейл. — Занятия начинаются утром, так что до одиннадцати вы в кровати не полежите, сегодня ложитесь раньше. — Мы постараемся! — Да, Кейл, мы постараемся! Хенитьюз отмахивается от детей, и наконец отрывается от бумаг, поднимая глаза. — Как дела? — буднично спрашивает он. — Ты 'меня' для этого вопроса позвал во дворец? — изгибает бровь другой 'Хенитьюз'. — Я нашёл силу восстановления, — также небрежно сообщает Кейл и делает глоток чая. 'Копия' хлопает глазами. — 'Я' готов, — быстро отвечает 'он' после небольшой заминки, на что Хенитьюз кивает, и просто достаёт небольшой полевой цветок, кладя на стол. И 'юноша', и 'убийца' смотрят сначала на растение, потом на Кейла и обратно. — Так это оно..? — неуверенно спрашивает 'копия', на что красноволосый улыбается. — Древняя сила запечатана, — говорит он, — Я не могу достать её здесь, зная действие, поэтому нужно будет прогуляться в безлюдное место. Другой 'Хенитьюз' только кивает, и осторожно берет в руки растение. — Всё ещё не понимаю, как ты это делаешь, — говорит 'он', вертя цветок. — Как можно запечатать то, что нельзя потрогать? — Но я же могу её чувствовать, а значит, могу и запереть. — Невероятно. 'Молан' согласен с 'графским щенком'. Эта сила, что позволяла запечатать что угодно, была действительно могущественной. — Как только получишь силу восстановления, подумай о дневнике и забери его, когда будешь готов, тут все зависит от тебя, — спокойно продолжает Кейл. — Тогда же сходим к Мировому Древу для дальнейшего общения. — К Мировому Древу? К эльфам? — быстро спрашивает 'юноша'. — Разве эльфы не скрытны? — 'Ты' прав, эльфы скрытны и зачастую высокомерны, — Кейл не особо куда-то спешил сейчас, а дети играли, поэтому он мог позволить себе отвечать почти на любые вопросы, — но они будут заинтересованы в сотрудничестве в ближайшем будущем, так что проблем не возникнет. — А тот дневник… Мне самому его забрать? — неуверенно спрашивает 'Хенитьюз'. 'Он' не был на могиле матери слишком долго. — Как захочешь. — Тогда пойдешь со мной, — быстро ставит условие 'юноша'. Кейл просто кивает. Он догадывался, что все так и будет. Этот ребёнок не готов к этому сам, но и показать слабость другим не хочет. Компания «самого себя», что уже получил дневник, 'его' немного успокоит. Он кивает этим мыслям и поворачивается к 'Рону', встречаясь глазами с хитрым старческим прищуром. — 'Рон', у меня просьба, — говорит он, на что 'Молан' поднимает бровь. — В ближайшие пару дней мы уедем на Восточный континент, но у меня все еще нет информации о королевстве Виппер. 'Твои' навыки скрытности помогли бы с этим, поэтому я решил обратиться к 'патриарху Молану'. 'Рон' холодно улыбается. — Юный Господин, 'я' больше не ношу это звание… — Тогда привыкай, скоро снова станешь, — отмахивается юноша. — Но сейчас 'ты' нужен мне здесь. Из всех людей, что будут на Западном континенте, доверить информационную сеть 'тебе' — самое благоразумное решение. Поэтому это лично моя просьба: нарой все, что есть на Виппер и на Тунку с Харолом. Их уровень развития, подготовки, состояния. Все, что будет полезно. 'Рон' вмиг становится серьезным. Этот маленький сукин сын…что с ним стало? — Полезно для чего? — решает уточнить 'он', отгоняя мысли о переменах щенка. — Полезно, чтобы заставить их верить нам. Ищи точки, за которые можно ухватиться. 'Молан' удивляется, а потом неожиданно усмехается. — Вы, кажется, стали достаточно жестоким человеком, юный Господин. От этого комментария оба Хенитьюза покрываются мурашками, но Кейл только хмыкает. — Не говори чушь, я никогда не отличался строптивостью и благосклонностью, — закатывает глаза юноша. 