Глава 1. Прелестная малютка
16 марта 2022 г. в 12:05
Когда она родилась, то на мгновение замерли птицы и даже солнце словно укоротило свои лучи, так что новорожденная оказалась в тени. Но как только пышнотелая нянька вынесла девочку в главный зал, чтобы продемонстрировать отцу, какая у него родилась красавица, все вновь пришло в движение. Птички пели, журчали струи прохладного фонтана, солнце решилось протянуть лучи к малышке. Нушрок в расстёгнутом мундире с тревогой, написанной на красивом лице, приблизился к няне и заглянул в белый нарядный куль. Здесь, среди пены кружев, он увидел прелестное, словно кукольное личико. У счастливого папаши затряслись руки, но ликование продлилось ровно до того момента, как кроха открыла необыкновенной черноты глаза. Нушрока ожгло на удивление осознанным взглядом, он почувствовал, как по спине забегали мурашки, а виски покрылись испариной. Его птенец смотрел так грозно, как не получалось у него самого. Нушрок, тогда еще полковник, оторопело попятился, то, что не удавалось врагу, смогла сделать крошечная девочка — он отступил. У няни улыбка застыла на губах, когда она посмотрела на малышку, и та перевела взгляд на неё.
— Ах, — слабо вскрикнула женщина.
Опасаясь, что она бросит ребенка о натертый до блеска паркет, Нушрок стремительно приблизился к ней и вырвал у неё из рук дочь.
— Отдай, — грубовато потребовал он, забирая девочку. — Иди к себе, чтобы завтра же духу твоего здесь не было!
Женщина с плачем убежала, а он остался со свертком на руках, не решаясь посмотреть еще раз в страшные глаза. Полковник сам отнес дочь кормилице, после чего зашел проведать измученную супругу. Его прелестная Акчотсал, миниатюрная брюнетка с большими, немного печальными глазами, улыбнулась ему.
— Нашу дочь так быстро унесли, — произнесла она мелодичным голосом. — Я даже не успела посмотреть на неё.
— Успеется, любимая, — он поцеловал её руки.
Выходя из спальни супруги, Нушрок с тревогой думал, как такая нежная натура, как Акчотсал, выдержит суровый взгляд еще одной представительницы семейства коршунов? Но выяснилось, что малышка, названная в честь прабабушки Анидаг, умела, когда это требовалось, смягчать пронзительный взгляд. Акчотсал души не чаяла в девочке, она нежно кружила вокруг ребенка, когда его кормили, переодевали или купали. Мать гуляла с малышкой по саду или осторожно показывала ей с террасы захватывающий вид на ущелье. Анидаг была умницей, она почти не плакала, но интересы свои всегда умела отстоять. Как только она научилась ходить и говорить, слуги ощутили на себе крутой нрав маленькой хозяйки. Каким-то сверхъестественным чутьем малышка знала, кто здесь главный: она могла ударить расчёской служанку, если та слегка потянула её смоляные кудри, или до крови укусить няню, когда та пыталась увести девочку с прогулки. Через некоторое время Анидаг уже выкрикивала своим мелодичным голоском приказания другим слугам колотить неугодную ей прислугу. Акчотсал пугала подобная горячность, она все пыталась мягко привить дочери добросердечие, но неизменно терпела поражение. Девочка не любила матери, которая казалась ей слишком слабой и незначительной. Она немного уважала отца, перед которым трепетали все обитатели замка, и совершенно не боялась никого.
Знакомство с детьми министра Абажа вызвало у неё восторг, почти сразу прелестная малышка, которой исполнилось только пять лет, покорила маленьких жабят. Она заставляла их исполнять свои прихоти. Два старших мальчика прыгали перед ней как лягушки и, раздувая щеки, издавали квакающие звуки. Некрасивая младшая девочка завороженно смотрела на Анидаг и по её приказанию принималась исполнять роль расторопной горничной. Абаж посмеялся над выдумками детей, но больше их не привозил, и, даже когда Главнейший министр приезжал с семьей в беломраморный дворец, детей не выпускали из их комнат. Акчотсал все это тревожило, но Нушрок был в восторге: пусть не сын, но такая дочь явно стоила много. Он восхищался волей девочки, её господской гневливостью и скоростью на расправу, этим она напоминала ему самого себя. Нушрок утешал встревоженную супругу, нежно целуя в темные волосы на затылке, а она, спрятав расстроенное лицо у него на груди, только горестно вздыхала. Что сделаешь с такой дочерью?
