Eye Genesis.

      По сравнению с потрясающе проведенной бурной ночью, можно было сказать, что утро не задалось от слова совсем, причем с самого начала. Нет, Энди был великолепен, и дело было совершенно не в нем, да, собственно, и Дин не отставал от него. И, скорее всего, в постели они провели бы еще не один час, сначала пребывая в уютном сне, а затем, вполне вероятно, что вернулись бы к продолжению предшествующего вечера. Потом по всем правилам следовало бы прерваться на легкий завтрак, ну, и до вечера оставаться в постели. И хрен бы с этой работой, Винчестер вполне мог себе позволить прогулять один день, а Энди он бы просто никуда не отпустил, но… Все планы рухнули в один миг, отозвавшись в тяжелой после алкоголя голове Дина истерично-яростным стуком в дверь. И как младший Винчестер ни старался игнорировать незваного утреннего гостя, но тот был слишком настойчив и сдаваться точно не собирался.       Наконец, спустя несколько раздражающих минут, смирившись с разнесенным в мелкие осколки желанием провести сегодняшний день наедине с любовником, Дин, поцеловав спящего рядом Энди, практически не открывая глаз, нащупал на полу джинсы, лениво водрузив их на себя, и, прихватив сигареты, нехотя направился к двери. На удивление непрошеный гость своей настойчивостью и неадекватностью никоим образом не потревожил сладкий сон Бирсака. Парень продолжал тихонько посапывать, причем делая это довольно умильно, правда, пару раз он все же выдал нечто нечленораздельное, но Винчестеру показалось, что любовник подобным образом просто приветствовал гостя.       — Иду, твою мать! — не дойдя до двери буквально метра, Дин рявкнул так, что волна дрожи прокатилась даже по стенам. Не зажженная сигарета переместилась к губам, рука провернула замок, панельная створка съехала, явив взору более, чем «радушно» настроенного брата. — Какого хера?! — в тот же миг хозяин квартиры попытался здраво возмутиться, но в следующую секунду понял, что количество алкоголя, поглощенное накануне, очень не очень сказалось на самочувствие, и даже ночь, полная активности и всплеска адреналина, была не в силах развеять застрявшие в организме градусы. Собственные слова молниеносно отозвались в голове эхом боли, вновь замутило и затошнило. — Чего тебе?! — скривившись от неприятных ощущений, довольно грубо поинтересовался Дин, вложив в эту фразу по максимуму все имеющееся раздражение.       — Где пацан? — одарив беглым взглядом младшего брата и не придя от увиденного в восторг, довольно бесцеремонно спросил Дикс и, не особо осведомляясь о разрешении, прошествовал в квартиру, нарочно зацепив при этом брата плечом, причем довольно ощутимо.       — Тебя это вообще никак не касается, — как можно тише, так, чтобы не беспокоить свой воспаленный мозг, огрызнулся младший.       Недовольно фыркнув, он отступил вглубь помещения, аккуратно бахнувшись на диван, закурил, с наслаждением наполнив легкие до предела. Но расслаблению вновь помешал брат. Разгневанной фурией он подлетел к Дину, перехватив ладонью за шею, из-за чего тот чуть не подавился сигаретой.       — Меня это касается, еще как касается! — словно недавно разбуженная змея, прошипел Диксон. — Это касается меня потому, что ты — мой брат! И я очень хорошо тебя знаю, знаю на что ты способен, поэтому волнуюсь, чтобы ты не вляпался в очередные неприятности.       — Или ревнуешь? — конечно же, младший никак не мог упустить возможности съерничать. — Пусти, твою мать! — дернув одновременно головой и шеей, он скинул с себя сковывающую ладонь. — В спальне он, угомонись, все с ним в порядке.       Но Диксон, подстегиваемый легким шоком от внешнего вида младшего, опрометью кинулся в смежную комнату. Будто разбушевавшийся торнадо, парень распахнул дверь, застыв на пороге, взирая на представшую картину чуть ли не с замиранием сердца.       — Выдохни, блин, — недовольно протянул Дин, затягиваясь в очередной раз. — Он в полном порядке, живой, дышит, все запчасти в полном наборе. Ты же сам недавно говорил, что я не смогу причинить боль любимому существу, — выпустив сизый клуб в воздух, он уныло усмехнулся.       — Ты себя в зеркало видел?! Выглядишь, будто тебя только выкопали из могилы, причем лежал ты в ней уже откровенно не первый день… Или как перебравший наркоман, — наконец, удостоверившись, что человек на самом деле дышит и, вроде бы, весомых повреждений не имеет, Дикс смог слегка расслабиться. — Чья на тебе кровь? — аккуратно прикрыв дверь спальни, старший перенаправил все свое внимание на брата. Тот в действительности очень сильно смахивал на труп не первой свежести: бледное до невозможности лицо, остро выделяющиеся скулы, покрасневшие глаза, синеватые губы, и ярким штрихом ко всему этому являлись хаотично размазанные потеки крови.       