ДЖОРДЖТАУН, КОЛОРАДО
Мы как раз проезжали по мосту, когда Твик меня одернул. Он попросил остановиться и я подумал, что ему нужно отлить. Но Твик сказал: — Дай мне свой мобильник. Он протянул ладонь, а я просто уставился на нее. — Зачем? — Избавимся от него, чтобы нас не отследили, — Твик показал на реку за окном. Я подумал, что уж лучше было бы заранее избавиться от параноидальных конспирологических теорий Твика, чем терпеть их всю дорогу. Я доверчиво протянул ему свой телефон. Мы вышли из машины и посмотрели вниз, на простирающуюся голубоватую реку. Твик наклонился, облокотившись о перила, и занес руку, но я жестом остановил его. — Подожди, а что насчет твоего? — У меня его нет, — просто сказал Твик.ДВЕ ВОЗМОЖНЫЕ ПРИЧИНЫ I. Твик парился по поводу слежки. II. Умалишенные родители лишили его телефона в черт знает каких воспитательных целях.
Твик совершил бросок. Уже через мгновение мы молча наблюдали, как мой телефон камнем летит вниз, а затем сталкивается с водной гладью и навсегда исчезает. Ему стоило бы пойти в бейсбол — Твик стал бы отличным питчером.ДВА ЗАБАВНЫХ ФАКТА Факт №1: Мой телефон только что коснулся дна какой-то реки; Факт №2: Мне абсолютно насрать.
Я ни капли не жалел; у меня не было социальных сетей, и я редко пользовался телефоном. Я даже был рад избавиться от чего-то, что было частью прежней жизни. То, от чего были зависимы все окружающие, а я так легко отказался. Дальше мы ехали в тишине. Твик непривычно затих, глядя в окно, а я гадал, что творилось в его голове. Я знал, что ему страшно, потому что тоже был напуган, хотя никогда бы в этом не признался вслух, особенно Твику. Мало ли словил бы еще панику, а это явно не было бы нам обоим на руку в данной ситуации. Через некоторое время Твик сообщил, что он голоден. Я тоже хотел есть. Мы решили остановиться в ближайшем придорожном кафе. Тишина растягивала время. Мы с Твиком почти не разговаривали с тех пор, как покинули город, и мое желание заткнуть неловкую тишину заставляло крепче сжимать руль. Терпение Твика лопнуло первым. — Слушай... Я вопросительно хмыкнул, не отрывая взгляда от дороги. — Почему твой отец был так зол? — Твик звучал обеспокоенно. Готов был поклясться, он долгое время крутил в голове эти мысли. — Он не обратится в полицию? — Нет, — отрезал я. — Он не станет. Я был абсолютно уверен, что не станет. Так же, как был уверен, что не нужен ему. Это как аксиома — жестокая, но железная; неоспоримая дрянь, от которой приходилось бежать на другой конец страны. Вероятно, отец был рад избавиться от ходячего напоминания о своей разрушенной семье. А главное — о том, как крупно он проебался. Даже если я не убедил Твика, он больше не касался этой темы, заметив, что я не был в настроении ее поддерживать. Мой ответ не избавил Твика от переживаний, и я даже был благодарен, что несмотря на паранойю, он с пониманием отнесся к моим чувствам. — Так... — я чувствовал, что должен был узнать о Твике больше. Это было так непривычно и неловко. — Что у тебя за дерьмо с родителями? Твик издал нервный смешок. То и дело я искоса поглядывал на него; Твик снова принялся теребить край рубашки. — Помнишь, я говорил, что Кенни мне как-то очень помог? Честно говоря, это такая дерьмовая история, — Твик снова нервно хихикнул. Он оперся головой о руку и на мгновение сжал волосы в кулаке. — Однажды