Wine with rose petals

      — Ну? — поторопила она меня, видя то, как я с открытым ртом и застывшим дыханием смотрю на неё.        — Д-да, иду, — выдохнула я и подошла ближе к Ирацибете. У меня поплыло перед глазами и я покачнулась, тут же тряхнув головой, чтобы привести мысли в порядок.       Она поморщилась, окинув меня странным взглядом и вышла прочь из тронного зала, стуча каблучками.       На меня нахлынула волна эмоций, смесь восторга, нервозности и некого недоверия.       Я не могла поверить, что этот момент наконец настал, что после стольких лет я, наконец, могу видеть её перед собой, слышать её голос в реальной жизни, а не в фильме, касаться её (хоть я ещё этого и не делала, но в перспективе). В моей голове роились тысячи мыслей, а сердце как ненормальное колотилось в груди, норовя сломать рёбра и вырваться наружу.       На ватных ногах я сделала пару неуверенных шагов, сглотнула и догнала её в коридоре. Когда нас отделял метр, я неосознанно протянула к Ирацибете руки, пока она находилась ко мне спиной, но тут же опустила их, понимая, что в реальности нельзя вытворять что попало, потому что, слава Богу, это реальность.        «Интересно, что она думает про меня… И думает ли вообще… Понравилась ли я ей?» — беспорядочно проносилось у меня в голове, пока меня тошнило и корёжило от волнения. Я вытерла потные от страха ладони о серое платье.       «Неужели, это все правда происходит!» — у меня защипало в носу и начало давить в горле. Стук каблуков Ирацибеты заглушил мой тихий всхлип. Я вытерла рукой нос и попыталась проморгать слёзы, но они отступать не захотели, вместо этого парочка солёных капель скатилась по моим щекам к уголкам рта. Я слизнула их, когда они подступили к губам. Слёзы по вкусу были похожи на чуть остывший суп.       — Пришли, — оповестила она и резко остановилась. Я чуть не врезалась в неё, потому что совершенно не следила за дорогой. Ирацибета развернулась ко мне и глаза её от удивления распахнулись.       Я опомнилась и стёрла тыльной стороной ладони мокрые дорожки со своего лица и постаралась улыбнуться.       — Ты плачешь? — в непонимании спросила она, приподнимая одну бровь.       Я понимала, что что-то надо отвечать, но отрицать плач — не вариант, как и подтверждать его факт.        — Я люблю тебя, — только и смогла выдавить я.       Она внимательно оглядела меня своими изумительными тёмно-карими глазами и поджала розовые губы в форме сердца.        — С какой целью ты мне сейчас это говоришь? — поинтересовалась Ирацибета, взмахнув ресницами.        — Просто. Чтобы Вы знали, — честно сказала я, опомнившись и снова начав на «вы».        — А мне кажется, для того, чтобы разжалобить меня с целью повысить жалованье, — цинично сказала она, улыбнувшись краешком рта. — Так все делают.        — Нет, мне Вы можете вообще не платить. Я не для денег здесь.       — Знаешь, я бы чисто ради интереса не платила тебе, но деньгами распоряжается мой отец и не платить он тебе не сможет, — она усмехнулась и смерила меня взглядом.       Я не могла оторвать от неё глаз и сквозь пелену слёз с удовольствием и некоторым шоком разглядывала её с улыбкой.       Рассматривая её причёску мне очень захотелось распустить ей волосы и узнать — какие они, когда просто лежат на её маленьких плечах и спине. Я хотела посмотреть ей в глаза, но, встретившись с ней взглядом, решила посмотреть на что-то более безобидное.       Спойлер: смотреть на её губы было не самым моим лучшим решением в жизни.       — Я предлагаю забыть о том, что сейчас происходило и продолжает происходить, — немного возмущённо говорит она, настойчиво посмотрев мне в глаза. — Не делай так больше, это официальный приказ, — строго добавила она, ткнув меня указательным пальцем в плечо.       Я почти вздрогнула, когда Ирацибета это сделала.       — Хорошо, — смогла выдавить я.       