Немного подумав, окинув внимательным взглядом собственные руки, грудь и живот, Дин попытался вспомнить или хотя бы найти различия в пятнах по интенсивности оттенка или консистенции. Но таковых выявить не смог.       — Без понятия, скорее всего его, — безразлично пожал он плечами.       — Ты его укусил? Он заражен? — более, чем напряженно поинтересовался старший. Все же в глубине души у него все еще теплилась надежда на рациональность рассуждений брата. Но Дин в ответ лишь отрицательно покачал головой. — Почему? — немного ошарашенно спросил Диксон. Его безграничное удивление от упрямства брата взяло верх.       Почему нельзя просто взять и заразить человека?! Любимого человека. Человека, с которым ты хочешь быть вместе, четко осознавая то, что если он так и останется человеком — будущего у отношений не будет. Никому не станет от этого хуже, можно будет избежать массы проблем, к тому же, человек совершенно не против. Но младший молчал, нагнетая ситуацию, и Дикс, естественно, моментально перехватил эту нотку натянутости.       — Ты понимаешь, что совершаешь ошибку? — пока шепотом, но уже довольно твердым, готовым полыхнуть от любого неправильного слова, старший обратился к младшему, с недопониманием наблюдая за поведением того. — Ты понимаешь, что возможно, в скором времени все люди станут такими? — мысли в голове Диксона хаотично запрыгали, разгоняясь все сильнее и сильнее, ударяясь о стенки черепа, безумно быстро нагнетая раздражение и гнев. Как можно быть настолько упрямым и недалеким?!       — Вакцина — это не есть заражение напрямую, — докурив, Дин затушил окурок в массивной хрустальной пепельнице, выполненной, конечно же, в виде черепа, и поднялся из мягких подушек. — От вакцины у людей не вырастут щупальца, не изменится отношение к себе подобным, не возникнет желание жрать не вакцинированных. Они не станут более устойчивыми к различным болезням, травмам, у них не появится такая стремительная регенерация, как у нас. Они останутся людьми, в их крови, в их органах, в их клетках не будет реками разливаться яд. Они не будут насквозь пропитаны вирусом, способным превратить их в мутантов! — младший Винчестер очень долго пытался держаться, стараясь не слетать на крик, не впадать в ярость, мысленно напоминая себе о той мысли, что за дверью спит Энди, человек, которому слышать подобное совершенно ни к чему. Да и голова все еще болела, и каждое громкое слово моментально впивалось в мозг раскаленным лезвием. — Из-за вакцины он не станет таким, как мы! Он останется человеком, просто человеком, но обладающим иммунитетом к укусам! Ты понимаешь, что ни единое живое, разумное существо ни за что не захочет по собственной воле превратиться в морфа?! — ну, вот, собственно, и все. Вот и истерика, и крики, и красные лини на лице. — Что бы он не говорил сейчас — стоит ему только увидеть и осознать то, чем мы являемся по факту, он не придет в восторг!       — Послушай, — всегда более серьезный, более рациональный, более вразумительный и более рассудительный старший брат всеми силами попытался предотвратить очередной конфликт, но это уже оказалось просто невозможным. — Дин, я просто хотел, чтобы ты был счастлив, ничего более. Ты любишь этого человека, но ты же понимаешь, что если Энди так и останется человеком, то ничем хорошим это не закончится? Да, я знаю, я сам виноват во всем, виноват в том, что перестал уделять тебе время, — голос старшего становился все тише и тише, еще немного и он начнет бубнить себе под нос. Голова его опустилась, виноватый взгляд устремился в пол. — В том, что наши отношения стали другими. И… я безумно сожалею, но иного выхода нет. Я действительно хочу, чтобы ты был счастлив.       — Мое счастье закончилось еще в тот момент, когда я увидел как ты смотришь на Диаза, — да, Дин очень сильно старался держать язык за зубами, да, конечно, он был рад за брата, рад, что у того все складывалось отлично. Но… Дин стал ему не нужен, место младшего и в жизни Диксона, и в его сердце, и в голове занял Диаз. — Диаз — хороший человек, и я рад, что вы вместе, я рад, что ты его любишь, а он любит тебя, но… ты не представляешь, что чувствовал я! — и вот тут-то нервы младшего не выдержали окончательно. Глаза заблестели, лицо побледнело еще сильнее, голос дрогнул и сорвался на хрип.       — Прости, — пробурчал Диксон.       — Пошел ты на хер со своим «прости»! — Дин откровенно перешел на громкий, ничего не скрывающий крик. — Где сейчас твоя вторая половина?! Вали к нему! Какого хера тебе постоянно что-то от меня надо?! Какого хера ты постоянно лезешь в мою жизнь?! — давно копившиеся обида и злость, спрятанные за семью печатями души, наконец, вырвались наружу, вылившись в жестокие высказывания. И да, Дин уже совершенно не снижал тембр голоса, не осознавая и не замечая ничего вокруг. И в данный момент крик его души мог услышать не только Энди, но еще и добрая половина блока. — Пошел на хер и из моей жизни, и из моей квартиры! Не лезь в мои дела, в мои отношения с кем бы то ни было! Ты мне уже не нужен, не разрывайся на две стороны, вали к Диазу и, чтобы я тебя больше здесь не видел! Ты свой выбор сделал, дай мне сделать свой! — вдоволь наоравшись, выпустив накипевшее, Дин рухнул на диван, локти воткнулись в колени, ладони закрыли лицо.       — Дин, пожалуйста, просто выслушай меня молча, — не отрывая взгляда от познавательного изучения напольного покрытия, прошептал старший. — Я безумно сожалею, но это — жизнь, просто так вышло… И если я люблю Диаза, то это не значит, что ты мне стал безразличен. Я не хочу, чтобы ты страдал. С Диазом мне выпал шанс, сейчас и у тебя тоже появился шанс быть счастливым. Подумай хорошо, ты можешь упустить его. Но, что еще хуже — если ты проигнорируешь этот шанс, но продолжишь отношения с человеком, ты знаешь чем это закончится. Рано или поздно ты сорвешься… Судьба дала тебе возможность, воспользуйся ей.       — Пошел на хер отсюда! Не хочу тебя видеть! — глубоко вдохнув и выдохнув, младший убрал руки от лица, но голову так и не поднял, не удостоив старшего вниманием.       В это мгновение за спиной Дина послышался громкий щелчок и шорох открывшейся двери. Да, конечно же, Энди все слышал. Да тут только глухой не услышит, и то навряд ли. Еще несколько минут назад младший просто побил все рекорды по громкости голоса, приблизившись к сумасшедшим децибелам, и после этого он реально надеялся на то, что Энди так и продолжит спать?! Ну, да…       — Прости, — подняв взгляд на растерянного и ошарашенного Бирсака, хриплым шепотом произнес старший Винчестер. Взор серо-голубых глаз перескочил на профиль брата. — Подумай. Ты можешь потерять его.       Нервно выдохнув и еле заметно кивнув на прощание головой в сторону любовника брата, Диксон, как его и просили, покинул квартиру, оставив младшего принимать решение самостоятельно.       — Знаешь, — скрестив руки на груди, Бирсак облокотился спиной о дверной косяк, вскинув взгляд к потолку. — В очередной раз скажу: мне плевать и на ваши шансы, подаренные судьбой, и слова про заражение и укус, но… вот одно я понял четко, — на секунду парень умолк, а Дин так и не обернувшись, вновь сложил ладони домиком, закрыв нос и губы. — Ты любишь его, а я нужен тебе лишь для того, чтобы сгладить боль от его невнимания.       — Не неси чушь! — довольно грубо перебил его Винчестер. Моментально подскочив с дивана, в два прыжка оказавшись рядом с любовником, парень попытался обнять того, но Энди отстранился. — Детка, последние полгода я не отхожу от тебя, мы с тобой практически все свободное время проводим вместе. Ну, разве я не прав? — дыхание Дина стало сбиваться, слова срывались с губ торопливо, порой даже произнесены были не до конца, обрываясь на середине, теряли буквы, в перерывах между словами он пытался отдышаться, взять себя в руки, старался не слететь в отчаяние, но ничего не выходило. Давно натянутая, словно струна, нить нервов лопнула еще во время диалога с братом, и сейчас вернуться и к моральному, и к физическому спокойствию, оказалось невыполнимо, и состояние его все стремительнее приближалось к финальной вспышке. — Все, что было между мной и Диксом уже давно в прошлом, поверь… Он мне не нужен, мне нужен только ты, я тебя люблю, а не его. Ну, разве ты не видишь?! — ладони его обхватили щеки Энди, взгляд безысходности замер на синих океанах.       — Прости, нет… Я не вижу, — аккуратно скинув с лица объятия любовника, Бирсак попытался обойти его. — Все твои эмоции выдают совершенно противоположное. Я не хочу вставать между вами и… я не собираюсь делить тебя с кем бы то ни было. Прости меня, но нет, — до боли закусив губу, парень сделал несколько шагов вперед. Конечно нет, конечно, он не хотел уходить, абсолютно не хотел, и эти два шага дались ему с такой тяжестью, которую он, наверное, никогда в жизни не испытывал. Сердце сжалось от боли, а в глазах застыли слезы разочарования. Но он на самом деле не собирался делить Винчестера ни с кем. Он — не Диаз, он не будет терпеть молча. Да, это было заметно любому, даже не особо знакомому с парнями человеку. Как братья смотрят друг на друга, как они волнуются друг за друга, как заботятся друг о друге, какая аура окружает их, когда они вдвоем. Может, Дин и говорит правду, да даже нет, он на самом деле говорит правду, он любит Энди, но Диксон все же имеет для него первостепенную роль, и при любом неправильном вздохе старшего брата, младший опрометью кинется к нему, напрочь позабыв про Энди.       — Детка, стой, — опередив любовника, Дин возник на его пути, преградив собой дорогу к двери. — Малыш, пожалуйста, не уходи, я не смогу без тебя… Ты даже не представляешь как много ты для меня значишь. Ты — все, что у меня есть, пожалуйста, не уходи, — но Энди, прикусив губу еще сильнее, опустив голову и закрыв лицо волосами, отрицательно покачал головой. — Малыш, я докажу тебе, что он для меня ничего не значит.       — Себе сначала докажи это, — дрогнувшим голосом прошептал человек. Вновь обойдя Винчестера, он неуверенно повернул ручку двери. — И, если вдруг, у тебя это получится — я буду ждать.       Дверь закрылась, в миг поставив огромную четкую точку в только начавшихся потрясающих отношениях, разделив существование на до… а вот после — для этого надо будет очень сильно постараться. Но в данную секунду Дин вообще ничего не соображал, сознание и разум полностью утонули в отчаяние и ярости. Плотная пелена безрассудства отсекла от реального мира и реального восприятия. Да, он не врал, Энди значил для него безгранично много, но понял он это не так уж и давно. Появившийся так вовремя в его жизни, пацан помог справиться с утратой отношений, длинною во все свое сознательное существование, справиться с потерей любви, не позволил впасть в печаль и уныние, не позволил раствориться. Да, Винчестер любил его и любовь эта с каждым днем только набирала обороты. Вопреки всему, вопреки доводам Диксона, Дин надеялся на потрясающе яркие и теплые отношения, а теперь все… Теперь придется вновь вернуться в одиночество и серость. Но нет, он обязательно вернет его.       Дикс… Взорвавшись несдержанным хаосом в голове, очередная порция ярости и безысходности подстегнула к действиям. Дикс. Во всем виноват именно он, по его вине Энди ушел. Если бы этот придурок не приперся сюда, нагло испоганив и блаженное утро, и начало отношений, то все было бы хорошо.       Мелкая сетка тонких ломаных красных линий рассекла половину лица, глаза медленно принялись заполняться темно-бордовым цветом вируса, зрачок ушел в еле заметную точку. Сердце застучало как бешеное, разгоняя вирус в кровотоке, наполняя им каждый орган, каждую клетку, каждую мышцу и каждую извилину.       Резко рванув с места, Дин уверенными шагами направился в квартиру брата. За доли секунды преодолев коридор, рывком распахнув дверь, он ворвался в тишину квартиры. И весь его внешний вид в этот момент выражал полнейшую неизбежность дальнейшей расплаты. Тонкие молнии, рассекающие все видимые участки кожи, ни на секунду не останавливались, хищно переливаясь багряно-алыми оттенками. Неимоверно бледный цвет лица лаконично подчеркивал кровавого цвета глаза. И слава богу, на этом пока трансформация застопорилась, по крайней мере внешне, и то, скорее всего ненадолго. А вот внутренне Дин давно уже был не человеком, полностью подчинившись своей второй стороне, ничуть не сожалея об этом, на все сто отдавшись на ее попечение, лишившись разума, рациональности и безжалостности.       Первым на пути ворвавшегося без приглашения существа, оказалась Бернс. Девушка сидела на диване, спокойно уставившись в мелькающие картинки на экране телевизора, меланхолично поглощая чипсы из стоящей рядом большой стеклянной миски. Но в миг переключив все свое внимание на влетевшее торнадо, молниеносно оценив степень взвинченности и настрой брата, предпочла наблюдать за развитием событий молча, прятаться пока по ее мнению было рано — слава богу, не она оказалась искомой единицей для Дина. Но все же, она так и замерла с поднесенной ко рту огромной чипсиной, взглядом наблюдая за парнем.       Младший Винчестер, в свою очередь, пропустив хрупкое тело на диване за ненадобностью, гневным взором обвел помещение, обнаружив старшего брата на кухне. Ничего не подозревающий парень, тоже несомненно устремив все свое внимание на разъяренное существо, появившееся на пороге, так и застыл с коробкой сока в руках. Правда, в сообразительности он не отставал и на скорость реакции не жаловался, поэтому, быстро сложив одно к одному, осознав какое развитие событий его ожидает, попытался принять атаку во всеоружии. Бежать все равно было некуда.       Несмотря на родство, внешностью браться кардинально отличались, как в облике людей, так и в облике морфов, а вот внутренние различия были еще более заметны. Бескомпромиссная агрессия, подчас совершенно лишенная рациональности, сила превышающая человеческую в несколько сотен раз, да и силу самого Диксона в десятки раз, входили в приоритет младшего. В отличие от старшего брата, Дин скорее больше относился к морфам, нежели к представителю человеческой расы, и для него это являлось громадным преимуществом. Но это ни в коем случае не значило, что Диксон пойдет на попятную.       