отец Кенни поручил ему отправить посылку в нашу кофейню. Он не идиот, сразу смекнул, что дело тут не чисто, немедля рассказал обо всем мне, когда заявился на пороге с заказом. Тогда он действительно был моим последним оплотом... И когда мне нужна была помощь, Кенни оказался рядом, чтобы найти в моем доме гребаный склад мета, — Твик откинулся на спинку сидения, с безмятежной улыбкой, застывшей на губах. — Но знаешь что самое забавное? Я всегда удивлялся, почему на такой паршивый кофе тянуло столько людей. Они и сами частенько спрашивали родителей, почему наш кофе заставляет возвращаться за добавкой снова и снова, а те всегда так загадочно отвечали, улыбались своими фальшивыми приторными улыбками. Кенни проверил порошок. Мы убедились, что это наркота. Вот тебе и секретный ингредиент — мои собственные родители пичкали свой кофе метом, — Твик снова хихикнул, будто все это время рассказывал какой-то забавный анекдот. Впрочем, ему бы точно хотелось, чтобы это оказалось чьей-то глупой шуткой. — Прикинь, чувак, они поили меня кофе с шести лет! Ставили на мне свои опыты! Этим ублюдкам было настолько плевать на меня, что они... — он шумно сглотнул, подавляя желание перейти на крик. Его быстрая и напряженная речь резала слух скрипом несмазанных петель. — Не важно. Я больше кого-либо хочу съебать из этой дыры. Я молча кивнул. — Значит, они больше не бадяжат кофе? — Испугались после проверки. Поэтому к нам больше почти никто не приходит. Через полчаса машина остановилась у какой-то забегаловки. Мы оказались в чистом, приятно пахнущем кафе. Я взял клетку со Страйпи — морская свинка уже давно проголодалась — и накрыл ее своей курткой, чтобы нас не выставили. Твик с интересом разглядывал заведение, когда к нам подошла тучная женщина с неаккуратным макияжем и недовольным лицом. — Что будете? Твик выбрал кофе и хот-дог и я решил последовать его примеру, конечно, исключив ненавистный напиток и взяв какой-то салат для Страйпи. Женщина ушла, и мы с Твиком молча изучали окружающее пространство, избегая взглядов друг друга. Не заговорили мы и тогда, когда та же официантка принесла наши блюда. Мы ели в неловкой тишине — вернее, ел только Твик, а я незаметно подкармивал свою морскую свинку кусочками огурца и листьями салата, приподняв накрывшую клетку куртку. Есть почему-то перехотелось, хотя я ужасно вымотался и нуждался в отдыхе. Через несколько минут, когда официантка прошла мимо нашего столика, она вдруг остановилась и недоверчиво обернулась.ПЕРСОНАЖ №2: БЭТТИ Ее лицо было бледным, с ярким румянцем щек. Пухлые пальцы сжимали блокнот, а рот с угрюмо опущенными уголками губ неустанно перемалывал жвачку. Под голубыми глазами — щедрая порция подводки. Бэтти вальяжно прохаживалась меж столов, как полноправная властительница этого места. Эта женщина и вправду вселяла ужас — в той же мере, что и здоровенная бородавка на затылке, под собранными в пучок жидкими волосами. Бэтти была грозной и неотступной. Она шла напролом. Гнев заставлял ее голос скрипеть, а нависающая фигура напоминала старый запыленный шкаф. И в то же время, при всех устрашающих габаритах, упертых в бока рук и сморщенного хмурого лба, она напоминала наивную «Дурнушку Бэтти». Не стыдите меня за столь жалкие познания в области кинематографа, моя мама — заядлый любитель ABC. С Бэтти мы пересекались дважды.
