После Него

ЭММЕТТ Моя «пробежка» после ухода Беллы снова каким-то магическим образом закончилась у окон дома её отца. Было достаточно темно, чтобы моё присутствие оставалось незамеченным, однако близко я всё равно не подходил, опасаясь соблазна проникнуть внутрь. Но и на отдалении мне прекрасно было видно наглухо закрытое заветное окно – как и предполагалось, Белла не хотела меня видеть. Облокотившись на ближайшее дерево и скрестив руки на груди, я напряг вампирский слух, желая хотя бы воспроизвести происходящее в комнате девушки. Шум футбольного матча по телевизору на первом этаже и тихое шипение пузырьков, выбегающих из горлышка бутылки. Свистящий шёпот сквозняка, мерное гудение нагревающегося отопительного котла в подвале. А наверху – тишина, прерываемая едва слышными всхлипами, дрожащими вздохами и рваным биением сердца. Она плакала там, в своей комнате, лёжа совсем одна, абсолютно без чьей-либо поддержки переживающая очередной удар по доверию. И виной тому был я, не сумевший ни справиться с неоправданной ревностью, ни признаться в истинных предпосылках к выходке у школы. А теперь я даже не имел права подняться к ней и предложить утешение. От этой мысли внутри всё сжалось от тоски. Почему? Да какая уже разница. Надо просто признать: я хотел быть с ней рядом, смягчать минуты печали, обнимать, когда ей нужно сильное плечо, делить с ней счастливые моменты. Белла дарила ощущение покоя и свободы, никогда не думал, что она может быть такой весёлой и раскрепощённой. Но я не мог настаивать и тем более требовать какого-то отклика, потому что был уверен – Свон не захочет видеть меня рядом в качестве кого-то более близкого, чем друг и брат. А мне уже захотелось большего. Боже, этого просто не может быть. Я откинул голову назад, уперевшись затылком в дерево, и вздохнул. Вот так вот, Эмметт, ты крупно запал на эту девчонку. Наконец, плач стих, а дыхание Беллы стало медленным и глубоким. Убедившись, что девушка спит, я направился через лес к дому. В кармане на беззвучном режиме загудел мобильник. Счастливое лицо моей сестры на экране всегда предвещало что–то интересное. Или дотошное. Или назидательное. – Да, Элис. – Привет, любимый братик, не слышу радости в голосе, – любила же она язвить. – Что ты хочешь? Переходи сразу к делу. – Я могу составить список минимум из 17 пунктов, но, пожалуй, учитывая обстоятельства и твоё настроение, озвучу только один, – вампирша помедлила и смягчила голос. – Эмметт, дай ей время подумать. И себе. Быть может, удастся избежать большой ошибки. Я молча брёл между вековыми деревьями в никуда и желал, чтобы этот разговор скорее закончился. – Не понимаю, о чём ты. – Ну конечно, – с сарказмом протянула Элис. – Эмметт, я никогда не говорила тебе, что делать, хотя, как мы знаем, именно мне известно, какие решения удачны, а какие – нет. Но сейчас, когда речь идёт о моей подруге, я не могу не вмешаться. Ты совершаешь огромную ошибку. Пожалуйста, не… Сил слушать дальше у меня не было, и телефон оказался сломанным кусочком пластика, навечно забытым в густой чаще. Добравшись до дома и приняв душ, я в очередной раз оглядел свою нору – по-другому это помещение, пережившее приступы вампирской агрессии, нельзя было назвать. Моя спальня отчаянно молила о ремонте, и это было одно из дел, требующих концентрации, что идеально подходило под мой запрос «Не думать совсем, или думать не о ней». Я не был спецом в дизайне, обустройством дома и интерьером у нас всегда занимались Эсми и Элис, им это доставляло особое удовольствие, как игра в Симс. Мы с парнями не хотели лишать их подобной встряски раз в несколько лет и лишь высказывали свои пожелания, обсуждали итоговый проект и приступали к реализации. Чаще всего справлялись своими силами, рабочих нанимали редко – люди любопытны, а некоторые ещё и слишком наблюдательны или склонны к воровству. Вот и сейчас я чувствовал, что отлично справлюсь сам, даже с частью проектирования и продумывания колористики. Я спустился вниз, открыл ноутбук и принялся листать в интернете примеры отделки спальни, сохраняя понравившиеся фото. В прошлом наша с Розали комната была сделана по-настоящему роскошно: дизайнерская итальянская кровать, стол и кресла из массива чёрной древесины с велюровой обивкой, тяжёлые бархатные шторы, сшитые на заказ, огромное зеркало