Эстетика заброшек

Когда-то Оллария была процветающим городом, настоящей столицей прекрасного государства Талиг. Там были и пышные старинные особняки, ныне ставшие музеями, и современные небоскребы, и парки и широкие проспекты. Но больше десяти лет назад город потряс взрыв на химическом заводе, носившем название Химмаш. Этот завод располагался на юго-восточной окраине Олларии, почти в пригороде, и производил высокоточные приборы для измерения атмосферного давления.       Взрыв произошел поздним вечером, около десяти часов по местному времени. Пожар был такой силы, что виден даже из окон домов за десятки километров от места аварии. Авария была отнесена к первому уровню. Дым от сгоравших ядовитых веществ окутал Олларию плотным туманом.       Сам Арно совершенно не помнил этого страшного для всех жителей события. Только помнил, что ему очень хотелось спать, а Лионель вез их с Эмилем куда-то прочь от дома. Эмиль тихо плакал, стараясь скрыть слезы, но у него не получалось, и он украдкой вытирал их рукой. Да держал у лица малыша мокрый носовой платок. Лионель был собран и сосредоточен. Несколько раз машину останавливали люди в костюмах химзащиты. Ли показывал удостоверение, и их сразу пропускали. Я должен быть сейчас там, - шептал Эмиль, - помогать раненым. Это мой долг. - Ты должен быть сейчас с ребенком, - сухо ответил брат, - подумай об Арно. Эмиль думал… Думал, что Олененок у него единственный, и других детей он родить не сможет. Слишком уж сложными были первые роды. Что брак между близнецами не могла не отразиться на здоровье малыша, зачатого в такой близкой родственной связи. Арно был аллергиком, причем аллергия проявлялась с первых дней жизни. Эмиль, имея медицинское образование, намучился с сыном, когда тому не подходила ни одна смесь для кормления. Дальше – больше. Его обсыпало от груш и персиков, от всех фруктов, кроме зеленых яблок. Потом прошло. Начались другие проблемы – малыш задыхался в духоте или от табачного дыма. Так что взрыв, повлекший за собой выброс в атмосферу ядовитых веществ, мог легко сгубить Олененка. И оба родителя это прекрасно понимали. Потом они ехали на поезде, долго-долго. Арно спал, измученный дорогой, а Эмилю не спалось. Он вглядывался в личико спящего ребенка, боясь, что тот снова начнет задыхаться. Позже из СМИ Эмиль узнал о количестве раненых и погибших, о превышении в воздухе диоксида серы и оксидов азота в сотни раз. И снова мысленно поблагодарил Ли за то, что он сумел вывезти их из столицы как можно быстрее. Позже на дорогах образовались огромные пробки – люди покидали спешно задымленный город. «Арно мог бы задыхаться уже в стоящей машине». При мысли об этом у Эмиля на глазах наворачивались слезы.       Поезд привез их на юг, где жила Арлетта – матушка Эмиля и Лионеля. С ней жил ее второй супруг, Бертрам Валмон. Сына и внука она приняла неохотно, говоря, что дом не приспособлен для такого количества жильцов. Хотя дом, построенный еще дедом, и достроенный Арно-старшим, отцом близнецов, был весьма вместительным.       Арно отправили в детский сад, хотя Арлетта могла заниматься малышом, времени у нее было предостаточно. Но она предпочитала писать мемуары, вести литературный кружок в местном «Богемном обществе», болтать с подругами по телефону и делать еще тысячи важных дел. Ее новый муж тоже не горел желанием нянчить внука. Эмиль же устроился работать в местную поликлинику и ужаснулся. Оборудования не было, лекарств – тоже, фельдшер мог разве что помазать зеленкой прыщик или перевязать рану. Диагност был из него «никакой». Эмиль принялся оббивать пороги, пытаясь сделать поликлинику, точнее, фельдшерский пункт хоть мало-мальски оборудованным для оказания помощи населению. И везде встречал одно: «Вам больше всех надо»?       