Терри, пристально наблюдая за тем, как яркий фиолетовый оттенок в глазах Сиэль сменяется на серо-голубой, склонил голову к плечу, продолжая сидеть на роскошном кожаном кресле. Закинув ногу на ногу, Бог Смерти постучал пальцами по подлокотникам и повторил свой вопрос:
— Где ты была?
Сиэль, сжав зубы, задумалась.
— В подвале, — медленно ответила она, добавив в голос лёгкий испуг.
— Да что ты? — прищурил золотые глаза Терри. — Сядь, — кивнул он на расположенное напротив такое же чёрное кожаное кресло, на котором сидел сам.
В глазах Сиэль промелькнул отблеск надежды. Она сделала лицо ещё более испуганным и, покачиваясь, медленно подошла к креслу. Протянула к нему дрожащую руку и тут же отдёрнула. Паучиха застыла на её плече, следя своими многочисленными глазами за Терри.
— Его здесь раньше не было, — сипло произнесла Сиэль, оставшись стоять.
— И что? — вздёрнул бровь Терри.
— Тебя это не пугает? В этом месте всё появляется и исчезает! Оно сводит меня с ума! — у Сиэль задрожали губы, а глаза чистого голубого оттенка наполнились слезами.
— Поэтому ты такая радостная выходила из…
подвала? — вздёрнул вторую бровь Терри.
— Безумие можно контролировать? — словно задохнувшись от его слов, Сиэль вскинула подбородок. Но тут же опустила голову, спрятавшись за растрёпанными белоснежными волосами и совсем не грациозно едва не упала в кресло. Послышался тихий всхлип.
Терри почувствовал себя виноватым, он на мгновение поджал губы и тут же раскрыл их, уже собираясь сказать что-то в утешение. Ведь большего он дать не мог, спорить с Дейлом о его дочери бесполезное занятие, которое может сделать всё только хуже. Сиэль вновь вскинула голову. По её щекам струились слёзы, в голубых глазах светились тоска, печаль и обида. Длинные пальцы словно изломанные, не находили себе места, отбивая свой собственный ритм по коленям Богини Путей.
— Почему меня держат здесь, словно смертную преступницу? Чем я заслужила такое отношение? — раздался её надломленный высокий голос, перемежающийся со всхлипами. Сиэль бы взмолилась, но гордость была слишком сильной, чтобы позволить себе отступить.
— Смертные преступницы живут в гораздо более худших условиях, — попытался сказать что-то в оправдание Терри и сразу поморщился от собственных слов, настолько низкими они ему показались.
— Почему я здесь, Терри? Дай мне надежду на то, что я когда-нибудь выйду отсюда! — и вновь этот пронзительный, надломленный, но не сломанный окончательно голос гордой дочери Короля Богов.
Терри смотрел на метущиеся пальцы, дрожащие губы и ресницы, влажные дорожки слёз и чувствовал… чувствовал, как паутина слов становится всё более липкой и удушающей, сжимающейся на его шее, смыкающей его глаза и рот.
— Хватит! — внезапно рявкнул Терри, зажмурившись и встряхнувшись, отчего ворон на его плече вспорхнул и закаркал. Бог Смерти вскочил, словно грозовая туча нависая над Сиэль. Её слёзы высохли, пальцы замерли, губы застыли, а серые глаза распахнулись. — Не надо даже пытаться мной манипулировать.
Мел что-то пропищала на ухо Сиэль и замерла, прижавшись к её оголенному плечу.
— Я не… — попыталась оправдаться Сиэль, но Терри её прервал:
— Не надо пользоваться моим расположением так безрассудно. Я и так тебе безмерно сочувствую, но сделать ничего не могу. Дейла бесполезно убеждать.
— Тогда дай мне с ним встретиться! — теперь уже Сиэль вскочила со своего места, едва не уронив Мел. — Я уговорю его!
— Сильно в этом сомневаюсь, — тут же устало выдохнул Терри, отворачиваясь. — И не уводи разговор в сторону. Где ты была?
— В подвале, — скрестив руки на груди, ответила Сиэль.
— Ты не врешь, но и правду не говоришь.
— Это правда, — настаивала Сиэль.
Терри вновь повернулся к ней, окатил безмерно усталым взглядом, из которого пропала недавняя раздражённость, и произнёс:
— Хорошо, тогда проводи меня в этот подвал.
— Зачем это? — Сиэль сделала шаг назад.
— Тебе же нечего скрывать, кроме начавшегося безумия? — Терри сделал шаг навстречу ей.
