Не вижу зла. Не слышу зла. Не говорю о зле.

      Открывшееся взору помещение совершенно отличалась от холла и коридора. Пол из Эбена, древесины известной среди мастеров как «Чёрное золото», сорта: «Пламенный Эбен». Во все времена лишь правители богатейших стран могли позволить себе этот прекрасный узор, состоящий из чёрной сердцевины и прожилок от светло-жёлтых до тёмно-коричневых тонов. Рисунок естественно созданный самой природой, полностью оправдывающий своё название «Пламенный», создавая ощущение, что в стволе дерева разыгрался неистовый пожар.       Пожар, который словно неведомый монстр перебросил свои языки пламени и на стены. Однако этот «огонь» уже был создан руками человека: некому мастеру-алхимику удалось синтезировать особую смолу, которая при застывании превращалась в твёрдый прозрачный полимер. Материал с лёгкостью окрашивался в любой интересующий цвет ещё в жидком состоянии и готовое изделие непременно соответствовало ожиданиям. Однако, такое сырьё было столь новаторским, что лишь недавно стало известно общественности, тем самым прославив алхимика на весь континент и многие действующие правители стран отправили своих послов с заказами. Но неожиданно Мастер исчез, так и не ответив ни на один заказ. Эта история не на шутку взбудоражила высшее общество. Благо, алхимик оставил свои записи о создании смолы и его ученики и коллеги смогли вновь воссоздать необычный материал. И то, что сейчас предстало перед глазами художника… Судя по всему было работой одного из лучших учеников Мастера. Огонь, что танцевал на стенах помещения, переливаясь всеми возможными тёплыми оттенками, мог создать лишь тот, кто вложил душу в своё дело. Даже художникам было бы не под силу запечатлеть столь «живую» стихию.       Но было и то, что привлекало внимание гораздо сильнее, чем завораживающий огонь – и это картины. Огромное количество картин всевозможных размеров и стилистик были вывешены на огненные стены и расставлены по стеллажам, полностью заполнившим помещение. Нет, там были не только картины, но и скульптуры, ювелирные украшения, драгоценности и даже артефакты, делая огромное помещение больше похожим на музей… Или скорее сокровищницу. Однако именно картины были ближе художнику и влекли куда сильнее, нежели неизвестные артефакты. На большинстве полотен был изображён прекрасный аловолосый юноша с аристократично алебастровой кожей и глубокими карими глазами с небольшим отблеском красного, на вид ему не больше двадцати лет. «Похоже мастера явно преувеличивали красоту этого парня», — невольно подумал художник, внимательно рассматривая работы коллег. — Можете осмотреться, — видя заинтересованность гостя с гордостью проговорил Клопе. — С превеликим удовольствием, — поклонился счастливый художник, словно ему вручили нечто действительно ценное.       И первая картина, которая действительно пленила взгляд, изображала всё того же неизвестного красноволосого юношу, одетого в свободную белую рубашку с подвязанными до локтя рукавами, который играл на пианино. Работа коллеги по истине поражала. Казалось, что длинные аристократичные пальцы перебирают белоснежные и чёрные клавиши фортепиано. Художник мог поклясться, что, наблюдая за изображением слышит наигрываемую мелодию: сначала спокойную и размеренную, но всё ускоряющуюся и нагнетаемую некую тревогу, словно что-то вот-вот должно произойти... После подобных фантазий по телу пробежались мурашки, и гость решил пойти дальше.       Пройдя несколько рядов с изображениями прекрасного юноши в различных позах, одеждах и даже образов, одним из самых запоминающихся – был образ жреца с белоснежными волосами и небесно-голубыми глазами, художник подметил одну общую деталь – ни на одной из картин не было подписи написавшего её художника. «Похоже это одно из требований заказчика», — догадался гость. И вот, глаз зацепился за ещё одно необычное громадное полотно, на нём было изображено некое бедствие с множеством действующих лиц.       