Анидаг исполнилось шесть, когда отец подарил ей пони и маленькую амазонку, чтобы она могла учиться верховой езде. Занятие это увлекло девочку несказанно, она не расставалась с миниатюрным стеком. У слуг появились багровые отметины от ударов детским кнутом. Однажды Акчотсал решилась на серьезный разговор с дочерью, она вызвала девочку в башню, откуда открывался вид на ущелье. В этом месте мечтательная супруга Нушрока устроила комнату для шитья, тут она занималась вышиванием или читала. Анидаг не нравилось здесь, девочка не терпела игл. Один раз она укололась, рубиновая капля упала на пол и зазвенела, обратившись красным стёклышком. Кроха рассердилась, да настолько, что со злости воткнула иглу в руку матери. Акчотсал тихо вскрикнула и лишилась чувств, встревоженные служанки подняли суету, а Анидаг, как ни в чем не бывало, спокойно покинула башню. И хотя встревоженный Нушрок испытал приступ гнева, но наказывать дочь не стал, ибо девочка сверкнула на него своими невыносимыми глазами.
Сегодня Акчотсал хотела показать дочери прекрасный вид, открывающийся из окна башни. Женщина была одета в легкое белое платье, её коршуненок, напротив, предпочитал платья мглисто-черные.
— Смотри, милая, как прекрасен мир вокруг нас, в нем столько любви и нежности! — говорила Акчотсал певучим голосом. — Ты должна быть добра к тем, кто зависим от тебя, не следует проявлять ненужную жестокость.
Она поманила дочь к себе и, приобняв её за хрупкие плечи, показывала на бесконечную синеву неба и беловатые скалы. Девочка увидела, что снизу на них смотрит отец.
— Мама, — тихо позвала Анидаг. — Посмотри, там папа.
Как только улыбающаяся Акчотсал помахала рукой мужу, её дочь что есть силы толкнула её вперед. Женщина с криком устремилась вниз, белое платье трепыхалось на ветру, тонкий крик ужаса пронзил тишину ущелий. Анидаг видела, как мать разбилась на тысячи осколков, и радостная улыбка показалась на красных от крови губах — секундой ранее она прокусила нижнюю губу.
Нушрок видел, как ему машет Акчотсал, и помахал ей в ответ, но затем он своим зорким взглядом увидел, как Анидаг толкает мать. Страшный крик сорвался с губ Главнейшего министра, он был настолько велик, что в его горле что-то тонко хрустнуло и запищало. Именно с этого дня грозный Нушрок лишился знаменитого баритона и приобрел жалкую писклявость. Он в отчаянии ползал по плитам, о которые разбилась его любимая жена. Главнейший министр изрезал в кровь руки и колени, пока слуги не унесли хозяина прочь, медик дал ему сильное снотворное, после чего Нушрок забылся беспокойным сном. Анидаг приказала слугам собрать все осколки, оставшиеся от матери, и заполнить ими высокую восточную вазу, что стояла в главном зале. Нушрок пробудился среди ночи, он сразу схватился за шпагу и, пошатываясь, направился в детскую, испуганная няня выбежала вон. Он открыл дверь в спальню дочери и увидел, что она мирно спит. Лунный свет бросал на нежное лицо волшебный отблеск, министр уже изготовился вонзить оружие в маленькое сердце, но девочка открыла глаза. Страшная слабость до дрожи и тошноты пробрала его. Нушрок затрясся, шпага выпала из рук, а сам он медленно опустился на колени. Девочка, так похожая на покойную Акчотсал, мило улыбалась, и лишь темные глаза говорили правду — она его погубит.