Быть всегда готовым

      Северус Снейп с интересом смотрел на воронят, особенно на двоих из них. Девочка была бы копией Лили, не будь так бледна и не смотри на ножи для разделки ингредиентов с таким ужасом. Мальчику же было больно. Зельевар видел, с какой обреченностью на лице тот взял в руку нож, чтобы начать им резать, мужественно остановив дочь Лили. Приглядевшись, Северус заметил, что на руках обоих детей находится что-то, напоминающее маггловские «напульсники», это что-то блокировало некоторые движения, отчего мальчику было тяжело резать. Профессор Снейп подошел к странной паре и поинтересовался:       — Что у вас на руках?       — Это ортезы, бандажи такие, — тихо ответила Гарриет, взявшая абсолютно все у своей мамы, кроме, по-видимому, здоровья. — Без них будет очень больно.       — Да и в них не мед, — пробормотал мальчик и закусил губу.       — Давно это у вас? — спросил профессор, заинтересованно ощупывая диковинную штуку, внутри которой явно было что-то железное.       — С рождения, — почти прошептала девочка, тихо всхлипнув. Герман бросил нож, кинувшись обнимать и успокаивать Рие, которой вдруг стало очень грустно. — Я… я…       — Тише, тише, мы справимся, — слова будто рождались сами, мальчик и не понимал, что он говорит, но девочку эти слова явно успокаивали.       — То есть резать вам больно, а мешать будет еще больнее, я правильно понимаю? — поинтересовался зельевар и, увидев два кивка, продолжил. — В таком случае толку от вас на уроке не будет. Я подумаю, что можно сделать, а вы пока идите.       Странно, но чуть ли не самый страшный преподаватель Хогвартса внезапно оказался… Герман очень сильно удивился. Декан факультета Слизерин смотрел на них обоих без брезгливости, с некоторым интересом, но при этом отнесся очень как-то по-человечески, чего ни Гарриет, ни мальчик Герман уже не ожидали. Сказка оказалась какой-то недоброй и совсем не сказочной.       Они медленно шли по коридору, Гарриет думала о том, что нужно будет взбираться по ступенькам, а это очень тяжело, а ведь они приговорены к минимум пяти годам этой пытки, если она ее переживет, конечно, ведь отчего у нее в школе останавливалось сердце, так и не выяснили. Значит, это может произойти в любой момент, а вот умирать Рие была не готова. Неожиданно сблизившись с этим мальчиком, Германом, девочка получила зацепку в жизни. Герман же думал в этот момент о девочке и о жестокости магов.       — Была бы возможность, наверное, отказалась бы от магии, — тяжело вздохнула Рие.       — Тебе есть куда идти, — грустно улыбнулся Герман, приобнимая девочку так, чтобы перенести часть ее веса на себя.       — Я спрошу папу, вдруг мы можем тебя забрать? — пообещала Гарриет, чувствуя, что идти стало легче. — Папа хороший…       — Да кому я нужен, — привычно отмахнулся мальчик.       — Ты мне нужен! — неожиданно даже для себя выпалила девочка и сразу же сильно смутилась. А Герман посмотрел на нее долгим взглядом, ничего не ответив, только чуть сильнее прижал к себе, подумав: «А мне нужна ты».       В Большом зале изволили трапезничать львята, у которых закончился урок полетов, шокируя окружающих своим застольным этикетом. Гарриет, стараясь не смотреть туда, откуда доносилось влажное чавканье, уселась за стол. Рядом уселся и Герман, готовя себя к тому, что сейчас может быть больно руке, но бандажи крепко держали запястья, и надо было только следить за тем, чтобы пальцы правильно держали столовые приборы, несмотря на простреливающую их боль. Рие наложила себе еду, остро жалея об отсутствии супа, который был ее желудку, все-таки, необходим. Появилась староста Пенелопа, взглянувшая на обедающих первачков с удивлением.       — Вы чего здесь, а не на уроке? — поинтересовалась она.       — Нас профессор отпустил, потому что мы бесполезные, — ответил Герман. — Больно нам…       — Понятно, — кивнула мисс Кристал. — Надо будет что-нибудь придумать, раз колдомедицина бессильна. Гарриет, почему ты так мало кушаешь?       — Мне нужно понемногу кушать, но каждые три часа, а еще хорошо бы суп, но его здесь нет, — объяснила девочка.       — Су-у-уп, — протянула староста. — Когда доешь, подожди меня, хорошо?       — Хорошо, Пенелопа, — кивнула Гарриет, не понимавшая заботы старосты, ведь они ей никто, а ведь заботится, как о близких.