с рамой ручной работы, на стенах – многовековые картины, достойные Лувра, и эксклюзивные светильники. У моей бывшей жены были поистине королевские запросы и не менее притязательный вкус. Сейчас мне хотелось чего-то другого. Избавиться от нагромождения деталей и аксессуаров – лишнего визуального шума, оставить как можно больше свободного пространства, добавить простора и света, убрать тяжёлый люкс и заменить его не менее достойными, но не вычурными и гораздо более современными предметами мебели. Я больше не хотел чувствовать себя тут, как в музее. Пару часов спустя несколько заказов были сделаны на сайтах, посвящённых ремонту и обстановке дома, а с кредитки списалась крайне неприличная сумма за доставку в течение суток. Закрыв крышку компьютера и сцепив руки в замок на затылке, я лениво оглядел просторную гостиную, залитую равномерной густой темнотой. Вампирам не нужно освещение в тёмное время суток, мы зажигаем светильники больше по привычке, цепляясь за своё человеческое прошлое, как и в случае с домами, машинами, спортом. Тьма вовсе не чёрная, как кажется людям. Это огромный спектр цветов, просто их оттенки более приглушённые и глубокие одновременно. Мой взгляд задержался на диване песчаного оттенка. Не смей, не смей, не вздумай! Чёрт, окей. В долю секунды я оказался перед ним, а затем нарочито медленно опустился – буквально стёк – на мягкую поверхность, закинув голову на спинку, а ноги – на впереди стоящий журнальный столик. Вдох. Слишком слабо. Ещё медленнее, чем раньше, я провёл пальцами по светлой коже, обтягивающей набивку, и повернул лицо в сторону, будто рядом со мной кто–то сидел. Снова вдох. Вот оно. Камин, книги, карамель. Глаза закрыты, кулаки сжаты, грудная клетка вздымается так, будто мне нужно поглотить весь её запах, оставшийся в этом доме. А если это реально? Дыхание мгновенно прервалось, это было невозможно, но я хотел оставить хотя бы каплю её присутствия здесь. Внезапная мысль заставила мои глаза открыться: я знал место, где её аромат был ещё более свежим и концентрированным. С невероятной скоростью я добрался до школьной стоянки и, уже в человеческом темпе, чтобы не раскрыться под камерами видеонаблюдения, подошёл к своему авто. Зная повадки современных американцев, я наклонился к шине заднего колеса, на которой, полностью оправдывая мои предположения, лежали ключи. Кажется, моё тело сопротивлялось жгучему желанию скорее добраться до пьянящего запаха, ну, или мне хотелось растянуть момент, потому что руки не слушались, пальцы чуть ли не тряслись от напряжения, нажимая кнопку разблокировки замков. Тихий щелчок, и как в замедленной съёмке ладонь тянется к ручке водительской двери. Я забрался в салон, пытаясь не выпустить ни капли. Глубокий вдох. Концентрированный поток прошёл сквозь нос, кипятком обжёг горло и растёкся по телу горячими волнами, будто вибрация, распространяясь из центра груди к кончикам пальцев. Запах Беллы, с недавнего времени пленивший меня и туманящий мысли, был таким глубоким, насыщенным, чистым. Я вдыхал его ещё и ещё, он окутывал меня всего. Казалось, она была здесь, рядом, настолько ярко её след сохранился в замкнутом пространстве. Мне встречались la cantante – люди, кровь которых пела для меня, – и каждый раз это кончалось кровавой катастрофой, за которую мне было дико стыдно перед Карлайлом, перед его всепонимающим и всепрощающим взглядом. Но ни один запах за всё моё существование не сводил меня с ума так – медленно, принося наслаждение, сравнимое с истязанием, возрождая к жизни всё моё существо. Хотелось вкушать его больше, чаще, сильнее… Хотелось её крови, попробовать, настолько ли она сладка, но в то же время мужское желание брало верх над вампирской сущностью. Я хотел обладать ею без остатка. Исследовать каждый сантиметр тела, познать каждую эмоцию, увидеть все спектры цвета её глаз, ощутить каждое прикосновение рук, найти каждое чувствительное местечко на юном теле, услышать каждую ноту, что может взять её голос в порыве наслаждения. Я был уверен, что это не просто разовое вожделение или желание убийства: мне ни в коем случае не хватило бы просто овладеть Беллой как женщиной, или выпить её крови, или сделать это одновременно, хотя такие эксперименты тоже были в не самые светлые годы после моего перерождения. Теперь, в этот самый