'Его копия' лишь пожимает плечами, соглашаясь с тем, но в тоже время, 'Хенитьюз' не думает, что смог бы делать то же самое, что делает Кейл изо дня в день. Столько ответственности за жизни… 'Он' бы не потянул. — Элементалы будут с тобой, отследишь их по ветру, — юноша достаёт кнут, когда порыв ветра колышет красные волосы, заставляя обоих собеседников замереть.       'Хенитьюз' знал, что он красив и копия матери, но этот бывший генерал, казалось, был в сотни раз утонченней и даже его худоба не была чем-то неподходящим. Кейл выглядел величественно и уверено, он был на уровне с королями и Императорами, а весь этот полураслабленный вид показывал статус. "Чёрт, это… Другой, но все же Я" — подумал 'Кейл', прикусив щеку. Сам юноша не знал ни о мыслях, ни о восхищении, что производил, потому что золотой кнут в руке наполнил его голову шумом. «Что нам делать Кейл?» «А мы не пойдём на Восточный континент?» «Разрушение! Страх! Опасность! Мы будем искать информацию!» — Ну какие вы шумные, — все же выдыхает Кейл, когда ветер в очередной раз сотрясвет воздух. — Вы идёте с 'Роном', помогайте и ищите информацию. — Юный Господин, в этом нет необходимости… — Я полностью согласен, юный Господин, в этом нет необходимости, — присоединяется такой же голос. Хенитьюз переводит взгляд на слугу, что ставит перед детьми поднос с мороженым и идёт к нему, также опуская нарезанные фрукты. — Отдавать столь дорогую вещь этому человеку не лучшая идея, — мягко, но с искрами неприязни говорит Рон. — Я просто перестраховываюсь. Виппер нестабилен, а Фрезия занята Империей, — отвечает Кейл, отправляя в рот виноград. — Заслать 'Рона' совершенно одного будет риском, если, как я думаю, по Випперу может шляться Рука или Империя. Элементалы будут служить сигнализацией и помогут с быстрым осмотром местности. — Я мог бы… — Ты нужен рядом со мной, Рон, — отрезает Кейл. — И ты единственный, кому я могу доверить Восточный континент, тем более ты знаешь установленную систему и сможешь быстрее со всем разобраться. — Как прикажете, — мягко отвечает Молан с улыбкой. Слова мальчишки мелко царапнули сердце старого убийцы. «Ты нужен рядом со мной, Рон» — такая быстрая фраза, сказанная без задней мысли, но так много несущая в себе. Этот маленький тигр-господин был также привязан к нему и верил как себе, как сам Молан верил ему. Рон не устанет повторять себе: «Он ещё ребёнок». Ещё совсем мальчик, обделенный вниманием и любовью. Ему лишь двадцать, а он и пожить нормально не может. Поэтому Рон будет рядом, столько, сколько сам Кейл позволит. Дверь в комнату вновь открывается и в неё просовывается голова 'мечника'. — Звал? — спрашивает 'он', когда Кейл поворачивается на него. — Я думал, 'ты' зайдёшь позже, — глянув на часы, говорит красноволосый, — но ладно. Проходи. 'Чхве Хан' кивает, проходя внутрь и замечая ещё одного 'Хенитьюза' со 'слугой'. Сам собой сорвавшийся цок языка отражается от стен комнаты. — 'Старик'… — морща нос, кривится 'Мастер Меча'. — 'Я' тебе тоже не рад, 'Хан', — холодно отвечает 'Молан', на что другой убийца хмыкает. Хоть в этом похожи. — Как только мы уйдём, хоть заобнимайте друг друга, а сейчас дослушайте, — прерывает Кейл, на что его 'копия' усмехается. Этот панк точно любит прогулки по тонкому льду, иначе 'он' никак не может объяснить такой ровный голос против двух самых жутких людей. На самом же деле Кейл чувствовал себя достаточно уверенным, потому что рядом с ним был Рон и Раон, а это 100% означало безопасность. Юноша протягивает 'слуге' золотой кнут. — 'Ты' не сможешь их слышать, но если возьмёшься за него, то они услышат 'тебя', — кивает юноша. — Следуй за ветром. — Хорошо, юный Господин. — Спасибо, — слегка устало выдыхает Хенитьюз. Он порядком устал от шума в голове. — Не стоит, мы работаем на одно дело. Кейл просто кивает и переводит глаза на 'мечника', что осторожно изучал другого 'Хенитьюза', который полностью игнорировал присутствие 'корейца'. Острый взгляд 'мечника' внимательно осмотрел руку 'аристократа', не найдя ни следа, ни шрамика от глубоких ночных порезов. 