***
Сидя в своей комнате, Керрианн положила маленькую Мирай на свои колени, придерживая её своими руками, она смотрела на неё своими ярко-голубыми глазами. Её дочь, маленький человечек, который олицетворял их любовь с Мичикацу. Он когда-то точно так же держал её на коленях и смотрел, просто любовался собственной дочерью, с такой любовью и лаской смотря на неё, его сердце просто разрывалось от радости, никогда раньше он так себя не ощущал. Эта девочка, которая тянула к нему свои крошечные ручки, звонко смеялась и улыбалась своими дёснами. Она вспоминала эту картину и не могла сдержать слёз, капельки начали собираться в глазах, и она была не в силах отогнать их. Столько лет она прожила в том мире, в счастье и в радости рядом с Цугикуни, смогла по настоящему полюбить и даже родить. — Мичикацу... — прошептала девушка и согнулась вперед, касаясь своими дрожащими губами лба Мирай, девочка совершенно ничего не понимала, она лишь хлопала своими красными глазками, внимательно рассматривая маму и её длинные серебристые волосы. Девушка обнимала хрупкое тело дочери и тихо плакала, сдувая слезы с губ и носа, некоторые опускались на её лицо и скатывались по щекам, а некоторые падали на коротенькие светлые волосы и впитывались в них, — Мирай, ты обязательно всё узнаешь, ты обязательно остановишь эту цепочку... — шептала Керрианн, пытаясь себя хоть немного успокоить. Прошло уже несколько месяцев с того самого дня, когда она вернулась с ребенком на руках обратно в Коноху. Не было и дня, чтобы она не плакала, чтобы не тосковала по Мичикацу, и не вспоминала его. Голос, смех, касания, которые обжигали хлеще любого огня, вызывая по её телу сотни мурашек. Керрианн любила его, безумно сильно, и смотря на Мирай вспоминала её отца, она так похожа на него, даже взгляд, такой маленькой девочки был наполнен чем-то неизвестным, но чем-то таким похожим на взгляд Мичикацу. Сколько слез она пролила, выйдя замуж за нелюбимого человека, представила Мирай, как дочь Юкио Кацурэ и сделала её будущей главой клана. Юкио же никак не мог привыкнуть к ребенку, старался принять её, но это было безумно тяжело, ведь он понимал, что Керрианн не любила его и была с ним лишь из-за безнадежности. — О... Мичикацу... — прошептала Керрианн и, обхватив тело Мирай, она завалилась в сторону, чтобы потом начать раскачиваться из стороны в сторону. Слезы лились без разбора, а сердце разрывалось на сотни маленьких кусочков, она больше не сможет увидеть его, больше не сможет коснуться его, поцеловать... Они не смогут стать нормальной семьей, никогда, — Услышь меня, почувствуй, забери нас к себе... — молила девушка, обнимая Миру, которая игралась с волосами матери, зажевывая их и вырывая, чтобы потом съесть. Она была как запертая птица в клетке, её свобода была где-то там в неизведанном месте, в проклятом городе и вселенной, куда ссылала их Луна. Словно она перенеслась в другое место, перед глазами появился их дом, и первым, что она увидела Мичикацу с тремя парами глаз. Он скатился по деревянному забору и смотрел на лужу крови, на их дом напали, дочь и жену убили пока его не было дома. Сколько он уже сидел там? Сутки? Двое? Месяц? Он не мог уйти от этого места, ощущая всё ещё тепло в груди от голоса своей возлюбленной, которая всегда ждала его дома. Слышал смех дочери, такой звонкий, такой чистый. Слёзы, мужские слезы стали катиться из глаз ручьями, зажав рот ладонью, он прокручивал в голове всё, что помнил, что успел сохранить в памяти. Проживал заново её касания, ощущая на теле руки и губы, слышал голоса в голове, единственные родные люди, которых больше нет в его жизни. Он полюбил её, полюбил Миру ещё когда она была в утробе матери. Он выбрал для неё имя... — Керрианн, Мирай, — голос не дрожал, демоническое бытие сотрет это горе из его памяти, уничтожит всё, что было с ними связано, но пока он помнит, он будет любить их, будет вспоминать каждый день. Красные глаза, которые с таким интересом его рассматривали, как он знакомился с ней, как играл, как она исследовала его волосы, лицо, всего его, и как Керрианн смотрела на это. Керрианн смогла лишь пару раз моргнуть, чтобы после всё пропало, она не сдержалась, девушка завыла как побитая собака. На неё накатила самая настоящая истерика, она плакала в голос, навзрыд, проглатывая сопли и слюни, качала плачущую от страха Мирай, испугавшись крика матери, она заплакала вместе с ней. Керрианн аккуратно качала девочку на своих руках, а сама выла, не в силах остановиться. Зачем Луна посылает ей это? Зачем показывает? Зачем вновь заставляет окунуться в боль и страдания от расставания. Она не уследила как в комнату вошла служанка, и пыталась забрать Мирай, и именно в этот момент, Керрианн поднимает на её заплаканные голубые глаза и оскалившись как на врага, она прижала к себе девочку. — Пошла вон! Не смей трогать Мирай! Вон! Вон из комнаты! Чтобы глаза мои тебя не видели! — истошный крик и вот служанка убегает из комнаты в страхе, а Керрианн вновь утопает в своих слезах, не зная куда деть себя и как избавиться от этой боли, разрывающей её сердце.***