момент, мне хватило сил признаться себе в том, что я медленно, но верно нёсся в пропасть привязанности и любви к Изабелле Свон. Несколько дней я бездумно бегал глубоко в диких лесах, будто животное, лишь бы занять себя чем-нибудь. Оказавшись достаточно далеко от людей, я отпустил свою вампирскую сущность как следует повеселиться на воле, не контролируя жажду и ведя абсолютно чудовищную кровавую охоту без правил. Всех, кто попадался на пути, ждала одна и та же незавидная участь: выслеживание для разжигания аппетита, гонка для развлечения и, наконец, зверское убийство, больше для выпуска эмоций, чем для утоления жажды, потому что добычи за эти дни было не просто много, а даже с избытком. Я встретил пятничный рассвет на давно любимом мною утёсе, под обрывом которого, казалось, не существовало ничего. В расщелине скал бежала мелкая речка, а оттого собирался предутренний туман и создавал ощущение края света, бесконечной пропасти, хотя на самом деле высоты там было от силы метров двадцать. Иногда мне приходила в голову мысль, что это самое красивое зрелище и самое невероятное место для окончания жизни. Если бы я всё ещё был человеком, то хотел бы умирать здесь, а не в грязной тёмной яме, в которой мне пришлось доживать свои человеческие минуты в своё время. Почти никто из нас не жалел, что перешёл в новую ипостась. Рано или поздно мы все смирились и поняли, что выбор был невелик: просто смерть или смерть с привилегиями. И только Эдвард искал в бесконечной жизни новый повод пострадать, обвинял Карлайла в своём обращении, а нас – в том, что довольны своей судьбой, в отличие от него. Думаю, он не поменял своего мнения даже после встречи с Беллой, хотя было очевидно, что без вампирского бессмертия этого никогда бы не произошло. И что в нём вообще могло понравиться Белле? Для меня он был как вечно бурчащий дед, хотя по биологическому возрасту был самым младшим из клана – на момент перевоплощения ему было 17. Чопорный, скупой на эмоции, закрытый, холодный и, возможно, даже абсолютно равнодушный к женщинам. Ведь он отверг даже Розали – это о многом говорит, не так ли? Однако Белла любила его и по-настоящему страдала, когда мой брат ушёл. Почему? Тяга к необычному? Я отбросил эти мысли, потому что они вызывали новую волну раздражения, а мне не хотелось уничтожить всю популяцию фауны в здешних краях. И всё же, что делать дальше? Как вести себя с Беллой, чтобы не отпугнуть и не оттолкнуть снова? Как вернуть общение в комфортное русло и возможно ли это? Может, проще притвориться, что просто обезумел от жажды? Смогу ли я делать вид, что не думаю каждую минуту о её тёплых губах и шелковистой коже? Веки опустились сами собой, будто тяжесть всего мира легла на мои плечи. Дилемма была таковой: женщина, которая сводит меня с ума, или нормы морали, твердящие о неправильности чувств к бывшей своего сводного брата. Могу поспорить, семья тоже бы не оценила происходящие во мне изменения. С другой стороны… К чёрту мораль. К чёрту правила, условности и чужое мнение. Лишь одно могло теперь отрезвить меня – её отказ. И я решил пустить всё на самотёк, посмотреть по обстановке, по её реакции при встрече, как себя вести – или быть рядом, но забыть о чувствах навсегда, или просто уйти. А может, у меня был шанс… Через несколько часов, когда солнце начало потихоньку скатываться с неба за пеленой туч, я вернулся в город и подбежал к дому Беллы. Остановившись в сумраке заднего двора, я прислушался. В доме было тихо, слишком тихо… не было биения сердец, что меня насторожило. Будто хищник, я перемещался по периметру здания, напрягая все органы чувств, пытаясь уловить звуки, запахи, движения, что угодно. Убедившись, что рядом и внутри точно никого нет, я вошёл в дом через открытое окно лестницы второго этажа. Пусто. Ни Беллы, ни её отца. Вечер пятницы, может, они поехали поужинать? Тогда почему отсутствовали обе машины? Волнение поднялось во мне, на максимальной скорости я обежал небольшой дом шерифа в поисках следов чужака, готовый к худшим раскладам. Ничего. В доме в ближайшие дни были только Белла и её отец. Я бегло осматривал комнаты в поисках того, что могло бы обрисовать ситуацию, когда увидел записку, прикреплённую небольшим цветастым магнитиком к дверце холодильника. Сверху на листе бумаги размашистым кривым почерком