— Что это у вас? — проворчала она. Две накрашенные тонкие брови встретились у переносицы, когда она скорчила недовольную мину. Ее глаза опустились на выглядывающие из-под куртки металлические прутья. — У нас запрещено проносить животных. Уберите свою крысу или вам обоим придется уйти. — Это не крыса. Слова Твика заставили меня удивленно проглотить смиренный ответ. Он невозмутимо глядел на прицепленный к черному платью бейдж. — Вообще-то, это морская свинка, если ты не знала, Бэттс. Думаю, разница более чем заметна. Лицо женщины исказилось в презрении. — Мне плевать, кто... — Чего не скажешь о вас, — перебил ее Твик. На его губах играла победная улыбка. — Вы больше похожи на настоящую, жирную, откормленную к Рождеству свинью. Теперь лицо Бэтти превратилось в раздутый помидор, она готова была лопнуть от гнева, напоминая Трента Бойетта в школьном туалете. А я только сжал челюсть, осознав, что выслушивал сокрушительную победу Твика с раскрытым ртом. — Я сейчас позову Фрэнка! — Прекрасно, Бэттс, зови Фрэнки! Провизжи его имя на весь этот чертов притон! Женщина хотела сказать что-то еще, но только глупо раскрыла густо намазанный розовой — слишком яркой для дряблого лица — помадой рот и мигом испарилась из зала. Мы с Твиком подскочили. Он весело хихикал, а я обалдело смотрел на него, застигнутый врасплох бессовестной выходкой. Мы собирались по-быстрому смыться, прежде чем какой-нибудь старый хрыч не вышвырнул нас самостоятельно.ГЕНИАЛЬНАЯ ЗАТЕЯ ТВИКА ТВИКА Едва я успел подхватить клетку, как простодушие Твика заставило меня остановиться. Т: «Стой, мы ведь не в подростковом сериале»
Он бросил многозначительный взгляд на содержимое наших тарелок. А этот парень оказался умнее, чем я думал. — И куда ты предлагаешь засунуть эти хот-доги? Твик фыркнул: — Распихаем по карманам. И быстрее, пока эта старая клуша не вернулась. Не сказал бы, что мне нравилось сложившееся положение. Непривычным казалось видеть Твика, контролирующего ситуацию, и мне не терпелось вернуть бразды правления в свои руки. В конце концов, затеял поездку именно я, и сама ее цель заключалась в моей встрече с семьей, а Твик был всего лишь напарником. Я должен был подчинить ситуацию своей воле, пока Твик не натворил бед. А он мог, это давалось ему невообразимо легко. Мы завернули еду в салфетки и сложили в карманы, а затем покинули кафе и вышли на парковку. В последний момент я заметил мелькнувшего в дверях подсобки хмурого усатого мужчину, выслушивающего поток гневных изречений побагровевшей Бэтти. Как я и представлял — будто сошедший с ранчо, в красной фланелевой рубашке; лишь косяка не доставало да бутылки крепкого спиртного для общей картины. Типичный реднек. — У него крутые усы, — заметил Твик. — Как будто из порнухи семидесятых. — Разругаться с официанткой придорожного кафе, боже, это так оригинально, Твик, — я закатил глаза, подавляя озорную ухмылку. — Мы что, в подростковом сериале? Я поймал себя на мысли о том, что давно так не веселился. Было приятно устроить маленькую революцию серой рутины, впервые выкинув столь глупый поступок. Но, тем не менее, это не избавляло от липкого страха, как ни старайся прятать его за безмятежной улыбкой. Мы все еще не знали, что ждет нас впереди, а цель оставалось все такой же призрачной и шаткой. Вдруг стало невыносимо тоскливо. Я не знал, где мы находились и что будем предпринимать дальше. Мы были всего лишь детьми, преследующими свои никчемные безрассудные мечты, без единого гроша в карманах. А я ведь даже не знал этого парня, и все равно взял его с собой, чтобы проехать вместе пол страны. В конце концов, я никакой не Керуак. А Твик — не Кэссиди. Но ведь что сталось бы со мной, будь я сейчас в Саут-Парке? Вероятно, прямо в эту минуту торчал бы в своей комнате, погруженный в меланхолическую музыку Боуи и Моррисона и неисчерпаемую апатию. — Эй, не ворчи, зато у нас есть бесплатная еда, — сказал Твик. — И одежда, провонявшая кетчупом. Мы вернулись в машину и быстро выехали на трассу, прежде чем грозный коротышка Фрэнки с его обворожительными усами мог нам навалять или что-то