***
— Я серьезно должен это делать? — я ною мистеру Баракату, который, не поймите меня неправильно, был крутым и все такое, но полностью убивал мою беззаботную атмосферу. Баракат был библиотекарем по какой-то неизвестной причине, ведь он вообще не похож на него со своими странными волосами и сумасшедшим характером. — Вик, тебе отсюда не выбраться, — сказал он пренебрежительно. Я дуюсь, но он просто хихикает и уходит. — Можешь начать с тележек для возврата книг, — он машет рукой в направлении полдюжины телег, набитых книгами. Я громко стону и тащусь к ним, взяв для начала ту, в которой меньше всего книг. По какой-то причине здесь гораздо больше людей, чем я ожидал. Я имею в виду, это ведь после школы, разве нет лучшего занятия в своей жизни, вместо того, чтобы учиться и читать? Я веду тележку ряд за рядом книжных шкафов, пока все книги исчезнут. Я смотрю на часы на стене прямо над входом в библиотеку. 3:37. Я потратил тридцать семь минут, убирая одну тележку с книгами. Все это означает, что сегодня я не закончу, а завтра будет еще одна тележка с книгами, которую я буду убирать весь день, а на следующий день будет еще одна тележка и так далее. Когда я иду, чтобы взять следующую тележку, я нахожу парня, которого видел раньше, сидящего в углу, читающего и время от времени выглядывающего в окно. Я решаю, что было бы неплохо пройти мимо него, поздороваться или что-то в этом роде. Подкатив к нему тележку, я притворился, что не знаю, где должна быть эта книга. — Прости? — спрашиваю я тихим голосом, так как мы в библиотеке, а я хочу притвориться, что у меня есть здравый смысл, — ты знаешь, куда поставить эту книгу? — спрашиваю я, когда он отворачивается от окна. Я поднимаю книгу, он смотрит на обложку. — Я… я думаю, что она оттуда, — он поворачивается и указывает на полку позади себя. Я улыбаюсь. — Спасибо, чувак! Я, кстати, Вик, — он улыбается в ответ. — Келлин. Я не видел тебя здесь. — О, ну, меня приговорили работать здесь добровольцем до конца года, — я пожимаю плечами, и он одними губами произносит «о». — Ну, тогда, я думаю, увидимся? — многозначительно спрашиваю я. Надеюсь, он понял намек. Он улыбается. — Да, увидимся… Вик, — я киваю и коротко улыбаюсь ему, прежде чем уйти в том направлении, в котором он сказал мне идти, чтобы убрать книгу. — Где ты был? — спрашивает Майк, когда я захожу в свою комнату. Он лежит на моей кровати, чего быть не должно. — Отныне, я должен помогать мистеру Баракату в библиотеке каждый день после школы, — Майк расхохотался, а я просто смотрел на него, пока он наконец не остановился. — Ты закончил? — он яростно кивает, и я закатываю глаза, бросая свою сумку с книгами ему на живот, заставляя его перевернуться на бок и согнуться пополам от боли. — Ау! — он скулит, что заставляет меня немного хихикать. — Чувак, уходи, пока я не рассказал маме, что ты припрятал в ящике для носков, — я угрожаю, но тут же Майк, немного схватившись за живот, скатывается с кровати, приземляется на ноги и выбегает из моей комнаты, как будто от этого зависела его жизнь (что так и было). В целом, я могу сказать, что сегодня был довольно хороший день. Тот факт, что Келлин знает, где находится книга «Гроздья гнева», означает, что он завсегдатай библиотеки, что, к счастью для меня, означает, что я снова увижу его. Почему я никогда не замечал его раньше? Во всяком случае, достаточно об этом; все, что имеет значение, это то, что он очень милый. Я просто надеюсь, что он гей.Часть 1
13 марта 2022 г. в 00:31
Я щурюсь, из-за темноты трудно разглядеть Тони и Майка, но я, по крайней мере, могу видеть их очертания.
— Передайте неоново-синий баллончик с краской, — сказал Тони громким шепотом. Я закатываю глаза, сомневаясь, что он видит это.
— Как, черт возьми, я должен узнать, какой из них неоново-синий, придурок? — шепчу ему я в ответ. Он разочарованно стонет, выхватывая из моих рук пластиковый пакет с аэрозольной краской, издавая громкий звук, когда банки ударяются друг о друга. Я слышу, как он роется в пакете и достает один, встряхивая его, прежде чем начать обрызгивать парадную дверь Мичиганской старшей школы. Он снова разочарованно стонет:
— Майк, мне нужен свет.