Открыв глаза, Мирай ощутила мокрые дорожки на своих щеках, все тело отдавалось неимоверной болью, кости ломило, а открытые раны, набрав в себя земли и грязи, саднили. Девушка вдыхала воздух и чувствовала как легкие разрывались от боли, расширяясь, они дарили ей незабываемые ощущения, боль была невероятной. Кажется, она смогла увидеть какой-то сон, но что это за сон был? Почему она плакала? В голове было пусто, всё вытисняла боль, которая не затихала ни на секунду. Кацурэ набралась сил и повернула голову в сторону, там на ветке дерева сидел демон, девочка с белыми волосами, убранные в два низких хвоста, она с интересом рассматривала её, не понимая, что Руи в ней увидел, лишь запах демона, одного из Высших Лун, он пугал. Заставлял дрожать от страха, только от одного запаха, какова же сила Первой Высшей Луны на самом деле. — Ты глупая, — с веселыми нотками в голосе проговорила девочка, размахивая своими ногами. Она видела как девушка концентрируется, слышала как она насыщала свое тело кислородом, как старалась придти в себя и утихомирить боль хоть немного, — Что ты можешь против него? Ты всего-лишь человек, — её стремление к жизни, к спасению было похвально, но так глупо. Мирай использовала технику дыхания, полную концентрацию, дабы встать, или хотя бы перевернуться на живот. Мирай ничего ей не ответила, Кацурэ резко дергается в сторону и в мгновение теряет все силы, тело обожгло огнем агонии, из тела вырывается крик, истошный, больной, она предпочла бы смерть, нежели такие муки. Кацурэ ощущает как в глазах скопились слезы, как они скатывались уже по мокрым дорожкам, как капали с подбородка. От её крика разлетелись птицы, а демон изогнула бровь в вопросе, что она могла сделать? Зачем так мучала себя и свое тело? Девушка сжимает руку в кулак и бьет ею по земле, ей нельзя опускать руки, нельзя сдаваться... Она должна выбраться от сюда, должна спастить, хотя бы ради мамы, чтобы просто увидеть её, вновь обнять... Она не может умереть, а здесь с демоном это неизбежно. Раз Руи тут нет – значит появились более важные и интересные дела, на горе были Охотники. — Больно... — её голос хрипел, а спекшаяся кровь на губе тянула рану, вынуждая пленку разорваться и пропустить новый поток крови. Девушка ставит раскрытую ладонь прямо на землю и делает опору, из тела то и дело рвались рваные вздохи и выдохи, — Вставай! Ну же, поднимайся! Твои товарищи сейчас отдают жизни! Поднимайся, Мирай! Терпи! — она кричала на саму себя, срывая голос, с криком девушка ставит ногу на землю, и тут же чувствует прилив крови к горлу, словно вода, она выливается из её рта, расплескиваясь по земле и впитываясь в неё. Вторую руку она ставит на поставленное колено, она уже не замечала слез, которые катились по щекам, не чувствовала крови, которая сочилась из ран, — Терпи! — сцепив зубы, она поставила и вторую ногу, втянув в себя воздух, она резким движением поднимается. Перед глазами всё закружилось, ноги привыкали к боли, всё тело начинало адаптироваться к этому состоянию. Она вновь использовала концентрацию, стараясь не терять её ни на мгновение, дабы не свалиться вновь. Благодаря концентрации она поддерживала свое тело, останавливала кровотечения и даже немного притупляла боль. Она чувствовала как смерть дышала ей в спину, как один неверный толчок мог приковать её к земле, но она стояла. Не смотря на адскую боль, не смотря на столько потерянной крови, она стояла и пыталась вернуть зрению четкость. Демон на дереве лишь хихикнула, понимая, что на большее она не способна, но только вот, Мирай концентрировалась не просто так. Чувства обострились, она слышала и чувствовала каждого на этой горе. Сюда пришел мальчик с демоном, он здесь, скоро прибудут и Столпы, нужно лишь немного подождать. Боль отступала, она становилась обыкновенным белым шумом, который она перестала замечать. За несколько прожитых часов