вроде того. Твик признался, что никогда не водил машину, поэтому я снова занял водительское кресло, а он решил заточить остатки своего хот-дога. Он даже успел капнуть кетчупом на обивку, но мне было плевать — машина принадлежала отцу, так что я мог позволить нам делать с ней все, что мы только могли пожелать. Твик не глядя бросил салфетки на задние сидения, затем облизал измазанные в соусе пальцы и откопал в бардачке потрепанную карту. Его глаза внимательно изучали маршрут, он то и дело бубнел себе под нос что-то вроде «кто в этом веке вообще пользуется бумажными картами?», казалось, совершенно не замечая, что озвучивает собственные мысли. Мы держали путь в Канзас. — Сегодня я отбросил всякую солидарность к работникам общепитов, — заявил Твик. — Отец с шести лет учил меня уважительно относится к малому бизнесу, но, раз сегодня я отрекся от него, значит отныне мне насрать на все его заповеди. В конце концов, единственное, чему отец мог научить своего сына — это нативной рекламе, — он тряхнул головой, крепче сжимая сложенные на груди руки. — Меня тошнит от его дерьма. Да и эта тетка все равно была мерзкая. Твик на некоторое время замолчал. Стоило только подумать, что он больше ничего не скажет, как Твик с пущим нетерпением вдруг спросил: — Я так понимаю, твоя мама не ждет гостей? Я неловко откашлялся в кулак. — Ага. Я давно с ней не разговаривал. — Знаешь, я немного восхищаюсь тем, что ты осмелился просто так взять и сбежать в другой штат почти через всю страну. К тому же, изначально ведь ты планировал путешествовать в одиночку? Я бы не сумел такое провернуть. — Но ты все равно сделал это, — напомнил я, следом усмехнувшись, — И вообще, какого черта ты несешь, вы с Кенни собирались варить мет в самодельной лаборатории на колесах. — Это не имеет значения, мы все равно бросили эту затею... Просто когда я в стрессовой ситуации, я склонен к импульсивным поступкам, — пробормотал Твик. — В тот момент это казалось единственным выходом. — А сейчас? — И сейчас тоже. Меня расслабил его ответ. Не хотелось насилу таскать Твика с собой. Я даже был немного рад, что он разделяет мою позицию. — И все-таки... Что сподвигло тебя на этот побег? — спросил Твик. Я задумался. Впрочем, мысленного ответа так и не последовало. — Что-то вроде подросткового FOMO, я думаю.FOMO (fear of missing out) Страх упущенных возможностей
Твик кивнул и больше не стал ничего говорить. Но, конечно, через несколько минут его снова разобрало любопытство вперемешку с беспокойством, и он, дернувшись, спросил: — Твоя мама точно не выставит меня за дверь? — Она иногда ведет себя как стерва, но, в целом, она бывала очень учтива с моими друзьями. Это его, наконец, успокоило.ВИЧИТА, КАНЗАС
Как только мы пересекли границу штата Колорадо, Твик фыркнул: — Было бы неплохо остановиться в Лоуренсе. Знаешь, как Винчестеры. — Понятия не имею, о ком ты, — лениво сказал я, следом поймав на себе шокированный взгляд Твика. — Да ладно, ты действительно ни разу не смотрел «Сверхъестественное»? Я пожал плечами. — Я не смотрю фильмы, или чем бы это ни было. — Это сериал, — Твик сокрушенно вздохнул. — И он подарил мне столько ночных кошмаров. Я старался не размышлять, на кой черт ему в таком случае взбрело в голову остановиться в Лоуренсе. Я уже начинал уставать и надеялся как можно скорее добраться до Вичиты, до которой нам оставался еще как минимум полчаса долгой унылой поездки. Уже стемнело, когда лампочка на приборной панели дала знать, что приближалась пора пополнить бензобак. — Мы почти на нуле. Доберемся до заправки, а потом заселемся в мотель, — решил я. Твик лишь устало кивнул, прислонившись лбом к прохладному окну. Когда мы подъехали к колонке, он выпрыгнул из машины в покалывающий кончики пальцев вечер и вобрал полной грудью освежающий воздух. — Сейчас бы кофе. Я послал Твика на кассу расплатиться за бензин, и вскоре он вернулся вместе с упаковкой мармелада. Я же, в свою очередь, взял на себя бензобак — в детстве я немало увлекался устройством машин, так что имел понятия о том, что и куда вставлять. Твик сидел на