'Рон' также заметил взгляд 'мечника', и не слишком хорошая догадка посетила его голову.       'Этот пацан' совсем потерял страх? Острый взгляд продолжал пилить 'Хана', медленно накаляя атмосферу в комнате. Кейлу терпеть эти взгляды откровенно надоело. Что не так со всеми ними? — Биллос Флин, — говорит он, привлекая внимание чёрных глаз, — о чем-то говорит? — Конечно, — сразу отвечает 'Хан'. — Он не раз помогал нам с информацией. — Он нужен нам для одного дела, сможешь привлечь? — продолжает распрос юноша, на что 'кореец' задумывается. — Зависит от дела, он человек осторожный. — Мне нужен кто-то, кто сможет продать пару вещей по очень крупной цене, — тянет Кейл. — Продать? — неуверенно переспрашивает 'мечник'. — Именно, — кивает тот, — На тайном аукционе Каро. Я хочу продать там нечто очень ценное и дорогое, но тайно и определённым людям. Билос бы идеально подошёл на это. — А что Вы хотите продать.? — сразу решает уточнить 'Чхве Хан', слыша в голосе аристократа подвох. — То, что я в ближайшем будущем украду у Империи, — с улыбкой отвечает Хенитьюз, наблюдая, как глаза 'мечника' расширяются от шока. — Люблю халявные деньги.       Повисает тишина. В мыслях каждого прокручиваются ранее сказанные слова, но резкий смех заставляет 'мечника' впасть в еще больший шок и перевести глаза на 'другого красноволосого', что хохотал прикрыв глаза рукой. Плечи 'аристократа' дрожали, а губы все шире тянулись в улыбке, которую тот безнадежно пытался подавить, ведь она так не подходила графскому отбросу. — Ты сумасшедший ублюдок, — выдыхает 'он', все ещё посмеиваясь и блестя красно-карими глазами. — 'Я' в доле. — Что? — Что? Двойное растерянное «что» от 'Молана' и 'Чхве Хана', заставляет старого слугу усмехнуться. 'Господин' начинает приходить в норму… — Неужели надоело пить за счёт отца? — подстегивает Кейл, также поймав это веселье в голосе 'двойника'. — Ну, когда-то же нужно начинать, — в тон ему отвечает 'другой'. — Думаешь, что потянешь? — Развести парочку идиотов на крупную сумму? По-твоему, это сложно для 'меня'? — На очень крупную сумму. — Всё ещё не вижу проблемы, — отмахивается 'юноша' и задумывается. — Флин… Тот парень, чья чайная? — Именно он, — кивает Хенитьюз, отпивая свеженалитый горячий чай. — У Билоса всегда нос по ветру на прибыль, не думаю, что он откажет. — Как бы то ни было, душой он торговец, — пожимает плечами 'копия', уже прокручивая в голове возможный разговор и приближающуюся прибыль. — Если наш 'герой' его пригласит, то 'я' договорюсь о сделке и её проведении. От тебя понадобится лишь товар и имя человека, которого мы будем обворовывать. Кейл невольно шире улыбается. Этот юный аристократ… Кот в мешке, не меньше. 'Кейл Хенитьюз' — действительно умный человек. — Обещай Билосу 15%, — говорит он. — Пятнадцать? — удивляется 'Хенитьюз', на что Кейл продолжает улыбаться. — Я же сказал, очень крупная сделка. — Сколько? — сразу спрашивает 'другой'. Это очень интересно. — Тридцать. — Миллионов? Нагловатый хохоток срывается с губ юноши. — Не отказывай себе в удовольствии, — тянет Кейл, вновь делая глоток и блестя глазами. — Миллиардов, 'Кейл'. Воздух за секунду становится тяжёлым. Тридцать миллиардов. Ни у 'Хенитьюза', ни у 'Рона', ни уж тем более 'Чхве Хана' нет слов. — За одну сделку, — продолжает юноша, наслаждаясь растерянностью лиц собеседников, — за вторую чуть меньше, двадцать. Хотя если 'ты' сможешь развести этого ублюдка на те же тридцать, я не буду против. — Ты собираешься заработать с двух сделок от пятидесяти до шестидесяти