она испытала такой спектр боли, что её тело уже устало реагировать на это, были потуги, которые она просто терпела. Она должна справиться, хотя бы потянуть время и подсказать мальчишке как вести бой. Пусть в скором времени она и станет обузой, но хотя бы сможет направлять его. Чакра, которая никуда не пропадала, а лишь утеряла свою силу, помогала ей, очень плохо, но помогала. Она не просто Охотница на демонов, она куноичи деревни Листа, заслуженный Джоунин Конохи и будущая глава клана. То, что она так быстро пришла в себя, очень поразило её, тренировка с Кокушибо дала свои плоды, и сейчас она их пожинала. Кацурэ понимала, что долго не выстоит, и эта крупица силы скоро иссякнет, но пока она стоит, она будет сражаться до последнего. — Нельзя сдаваться, нужно идти до самого конца... — она перестала чувствовать боль и поняла, что ненормальнее её Организация Охотников ещё не видела. Девушка чувствует полное опустошение, конечно, потом ей это аукнется в несколько десятков раз сильнее, но пока она может двигаться, не обращая внимание на боль, она будет делать это, — Так ты говорил, Кёджуро... — слова её лучшего друга, товарища и Пламенного Столпа. Кацурэ делает шаг и смотрит по своим ощущениям, больно, но не так как ожидалось. Демон не успела и моргнуть глазом как девушки не оказалось на своем месте, она использовала остатки своей силы и двинулась прямо на поле боя, прямо к Руи в лапы, который прекрасно знал, что она так и поступит, она придет к нему и продолжит свой бой, восстановив немного сил. Девушка двигалась быстро, стараясь особо не двигать частями тела, страх, что они отваляться всё ещё был. Боль, которая казалось пропала, всё ещё отзывалась в теле и будет отзываться, но терпеть за последние несколько часов вошло в привычку. Пересекая кусты и поляны, она двигалась точно к Танджиро, который вел бой с Руи не на жизнь, а на смерть, его он щадить точно не будет, да и её не должен был. Полная Луна озаряла её путь, а полное отсутствие ветра добавляло ей пота, который катился по спине и попадал в открытые раны, заставляя её шипеть. Кацурэ прыгает вперед и, коснувшись ступнями дерева, отталкивается от него. Там стоял Руи, а в руках была Незуко, которая всячески пыталась вырваться, Химэ не находит ничего лучше, как вытянуть ногу вперед, и просто ударить ступней по его затылку, вынудив опрокинуть её вперед. Выхватив Незуко из рук Руи, она еле как приземляется на землю рядом с лежащим Танджиро. Камадо осматривает её тело и его глаза медленно расширяются, он осматривает каждую её рану, и чувствует боль исходящую от неё. Он чувствовал, вдыхал ноздрями её агонию боли, которую она испытывала. Держа на руках Незуко, она смотрела добрыми алыми глазами на неё, понимая, что успела вовремя, и если бы дала себе хотя бы мгновение на раздумия, то её бы скорее всего убили, а потом и Танджиро. Отпустив девочку, Мирай отворачивается от них и, упав на колени, в ту же секунду складывается вперед, чтобы выпустить из тела поток крови, который так и рвался. — Дура, и чего ты добьешься этим? — Руи смотрит на дрожащее тело Мирай, она перешла свой лимит, вышла за пределы дозволенного и расплачивается за каждую секунду своей глупости. Кацурэ слушала его и понимала, что она была способна только на спасение Незуко, её сила была лишь миражем, и от него почти ничего не осталось. Небольшая пробежка да удар по голове. Облизнув губы и сглотнув остатки крови, она с силой поставила ногу на землю и, оскалившись, посмотрела на Руи, пробирающий взгляд алых глаз наполненный злостью и ненавистью, — Глупо. — Кацурэ – сан, Вы так сильно ранены, Вам нельзя... — Танджиро не договорил, ведь Мирай поднявшись рывком на ноги встала перед ним с сестрой, защищая собой от гнева демона. Раскинув руки в стороны, она смотрела прямо на Руи, ожидая, что же он сделает, — Кацурэ – сан, пожалуйста, не надо! На Вас живого места нет, прошу Вас! — прокричал Танджиро, чувствуя, как его сердце содрогается, она еле стояла на ногах, дрожащая и израненная, она пыталась защитить юнца. Кровь стекала по остаткам её формы и падала на землю, моментально впитываясь. — Я, кажется, сошла с ума... — прошептала Мирай и в ту же секунду демон срывается с места, чтобы нанести по Мирай первый удар. Девушка реагирует на рефлексах и ставит блок на живот, но удар всё-таки проходит и сносит её назад прямо в дерево, — Раз решила дать нашему бою второй шанс! — Химэ со слезами на глазах переворачивается в воздухе и находит опору на стволе