капоте, пережовывая дешевую резиновую сладость. На его предложение разделить свой скудный обед я отказался, насытившись съеденным по дороге хот-догом. На заправке было немного прохладно и совсем пусто. Сквозь окно я мог наблюдать за тем, как скучающий за кассой парень с тоской пялился в одну точку. На улицу опустились сумерки. — Черт, у меня задница онемела, — Твик спрыгнул на землю и принялся нелепо дрыгать ногами, пытаясь привести в чувство уставшее тело, а затем со стоном выгнулся, разминая затекшую спину. — Боюсь представить, какие адские муки ты испытываешь. Моя задница наверняка приняла форму квадрата. Сидеть в одной позе на протяжении целого дня слишком утомительно. Мы вернулись в машину и пригнали Форд к располагавшемуся напротив заправочной станции мотелю, знак которого, отдающий слабым оранжевым свечением, лишился одной из букв. Женщина на ресепшене переводила недоверчивый взгляд с меня на Твика и обратно, не спеша приниматься за свою работу. — Вам... двухместную кровать? — осторожно спросила она. Твик без всякого предупреждения решил взять переговоры на себя. — Вы за кого нас принимаете? — немедля спросил он, вызывающе приподняв одну бровь. Вопрос застиг женщину врасплох. Она замолкла, усиленно раздумывая над ответом, пока ее глаза продолжали шариться по нашим непроницаемым лицам. — Раздельные кровати, конечно же, — с простодушной улыбкой сказал Твик, выдержав мучительную паузу. Я желал лишь одного — пробить рукой собственное лицо. На лице же администратора проскользнуло легкое облегчение, правда, не снизившее шкалу ее подозрительности. Даже когда мы направились в сторону своего номера с честно заработанными Твиковской глупостью ключами, я чувствовал, как по моей спине шарился ее настороженный взгляд. Я был бы не менее осторожен на ее месте — каких-то два подростка заявляются в мотель среди ночи, к тому же с весьма сомнительным внешнем видом. Тем не менее, нам все же досталась комната — с кривой цифрой девять на белой обшарпанной двери. — Лучше, чем ничего, — успокаивал себя Твик, разглядывая каморку. Он медленно опустился на одну из кроватей с выражением полнейшего отвращения, будто в любую секунду на него готовились накинуться десятки клопов, а где-то под простынями покоился забытый гондон. Твик нетерпеливо потирал колени, то ли вытирая о джинсы вспотевшие ладони, то ли борясь с непреодолимым желанием убраться отсюда как можно дальше. Твик посмотрел на меня. Слишком жалобно, вымученно. — Идем в кафе? Я согласился. Есть все еще не хотелось, но и находиться в этом номере ни на секунду больше я не желал. — Нам придется привыкать к таким условиям, — сказал я. — По крайней мере следующую неделю. Я мог бы сказать ему, что на обратном пути нам снова придется сталкиваться с грязью и убожеством подобных мест, да только была ли гарантия в том, что мы когда-нибудь вернемся домой? Черт возьми, я даже не был уверен, доберемся ли мы до Миссури. Единственное, что я знал — сейчас я ни за что не поверну назад. Разбитая каменная дорожка вела к придорожному кафе. Несколько человек заняли красные диванчики и слабо переговаривались под тихую успокаивающую мелодию. Здесь не было массивной официантки с недовольным лицом, и после этого наблюдения мы с Твиком наверняка в унисон мысленно выдохнули. Через несколько минут официантка принесла Твику кофе. Он схватился за чашку, согревая дрожащие ладони. — Хочешь? Я пожал плечами и сделал несколько глотков. Горячий кофе обжег язык, а во рту поселилась терпкая горечь. Захотелось зажмуриться от неприятного вкуса, но я постарался скрыть отвращение, и безучастно уставился в окно. Зря надеялся, что хотя бы этот кофе мог оказаться не слишком гадким. — Крейг, что ты собираешься делать после школы? Я был удивлен возникшим из ниоткуда вопросом, но не подал вида, продолжая глядеть в окно на опускающийся сумрак и освещенный тусклым светом фонарика пластмассовый синий столик. Бесплотный вопрос, столкнувшись с растягивающейся тишиной, постепенно заполнял собой все помещение. — Я никогда особо не думал. Трудно размышлять над этим. Это чертовски... давит, ну, ты