миллиардов? — уточняет 'Кейл' и сразу получает одобрительный кивок. — Что ты, черт, собираешься украсть? Дворец?! — Какого черта вы вообще обсуждаете перепродажу краденого?! — наконец приходит в себя 'Хан'. — И зачем вообще это красть? — Потому что Империя сделала это раньше и присвоила себе, — небрежно отвечает Хенитьюз. — А мы просто вернём вещи первоначальным владельцам. С процентами. — Человек, мы идём красть вещи у плохих людей? — Мы давно этого не делали, ня! — А кого мы будем грабить? Дети сразу оживились, услышав о деньгах, на что Хенитьюз гордо ухмыльнулся, пока другие все ещё пребывали в шоке. Эти дети… они были так же порочны, как и красноволосый дьявол. — Ты и детей этому научил…? — немного неуверено спрашивает 'копия', смотря на собственное довольное лицо. — Они быстро понимают принципы работы. — Пха, невероятно, — смешок снова сам срывается с губ 'графского сына'. Он кожей ощущает нарастающее, забытое еще в детстве предвкушение веселья. — Это звучит очень интригующе. — Всё ещё хочешь быть в доле? — Определённо. Теперь веселье в голосе 'юноши' не скрывалось ни от кого, а если честно, он и не пытался больше этого скрывать. Прямо сейчас 'Кейл' смотрел на хитрую улыбку старшего, и ему хотелось, чтобы эта улыбка стала и его частью. Игривая и озорная. Эта улыбка, что вызывала у других озноб, у самого 'Кейла' вызывала лишь покалывания в пальцах, уверенность и желание сорваться с места, чтобы сделать что-то получше разгрома бара. От подобных мыслей на затылке волосы встали дыбом. Когда он стал таким? Или так было всегда? Нужно успокоиться. Кейл же не упустил огонька в глазах напротив. Зачем он пытается втянуть в это 'Кейла Хенитьюза'? Он сам не знает ответ на этот вопрос, но его интуиция кричит, что так нужно. Что он все делает правильно. — Тогда, если я не ошибаюсь, то следующий тайный аукцион пройдёт в середине апреля, — Кейл поворачивается к Рону. — В начале месяца отправимся в Империю проведать наших союзников и навести немного хаоса. Предупреди Фрезию. — Хорошо. — Стой, вы серьёзно? — все же спрашивает 'Чхве Хан'. — А почему нет? — Разумеется. Оба Хенитьюза снова одновременно отвечают 'мечнику', и все, что тому остаётся, - только беспомощно развести руки. Они непохожи, но каждый раз, когда происходят такие ситуации, 'Хан' не может не видеть в них одного человека. Пусть их улыбки, взгляд и жесты отличаются, но выглядят они как настоящие злодеи. — Тогда на этом все, — кивает Кейл и смотрит на свою копию. — Нам нужно место. — В резиденции есть неплохой сад, — кивает 'другой'. — Слуги могут… — Не забывай, что 'я' - отброс, — неожиданно широко улыбается 'юноша'. — Одного 'моего' слова хватит, чтобы нам никто не встретился. Кейл отвечает ухмылкой. Отлично. — Тогда пойдём, — говорит он, поднимаясь с места. — Быстрее начнем, быстрее закончим. — Человек, мне предупредить всех, что мы уйдём ненадолго? — Не думаю, что в этом есть необходимость, Рон слышал о нашем плане, он разберётся, если кому-то что-то понадобится, — спокойно отвечает Хенитьюз. — Чхве Хан будет ругаться, что ты ходишь один, человек, — говорит дракончик, подлетая к опекуну и ложась на плечи. — Ничего со мной не случится, — отмахивается тот. — Это лишь небольшая прогулка, и я иду не один, а с тобой и 'Кейлом'. Раон счастливо блестит глазами. Он давно никуда не ходил только с Кейлом. А тут даже с двумя! — Ты прав, человек! Я великий и могучий! Я легко тебя защищу! — Конечно, — просто отвечает юноша, а дракон довольно трепещет крыльями. Все, конечно, понимали, что Кейл будет тем человеком, кто защитит дракона, но решили не портить момента уверенности ребёнка. — Сообщи отцу о нашем прибытии, чтобы он убрал охрану, а дальше 'я' сам справлюсь, — говорит 'юноша', также