Она толкает от себя соседнюю дверь и заходит в свою огромную розово-коралловую комнату.       В глаза сразу бросается шикарная кровать с балдахином. Она кажется очень мягкой.       — Балкона у меня нет, — с печалью говорит она. — У меня забрали комнату с балконом в прошлом году, — объяснила она. Причину, видимо, решила не озвучивать, но мне было сейчас не до этого. — А у Мираны есть балкон, — в её голосе слышалась немаленькая зависть.       — Не расстраивайтесь, пожалуйста, — попросила я, параллельно пытаясь придумать что-то ещё, что будет не очень стыдно сказать.       Она закатывает глаза.       — У неё и корона есть теперь, — посетовала Ирацибета и села на свой розовый няшный диванчик. Уголки губ Ирацибеты опустились и мне снова захотелось плакать, но я подавила в себе это желание. — И все из-за этого рыжего идиота, — добавила она.       — У Вас тоже будет корона, — говорю я негромко, но уверенно.       — Ага, как же, — начинает злиться Ирацибета и смотрит в своё окно в золотистой раме. — Посмей только издеваться надо мной, я тебя вышвырну отсюда в два счёта, — обещает она.       — Нет, я правду говорю. Я знаю, что Вы однажды будете править Подземьем.       — А я знаю, что тебе лучше бы закрыть свой рот, — вспылила она. — Ещё раз мне скажешь что-то такое… и ты пойдёшь в темницу. Это я тебе точно говорю.       — Хорошо, — смиренно говорю я, заулыбавшись. Я ни капли не обиделась. Мне кажется, дальше все будет хорошо.       — А теперь я хочу на прогулку. Сегодня выдался очень мерзкий денёк, мне нужно чем-то занять свои мысли. Не хочу думать сегодня о предстоящей свадьбе, меня скоро тошнить будет от подобных размышлений.       «Свадьбе» — удивилась я. «У неё уже скоро свадьба…»       Если бы я сказала, что не ревновала, я бы солгала, но я и так знала, что её брак с Ашеониколасом ничем хорошим для Ашеониколаса не закончится, оттого я особенно и не беспокоилась.       — Найди кого-нибудь из прислуги и потребуй себе форму горничной, а то в этом платье ты похожа на бордельную, — она изящно махнула рукой в сторону двери, возле которой я сейчас стояла. — После возвращайся и будешь готовить меня к прогулке.       «Я смогу коснуться её!» — радуюсь я и улыбаюсь ещё шире. «Причём, на полных правах служанки» — радуюсь я и киваю в такт своим мыслям.       — Живее давай, — рявкает она и я выпрыгиваю за дверь, закрывая её за собой.       — Ес! — не сдерживаюсь я и восторженно шепчу себе под нос, сжав правую руку в кулак.       Потом я оглядываюсь и быстро шагаю по коридору вперёд, пытаясь найти кого-то из прислуги.       Довольно скоро мне на пути попадается девушка немногим старше меня, она шла мне навстречу. Девушка сто процентов была служанкой, потому что на ней была форма горничной. А еще она была блондинкой. Мне это не понравилось, и я решила с ней особо не чикаться.        — Эй, — окликиваю её я. — Стой.        — Привет, — немного растерянно говорит она, хлопая глазами. — Я тебя раньше здесь не видела.        — Конечно, потому что меня только наняли. Мне нужна форма горничной. Где мне её взять? — я решила перейти сразу к делу, потому что попадала я в Страну Чудес точно не для того, чтобы заводить дружбу со всякими служанками.        — Ну… — замялась она. — Сейчас пока нет. Скоро должна появиться.        — Что значит «пока нет»? — я хмурюсь и выразительно смотрю на девушку. — Мне надо прямо сейчас.        — Я не могу тебе её выдать по той простой причине, что её нет, — объясняет она, пожимая плечами. — Я не виновата.        — Меня. Ждёт. Её Высочество, — цежу я. — Ирацибета. Она ждать не намерена. Срочно дай мне что-то, — требую я. — Иначе тебе отрубят голову, — угрожаю я, особо не задумываясь над правильностью шантажа сейчас. Я даже не подумала о том, что эта блондиночка может кому-то нажаловаться. Мне просто нужна была одежда, вот и всё, я не собираюсь тратить своё драгоценное время на тупиц, меня тоже можно понять.        — А… э… — занервничала девушка. — У нас осталась только форма для главных горничных, для обычных нет. Правда, я не думаю, что тебе это подойдёт. Но моё дело — предложить.        — Давай уже хоть что-нибудь, — я устало тру переносицу. — Я не хочу расстраивать мою любимую.        — Любимую? — повторяет блондинка, удивлённо всматриваясь мне в глаза.        — Да, я люблю и ценю её в отличие от всяких идиотов. Неси форму.        Девушка моргнула.        — Пойдём за мной, — зовёт она и я молчаливо следую за ней.       В итоге, меня приводят в какую-то темноватую комнату. Тут много шкафов и полочек. Блондинка вытаскивает из шкафа свёрток и смотрит на подпись на свёртке, потом на меня.       — Думаю, тебе должно подойти, — неуверенно говорит она и протягивает свёрток. — Также здесь есть корсет для горничных, у них специальные корсеты, которые утягивают, но не мешают работать, — объясняет она. — Ты когда-нибудь носила корсет? Тебе помочь затянуть?        — Да все я умею, иди уже отсюда, — невежливо отмахиваюсь я от неё. Спустя мгновение я слегка пожалела о своих словах, но я почти всегда сначала говорила или делала, а потом уже думала, так уж было у меня заведено.        — Ладно, — пожимает плечами девушка. — Зеркало прямо позади тебя, если что. Удачи.        Она, семеня, быстро вышла из комнатки. Я с интересом развернула свёрток. Здесь была и обувь, и корсет, и чепчик, и, собственно, сама форма. Выглядело всё довольно миленько в этих черно-белых цветах и кружавчиках, да и опыта горничной у меня в жизни ещё не было, к счастью.       Я поправила белый чепчик на голове и встала перед зеркалом. Было ни черта не видно и мне приходилось щуриться, чтобы хоть что-то разглядеть.       С моим боб-каре чепчик смотрелся забавно и нестандартно. Даже как-то так, будто я собралась на костюмированную вечеринку, а это я такая стилизованная горничная. Корсетом я тоже осталась довольна, спасибо моему опыту с корсетом из Надземья, с мыслью «вот, пригодилось» очередной раз я обрадовалась тому, что в мои далёкие тринадцать лет мне пришла идея купить корсет, а как купила, то постоянно носила.        Повертевшись еще возле зеркала, я переложила Хроносферу из серого платья в мой передник, потрогала на себе белые рюши и выбежала из каморки.       — И почему так долго? — требовательно спросила Ирацибета, вскочив с дивана сразу, как только я вошла в её комнату.        Я преклоняю голову.        — Прошу прощения, мне не сразу нашли форму. Форма обычных горничных закончилась, мне выдали эту.       Ирацибета подошла ко мне и оглядела мой аутфит с ног до головы.        — Я и вижу, — хмыкает она. — Хорошо, будешь ходить в этом. Тебе идёт это больше, чем та ужасная серая тряпка.        — Приму это за комплимент, — я улыбаюсь и поднимаю голову.        Она подходит ещё ближе и дотрагивается до кончиков моих волос.        — Что с твоими волосами, кто тебя так обкорнал?        Я не чувствую её прикосновений, но чувствую, как шевелятся мои волосы под её пальцами.        — Э-э-э… — я чувствую, как моё лицо теплеет от смущения. — Понимаете…        — Всегда прибавляй «Ваше Высочество», — строго говорит она. — Так положено, ты должна это и так знать, всему тебя учить надо.        — Да, Ваше Высочество, — исправляюсь я, и, когда наши лица на одном уровне, я понимаю, что на пару сантиметров выше неё, но из-за её высокой причёски это почти незаметно.        — Впрочем, мне плевать на твою причёску. Это лишь немного забавно, вот и всё, — холодно произносит она и убирает руки от моих волос. Я с некоторой печалью вздыхаю. — Теперь найди мне что-то в шкафу, я должна выйти на прогулку. Вон в том шкафу, — она кивает на что-то позади себя.        — Хорошо, Ваше Высочество, — поспешно говорю я и быстро подхожу к шкафу.        