знаешь как это бывает. Наверняка знаешь, — я разжал челюсть, заметив, что сидел в напряжении. Неудивительно; мало приятного в признании в том, что у тебя совсем нет никаких стремлений. Твик хотя бы ходил в театральный кружок — я мельком видел его в кабинете мистера Дьюи, нашего преподавателя искусств, после занятий. А что же я? Пустой человек. Еще в восьмом классе забросил кружок фотографии, куда меня впихнула мама, лишь бы чем-то занять ребенка, чтобы ему не приходилось выслушивать ежедневные скандалы, а после и вовсе зачастил с прогулами, перестав появляться на обычных занятиях. Теперь все мои одноклассники, наверное, думают, что я отсталый. Может, они правы — школьный психолог, мистер Маки, часто пророчил мне перевод в школу для дураков, а затем участь бросившего учебу унылого автомеханика, работающего без выходных ради жалких грошей. Я же всеми силами стремился воплотить его прогнозы в жизнь. — А что насчет тебя? Твик опустил взгляд на кофейную гущу на дне чашки. Лениво поковырял пальцем ручку. — У меня были кое-какие мечты в детстве... Вроде актерской карьеры или игры на пианино, знаешь, все эти юношеские ничтожные мечты, которые с возрастом оставляешь позади, открывая глаза на реальность. На свою бесталанность, например. Или тот факт, что ты навсегда останешься в дерьмовом городе под одной крышей с дерьмовыми родителями. Не думаю, что пойду в колледж... — кривая усмешка, слишком стеклянная, вызвала волну неприятных мурашек. — В любом случае, до сих пор я даже представить не мог, что когда-нибудь покину Колорадо, но вот мы здесь, — Твик неопределенно махнул рукой, нервно усмехнувшись. — Но это не имеет значения, потому что мне вряд ли светит что-то помимо родительской кофейни. Это то, чего они всегда добивались от меня. Может, они даже запланировали меня ради этого, черт знает. Касаемо них никогда нельзя знать чего-то наверняка. Я промолчал. Несколько минут неловкой тишины все болтались бы вокруг нас, если бы Твик снова не заговорил: — Хочешь узнать одну не очень хорошую новость? — Валяй. Он поднял на меня слегка смущенный взгляд. — У меня осталась тридцатка. У тебя есть что-нибудь? — Я потратил почти все деньги на заправке. Твик поник, хаотичные мысли снова начали подчинять себе его рассудок. — Завтра нужно будет купить поесть, по дороге у нас кончится бензин, а ехать еще через черт знает сколько штатов. Мы не доберемся до Флориды с таким скудным бюджетом. В моей голове вдруг созрел один абсурдный план. Может, он смог бы его успокоить... — Твик, все в порядке. Кажется, у меня есть идея. В конце концов, разве весь этот путь не был абсурдным? — Крейг, глубже! — Черт. Слишком узко. Я застонал, медленно двигая рукой, пока ее со всех сторон сжимали узкие стенки. Пальцы обволакивал жар. Я чувствовал стекающую по затылку одинокую каплю пота. Но я лишь продолжал усердно пытаться протиснуться глубже. — Я больше не могу. Я сейчас... Наконец Твик вскрикнул, стиснув мое плечо: — Да! Там! Одним резким толчком я наконец достиг заветной точки.И ВОТ КРЕЙГ ТАКЕР НАКОНЕЦ ДОБРАЛСЯ До того, что всей душой жаждал заполучить Твик... До последней упаковки Skittles из автомата.
Пальцы заскользили по пакетику кислых конфет и я вцепился в него так, словно моя жизнь зависела от того, сумею ли я сегодня достать эту адскую радужную смесь . Вероятно, так и было, учитывая нетерпеливость Твика и его обычно быстро разгорающееся раздражение. — Бля, это было сложнее, чем я думал, — я сел на колени и вытер пот со лба, кидая Твику его сокровище. Как на зло последний Skittles зацепился за нижнюю полку, и мне пришлось несколько минут корячиться перед автоматом у загаженного мотеля, распластавшись на чертовски грязном асфальте, чтобы достать это дерьмо. И все ради этого белобрысого чудика. — На кой черт тебе сдался этот чертов Skittles, у нас и так пять пачек! Мы все равно вытрясли из автомата больше, чем требовалось. Нашел еще чего брать, — пробурчал я. — Ты имеешь что-то против Skittles? — Твик вызывающе приподнял одну бровь. Я поморщился. Пришлось нехотя поделиться воспоминаниями. — Однажды