Depression

            Он проснулся. Проснулся в какой-то комнате. Что это за место? Почему тут так светло? Кто он?       Несмотря на огромное количество мыслей в голове, сознание не могло уцепиться ни за одну из них. Все и ничего одновременно.       Небольшая комната была серой, скучной, неинтересной. Знакомой. Пейзаж за окном представлял из себя тоже самое. И это было как-то...неправильно. Словно чего-то не хватало. Ровно так же, как и...воспоминаний? Откуда он знает это слово? Кто он?       Где-то на краю черепной коробки билась мысль, которая была непонята, ненужна, сколько бы смысла она не имела, интереса к ней не было.       В комнату постучали. Послышался мелодичный, женский голос, говорящий слова, что отдавались эхом в голове и будто двоились. Сознание словно разделилось на две части: одна понимает все что произносится, а другая нет. Но не было ни страха, ни паники. Когнетивный диссонанс.       На автомате пробормотав что-то непонятно–понятное, лишь бы сказать хоть что–то, он попытался сесть, одновременно наблюдая за дернувшейся ручкой двери и заходящей в комнату, приятной внешности, женщиной.       И тут пришло понимание. Он не чувствует ног. Но это не вызвало в нем ничего. Как и все предыдущее. Хотя должно было...А почему должно? Все происходящее было неправильным. Не таким.       Все же посмотрев на вошедшую, он заметил ее недоумение. — С тобой все хорошо, Миша?—обеспокоенно произнесла...она.       Немного прокатив в мыслях как его назвала эта женщина, Миша тихо заговорил, на краю сознания отмечая сухость в горле. — Все прекрасно.       Эта фраза вылетела из уст юноши так легко, будто он произносил ее очень-очень много раз. С такой же интонацией, лицом, чувствами. На автомате и на незнакомом одной стороне сознания языке.       Незнакомка, отмерев, захлопала глазами, чуть улыбаясь, словно эти слова и правда успокоили ее. — Хорошо. Пора кушать, дорогой. Я помогу.       Он не понимал: с чем помочь? Вроде он может сам...или нет?       От безразличия становилось почти тошно.       "Или нет" пронеслось в мыслях у парня, когда он увидел кресло. Инвалидное. Ну, и когда его подняли на руки ,будто пушинку, почти аккуратно усадив его туда.       Катясь по коридору, он не чувствовал ничего. Это неправильно! Почему?       В голове у него было две личности. Абсолютно разные. Но он был будто наблюдателем и пустым сосудом. Было ощущение,что обе эти личности–это он. Но в то же время–нет. Словно он третий лишний, словно его и не должно быть. Но кого–его?       Эти мысли сразу исчезли, как они въехали в комнату, судя по ее виду–кухня. На столе аккуратно стояла еда, которая была еще горячей. Чувствовались запахи специй, мяса...но все было будто...приглушенное? Впринципе как и все здесь.       Вязкая серость стала уже привычной. Вновь ощущение, что должно быть иначе. Но как это–иначе?       Женщина, про которую Миша уже забыл пока барахтался в топи мыслей, что-то болтала на фоне, легко порхая по кухне и с приторной нежностью смотря на него, пока он ел.       Но было в этом взгляде еще что-то. То, что нельзя назвать нормальным ни одной из его сущностей. Не так, все не так! Мысль панически билась в голове, но не приносила пользы, а лишь нарастающую мигрень, ведь он все еще ничего не понимал.       Не понимал так же, как то, почему вокруг незнакомки идет какая-то синяя рябь. И почему у него темнеет в глазах. На языке приглушенный вкус мяса и горечь, что перебила даже липкую вездесущую серость.