Стоило только старшему Винчестеру осознать, что Дин пожаловал явно не с благими намерениями, как разум его вскинулся, и сущность морфа моментально дала о себе знать. По коже в доли секунды заструились багрово-алые нити, один-в-один как у брата, только с небольшим отличием — они не двигались, они замерли сплошной переливающейся разными оттенками сеткой. Глаза наполнились беспроглядной кровавой массой, точка зрачка сдвинулась в перспективу. Мышцы на спине незамедлительно напряглись, отреагировав на готовность организма, в следующий миг выпустив шесть бледно-голубоватых щупалец, моментально направившихся в сторону противника. А вот, собственно, и преимущество старшего: хоть брат и обладал неконтролируемым безрассудством и дичайшей силой, но и Дикс был не так прост.       — Черт! — услышав за спиной характерный звук выпускаемых орудий защиты, Бернс в миг ожила, только вот, что именно предпринять, она пока не знала. Бежать и прятаться или же все-таки преградить путь разъяренному Дину? Нет, сходу так и не взвесишь все за и против.       Все определил момент. В те доли секунды раздумья, зависшие в необремененном разуме Бернс, младший Винчестер, издав дикий рык, успел кинуться вперед, на Диксона, но не успев добежать до того пары шагов, был с силой откинут мощным ударом щупалец. Не ожидавшее такого поворота тело отлетело, с силой впечатавшись в навесной шкаф и, не выдержавший такого напора предмет мебели рухнул вниз, одарив пол содержимым собственных внутренностей, а помещение громким звуком разбившейся посуды. Все еще хранящая тишину девушка, пронзительно заверещала, ринувшись к одной из спален, с силой забарабанив в дверь.       На шум, ультразвук, выданный сестрой и увесистый удар в стену, из комнаты молниеносно выскочил растрепанный и заспанный Диаз, стараясь на ходу впихнуть себя в джинсы. Прыгая на одной ноге, силясь в один момент попасть в штанину второй, при этом не потерять равновесие, бегающим взглядом бледных глаз, парень искал источник безобразия.       — Твою мать! — разворачивающаяся баталия ни хрена не порадовала. Похоже, любовник, как всегда умудрился довести брата до белого каления. И в данную минуту младший по этому поводу пребывал откровенно не в настроении, а Диксон явно нуждался в помощи, разъяренный младший — такое себе приключение.       Но единственное, что сейчас мог предпринять блондин — это впопыхах застегнуть джинсы и, ринувшись к братьям, попытаться встать между ними. Ну, да, куда уж там. Он даже не успел добежать, как Дин, услышавший шевеления за своей спиной, просто отмахнулся от него, как от навязчивой мухи. И, пролетев несколько метров, блондин, абсолютно без удовольствия, припарковался спиной на кофейный столик в гостиной. А, собственно, чего он ожидал?! Он не обладал силой, подобной братьям, телосложение его никоим образом не являлось эталоном атлетики, он не имел дополнительных возможностей обороны или защиты, он был тупым ходячим мертвым куском мяса. Да, Дин навряд ли сможет нанести ему непоправимые увечья, но и сам Диаз ничего не может противопоставить тому. Одним словом, блондин был еще более бесполезен в этой ситуации, чем старший Винчестер.       — Дин, успокойся, выдохни… — выставив вперед руки, демонстрируя младшему брату открытые ладони, призывая угомониться и разобраться во всем мирным путем, громко, но спокойно Дикс попытался урезонить того. Хотя, все шесть его дополнительных конечностей, осознавая полнейшую бесполезность слов хозяина, прятаться не собирались, балансируя, словно загипнотизированные кобры, за спиной старшего. — Дин… Дин? — младший настолько игнорировал высказывания брата и вел себя настолько отстраненно, что Дикс решил, будто тот и вовсе его не слышит.       — Он ушел, — а, нет, показалось, слышит, что подтвердил четкий лаконичный ответ. Упершись руками в край столешницы «островка», разделяющего его и брата, Дин с ненавистью взирал на Диксона. — Он ушел из-за тебя, твою мать! — беспроглядная масса в глазах приобрела еще более насыщенную консистенцию, стремясь преобразоваться из багрового цвета в черный, ноздри принялись гневно раздуваться от каждого вдоха, цвет кожи приобрел серые оттенки, на лбу проступили глубокие вертикальные морщины, губы озарил хищный животный оскал, обнажился ряд заостренных, словно у акулы зубов. Ломаные линии на миг остановили свое движение, глубокий вдох, и тело, без проблем преодолев «островок», прыгнуло на Диксона.       