The war: 2 | Present
25 июня 2023 г. в 23:32
— …Я больше не могу быть с тобой! Я слишком долго терпела твои недостатки, теперь же у меня накипело! Мы расстаёмся, я жалею то время, которое потратила на тебя. Все эти годы просто испорчены, лучше бы я никогда не встречала тебя. Ты поразительно ужасный человек, а ведь при нашем знакомстве я умудрилась этого не заметить! Как я была глупа тогда, невероятно глупа… Что ж, теперь я намерена всё исправить. Прощай же… Я больше никогда не вернусь к тебе. Я не буду по тебе скучать. И страдать по тебе не буду. Как и ты по мне, вероятно… — прочитала я драматичным голосом, перелистнув очередную страницу книги в голубой шероховатой обложке.
— Твоё? — Ирацибета, слегка поморщившись, кивнула на чтиво в моих руках.
Я перевернула книгу и показала ей обложку, а потом положила обратно на стол, открыв на нужной странице. Пламя свечи на столе возле книги танцевало и бликовало в полутьме на сероватых тонких страницах.
— Нет, это «На крыльях отчаяния», — ответила я, тоже с неприязнью посмотрев на книгу. — Ты же читала мои книги, там такого даже близко не было.
— Я подумала, что новая, — она пожала плечами и закинула ногу на ногу. — Хорошо, что такой унылый бред не тобою написан. Да и слог у вас разный.
— Приму это за комплимент, — я улыбнулась, с теплотой оглядев Ирацибету, а потом то, что нас окружало: за окном было намного темнее, чем в комнате, от этого становилось уютно.
Выпитый чай тоже грел изнутри. Читая друг другу вслух выборочные отрывки из книг, на нас нападала приятная сонливость, но не такая сильная, чтобы отправиться спать.
— А что с твоей новой книгой? Уже готова? — поинтересовалась она, облизнув губы с полустёртой помадой.
Я с едва заметной усмешкой повторила за ней, а когда игривая улыбка пропала с моего лица, я, пожав плечами, ответила:
— Я бы хотела тебя обрадовать и сказать, что скоро будет, но… она будет нескоро, учитывая… обстоятельства, — неуверенным голосом и с паузами между предложениями сказала я.
— Да, действительно, — чуть хрипло пробормотала она. Я понимающе кивнула. — Если вер… когда вернёмся и ты закончишь книгу, я же первая прочту её, так ведь?
Я сделала вид, что не обратила внимания на её оговорку, но в моём взгляде наверняка просквозило огорчение.
— Конечно, — сначала помедлив, но потом как можно увереннее сказала я. — Как и всегда.
— Славно, — произнесла она как можно спокойнее, стараясь не придать своей фразе эмоциональную окраску
Я закрыла «На крыльях отчаяния» и, наклонившись вперёд, невесомо положила свою правую руку на колено Ирацибеты поверх платья. Ткань была мягкой и приятной на ощупь, чуть скользкой и поблёскивающей.
Ирацибета подняла на меня глаза, и тогда мы встретились взглядом.
Я постаралась улыбнуться, тем самым вселив в неё надежду, но мне показалось, что улыбка моя выглядела как-то странно, так что я быстро перестала улыбаться. Уголки губ Ирацибеты дрогнули, это не осталось для меня незамеченным даже в полумраке.
Когда огонь свечи загорелся чуть ярче, распущенные волосы Ирацибеты тоже вспыхнули алым, словно зарядившись энергией от маленькой горящей свечечки. Тогда мне показалось, будто Ирацибета смогла осветить собой всю комнату, но тут же её раскиданные по плечам волосы «потухли».
Когда я моргнула, одновременно сглотнув, я заметила то, как дрогнули ресницы Ирацибеты, а глаза её блеснули в сумраке. В них тоже отражалось маленькое пламя. Я бы посчитала вид Ирацибеты довольно зловещим, если бы столько лет не провела рядом с ней и не знала бы её почти так же хорошо, как саму себя.
«Ты боишься?» — сначала хотела спросить я её, но тут же подумала: нет, она не скажет правду. Будет всё отрицать и постарается убедить меня в обратном. Она никогда никому не признается в том, что чего-то боится. Только мне и то… исключительно в такие моменты, когда она плохо будет себя контролировать.
— Всё будет хорошо, — шепчу я вместо этого. Я поглаживаю большим пальцем её коленку, но это всё ещё через платье, а под ним ещё и подъюбник… так что, сомневаюсь, что она чувствует хоть какие-то прикосновения.
Она продолжает неподвижно сидеть и смотреть мне в глаза. Я с трудом выдерживаю её взгляд. Когда угловым зрением замечаю её усмешку, я прекращаю играть с ней в гляделки.
— Ты так говоришь тогда, когда как раз таки всё очень и очень плохо, — говорит она спокойно.