Нет, это даже не шкаф, это шкафище целый. Он просто огромен. Я сразу задумалась над тем, сколько человек туда можно уместить.        — Открывай и выбирай мне платье, — приказывает она. Я дёргаю за ручки шкафа и распахиваю дверцы. Шкаф был битком набит платьями, он просто ломился от них, можно сказать.        — Что выбрать… — шепчу я потрясённо, а глаза просто разбегаются.        — Да что-нибудь на твой вкус, что-нибудь красивое, но не слишком нарядное, но и не слишком простое. Заодно проверю тебя на чувство стиля.        — Конечно… Ваше Высочество… — я скольжу пальцами по изысканным шёлковым материям. Я перебираю платья и вытаскиваю одно из них с воланами на подоле и чёрными блестящими лентами на поясе, которые непременно нужно будет завязать в пышный бант. Платье было с градиентом — на груди оно было розовое, потом переходило в малиновое и коралловое на поясе, а у подола оно уже было ярко-красное.        — Как Вам это платье? — показываю ей, закусывая щёку изнутри.        — Отличный выбор, — она хлопает в ладоши и её глаза на миг загораются. Когда я вижу этот яркий взгляд, моё сердце разрывается на части от умиления.       Я посмотрела на платье, а потом перевела взгляд на Ирацибету, вернее, на её голову.       — Придётся распустить волосы, чтобы снять то платье и надеть это, Ваше Высочество… — неуверенно пробормотала я, сжимая в руках платье из шкафа.       — Конечно, — усмехнулась она, скрестив руки на груди. Ирацибета села за свой туалетный столик и посмотрела на моё отражение в зеркале. — Приступай.       Я повесила платье на ширму и приблизилась к Ирацибете.       — Пока распускаешь мне волосы, рассказывай что-то, иначе я засну, — скучающе попросила она.       — А про что хотите послушать, Ваше Высочество? — нежно проговорила я, кончиками пальцев ощупав причёску Ирацибеты и пытаясь понять — с чего начать.       — О себе расскажи.       Я немного занервничала и, прищурившись, отыскала почти невидимые шпильки в её волосах и вытащила их. Несколько прядей упало на её плечи.       — Я Марианна, — начала я, больше любуясь отражением Ирацибеты, чем реально что-то делая с её причёской.       — Я знаю это, а фамилия как твоя?       Я замерла и проглотила ком в горле. Внутри у меня всё сжалось.       — Не останавливайся, продолжай, — приказывает она и пронзительно смотрит на моё зеркальное отражение.       Я молчаливо вытаскиваю ещё много шпилек и выкладываю их все на столик.       — Так как? — напоминает Ирацибета.       — Мне… я… я должна быть честной с Вами? — с трудом выдавила я и вытащила последнюю шпильку.       — Что за глупый вопрос, — морщится она. — Конечно. Всегда говори мне правду. Я ненавижу, когда мне лгут. Я в принципе не терплю ложь.       Я убираю тканевую подушку-подкладку в виде сердца с её головы, и когда её красные локоны рассыпались по спине, я с восхищением выдохнула.       — А Вы не будете меня ругать, если я скажу Вам правду? — осторожно спросила я, взяв в руки расчёску.       — Ты так боишься сказать мне свою фамилию? — вскинув брови, уточняет она. — Что в этом такого?       И тут меня осенило.       Она же ещё сама не «оф Кримс». Значит, лишних вопросов ко мне и не будет, можно и не волноваться так. Поволноваться придётся потом, когда она сама станет «оф Кримс», но тогда, скорее всего, она всё уже будет обо мне знать и так.       На душе мгновенно поспокойнело.       — Я оф Кримс, — без камня на сердце сказала я, улыбнувшись её отражению.       Я мягко провела расческой по её волосам, разглаживая и разделяя пряди.       — Оф Кримс, — повторила Ирацибета. — Оф Кримс, — задумчиво снова сказала она.       Меня уже напрягло это немного. Она будто что-то знает.       — Марианна оф Кримс, — медленно проговорила она своим низковатым голосом, словно пробуя моё имя на вкус, растягивая и смакуя.       