***

      Староста вела их за собой. Она старалась не идти быстро, спокойно поглядывая на цепляющихся друг за друга детей. Стоило ей понять, что именно беспокоит этих двух первачков, и девушка взяла фактически шефство над ними. Помочь детям в этой школе было некому, сирота и магглорожденный не были интересны никому. Слишком много сирот образовалось после Первой Магической Войны, до многих никому не было дела.       Дойдя почти до общежития барсуков, староста девочек остановилась, чтобы пощекотать грушу на картине, вызвав удивленный взгляд Гарриет, а Герман тратил все свои силы на то, чтобы поддерживать девочку и не упасть самому. Груша превратилась в ручку, с помощью которой Пенелопа открыла дверь, пригласив детей заходить.       — Что эльфы Хогвартса могут сделать для волшебников? — пропищало странное лопоухое существо, одетое во что-то, похожее на наволочку.       — Вот этим двоим первокурсникам на обед нужен суп, чтобы им не было плохо, — объяснила девушка. — Эльфы могут это сделать? Или нужно разрешение?       — Разрешения не нужно, — пропищало это существо. — Пусть молодые волшебники скажут, какое им нужно меню, и эльфы будут делать специально для них.       — Гарриет, это домовые эльфы, — произнесла староста, показывая на суетящихся в огромной кухне существ. — Они могут готовить вам с Германом именно то, что вам нужно, просто расскажи им, что и как вам необходимо готовить.       — Ой… — тихо проговорила очарованная настоящим волшебством Рие. — Нужны супы, лучше овощные, сок нужно разбавлять водой, один к трем примерно, нельзя все жирное, жареное и острое…       Больше получаса девочка рассказывала эльфам про то, что на самом деле нужно для того, чтобы не было плохо, а Пенелопа слушала и понимала, что Хогвартсовское стандартное меню означало для этих двоих… Пытку. Просто Круцио три раза в день, и ведь они молчали, не сопротивляясь… Девушка тихо спросила у эльфа, почему не нужно разрешения, и получила простой ответ: «Юная волшебница говорит правду». Значит, эльфы могли понять, где правда, а где нет, это была интересная информация.       За ужином оказалось, что эльфы мгновенно среагировали на запросы детей. Стоило им усесться за стол, как перед Рие и Германом появились тарелки с ужином, сделанным специально для них. Лайза, соседка Гарриет, увидев это, удивилась, но промолчала, решив расспросить девочку позднее, а Рие впервые в этом замке ела, не мучаясь вопросом, как скорректировать вечерние таблетки так, чтобы не было больно.       — Знаешь, не тошнит совсем, — произнес Герман позднее, в гостиной факультета.       — И не будет, — оторвалась от эссе девочка, пытаясь размять сведенные судорогой пальцы. — Правильная еда и вовремя — вот залог того, что ничего болеть не будет.       Увидев, как Гарриет пытается размять пальцы, мальчик сразу же пришел ей на помощь, массируя руку девочки. Его движения были вполне уверенными, отчего Рие прикрыла глаза, наслаждаясь этим процессом. Бесконечные эссе очень сильно утомляли, поэтому девочка пользовалась любой возможностью сделать паузу. В «волшебной» школе абсолютно на каждом углу ее поджидала болезненная пытка. Вот такое волшебство…       — Спасибо, — поблагодарила Гарриет. — Ты очень мягко это делаешь, хочется, чтобы никогда не заканчивалось, — неожиданно призналась она.       — Мне это в радость, — улыбнулся Герман. — У тебя кожа бархатистая и очень нежная.       — Это из-за болезни, — прошептала девочка, поцеловав мальчика в щеку и тут же опять смутившись. — У тебя тоже кожа нежная очень…       — Не мешай мне делать тебе комплименты, — деланно-строго сказал мальчик. — Можно, я тебя обниму?       — Можно, — кивнула Рие, немного подумав. — Тебе можно почти все. А для того, что нельзя, мы еще маленькие, — она засмеялась и показала мальчику розовый язычок.       — Ты красивая, — задумчиво сказал Герман, преувеличено-внимательно разглядывая язычок подруги. — И очень милая.       — А ты… ты хороший, — девочка обняла его в свою очередь. — Вот!       — Сейчас ка-а-ак смущусь! — пригрозил мальчик, вызвав звонкий смех девочки.       Они вернулись к урокам, чтобы с горем пополам дописать это нехорошее эссе для не самой лучшей МакГонагалл. Герман подумал о женщине не самые восторженные вещи. Можно было бы сказать, что мальчик грубо выругался, но вслух он ничего не сказал, поэтому его мнение о профессоре-кошке никто не узнал. Впрочем, даже если бы и узнали, то, как минимум, Рие согласилась бы с этим мнением.