наблюдая за взаимодействием дракона и человека. Дети у 'него'? Как смешно. Кейл подходит к столу, беря две бумаги, и что-то быстро пишет на них. Острый витиеватый почерк немного удивляет его ' копию', что писал более круглым. — Раон, отправь это графу, а другое Рею, — говорит он, задумываясь, а потом неожиданно недобро ухмыляется. — И ещё одно Клопе. — Хорошо, человек! — письма поочерёдно отправляются в нужные места, пока все смотрят на красноволосого. — Зачем тебе понадобился этот…сумасшедший ублюдок? — спрашивает 'Чхве Хан', уже даже не пытаясь понять мысли красноволосых. Ходячая катастрофа? Это еще слабо сказано! — Клопе хоть и безумец, но у него есть власть, — тянет Кейл, — а знаешь ли ты, какое оружие есть у каждого имеющего власть? — он быстро просматривает документы на собственном столе и ожидая ответа, которого так и не получает. — Люди. — Разве это оружие? — хмурится 'мечник'. — Да, и очень опасное, если грамотно им распоряжаться, — кивает Хенитьюз, поднимая взгляд. — Ведь люди — главные распространители слухов. 'Копия' отвечает на эти слова хоть и слегка грустной, но ухмылкой. Да, люди таковы. Они верят во все, что говорят, порой забывая проверить факты. И достаточно укрепить их веру даже небольшим инцендентом, чтобы эти глупцы сделали всю работу за тебя. Их интересует что-то, что можно обсудить и осудить, что можно передать. Что-то запретное и что-то скандальное, что-то разрушительное и громкое. 'Кейл' знал, как пользоваться людьми и слухами, ведь он был прекрасным актёром и лжецом. — И сейчас мне нужно заставить весь Север трепаться о Тайной группировке, которая использует черную магию, — тянет красноволосый, передавая дракончику последнее письмо. — Начнём поднимать хаос и заставим людей передавать то, что нам выгодно, а также это может проявить нечто более интересное. Люди также хорошие информаторы. — Разве от этого тайная группировка не затихнет? — хмурится 'мечник'. — Мы не дадим ей затихнуть, — усмехается Хенитьюз. — Базы Руки на Восточном континенте или Империя, без разницы. Мы просто уничтожим все из этого. Тонкая рука мягко гладит Раона по голове, заставляя того трепетать крыльями. Красно-карие глаза лишь на секунду останавливаются на 'Чхве Хане', заставляя того вздрогнуть от их неожиданного холода, а потом смотрят на 'другого юношу', за секунду становясь привычно спокойными. — Идём. 'Тот' молча кивает и встает, подходя к нему, когда появляется круг телепориации. — Скоро вернусь, — коротко говорит Кейл, внимательно наблюдающему за каждой малейшей эмоцией на ровном лице Рона, а потом полностью исчезает. Комната погружается в тишину, а через секунду снова становится шумной. Звон металла от столкновения кинжалов заставил детей кошек и 'Хана' одновременно повернуться. Оба Рона приставляли к шее друг друга тонкие лезвия, другой рукой удерживая клинок другого. — Почему 'Господин' в таком состоянии? — холодно спрашивает Молан. — Надо же, а может это 'мне' стоит спросить, откуда у щенка тот шрам? Взгляд обоих открывает истинную сущность убийцы. — Что нужно было сделать, чтобы довести 'мальчишку' до такого? — продолжает Рон. Это впервые, когда они остались практически наедине, поэтому он решил выяснить некоторое детали. Но, кажется, не только он. — А может, ты сначала расскажешь, что с ним стало и почему этот маленький паршивец такой? — в ответ спрашивает 'другой'. — И какого черта ты все ещё прикрываешь его спину? Рон щёлкает языком. Он знает себя и понимает, что этот спор бесполезен. Неожиданно красный туман плавно окутал его 'копию', взяв в кольцо и отрезав пути отступления, пока сам Молан начал улыбаться. — Мои ученики такие смышленные, — гордо говорит он, пока котята без единого звука подходят к слуге, блестя золотыми