Я тотчас же растаяла, когда она впервые назвала меня по имени, хоть бери и собирай меня тряпкой в ведро, настолько я превратилась в лужицу.       Я вообще в целом таяла как мороженое всегда, когда видела Ирацибету или думала о ней, она для меня была как палящее июльское солнце.       «Она как бы и так моё солнышко» — подумала я и улыбнулась своим мыслям. «К счастью, уже не так далеко, как настоящее Солнце» — обрадовалась я. «Она освещает мою жизнь и греет меня своими лучиками, каждый день даёт надежду на лучшее, и ещё она как Солнце в том плане, что…» — я придумала ещё одно сравнение Ирацибеты с Солнцем, но не решилась озвучивать его даже в своих мыслях, потому что это было слишком смутительно-смущательно.       — По твоему имени даже и не скажешь, что ты служанка какая-то, — заметила Ирацибета. — Марианна, — поддразнила она.       — Я и не какая-то, — я решилась подмигнуть Ирацибете. — Я Ваша.       Она рассмеялась, но ничего не сказала.       «Подкат засчитан» — подумала я с гордостью и продолжила расчёсывать волосы Ирацибеты.       Волосы лежали у неё на спине прелестнейшими кучеряшками, которые хотелось накрутить на пальцы и нежно расцеловать. Но я этого не сделала.       «Пока рано» — вздохнула я. «Очень жаль»       — Достаточно, — она остановила меня взмахом руки. — Теперь пора менять платье.        Она встала с пуфа и зашла за ширму. Я на негнущихся ногах последовала за ней. Ирацибета развернулась ко мне спиной и застыла. Я тоже замерла.        — Ну? Что стоишь? Тебя и этому учить надо? — раздраженно спросила она, повернувшись ко мне лицом так, что я видела её профиль, корпус её остался в том же положении.        Моё дыхание от волнения участилось и я, мысленно для собственного успокоения стала считать до десяти, осторожно убирая её волосы со спины и перекладывая на плечи.        Она едва заметно кивнула в знак одобрения.        Я подрагивающими пальцами коснулась застёжки на её платье сзади и, цепляясь за крючки, начала расстёгивать его.        — Я уже и не надеялась на то, что ты додумаешься до этого без моих подсказок, — саркастично проговорила она.        Я очень старалась сакцентировать свое внимание только на платье и ни на что другое больше не смотреть, получалось у меня довольно хорошо.        Вскоре, с максимально пустой головой расстегнув платье, я осторожно стянула его с Ирацибеты через верх, потому что снизу мешал кринолин.        — Как там корсет? Не ослаб? — поинтересовалась она.        — Н-н-нет, — заплетающимся языком пролепетала я.        — Отлично, — одобрила она.        Я повесила прежнее платье на ширму и сняла оттуда новое, тут же расправляя его в руках.        — Надеть будет не более трудно, чем снять, — утешила она меня. — Приступай.        — Да, Ваше Высочество, — быстро сказала я, но всегда тогда, когда я говорила быстро, это получалось невнятно и с заиканиями. Кажется, Ирацибета закрыла глаза на моё невнятное бормотание.        — И хватит так дрожать, — требовательно сказала она серьёзным голосом, но в уголке её рта виднелся намёк на улыбку. — Я же всё вижу.        «Да как тут не дрожать!» — взвинченно сказала я у себя в мыслях, но в действительности лишь нервно захихикала.       Я надела Ирацибете платье через голову и помогла просунуть руки в рукава. На этом платье сзади была не застёжка, а шнуровка, что значительно упрощало задачу. Или усложняло. Я не особо задумывалась над этим, потому что задумывалась я совершенно о другом.        Я ловко зашнуровала ей платье и завязала ей красивый бантик, которым втайне любовалась. Потом я поправила Ирацибете её рукава-фонарики и расправила кружева на воротничке.        — Вы прекрасны, — не сдержалась я.        Она не отреагировала.        — Вы самая чудесная девушка во всём мире. Вы правда самое лучшее, что есть в моей жизни, честно, я жила только ради встречи с Вами!        