мы с Клайдом наспор закинули в рот всю упаковку кислых Skittles. С тех пор я от них отрекся. — А Клайд? — усмехнулся Твик. Эта история его позабавила, черт бы его побрал. — Он расплакался. — Похоже на правду, — хмыкнул Твик с искоркой задора в лазурном взгляде. — Я удивлен, что ты так легко поддался на провокации. Признайся, как Клайд взял тебя на слабо? Я смутился. — Это не важно. — Страйпи, — хитро улыбнулся Твик. Сдавшись на позорную капитуляцию, я слегка потянул за косички своей шапки. Стало чуть свободней дышаться, когда синяя ткань наполовину скрыла глаза. — Тебя так легко прочитать, Крейг, — с победной улыбкой Твик крепче сжал в руках кучу сладостей; настолько большую, что она грозилась вот-вот посыпаться на землю. Несколько упаковок и правда упали, но я сразу же подхватил их и направился в сторону номера, пока не нашлось случайных зевак, заставших наше маленькое злодеяние. Впрочем, вид по-детски счастливого Твика меня нехило впечатлил. Наверное, ради этого стоило немного повалять куртку в грязи. Я покачал головой — эти мысли показались странными. — Валим, — отчеканил я низко. И опустил шапку еще ниже. Пахло дождем, землей и ночью. Она была густая, здесь, в Вичите, прямо как кофейная гуща на дне Твиковской чашки. Он отдал мне ее еще в кафе, почти допитую, потому что его вдруг затошнило. От волнения, как он сказал. За плотными тучами совсем не было видно звезд, не то что в Саут-Парке, где и дышалось легче, и звездное небо не пряталось за этой грязной враждебной ширмой. Я стоял под навесом у двери в наш номер, облокотившись о кирпичную стену — курил отцовские сигареты, стыренные накануне. От гадкого дыма закружилась голова. Содержимое пустого желудка резко попросилось наружу и я выбросил мигом осточертевшую сигарету.КРЕЙГ ТАКЕР ЧУВСТВОВАЛ Страх, отчаяние, беспомощность, отчуждённость, тревогу, печаль, смятение, одиночество.
На асфальт упало несколько капель. Я запоздало заметил на своих щеках мокрую солоноватую дорожку. И тут же тщательно, до боли растер глаза и щеки, лишь бы Твик не заметил, что я не был в порядке. Захотелось прилечь и уснуть так, чтобы больше никогда не проснуться, но возвращаться в комнату и разговаривать с Твиком не было ни малейшего желания. Хотелось побыть одному, а он лежал на кровати и смотрел телик. И, тем не менее, холодало. Ночная свежесть закралась под тонкую ветровку, а все конечности от усталости едва не отваливались, так что мне ничего не оставалось, кроме как вернуться в ненавистный номер.СЛОВАРЬ. ТОЛКОВАНИЕ №1 УНЫНИЕ — состояние апатии и подавленности, настроение, при котором человек не заинтересован своим положением и происходящим вокруг; безнадёжная печаль; гнетущая скука. Сопровождается общим упадком сил. Синонимы: безысходность, отчаяние, тоска.
Телевизор был выключен — комнату освещала лишь одна маленькая настольная лампа. Из клетки Страйпи не доносилось ни звука. Твик лежал на боку, повернувшись спиной к двери, и, судя по всему, спал, даже не удосужившись снять обувь. Я осторожно опустился на кровать, чтобы не разбудить Твика, но не спешил ложиться. В голове было слишком много мыслей, чтобы уснуть, хоть глаза и зудели, а все тело ныло от желания опуститься на мягкий матрас и навсегда погрузиться в сон. Я думал о маме. О ее реакции на мое возвращение, о ее новой жизни и жизни Триши. Стала ли моя сестра наконец счастлива в новом городе, обзавелась ли новым отцом, узнала ли о любящей, полноценной семье, в которой не приходилось больше сбегать из дома, лишь не слышать пьяные потасовки родителей? А еще я думал об отце — о его дальнейших действиях и моей роли в его жизни. О том, что я, черт возьми, буду делать дальше, наивно возложивший на собственные плечи ответственность за жизнь другого, почти незнакомого человека. — Крейг. Я обернулся. Твик все так же лежал, отвернувшись. — Не выключай свет, — прошептал Твик. — Хорошо. — С ним не так страшно. — Я не буду выключать. — Спасибо. Я сбросил кеды и медленно лег, повернувшись к Твику спиной. Уснуть удалось лишь через несколько минут, только заслышав чужое умиротворенное сопение.