глазами. — Дедушка Рон, разве нам не нужно преподать урок? — тянет серебристый котёнок и, махнув хвостиком, сужает круг ядовитого тумана, заставляя 'убийцу' цикнуть. Как глупо 'он' попался, решив, что дети побоятся старших. — Что вы, не думаю, что юному Господину бы понравилось наше поведение, — также тянет Молан. — Оставьте этот мусор гнить самому. Красный туман сразу рассеивается, а котята оказываются в руках старого слуги, что снова холодеет лицом, смотря на 'себя'. — 'Ты' просто сбежал, — хмуря брови, говорит он. — Оставил 'его', зная, что он не выживет в этой семье. Что они утопят его в том отчаянии, в котором 'мальчишка' погряз. 'Ты' знал и сбежал. — Будто ты не понимаешь, что выхода у 'меня' не было, — также холодно отвечает 'другой'. — Присматривать за 'бестолковым юнцом' и сидеть в ожидании, когда эти ублюдки сожрут нас? — Лучше дать 'его' убить какому-то 'ублюдку'? Глаза Рона становятся все острее, желая отрубить эту глупую, похожую на него, но слишком бесполезную, голову. — 'Я' знал, что 'его' отец все равно вылечит 'поганца'. — Граф? — принебрежительно морщась, переспрашивает Молан. — Это та скотина, что бросила мальчишку, списав все на собственное горе, а потом кидалась деньгами в ребёнка, лишь бы не вмешиваться? Это ты называешь отцом? 'Ты' несёшь полную чушь. Юный Господин не был никому интересен в этой семье. И 'ты' избавился от 'него'. Жалкая падаль. Он разворачивается вместе с детьми, желая уйти. — 'Щенку' все равно всегда было плевать. Молан останавливается, пока его лицо, с сухими от старости скулами напрягается будто от противного скрежета. За секунду нога в черной туфле с разворота в 180 градусов, готова была оставить удар на лице 'другого Молана' , но 'бывший слуга' успел поставить блок, отчего ботинок прилетел в руку 'убийце'. — Заткнись, — рычит Молан, — 'Ты' как крыса, вечно бегущая с корабля, не имеешь права ничего говорить. Этот щенок спас мне жизнь, отомстил, вернул наш дом и никогда слова не говорил против! А что сделал для 'него' 'ты'? Защитил перед графом? Не дал оступиться? Может, воспитал, как того требовалось? Или поддержал, когда был нужен? 'Ты' сделал хоть что-то? Оба убийцы посмотрели друг на друга испытывающим взглядом, на который один сморщился, а 'другой' хмуро отвел глаза. — 'Ты' даже не смог исполнить одну единственную просьбу Госпожи. Рон злобно блеснул глазами на свою 'копию' и, щёлкнув языком, поспешил удалиться, не желая больше разочаровываться в самом себе. В жалком слабаке, что притворяется львом. Дети на его руках посмотрели на дворецкого вопросительно, но пока промолчали. О жизни Кейла и его отношениях со слугами они ничего не знали… Стоит ли спросить об этом самого дедушку? Кейл все равно ничего о себе не расскажет. Комната снова погружается в тишину, нарушаемую только ветром за окном. 'Хан' осторожно смотрит на 'Молана', что сжимает кинжалы в руках. — 'Ты…' — Не лезь не в свое дело, 'Хан', — фыркает 'Рон'. — 'Ты' сожалеешь… — Сказал же, не лезь. — 'Ты' хотел вернуться? Холодные глаза 'старика' обращаются к 'мечнику', и тот впервые, кажется, видит истинный возраст этого 'убийцы'. — Ещё раз повторю для твоего тупого мозга, — спокойно, но с угрозой говорит 'Рон'. — Не лезь не в свое дело. 'Чхве Хан' только кивает, не видя смысла дальше что-то спрашивать, но… — Какая просьба была у госпожи Хенитьюз? — решает все же задать более лёгкий вопрос он. Плечи 'Молана' напрягаются, а сам он отворачивается. Губы складываются в тонкую линию. Тема покойной жены графа — табу на территории Хенитьюз. И в его пустой душе — тоже. 'Хан' уже не ждёт ответа. — Не дать 'ему' сломаться. 