— Хорошо, — спустя несколько мгновений напряжённых размышлений, всё же ответила Сиэль. Она считала, что её, теперь уже её, Обитель пропитана духом Карлитты, из-за чего и далеко не все двери открываются, да и вообще появляются. Возможно, та каменная стена останется безучастной к Терри. В конце концов, только Сиэль знает, как её можно открыть. — Идём.
Богиня Путей резко развернулась, отчего мятые полы её наряда взметнулись вверх, открывая босые и извалянные в почве и грязи ступни. Терри лишь мельком бросил на них взгляд и тут же задумался, не переставая следовать за Сиэль. Он ждал её едва ли не целый короткий цикл, отчего и заподозрил неладное. Какая-то часть бессмертной души Терри тешила себя надеждой на то, что Сиэль просто нашла один из многочисленных тайников Карлитты, где и проводила столь долгие часы. Однако куда более рациональная часть настаивала на том, что юная Богиня Звёзд просто нашла способ обводить всех, словно слепых котят.
Вот красные отблески за стёклами сменились беспросветным мраком дальних коридоров. Лишь божественные фигуры оставляли блики на серебряных узорах чернильных стен. Шорох платья, стук сапог, хлопанье крыльев и паучий писк — все эти звуки эхом бились о стены, словно птица в клетке, без надежды на долгожданную свободу.
Терри, чьи глаза сияли ярчайшими огнями, пристально оглядывался, подмечая и запоминая мельчайшие детали. Где-то глубоко внутри себя он привычно восхищался мастерством Карлитты. Ведь и при нём она создавала великолепные статуи и картины, обустраивала замок, даже вырезала раму всевидящим зеркалам.
Сиэль оглянулась на Терри, раскрыла пухлые губы, но не вымолвила и слова, мотнув головой.
Спускаясь по винтовой лестнице, они услышали скрип в стороне. Получив ещё одну возможность, Сиэль сразу же попыталась ей воспользоваться:
— Там! — указала она на источник скрипа, который слышала множество раз, но никогда не видела, от чего он исходил.
— Ничего нет, — легко ощупав стену на одном из лестничных пролётов, Терри пожал плечами.
— Я же говорила, здесь всё открывается, подчиняясь лишь хаосу.
Терри надавил сильнее и неожиданно каменный монолит поддался. Бог Смерти навалился ещё больше, и импровизированная дверь открыла проход. Мельком взглянув на поражённое лицо Сиэль, Терри усмехнулся и первым зашёл в коридор, внутри которого виднелся какой-то белый свет. Сиэль, не желая оставаться в стороне, тут же бросилась следом.
Чёрный каменный проход, неотличимый от обычных стен, открывался в огромную залу. Это была пещера, но словно созданная из хрусталя, вперемешку с агатом. Словно нити свисали тончайшие и невероятно острые камни. Вместо колонн были будто сплетённые стволы деревьев из того же хрусталя. Вокруг витал аромат морского бриза, какого-то цитруса вместе с ягодами, чего-то терпкого и древесного, однако сильно выбивалась и одновременно дополняла непривычная в этой свежести нота пряности. Сиэль и Терри, постоянно оглядываясь и глубоко вдыхая, продвигались всё глубже. Зал был огромен, но ему пришёл конец. Ветвистая белоснежная ива, издававшая нежный звон покачиваниями своих драгоценных ветвей, прятала ещё одну статую в своих корнях. Это был юноша, созданный из алмаза. Он казался спящим. Вытянув одну ногу, он подложил сложенную руку под щёку, другой рукой обхватывая один из каменных корней. Широкоплечая и высокая фигура юноши терялась в величии ивы и казалась безмерно хрупкой. Прекрасное лицо с изящными чертами озарялось нежной улыбкой, настолько чистой, словно стремящейся осветить всё вокруг.
Сиэль присела перед каменным юношей, протянула руку к его лицу, будто надеясь почувствовать отголоски его дыхания. Провела рукой по твёрдым, но выглядевшими такими мягкими волосам, едва достигающих плеч. По её щекам скатились настоящие слёзы. Сиэль внезапно стало безмерно тоскливо и одиноко. Словно она одна осталась в пустом огромном мире, лишившись самого дорогого.
Всхлипнув, Сиэль вновь нежно провела рукой по голове спящего юноши. Легко прикоснулась к неожиданно заострённому уху, которое выглядывало сквозь искусно вырезанные пряди. У статуи даже были тончайшие ресницы, коснутся которых Сиэль не успела. Её руку перехватил Терри, по щекам которого так же сбегали солёные капли.