Чарли сообщал, что у него внеплановое ночное дежурство. Чуть ниже маленькими круглыми буквами было дополнено: Чарли! Если вернёшься домой раньше меня, не пугайся. Мне было скучно, и я поехала к Джейку в Ла–Пуш. Вернусь завтра после дополнительных занятий в школе. Не волнуйся. Белла. «Не волнуйся», – было самой ужасной и чертовски неподходящей фразой, которую она могла придумать после того, как сообщила о своей поездке – ещё и с ночёвкой – в Ла-Пуш. К этому сборищу собак, где кто угодно из сопливых пацанов может не сдержать своих грёбанных эмоций, обратиться в волка и ранить её. К тому же этот её друг, Джейк, судя по возрасту, должен был переродиться в ближайшие месяцы, если уже этого не сделал. Ей невероятно опасно находиться рядом с ним. И да, чёрт возьми, меня это волнует. К тому же, мне не хотелось думать, что кто-то будет рядом с ней ночью. Естественно, Белла не относилась к легкомысленным девушкам, которые могут поддаться искушениям или уговорам и провести ночь с парнем в более интимном смысле вне отношений. Но она останется ночью у оборотня… Они отличались несдержанностью не только в плане агрессии. Карлайл несколько раз рассказывал о случаях с дежурств в местной больнице, когда девушки обращались в приёмный покой с рваными ранами, но при более детальном осмотре выявлялись признаки и сексуального насилия. Женщины молчали, но по характерному виду повреждений отец понимал, что это было изнасилование оборотнем. Они были абсолютно дикими животными, когда их инстинкты брали верх. Моё рычание становилось всё громче и громче, пока не стало оглушительным. Хотелось ударить что-нибудь, и чтобы не навредить дому Свон, я вылетел в окно и, не сбавляя скорости, понёсся сквозь лес, сшибая на пути деревья, выворачивая их с корнем. В моей голове была лишь мысль о том, что Белла уехала от меня к этому псу, который мог причинить ей боль. Я хотел бы пересечь границу квилетов, найти её и вернуть в безопасность, но не мог из уважения к Карлайлу и его договору с индейцами. Мне оставалось лишь ждать, и это сводило меня с ума. Подлетев к дому, я мельком заметил аккуратно сложенные у крыльца стройматериалы и мебель, привезённые доставкой и разумно оставленные на подъездной дорожке взамен на пухлый конверт чаевых, который я положил на видное место перед охотой. В кабинете Карлайла всегда был запас мобильных телефонов, вот и сейчас мне пригодился один из них. За пару минут я восстановил доступ к своему номеру и набрал последний вызов. Отвратительно мерзкий и долгий звук гудка буквально вызывал у меня инсульт, насколько это было возможно. – Привет, милый братец! – пропищала Элис, и по её голосу было слышно, что она смеётся надо мной. – Уже соскучился? – Элис, ты что-то можешь мне сказать? – вздохнул я. – О чём ты? – Будущее. Будущее Беллы. – Не думала, что ты всё-таки обратишься за помощью, – самодовольно ответила она, а потом замолчала, наверняка «сканируя» свои видения. В трубке повисла тишина, но затем сестра продолжила. – Знаешь, Эмм, я кое-что наблюдала в последние дни. Скажем, вашу… поддержку друг друга с Беллой. – Это не то, что ты думаешь! – слишком быстро и раздражённо перебил я, так что даже сам не поверил своим словам. – Ну да, ну да… Но скажи, что ты такое задумал теперь, что я не вижу её будущего? – Ты ЧТО? – мой голос мгновенно вырос в громкости. – Я же сказала, – неуверенно произнесла Элис, видимо поняв, что что-то не так, а меня начало трясти. – Все прошлые дни видения были чёткими, но теперь… В общем, я не вижу. Серьёзно, что вы задумали? Я молчал и не мог сдвинуться с места. Белла уехала к своре вервольфов, а теперь её будущее пропало с радара Элис. – Прости, мне надо идти, – кинул я в трубку, прежде чем сбросить, и уже в следующую секунду набирал номер той, что снова заставляла терять самообладание. «Абонент не отвечает», – раз за разом раздавался в динамике мелодичный женский голос. – Что ж, Беллз, – вслух произнёс я. – Поговорим позже. Поговорим. Позже. Я орал, сходил с ума, готов был растерзать второй телефон за неделю, но на экране высветилось входящее сообщение. Дата: сегодня в 14:30. Я не мог прочитать его, ведь несколько дней был без связи. Пальцы быстро щёлкнули «открыть», глаза забегали по лаконичным строчкам. От: Белла «Эмметт, это Белла. Пожалуйста, позвони мне?» Я просто идиот.