Майк, мой невежественный брат, отодвигает фонарик от лица и светит им на дверь, которую Тони полирует. Он бормочет: «спасибо» и продолжает сыпать именами разных учителей и оскорблять их вслед.
— Дай мне красный, — говорю я, протягивая руку. Он останавливается на минуту, чтобы взять банку и дать ее мне. Я подхожу к стене слева от двери и начинаю распылять имена людей, которых ненавижу, и глупые оскорбления по типу: «Билли сосет
члены» или «Аманда не может держать ноги закрытыми».
Внезапно из-за угла школьного здания появляется Хайми, отчаянно дыша:
— Охрана! Убирайте свои задницы отсюда, — затем он убегает дальше по улице, а Майк следует за ним. Тони бросает все и бежит в их направлении. Я, наоборот, слишком уверен в себе, поэтому я продолжаю писать еще несколько имен, прежде чем отступить, чтобы полюбоваться своей работой. Охрана ничего не подозревает, поэтому их не будет здесь еще примерно пять минут…
— Вик Фуэнтес, конечно, — тишину прерывает британский акцент мистера Сайкса. Он хватает меня за запястье и оттаскивает от
стены. Дерьмо! Я должен был бежать вместо того, чтобы быть глупым и дерзким, как обычно. — Итак, кто еще участвовал в этом вместе с вами? — спрашивает он, таща меня
по стене школы в здание. Было только восемь часов, так что, конечно, он все еще был здесь.
— Никто, сэр. Я добавляю «сэр», чтобы это звучало менее виновато, хоть это и никогда не срабатывает. –Это была сольная работа. Спланированная и выполненная вашим покорным слугой, — я
ухмыляюсь. Боже, как же мне нравилось возиться с этим парнем.
Он отпирает дверь в свой кабинет и впихивает меня внутрь, закрывая ее за собой. — Сэр, я всегда знал, что я вам нравлюсь. Я шучу, заставляя его закатить глаза.
— Фуэнтес, учебный год начался три месяца назад. Есть ли причина для этого восстания? — спрашивает он измученным голосом. Я качаю головой.
— Я веду себя бунтарски. Хорошо, я не представляю, почему, — говорю я. Мистер Сайкс, или офицер Сайкс, как он любит, чтобы его называли, был здесь новичком, и я заставлял его проходить через ад начиная с сентября. Сейчас был декабрь, и я портил что-то ему и всем взрослым в этой школе, по крайней мере, два раза в неделю. Мои родители сделали все, что в их силах, чтобы заставить меня перестать быть таким глупым, но я могу сказать вам прямо сейчас: это не работает.
— Итак, что ты собираешься со мной сделать? — кокетливо спрашиваю я. Мне нравились парни, но, конечно, никто этого не знал. Это разрушило бы мою репутацию крутого засранца, поэтому я держу это в секрете.
Он вздыхает, прежде чем достать блокнот (он уже был заполнен всем моим дерьмом) и начинает записывать то, что я сделал.
— Миссис Ричардс разберется с тобой утром, пока ты можешь идти, — я ухмыляюсь и выхожу за дверь. — Виктор, если ты продолжишь поганить все, ты не закончишь школу в этом году, — он снова окликает. Я оборачиваюсь и смотрю ему в глаза.
— Слушай сюда, Оливер, — говорю я, раздраженный его вторжением в мою жизнь, — я могу делать все, что захочу. И мне не нужен совет от бросившего школу, — он открывает рот, когда мои слова доходят до него. Я поворачиваюсь к двери и выхожу, не оглядываясь.
— Виктор Винсент Фуэнтес. Что мне с тобой делать? — раздраженно спрашивает миссис Ричардс, шагая передо мной. Прямо сейчас я
сижу в ее кабинете, пока Тони, Майк и Хайми остаются безнаказанными.
— У меня есть идея, — говорю я более, чем кокетливым тоном. Она закатила глаза.