'Мастер Меча' слышит разочарование в этом голосе, а сам 'Молан' будто слышит последнию просьбу умирающей женщины и её явно такой же разочарованный голос. — Но разве Госпожа Хенитьюз… — начинает 'Чхве Хан', почуствовав несостыковку в известных ему фактах. — 'Я' не говорю о нынешней госпоже Виолан Хенитьюз, — быстро говорит тот, заставляя 'мечника' захлопнуть рот и поднять брови. — Джур Темз, прошлая Госпожа и мать 'Кейла Хенитьюза' , что скончалась, когда 'щенок' ещё был ребёнком… 'Он' берет паузу, поджимая губы и трёт переносицу. — В деревне Харрис. Груз этих слов падает на 'корейца' бетонной стеной. 'Чхве Хан' наконец понимает, что идиот. Он ничего не знал о 'Кейле Хенитьюзе'. Ничего, кроме того, что и другие. Старший сын. Отброс. Пьяница. Не так давно понял, что нынешняя графиня - его мачеха, но это не волновало 'Мастера Меча'. Не волновало раньше, но сейчас... Сейчас 'он' впервые провел параллель, понимая, что в графстве нет никого с такой внешностью, что унаследовал 'старший сын' Дерута Хенитьюза. Да во всем королевстве не было никого похожего на этого человека! Ведь семьи Темз…не существовало. Никого из рода покойной Госпожи просто не было. 'Он' не знал, что 'дворянин' не просто добровольный пьяница, но и изгой в собственной семье, что просто закрыла глаза на его существование. 'Он' не знал, что 'тот' остался без поддержки родственной стороны. 'Он' не знал, что 'юноша' подставляется под все удары, чтобы 'его' брат смог занять место главы дома без лишних вопросов. 'Он' не знал, что 'тот' лишился всего. Но ещё…'он' не понимал, что 'графский сын' похоронил мать ребёнком. И вновь не знал, что это было в деревне Харрис. 'Кейл Хенитьюз' был один. С детства. Чего он ожидал, когда попросил у этого человека помощь? 'Он' закрывает лицо руками и трёт глаза. — Почему 'ты' не остановил 'меня'? — не выдерживает 'мечник', но его голос тих. — Почему 'ты' лишь… Посмотрел на 'него' и ушёл со 'мной'? Неужели 'тебе' действительно плевать? — 'Я' выбирал между собственным сыном и им, — устало говорит 'Молан'. — 'Я' лишь выбрал семью. 'Убийца' также выходит из комнаты, оставляя 'Хана' в одиночестве и с тонной мыслей. Всю жизнь 'он' жалел себя, говоря, что это нечестно. Думая, чем он заслужил эту жизнь. Почему все так несправедливо. Несправедливо? Тогда как назвать жизнь 'Хенитьюза'? Она справедлива? Чем 'он' заслужил все косые взгляды и перешептывания за спиной? Чем заслужил потерю матери и безразличие отца? Чем он заслужил столько презрения со стороны всех? В мыслях проносится образ пустого взгляда на бокал вина в тот роковой вечер, а потом сопоставляется с 'юношей', что ещё вчера улыбался бегающим детям. А ещё образ того же 'юноши', что судорожно дрожал, обнимая кого-то, кто был один в один похож на него самого, просто потому что устал быть кем-то. А ещё этот смех, заливистый, громкий и даже какой-то…детский. Зубы 'Хана' все сильнее сжимаются. Он попал в этот мир в семнадцать лет, но все семнадцать лет у него была поддержка его семьи, друзей. Он был ребёнком столько, сколько мог… Но 'Хенитьюз' нет. Он не знал ни любви собственной семьи, ни родительской заботы, ни поддержки друзей. Он не просил помощи, он не ждал спасения, и не держал никого рядом. "Ты хотел спросить у этого человека, почему он такой? Ты действительно хочешь ответ на свой вопрос?" — говорит себе 'мечник' . — Я просто отвратителен, — выдыхает 'Хан'. 'Он' имеет в виду то, что сказал. Герой? Он? Чем он лучше хоть кого-то из Руки? На ладонях появляются отметины полумесяцев от ногтей, что начинают кровоточить, пока 'Чхве Хан' все также сжимает кулаки. Жалкий ублюдок, а не герой. 'Он' быстрым шагом покидает комнату, направляясь на площадку для тренировок, где просит другого его не щадить. И он получает столько ударов и синяков, что давно не украшали тело. Но чувство отвращения к себе так и не отступает.