— Нам надо уходить от сюда, — с трудом хрипло выдавил он.
— Зачем? Давай останемся тут, я не хочу оставлять его одного, — шёпотом произнесла Сиэль, словно боясь разбудить недвижимую тысячелетиями статую. Даже ворон, парящий над Терри непривычно тихо себя вёл, сохраняя интимность этого места.
— Но нам надо уйти, — покачнувшись, Терри подхватил сразу же безвольно повисшую на его руках Сиэль и невероятно медленно направился прочь из зала
Вечной Скорби.
Однако чем дальше он уходил от статуи, тем легче давались шаги. Белоснежный свет мерно угасал, сменяясь на холод и тьму привычных чёрных коридоров. Только освежающий запах преследовал их до конца, застыв перчинкой где-то на кончике языка.
Переступив невидимый порог и опустив Сиэль на лестничные ступени, Терри нашёл опору в виде стены и натужно, слегка хрипло выдохнул, прикрыв глаза.
— Что это было? Статуя — это Бог Света, да? — очнувшаяся Сиэль сидела на ступенях, обхватив плечи дрожащими руками.
— Да, Карлитта безмерно его любила. Она считала, что солнечный свет станет заменой, но ошиблась. Аарон покровительствовал лишь внешнему свету, что ослепляет, забыв о внутреннем, — рассматривая потолок, видневшийся бледной точкой в вышине, ответил Терри.
— И, утратив надежду, перестала бороться? Смирилась? — Сиэль обняла колени.
— Не думаю, просто утратила веру в то, что ей действительно нужно, — мотнул головой Терри и всё же отошёл от стены. — Лучше пойдём наверх, я уже не готов к подобным откровениям, — Терри протянул Сиэль руку.
— Какое у него было имя? А животное воплощение?
— Карлитта никогда не называла его имени. Впрочем, о его существовании мы сами узнали лишь за несколько тысячелетий до её ухода. А животного воплощения у него не было.
— Такое разве бывает? — безмерно удивилась Сиэль, продолжая подниматься по лестнице и разглядывая спину Терри.
— В то время возможно было всё, — усмехнулся Бог Надежды.
***
Эмили руководила процессом сборов. Селяне не хотели, чтобы редкие защитники уезжали, но и противиться королевскому приказу не могли.
— Миледи, Его Светлость, — начал один из солдат, подойдя к Эмили.
— В карету, и засуньте к нему моих слуг, пусть следят, чтобы ничего не сделал, — устало перебила Эмили.
Солдат поклонился и тут же сбежал выполнять приказ.
Проводив его взглядом, Эмили повернулась к границе, к которой ушёл Томас. Он предупредил, что скоро вернётся, но Эмили опасалась за него. Мало ли что могло случиться даже вблизи границы.
***
Томас осторожно следовал за мелким монстром, смесью кролика и змеи. Вот мимо пронёсся, обдав холодом, чей-то полупрозрачный силуэт. Впереди же был куда более плотный и живой. До боли знакомый, но ставший почти забытым.
— Томми! — раздался голос матери. Она радостно побежала навстречу сыну, неловко прихрамывая.
— Мама, — холодно кивнул Томас, но всё же не сумел сдержать обеспокоенного взгляда, направленного на её ногу. — Что ты хотела? Неужели рассказать о причинах своего поступка?
— Томми, — протянула она, сжимая руки. — Я ведь…
— Извинилась? Этого вполне достаточно? — вновь резко ответил Томас. — Или ты сама не знаешь, что тобой руководило семнадцать лет назад?
Долорес сжала губы и опустила голову.
— Молчишь? Неужели я прав? — голос Томаса был пропитан горечью обиды, разочарования, болью.
— Я…
— Я не хочу слушать оправдания, — Томас прожигал мать взглядом. — У тебя было достаточно возможностей рассказать о себе, но ты ими не воспользовалась. Теперь поздно что-то менять.
— Никогда не поздно, — истово замотала головой Долорес. — Я заслужу твоё прощение, обещаю!
— Ты позвала меня только за этим? — горько усмехнулся Томас, в душе старательно сохраняя веру в то, что мать сдержит своё слово.
— Нет, — Долорес вскинула голову. — Райану нельзя появляться на подлунной стороне. И Изнанка для него опасна.
— Почему? — имея свои догадки, Томас всё же решил услышать версию Долорес.
— Убьют, — словно камень, упало такое простое, но страшное слово из уст матери, радеющей за сына. — Он — сын
того Бога, враг
моих Богов.