— У меня тоже. Вик, ты должен убрать весь беспорядок, который ты оставил на стенах школы, — действительно? И это все? Словно прочитав мои мысли, она поднимает руку и продолжает, — ты работаешь волонтером в библиотеке после школы до конца учебного года. Это убережет тебя от неприятностей. — От неприятностей? Знает ли
эта женщина, что я могу делать между пятью и десятью часами? Я смеюсь. — Я серьезно, мистер Фуэнтес. Ваши родители также будут уведомлены об этом
— Что угодно, сладкие щечки. Вы еще не закончили? Мне нужно идти на занятия, честно говоря, мне нравится физкультура, — она закатывает глаза и указывает на дверь. Я неохотно встаю и выхожу из ее кабинета. Снаружи меня ждут Хайми и Тони.
— Ты сошел с ума или нет? — смеясь, спрашивает Хайми. Я так понимаю, он услышал мой несправедливый приговор к работе в библиотеке. Я качаю головой.
— Это ничего, — говорю я, прежде чем пойти по коридору к спортзалу, таща их за собой.
— Ребята, почему вы меня вообще ждете, у вас же сейчас не физкультура?
— У меня алгебра, поэтому, конечно, я бы хотел найти оправдание, чтобы не пойти, — Тони говорит, что догоняет и идет рядом со мной, Хайми делает то же самое.
— У меня наука о Земле, а мистер Маккиннон — придурок, — Хайми пожимает плечами.
— Хм, вы могли бы поладить, раз у вас есть хоть что-то общее — шучу я, в результате чего мне в руку
наносят мощный удар. Я морщусь от боли. — Я просто пошутил, — Хайми усмехается. — Куда вы пойдете?
Тони и Хайми переглядываются, прежде чем снова обратить внимание на меня:
— Мы собирались подождать до конца урока и заглянуть в девчачью раздевалку. Хочешь пойти с нами? — спрашивает Тони. Если бы они только знали, что сиськи на самом деле не моя тема.
— Думаю, я пас. У меня музыка после этого, я действительно должен пойти, — они оба забавно смотрят на меня, прежде чем пожать плечами.
Мы наконец добираемся до спортзала, и я захожу внутрь,
оставляя их двоих планировать небольшой перерыв.
Иногда музыка была моим единственным спасением, и когда я услышал, что в этом году занимаюсь музыкой, у меня случился момент мини-фангерл. Честно говоря, я был богом в игре на гитаре, акустической или электро. Некоторые люди (в основном члены моей семьи) говорят, что у меня приятный голос, наверное, так и есть.
— Виктор, мой любимый ученик! — восклицает мистер Карлайл, когда я вхожу в пустой класс. Я всегда приходил сюда рано, что давало
мне и Остину здесь (он позволяет людям называть его по имени, он спокойный) обсуждать темы,
связанные с музыкой.
— О, Остин, не надо лести, — говорю я, подходя к своему обычному месту посреди класса.
— Вик, я слушал твою песню, — начинает Остин. Я дал ему свою песню, чтобы послушать его мнение, — я думаю, что она действительно хорошо сделана и очень цепляет, однако, вам следует петь чуть
громче, — я киваю, понимая, что у меня не самый громкий певческий голос в мире.
Звенит звонок, и примерно через минуту дети начинают толпиться в классе,
создавая слишком много шума.
— Ладно, ребята, успокойтесь, — Остин начинает урок.
Весь урок наполнен тем, что дети берут в руки инструмент, а Остин пытается научить их им пользоваться. Что привлекло мое внимание, так это девушка, нет, это
парень, в глубине комнаты. Он ничего не делал, только смотрел в окно. Я не знаю почему, но этот парень был просто очарователен, серьезно, у кого такие идеальные волосы? Они были черными, и иногда, когда он оборачивался, можно было увидеть его красивые зеленые глаза.
— Чувак, ты на него пялишься? — спрашивает парень, которого я знаю как Джастина. Я тут же качаю головой и смотрю с отвращением. Конечно, я пялился на него. Доказательство было в том, как я смотрел на него, но я никогда никому не признаюсь в этом.
— Конечно нет! Что, черт возьми, с тобой не так? — спрашиваю я слишком громким голосом, отчего весь класс поворачивается и смотрит на меня какое-то время. — Что? —
спросил я, явно раздраженный тем, что привлек внимание (не то чтобы я был шлюхой, ищущей внимания).
Класс вернулся к тому, чем они занимались раньше, и я в последний раз смотрю на парня, прежде чем настроить свою гитару.