дерева, чтобы потом от него и оттолкнуться, — Ты и пальцем не тронешь их! — прокричав это прямо в лицо Руи, она с размаху царапает его лицо своими ногтями, ощущая как ногтевая платина отошла из-за силы, с которой она ударила. Руи разозлился, мальчик принялся наносить удары по Мирай, которая только и могла, что защищаться и пытаться нанести ответные удары, которые не доходили до цели. Она царапала его остатками ногтей, но раны моментально затягивались не доставляя демону ни капли дискомфорта. Танджиро смотрел на этот бой с замиранием сердца, она, превозмогая боль, сражалась с демоном, который в десятки тысяч раз сильнее её самой. Без клинка, обычная девушка дралась с существом, используя только свои израненные руки и ноги. Её кости ломались, она плакала и плакала, но продолжала ставить блоки и защищаться от нападок демона. Мягкие ткани рвались под силой, а ран на теле становилось всё больше и больше, казалось, они никогда больше не сойдут с её тела, никогда больше не заживут, но сейчас Мирай волновала только защита Мидзуното. Скоротечным потоком по каждому участку тела, боль лилась и лилась, но Мирай акцентировала свое внимание только на бое, только на ударах, которые она наносила, только на Руи. Вот она ставит боковой блок у головы, защищаясь от удара Руи, и слышит как ломается её кость, а сама рука, поддавшись силе его ноги, уходит вперед. Горло Мирай разрывается в крике, но она, сцепив зубы и прикусив губу до крови, ударяет Руи прямо в голову. Удары были слабыми, ничтожными, и такими жалкими. Она всё же человек, она не способна одолеть демона без катаны. Её осенило в мгновение ока. Она дергается в сторону, уворачиваясь от удара Руи и поворачивает голову на шокированного и перепуганного Танджиро, которому тоже хорошо досталось, использование Танца Бога Огня забрало у него все силы, он и пошевелиться не мог. — Камадо! Твоя катана! Отдай её мне, я смогу отрубить ему голову! — прокричала девушка, с надеждой смотря на Танджиро, мальчик смотрит на свою сломанную катану и понимает, что Охотница с рангом Киното и равная по силе Столпам точно сможет убить его даже с таким клинком, — Ну же... — Кацурэ даже нашла причину сражаться дальше, ради победы над ним и спасением жизней. Только вот Руи не позволит Киното забрать клинок. — Не так быстро, — Кацурэ ощущает нити на своих ногах и руках, и в ту же секунду они дергают её вверх, девушка чувствует как её остаточные ткани, которые держались на последнем издыхании, рвутся окончательно,— Ты надоела мне, прямо сейчас сломаю тебе шею и превращу в демона, — со сталью в голосе, он переворачивает тело Мирай вниз головой, и тут же дергает рукой вниз. Нити отпускают Мирай и она безвольным грузом падает вниз на огромной скорости. — Кацурэ – сан! Её рвение к победе, к жизни, оказались пустым звуком, всё произошло так быстро, и даже если бы она смогла заметить это, то просто не смогла бы вырваться. Её истерзанное тело уже не выдерживало, оно сдало позиции раньше сознания Миры, которая всё ещё была готова сражаться. Даже со сломанными руками и ногами, она бы схватила клинок зубами и продолжила бой. Ветер бил в уши, а волосы беспорядочно путались между собой, острые потоки касались ран, вызывая шипение, когда она станет демоном то больше не будет чувствовать боли. Прикрыв глаза, она выпустила из них последние капли, которые улетели в воздух. Только вот смирившись со своей участью, она ощутила на своей талии и оголенных бедрах чьи-то руки, которые с нежностью прижимали её к сильному телу. Химэ открывает глаза и чувствует облегчение, она спасена... — Прости меня, Мирай, — Гию был в тихом ужасе от увиденного, она выстояла против демона без клинка, сильные раны и даже с ними она продолжала сражаться и защитила Мидзуното и демона. Танджиро и Незуко были внизу, и были благодарны всем за то, что Томиока пришел так вовремя и спас Мирай от смерти. Она прижималась к нему всем своим дрожащим телом, не в силах сдержать слез облегчения. Её дрожащая рука схватилась за его хаори и несильно стянула его в кулак, — Я убью его, — это было итак понятно, но сейчас ему хотелось убить демона только из-за Мирай, только из-за её слез, только из-за её страданий. Хотелось отомстить ему за всё, за Мирай и сделать это самым ужасным способом каким только возможно. — Ты пришел, я так ждала тебя, Гию, спаси меня, прошу спаси... — её мольба дрожащим и заплаканным голосом была последней, что она сказала, потеряв сознание от потери крови и потери сил.