Эти слова, казалось, причиняли Долорес не только моральную, но и физическую боль. Настолько сильно угадывалась мука в каждом её жесте или проявлении мимики.
Однако она продолжала сохранять горделивую осанку, из последних сил сдерживаясь, чтобы вновь не зарыдать от накатившего отчаяния, не спрятаться от всего мира в склепе.
— Я учту, — с жалостью ответил Томас. — Возвращайся.
Простое слово, в котором смешались и сомнение того, что Долорес вновь исчезнет из их жизни, и надежда на то, что останется.
— Вернусь, — подняла она взгляд на сына.
Возможно, в последний раз.
***
— Томас! — с облегчением выдохнула Эмили, ждавшая его около границы.
Однако стоило ей заметить выражение лица Томаса, как она сразу нахмурилась и, схватив барона за руку, утащила его в дальний угол собирающегося отряда, где их никто не смог бы потревожить.
Эмили, слегка покраснев, обхватила ладонями холодное лицо Томаса и повернула к себе.
— Что произошло? — проникновенно спросила она, ища его взгляд.
Лицо Томаса было пугающе опустошенным. Словно вся жизнь ушла из чернильных глаз. Теперь он действительно походил на полые внутри фарфоровые куклы, с которыми его стали так часто сравнивать.
— Ничего, я в порядке, — тихо, безэмоционально, словно под чьим-то влиянием, ответил Томас.
— Я знаю, как вы выглядите, когда в порядке, — недовольно произнесла Эмили, прикладывая свою горячую ладонь к его ледяному лбу. — Почему вы такой холодный?
— А вы очень тёплая, — неестественно растянул губы в улыбке Томас, прикрывая глаза.
Покраснев ещё больше, Эмили вновь пристально огляделась и поняв, что никого рядом нет, потащила Томаса ещё дальше, где стояли уже собранные тюки, к которым никто не должен был возвращаться, ведь солдаты собирали шатры.
Усадив Томаса на один из тюков, Эмили присела рядом с ним и, выдохнув, произнесла:
— Теперь моя очередь вас успокаивать, — она обхватила его плечи руками, возможно, пытаясь отдать своё душевное тепло.
Спустя пару мгновений, в Томасе будто что-то надломилось, он крепко обхватил талию Эмили и зарылся носом в её обтянутое плотной тканью плечо. Эмили чувствовала себя мягкой игрушкой, но понимала, что у каждого свои способы борьбы с чем-либо. Она просто будет рядом, гладить по шелковистым прядям и шептать успокаивающие слова.
Сколько они так просидели? Сложно сказать, но всему настаёт конец. Томас всё же оторвал лицо от плеча Эмили и усталыми красными глазами посмотрел на виконтессу.
— Благодарю, — хрипло произнёс он.
— Мне ничего не стоило, — улыбнулась она, нежными касаниями приводя Томаса в подобающий вид, убирая красные следы. — Можете не рассказывать причин, если считаете это слишком личным.
— Не буду, — коротко выдохнул он, только сейчас заметив, что всё ещё сжимает тонкую талию Эмили. Поспешно убрав руки, Томас немного отодвинулся от девушки. — Прошу простить мне мою бестактность, я позволил себе лишнего.
— Мы почти помолвлены, Томас, — усмехнулась Эмили, стараясь заглушить небольшое разочарование в груди.
— Но всё же не стоит нарушать приличий и личных границ, — не смотря на Эмили, произнёс Томас. — Нам снова придётся сесть на коней?
— Можем случайно выкинуть герцога в лес по дороге, — дёрнула плечом Эмили.
Томас широко распахнул глаза от удивления, даже приоткрыв рот.
— Кхм, простите. Однако его уже вряд ли можно спасти, поэтому не вижу смысла в дальнейших попытках лечения, — слегка заёрзала от неловкости Эмили.
— Я так и понял. А как же тяга всех целителей-магов помогать окружающим?
— Только тем, кому ещё можно помочь.
И вновь между ними стена неловкости, длившаяся всего несколько мгновений. Ровно до момента, когда к их укромному месту приблизился один из солдат, видимо, тащивший тяжёлый тюк. Судя по тому количеству нелитературных эпитетов, которыми он награждал чью-то возможную родословную, тюк был весом с двух герцогов Виэльских.
Уши Томаса, не привыкшие к подобной брани, заалели. Он перевёл украдкой взгляд на Эмили и прыснул в ладонь, ибо её лицо больше походило на спелый помидор. Фыркнув с подобной реакции, Эмили гордо поднялась и, тем не менее, прокралась мимо бранящегося солдата, чтобы выйти с другой стороны.