— Нет, сейчас я говорю чистую правду, — я возражаю, но робко, потому что сейчас даже самой себе не верю. — Честно. Вот увидишь, — добавляю я вскоре.
— Когда? — хочет внести конкретики она. — Завтра? — с недоброй улыбкой интересуется она негромким голосом. — Послезавтра? Может, через неделю? Или, может, тогда, когда мы потерпим поражение и нас с тобой отправят в ссылку? Тогда, когда мы с тобой вдвоём окажемся в Чужих Краях без еды и воды, а я ещё и без королевства? Или вообще тогда, когда Мирана решит нас убить и даже в ссылку не отправит, таким образом не оставив нам и малейшего шанса? — она начинает говорить это обычным голосом, но к концу своей речи уже почти кричит. Ирацибета психует и скидывает мою руку с себя, вскочив с кресла и в несколько шагов оказавшись у панорамного окна.
Я продолжаю сидеть в своём кресле, лишь повернувшись так, чтобы видеть скрестившую руки на груди Ирацибету. Она смотрела в окно, оказавшись ко мне спиной, так что я точно не оказывалась в её поле зрения. Я медленно встала со своего кресла и подошла к Ирацибете так тихо, насколько позволяло шуршащее платье и цокающие о шахматный пол каблуки.
Даже не видя лицо Ирацибеты я могла сказать, что она выглядела очень нервной. Казалось, если коснуться любой части её тела, эта часть тела завибрирует… или даже вся Ирацибета… А ещё она выглядела жёсткой и очень острой. Я даже представила то, как касаюсь её, а она холодна и тверда как каменная статуя.
— Я думаю, последнее вероятней всего, — глухо сказала она. — Мирана заявит, мол, как ты со всеми, сестрёнка, так и я с тобой, ты этого заслуживаешь… — продолжила она.
Я молча слушала её. Её голос будто отражался от стекла и с ещё большей силой врезался в мой мозг, да так, что я аж слышала эхо.
— Тогда для тебя будет лучшим вариантом побег. Но такой возможности может у тебя и не быть.
Я делаю ещё шаг и робко обнимаю её сзади. Она не вибрирует тогда, когда я касаюсь её. Она не холодная и не твёрдая. На ощупь она приятная и тёплая, и даже не отстраняется, когда я её обнимаю.
Мотыльки ползают по стеклу снаружи, при моей инсектофобии мне противно за этим наблюдать, так что я прикрываю глаза и стараюсь не смотреть на ночных бабочек.
— Может, пока не стало слишком поздно, передумаешь насчёт… — она не успевает договорить, но я мягко говорю:
— Нет. Я отправляюсь вместе с тобой.
Она тихо смеётся. Я не смеюсь вместе с ней, так как знаю, что её смех сейчас далеко не признак веселья.
— Только потом не ной, что я тебя не отговаривала.
— И не собиралась.
Ирацибета снова убирает мои руки с себя, но теперь уже для того, чтобы развернуться ко мне лицом. Она некоторые секунды пристально разглядывает меня, скользя взглядом сначала по моему лицу, а потом чуть ниже, по шее и декольте. Ирацибета расстёгивает кулон на своей шее, снимает его с себя и застёгивает уже на мне. Мои руки тут же непроизвольно тянутся туда, где теперь находится кулон.
— Теперь твой, — объясняет она.
Я вспоминаю то, как кулон смотрелся на ней. Она не слишком часто надевала его, только в какие-то особенные моменты или дни. Рубиновая роза на платиновой цепочке смотрелась так элегантно и утончённо на ней, а я, разглядывая кулон на Ирацибете, всегда ещё удивлялась тонкой работе ювелира: это же как надо было аккуратно огранить камень, чтобы придать ему форму настоящего цветка розы.
— Зачем? — молвлю я.
— Пусть будет у тебя. Мне так хочется.
— Хорошо, — впервые за вечер искренне и действительно от счастья улыбаюсь я.
Я беру её за обе руки и, как-то задыхаясь, прижимаю их к своей груди.
— Спасибо, — тихо шепчу я, приблизившись к ней настолько, что между нашими лицами всего несколько сантиметров. — Спасибо, — повторяю я ещё тише, почти неслышно.
Она молчит, высвобождает руки из моей хватки и обнимает меня, положив мне голову на левое плечо. Я обнимаю её в ответ и шепчу ей слова благодарности. Мои глаза широко раскрыты, я вижу мотыльков, но сейчас мне на них плевать, сейчас они вообще не главное.
В ответ на мои бесчисленные «спасибо» она нежно хихикает и стискивает меня крепче. Её пушистые волосы щекочут мне нос, но я ничего не предпринимаю, лишь вдыхаю аромат её духов и, улыбаясь, шёпотом разговариваю с ней о всяких мелочах, а вовсе не о войне, которая начнётся завтра.