Для старшего подобный маневр не был сюрпризом, он ждал этого и попытался остановить брата, перехватив двумя щупальцами его руки. Правда, как показала практика, этим он лишь еще сильнее разозлил того.       Кожа Дина, находящаяся под живыми жгутами, моментально зашипела, плавясь, обретая сходство с жидким воском, превращаясь в неприглядные ожоги. Но младшего это ни на секунду не отвлекло, он ощутил лишь небольшой дискомфорт и то только от скованности движений, и совсем ненадолго. Резко дернув руками, парень скинул хватку щупалец, частично повредив одно.       На пол упало несколько вязких прозрачных капель, и кафель под ними в миг вспенился, запузырился, расползаясь прожженными краями. Диксон в ответ издал недовольный протяжный выдох, но тряхнув щупальцем, скидывая последние капли кислоты, моментально восстановил ее целостность. К сожалению, это движение отвлекло его на доли секунды, которые стали решающими. Пальцы Дина, словно стальные оковы, обхватили шею старшего, со всей силы впечатав затылком в навесной шкаф. Удар отозвался в голове парня легким эхом, по шее заструился тонкий красный ручеек. Из равновесия это не вывело, но дыхание перехватило, наполовину перекрыв доступ кислорода.       — Он ушел из-за тебя! — два совершенно обезумевших багровых глаза испепеляющим взглядом впились в брата.       Но Диксон вместо ответа резко подался вперед, зашипел, продемонстрировав брату куда более скудный набор атрибутики во рту. Жест должен был произвести эффект устрашения, но два удлиненных клыка откровенно никак не смогут противостоять дробильно-шлифовальному аппарату брата. И да, Дин, естественно отреагировал на это с усмешкой.       — Я тебя умоляю, — прошептал он, расплывшись в неприятной ухмылке, а в следующее мгновение его лоб соприкоснулся со лбом старшего в увесистом ударе.       Фиксирующая хватка на миг ослабла, но лишь для того, чтобы в следующую секунду нанести удар кулаком. И да, кулак угодил именно туда, куда и целился хозяин, высекая из глаз Диксона искры, а многострадальный затылок в который раз соприкоснувшись с гладкой поверхностью уже полюбившегося шкафчика, выдал очередную порцию крови. Инициативу подхватили разбитые нос и бровь, залив изрядным количеством обжигающей жидкости лицо, всеми силами стремясь закрыть обзор.       Разразившись громким гневным рыком, младший занес кулак в следующем ударе, но на этот раз Дикс дожидаться не стал, вмазав первым: от души, но наугад. Не ожидавший сопротивления Дин, отшатнулся по инерции назад, а прилетевшая вдогонку за кулаком щупальца, с легкостью отправила парня в свободный полет через «островок». Но надо заметить, что оказаться в партере и оказаться поверженным — для Дина две совершенно разные вещи, учитывая, что второе было из разряда невозможного.       Тряхнув головой, младший в ту же секунду попытался вскочить на ноги, но в происходящее успел вмешаться Диаз. Нечто мощное и горячее обвилось вокруг шеи младшего Винчестера, затягиваясь тугой петлей при каждой попытке пошевелиться. Плотные короткие шипы вонзились в кожу, выжав скудные красные капли. Боли не было, но ощущение крови, сочащейся из шеи, ее вязкости, ее тяжести, ее запаха, слегка привели в чувство. Чертов кнут! Короткие мощные шипы, почувствовав каждой своей ворсинкой кровь, моментально удлинились, своими тонкими усиками проникая в толщу кожи, приобретая сходство с огромными жирными пиявками, поглощающими питательную жидкость, пульсирующими в такт дыхания младшего. Следуя инстинктам, стремясь высвободиться, парень перехватил обвившийся в несколько витков вокруг шеи кнут, силясь скинуть его с себя. Но… от каждого движения мерзкий подручный блондина только усиливал хватку.       — Отпусти! — на вдохе прохрипел Дин, но Диаз даже не дернулся.       — Тебе же сказали — выдохни, успокойся, — голос донесся из-за спины, такой же, как и всегда: стальной, безэмоциональный, властный. — Расслабься, и тогда я тебя отпущу.       — Убери их, твою мать! — младший Винчестер несколько раз с силой дернул головой, но витки кнута в ответ сжали шею еще сильнее, напрочь перекрывая кислород. — Ты же понимаешь, что если я захочу, то они мне не помешают?!       — Ты же тоже понимаешь, что они разорвут тебя на мелкие ошметки прежде, чем ты успеешь предпринять что-либо? — да, Диазу в данную секунду тоже было неимоверно страшно, пожалуй, даже больше, чем Бернс, но все свои ненужные эмоции он запихал как можно глубже и дальше. Не дрогнул ни голос, ни руки. Несомненно, он был уверен, что все закончится хорошо, но причинять боль Диксону он не позволит никому, даже Дину. Тем более Дину. — Что произошло? — поинтересовался блондин у постепенно приходящего в себя старшего Винчестера. Но тот в ответ лишь потупил взор, продолжая молча растирать кровь по лицу. — Что случилось? — повторил он вопрос с силой дернув кнут. Поведение Диксона целиком и полностью говорило о том, что он собственными силами чем-то довел младшего до такого состояния. И Диаз, кажется, даже начал догадываться чем именно. — Насколько я помню, вчера вечером ты покинул бар в сопровождении своей пассии, — блондин еще раз дернул кнут, так, чисто для острастки. Но Дин и так уже сбавил обороты. Яркость линий на его коже теряла насыщенность, движение их замедлялось, еще немного, и парень потеряет сходство с переливающейся новогодней елкой. — За всю ночь я не слышал ни единого зова о помощи, следовательно, с человеком все в порядке, тогда, что именно вы опять не поделили?! — тембр голоса приобрел настойчивость и откровенное недовольство.       — Из-за него он ушел, — многозначительно прохрипел Дин. Смирившись со своим положением, он все же решил последовать совету блондина и угомониться. Усевшись на собственные пятки, он опустил руки, глубоко вдохнул и выдохнул. Тонкие длинные жгуты кнута начали медленное отступление, сокращаясь, они принялись вытаскивать свои острые хвостики из мышц и органов парня, принимая изначальный облик. Удавка на шее ослабив хватку, позволила дышать более свободно.       — Таак… — протянул блондин, тоном, начинающим немного понимать что к чему. Взгляд его скользнул по любовнику, скромно стоящему в сторонке. Очень уж он хорошо его знал. — Кто, куда и от кого?       — Он, — восполнив временный недостаток кислорода, Дин кивнул в сторону старшего брата. — Минут пятнадцать назад ворвался ко мне в квартиру, опять начал нести чушь, кричал, что… — младший снова глубоко, судорожно вдохнул. Голос его с каждым мгновением становился более спокойней, но все так же отдавал ненавистью. Линии практически исчезли, глаза вернулись к более привычному оттенку. — Что нужно его сделать таким, как мы, иначе все херово закончится… — пальцы нервно метнулись к волосам, пройдясь по всей их длине, от затылка ко лбу, ладони скользнули на лицо, закрыв его. — Что у меня есть шанс, а я не хочу им воспользоваться, — из-за преграды голос стал приглушенным и откровенно начал скатываться в отчаяние.       — И? — аккуратно подтягивая к себе расслабившийся кнут, бережно сворачивая его, блондин кинул скептично-вопросительный взгляд на младшего Винчестера. — Он с нами?       — Нет, — всхлипнув из-под ладоней, Дин отрицательно покачал головой. — Он ушел, — вновь истеричное покачивание головы из стороны в сторону.       — Причина? — Диаз как всегда многословностью не отличался, вопросы его были короткие и четкие, и скорее смахивали на приказы.       Да, несомненно, в чем-то старший Винчестер был прав. Человек не протянет долго рядом с морфом, какими бы ни были нежными отношения между ними, и каким бы ни был морф: взбалмошный, взрывной, падкий на свежую кровавую плоть, либо флегматично-примороженный с полным отсутствием аппетита. В пером случае, человек рано или поздно окажется растерзанной жертвой, во втором же, будет просто очень сложно совместить миры существования.       Когда Ангел создавал их, он не особо задумывался о том, что они все же наполовину останутся людьми, наделенными тупыми инстинктами и желаниями, пусть даже и примитивными. И, что самое главное, Ангел никак не мог предположить, что у них останутся чувства. Не только чувство голода, холода, гнева, но и более мягкие, более душевные. И Диксон, столь усиленно добивающийся понравившегося рейнджера, умудрился глобально удивить отца своим поступком. Удивить в хорошем смысле этого слова. Ангел был рад, что сын не растерял до конца человеческого облика. Его настойчивость и уверенность доказали отцу, что в сознании морфа присутствует человеческая душа.       С Бернс тоже проблем не было. Ее скрытые чувства к Азу прекрасно видели все. И даже повзрослев и изменившись, девушка так и осталась для парня с голубыми волосами принцессой. Да, все было именно так, как он и говорил. Он боготворил каждый ее вздох, каждое ее движение, каждый изгиб ее тела, холил ее и лелеял, баловал и обожал, чутко наблюдая за каждым ее шагом. А сама Бернс, несмотря на всю свою мертвую сущность, при виде парня томно вздыхала, покрывалась румянцем и опускала взгляд. Практически замершее сердце заводилось с пол-оборота, разгоняя загустевшую кровь.       