Этот эмоциональный поток было трудно остановить, но у меня получилось.        Она недоуменно покосилась на меня.        — Я клянусь! Можно я поцелую Вам руку? — попросила я.        Ирацибета сначала отшатнулась от меня, а потом вышла из-за ширмы, оставив меня там стоять.        Я не расстроилась. Мне даже стало легче от того, что я сказала ей хоть что-то, хоть 0,000001% из того, что я думаю.        Она села обратно за туалетный столик.        — Убери это чёртово платье подальше в шкаф, видеть его не могу после сегодняшнего дня, — заявила она, кашлянув.        — Слушаюсь, Ваше Высочество, — я улыбнулась ей, хоть она этого и не видела, и послушно убрала коронационное платье в шкаф.        — Наверное, я его сожгу, — задумчиво сказала она. — А ты что думаешь?        — Сделайте так, как захотите сделать, — вежливо ответила я, подходя к столику и пуфику, на котором сидела Ирацибета.        — Вот и сожгу, — заявила она.        Я вновь взяла расческу в руки и уставилась на волосы Ирацибеты.        Нет, эти кудряшки прямо-таки манили меня, соблазняли, можно сказать. Мне стоило больших усилий, чтобы не сделать с ними ничего того, что мне нельзя было с ними делать.        — Давай, снова сделай мне причёску и подкрась губы. Только поярче возьми помаду, розовый какой-то слишком нежный для меня. Я с ним бледна.       На укладку у меня ушло чуть больше времени, чем я рассчитывала, но мне-то что, мне лишь бы подольше как-то повзаимодействовать с Ирацибетой, а то не факт, что она позовёт меня с собой на прогулку.        Когда я, потея в три ручья от усердия, закончила укладывать ей волосы, она спросила меня:        — У тебя до этого был опыт в чём-то таком?        — Нет, я только заплетала простые косички младшей сестре, — честно призналась я.        — В таком случае, для первого раза получилось довольно аккуратно, — похвалила она меня. — Молодец.        — Благодарю, Ваше Высочество, — скромно сказала я, но румянцем, всё же, запылала.        Я открыла выдвижную полку столика и окинула взглядом помады, лежащие там. Я аккуратно вытащила небольшой толстый карандашик нужного, как мне показалось, оттенка, затем внимательно осмотрела его. Импровизированная помада была завернута в шёлковую бумагу, внешне помада точно отличалась от привычных мне помад в металлических выдвижных штучках или в стеклянных колбочках с аппликаторами.        — Такой оттенок подойдёт? — негромко спросила я, показывая помаду Ирацибете. Та забрала у меня её, умудрившись не коснуться моих пальцев, и повертела в руках.        — Да, идеально, как раз под платье, — одобрила она и отдала помаду мне обратно. На этот раз я коснулась кончиком пальца её кожи и постаралась задержать этот тактильный контакт.        Что-то мне подсказывало, что сейчас я напоминала одержимого человека, чисто маньяка.        Ирацибета убрала руку и, нахмурившись, посмотрела на меня.        — Ты странная, я повторюсь. Никто ещё у меня так себя не вёл.        — Это… хорошо? — подсказала я.        — Это просто по-другому. Я ещё не разобралась в тональностях, — она пожала плечами и меня охватил дикий восторг.        Значит, я ещё не отпугнула ее. Это уже замечательно!        — Крась, — приказывает она мне, кивая на помаду в моих руках.        Я послушно наклоняюсь к Ирацибете, чтобы мои плечи были на уровне её лица и приближаю помаду к её губам, но еще не решаюсь сделать первые мазки.        Она выразительно стреляет глазами и я невольно расплываюсь в улыбке, замечая это. Я с любопытством рассматриваю её губы все с такой же придурковатой улыбочкой.        Когда я впервые касаюсь помадой её губ, очень нежно и почти неощутимо для неё, но так, чтобы остался яркий след, я улыбаюсь ещё шире при мысли, что впереди у меня ещё целая вечность, чтобы получить наконец разрешение целовать эти самые губы.