Момент запечатлён изнутри полуразрушенного храма, одна из стен которого отсутствовала и через провал виднелось тёмное небо с раскатами молний и парящим чёрным замком. В центре возвышалась угрожающего вида красная сфера, покрытая трещинами из которых сочилась жидкость, капающая на множество магических щитов, развернувшихся под ней и поддерживаемых несколькими фигурами из храма: эльфом, разодетым в потрёпанные, но золотые одеяния; женщиной-волшебницей с копной огненно-красных волос и громоздким ожерельем из камней на шее; неизвестная фигура скрытая плащом с капюшоном из рук которой выходили чёрные нити, похожие на паутину, оплетающие и смешивающиеся с щитами под сферой; молодой человек, с пшеничного цвета волосами, напоминающий аристократа и поддерживающий фигуру в плаще, так же выпускающий ману; ещё пара фигур, стоящих немного в отдалении , но испускающие бежевую и розовую ману. И всё же главным на этом полотне был всё тот же красноволосый юноша, с губ которого струилась кровь, а за спиной раскинулись серебряные крылья. Ещё одна примечательная деталь – в руках человек держал раскрытую книгу с полностью чёрными страницами. Разглядывая полотно, художник заприметил ещё две интересные фигуры: черноволосый мужчина, внешне напоминающий наёмника, с мечом на перевес, и беловолосый рыцарь, стоящий в углу храма на коленях и сложивший руки в молитве.       «Молящийся рыцарь очень похож на господина Секка… Но что там происходит?.. Этот красный шар напоминает известную битву против Бога Отчаянья. Тогда кто все эти люди? Если они помогали господину Секке, то разве не должны были войти в историю, как герои?..» — рассматривая кем-то старательные выведенные детали картины, мысленно рассуждал художник. — Похоже вам очень приглянулось это полотно, — из-за спины неожиданно послышался немного насмехающийся голос Клопе. — Лишь наслаждаюсь колоссальной работой коллеги, — улыбнувшись, ответил художник, но про себя подумал: «Не в моих правилах лезть к заказчику с вопросами».       Окинув прощальным взглядом необычное произведение, молодой человек направился дальше. Следующий предмет, привлёкший его внимание, не был ни картиной, ни скульптурой, ни даже артефактом или же украшением. Это были две ветви дерева, находящиеся под стеклом. Внешне не особо примечательные ветви, по форме почти идентичные. Единственное существенное отличие – цвет. Одна ветвь тускло-белая, чем-то напоминающая священный предмет, утративший свою силу, другая же в противовес – абсолютно чёрная, словно вместилище для ужасного проклятья. Казалось, от предмета действительно исходит нечто довольно зловещие…       Не желая больше разглядывать пугающую ветвь, юноша обратил своё внимание на рядом стоящую стойку с драгоценностями. Наиболее интересной показалась пара запонок, изображавшие стилизованное солнце с длинными лучиками, выполненное из белого золота и инкрустированное мелкими жёлтыми сапфирами и полумесяц созданный из чёрного золота словно оплетающего паутинкой камни обсидиана.       «Довольно необычная пара, — разглядывая украшения подумал художник. — О, а это что?»       Рядом лежала потрёпанного вида пуговица с неизвестным гербом, изображавшим золотую черепаху, нёсшую на своём панцире гору.       «Пуговица похожа на те, что носят высокопоставленные аристократы, демонстрируя всем свой семейный герб. Но герб с черепахой?» — юноша на некоторое время серьёзно задумался, перебирая в голове все известные семейства. Однако на ум никто так и не пришёл. Единственный, у кого на гербе присутствовала черепаха – это господин Секка. Но и на нём был лишь гранатовый панцирь. Решив, что ему попросту может быть неизвестно это семейство, художник направился дальше, игнорируя лежавшие кучкой золотые таблички с гербом ныне несуществующего Королевства Роан. Подобные безделушки ещё можно было увидеть в частных коллекциях излишне богатых аристократов. Но, признаться, не в таком количестве, как у господина Секки.       Больше из украшений ничего не заинтересовало художника, и он решил вновь вернуться к созерцанию картин. И вот, среди множества изображений аловолосого, наконец-то удалось найти полотно, где главным героем был сам Клопе Секка. Да, юноша там тоже присутствовал, но всё же мастер меча казался главным.       Комната, похожая на спальню и в центре господин Секка, сидящий в инвалидном кресле. Длинные волосы распущены и спадают на лицо, из одежды лишь белый халат, из-под которого видны обнажённые и полностью чёрные ноги. И их заботливо омывает красноволосый юноша, одетый в военный камзол чёрного цвета. — Полагаю, экскурсию уже пора окончить, — вновь из-за спины неожиданно раздался насмешливый голос Клопе. — Вы тут уже несколько часов. — Несколько часов? Ох, прошу прощения, эти картины пленят и не отпускают, — извиняясь ответил художник. — Думаю, пора показать вам то, над чем предстоит работать, — удовлетворённый ответом, продолжил мечник, уводя художника дальше.