Детский сад

Олег называет это «естественным отбором», Кир называет это «ебаторией без права на личную жизнь», Серёжа никак это не называет (он пялится на задницу Олега, обтянутую порнушными блестящими лосинами). Макаров понимает, что это всё от заботы, от почти родительского сопереживания и попыток стать ближе. Если быть совсем уж честным, ему даже приятно: его родители даже не задумывались интересоваться личной жизнью «неудавшегося» сына, а тут – такое внимание! Правда, иногда это слегка подбешивает – самую малость – чуууть-чуть, совсем немного... – Да какого хрена! Кирилл хмурится, всплёскивает руками, разве что не скалится, как маленький волчонок. Очередное знакомство очередной пассии с семьёй выдалось ещё хуже предыдущего: бедолагу, покусившегося на драгоценный макаровский зад, (едва не) спустили с лестницы. – Вы мне дадите когда-нибудь личную жизнь построить?! Сами поженились, а меня...! – А тебя, – перебивает Олег, отставляя на стол чашку с чаем. – А тебя мы отдадим только в самые добрые руки. Серёжа задумчиво кивает, а потом вдруг выдаёт: – У него куча штрафов за превышение, диплом провален подчистую, а ещё аллергия на твою любимую клубнику. Кирилл щурится зло, стискивает зубы, отчаянно напоминая себе, что его, блять, любят, и шипит сквозь зубы: – Кем бы ни был мой следующий парень, я _буду_ с ним встречаться, ясно вам? Олег смотрит в самую душу, а потом хмыкает: очень непонятно хмыкает. Киру этот хмык не нравится. *** – Детка, ты уверен?! Кирилл только кивает, мысленно обещая себе убить этих двоих и прикопать под окнами башни, если, мать твою, они хоть что-то не так скажут. – Ага, уверен, – всё-таки бормочет он, со вздохом обнимая Шура поперёк талии. Тот в его руках ворочается, и через секунду перекручивается так, чтобы смотреть Киру в глаза. – Знакомство с семьёй это... ну, это серьёзный шаг, и всё такое, ты в курсе? – Шура очаровательно хмурится, но губы его дрожат в попытке сдержать улыбку. – Поверь мне, я бы не стал рисковать, если бы не был уверен, – Макаров коротко целует Шуру и со вздохом говорит: – Только они у меня... странноватые. Их доверие заслужить очень сложно. – Что, уже спускали с лестницы прошлых ухажёров? – ржёт Шура, но, заметив вообще не ироничный взгляд напротив, нервно хихикает. *** Лифт тормозит так плавно, что Кирилл едва ли замечает, погружённый в свои мысли. Шура осторожно кладёт руку ему на плечо и подталкивает на выход. – Всё хорошо будет, Кирюш, успокойся, – мягко говорит он, поглаживая напряжённые мышцы. – Я сказал им, что со следующим буду встречаться, даже если они не одобрят, – решительно говорит Макаров и, прежде, чем зайти в гостиную, берёт Шуру за руку. Напоминает себе, что всё об этих двоих рассказал: и как звать по имени-отчеству, и кто такие, и чтобы не пугался того-самого-Разумовского. В общем, проинструктирован Шура лучше некуда. Их встречает гробовое молчание, нарушаемое лишь Серёжей, намеренно громко потягивающим чёртов татарский чай. Олег сидит так чинно-благородно, сложив руки на груди, что Макаров подавляет желание раздражённо закатить глаза. – День добрый, Олег Давидович, Сергей Дмитриевич! Шура кивает мужчинам, сидящим на диване, а потом одним слитным неуловимым движением оказывается рядом и плюхается в кресло, по-хозяйски раскинув руки. Оценивающе оглядывает интерьер, присвистывает, увидев здоровенную плазму. – Нихуёвенько так вы тут устроились, конечно, – весело сообщает он, подмигивая Серёже. Макаров опускается на соседнее кресло и готовится к обороне – Шуру он будет отстаивать до последнего. И, даже если Олег опять начнёт что-то там говорить о драгоценной неприкасаемой кириной жопе, снова начнётся бесконечный допрос о месте рождения, заболеваниях, аллергии и пристрастиях, и... К чёрту. Кирилл набирает побольше воздуха, едва Олег открывает рот... – Принят. ...и закрывает. Непонимающе пялится на совершенно спокойных супругов, растерянно переводя взгляд с одного на другого. – А... а допрос? – бормочет он, подавляя желание нервно хмыкнуть. Серёжа противненько хихикает в свою огромную чашку с дурацким лисьим принтом, а потом тычет пальцем в плечо Олега. – Да расскажи уже ему, он сейчас от напряжения лопнет. – Что рассказать? – подозрительно щурится Макаров, и, неосознанно копируя жест Олега, складывает руки на груди. Волков медленно глубоко вздыхает и легко улыбается: – Помнишь, я рассказывал, что после армии был наёмником? Так вот... *** Через пару часов, вернувшись с Шурой на его съёмную квартиру, Кир очень старательно обижается. Только Шура тоже не пальцем деланный – очень даже знает, как загладить свою вину. Например, вручить ключи от собственного этажа башни, недавно выклянченные у Олега, или заказать новый конструктор. Или зацеловать до потери пульса. Например.