В саду Арно болел от тоски. Он грустил по своей родной квартире, по оставшимся там игрушкам. Хотя считается, что дети быстро все забывают. Малыш не забыл. И ему было очень плохо среди шумной толпы ребятишек, бегающих и орущих день-деньской. Его стали обижать. Воспитателям было не до него, и так группы переполнены. - Несадовский он у вас. Забирайте, - сказала в очередной раз заведующая, когда Олененок сам сбежал во время тихого часа. И отправился искать «папу Милле». Через полгода такая жизнь стала казаться хуже каторги. И Эмиль принял решение – уехать на Марикьяру. Тем более, приступы вернулись, и Арно срочно надо было сменить климат. Лионель не мог выбраться – дела Талига не давали распоряжаться собой. Он лишь слал деньги Эмилю и малышу.       У моря кроха расцвел. Он быстро научился плавать, благо, на юге было еще лето. Он вытянулся, хотя оставался таким же худеньким и хрупким. Но уже не задыхался. Научился оставаться один дома, точнее, в съемной квартире. И даже мог сам делать бутерброды на завтрак и разогревать в микроволновке суп к обеду. А Эмиль стал работать в платной дорогой клинике, и хотя народу там было немного, но зарплата оказалась куда выше, чем в фельдшерском пункте в Сэ. Жизнь налаживалась. Через несколько лет Арно пошел в школу, где преподавали два языка – кэналли, официальный язык Кэналлоа и Марикьяры и талиг. Там, вопреки опасениям Эмиля, нашел друзей. И так они прожили на взморье до позапрошлого года. Тем временем в Олларии жизнь изменилась. Сгоревшие корпуса Химмаша закрыли свинцовыми листами, оградили забором. Так что проникнуть на территорию бывшего завода было невозможно. Разрушенные дома снесли, на их месте посадили лесополосу. Город разросся в другую сторону. Дома, парки, магазины. Оллария старалась забыть тот жуткий случай, загладить вину перед жителями. Правда, когда дул юго-восточный ветер, то запах горелого еще чувствовался в воздухе. Но может, так только казалось особо впечатлительным? Ведь прошло так много лет. Ли впечатлительным не был. И сумел убедить брата, что жизнь в столице стала безопасной. Он продал старую квартиру – она была не так далеко от сгоревшего Химмаша. Купил другую, на северо-западе. В парковой зоне, среди деревьев. В новом районе с развитой инфраструктурой, - как писали в газетах. Эмиль снова сорвался с места – хотелось вернуться к любимому брату-супругу, тем более, Арно подрастал, и ему была необходима «твердая рука». Мальчишка рос шебутным и очень непослушным.       Сам Арно не был в восторге от того, что придется уезжать в сухопутную Олларию, но мысли о встрече с отцом, которого он почти не помнил, примирила его с действительностью. Вот только жизнь – как зебра, в полосочку. Белую полосу в жизни Олененка снова сменила черная. Новая школа, куда Арно перевели после приезда, оказалась ужасной. Олененку сразу не повезло – лидеры класса стали задирать новичка. Учителям было все равно. Их дело – учить, а не разбираться в детских делах, даже если это неприкрытая травля. Эмиль снова был занят работой. Лионелю Арно старался не говорить, предпочитал решать эту проблему сам. Но каждое утро идти в школу стало пыткой. Ему казалось, что он снова попал в тот злополучный детсадик в Сэ. Приступы начались снова. Правда, случались они лишь в то время, когда дул ветер, приносивший запах гари. Арно его прекрасно чувствовал, а вот Ли и Эмиль говорили, что ничем не пахнет.       Как-то раз, когда Ли был в отъезде в очередной командировке, а Арно – в больнице с Эмилем, туда привезли мальчишку с переломом руки. Точнее, он приехал сам, без взрослых. С ним были двое приятелей – один светловолосый. Серьезный. Другой – рыжий, смешливый. А тот паренек со сломанной рукой, по-видимому, был верховодящим в их компании. Темноволосый, смуглый, по виду – ровесник Олененка. Медсестра спросила имя и фамилию пострадавшего. - Эстебан Колиньяр – ответил один из его друзей.