С Диазом все было еще проще. В отличие от остальных, блондин покинул этот мир человеком, и последующие манипуляции по его преобразованию, проводились с уже мертвым телом, а не изменяли живое. И в разуме, и в теле, и в сознании блондин так и остался человеком: флегматичным, сдержанным, рассудительным, обладающим всем набором живых чувств. Это было огромным плюсом, но и минусом тоже. Диаз был способен испытывать всю гамму человеческих эмоций, иногда очень и очень сильно ранящих его самого. Но Ангел не волновался за блондина. Большую часть жизни Диаз оставался человеком, и он способен был справиться самостоятельно со всеми своими чувствами и эмоциями, чего совершенно нельзя было сказать о братьях, которые большую часть своих жизней провели в образе морфов. И именно по этой причине и сами люди, и их поведение подчас оказывались абсолютно непонятны для Дина и Диксона.       Естественно, самую большую проблему составлял младший Винчестер, по стечению обстоятельств, вобравший в себя такое количество побочных эффектов, что на самом деле стал больше относиться к морфам, нежели к людям. Да, несомненно, все контролировалось препаратами, и вся надежда была на то, что со временем они помогут, но… много «но» было сейчас. Даже спустя довольно длительный временной промежуток после окончания трансформации, Дин все также отличался яркими и внезапными вспышками гнева, потерей самоконтроля, потерей самосознания, провалами в памяти, провалами в разуме, неадекватностью мышления и совершенным неподчинением, а, что самое главное и плохое — вирус застрял в его сознании непреодолимым желанием, единственным, присущим всем без исключения природным морфам — желанием есть. И в данный момент проект А5.2 все еще был не уничтожен лишь потому, что Ангел не терял надежды на лучшее.       Ко всему прочему, большое влияние на обострение побочных эффектов оказали отношения между братьями. Да, конечно, Диаз сожалел о том, что встал между парнями, но по факту причиной же был не он лично, а Диксон. Старший Винчестер сам выбрал его, и к огромному сожалению, Дин оказался один. Несомненно, блондин понимал и осознавал насколько тяжело Диксону, он видел, как тот разрывается на две стороны, видел, как тот переживает, как хочет, чтобы брат был счастлив. Но столь сильно давить на Дина тоже не стоило, и какие бы благие намерения не исходили от старшего брата, а сделал тот только все еще хуже.       — Причина… — удрученно протянул Дин. — Он не хочет вставать между мной и Диксом, говорит, что я люблю только его, — отодвинув ладони от лица, парень уставился взглядом покрасневших глаз в неведомую точку на противоположной стене.       — А любишь? — без единого намека на издевательство, поинтересовался блондин.       — Я — морф, я не умею любить, — попытался было выкрутиться Дин.       — Не умеешь любить, но за разрушенные отношения прибежал брату рожу бить? — усмехнулся Диаз. — Так что? — сложив руки на груди, вновь поинтересовался он. Дин молча закусив губу, опустил голову. — Любишь, — незамедлительно констатировал блондин. — И? Как будем выходить из положения?       — Я хочу, чтобы Энди был рядом со мной, — после непродолжительного молчания и, видимо, успешного мыслительного процесса, на выдохе протянул Дин.       — Дальше что? — не двинувшись с места, блондин продолжал задумчиво наблюдать за старшим. Было до безумия интересно как именно видит парень дальнейшее развитие событий. — Ты любишь Диксона, но при этом хочешь, чтобы Энди остался с тобой? Так, хорошо, о его чувствах ты думать не хочешь. Ах, да, ты же морф, ты не знаешь, что такое чувства. Ладно… — откровенно устав изображать статую, Диаз опустился на диван, расслабленно откинувшись на подушки. — Слушай, по-моему, каша в твоей голове с каждым днем разжижается все сильнее и сильнее… Хорошо, продолжим. Даже, если опустить момент с чувствами человека к тебе, то всплывает еще одно противоречие: ты хочешь, чтобы Энди был рядом, но при этом напрочь отказываешься сделать его морфом, хотя, сам понимаешь, что человек рядом с тобой долго не протянет, — умолкнув на пару мгновений, давая возможность младшему Винчестеру собрать всю информацию в одну кучу и немного подумать, блондин закурил. — Тупик? А Диксон ведь в чем-то прав, у тебя есть шанс. Почему нет? Чего ты боишься? Что тебя тормозит?       — Ты был мертв, у тебя не было выбора, — переведя взгляд остекленевших зеленых глаз на блондина, безжизненным тоном выдал младший Винчестер. — Энди живой, у него есть выбор, и я уверен, что он будет не в восторге от открывающихся перспектив, — он почти успокоился, гнев практически отступил, но теперь все его внутреннее состояние уверенно скатывалось в меланхолию. Диаз же на подобное высказывание лишь усмехнулся.       — Выбор есть всегда, и у меня он тоже был, — усмешка превратилась в печальный оскал. — Я сделал правильный выбор, не жалуюсь. Ты же не думаешь, что ситуация разрешится сама собой, по совершенно нелепой случайности? — глубоко затянувшись, Диаз обратил все свое внимание на младшего, и тон его немного смягчился. — Дикс точно прав в одном — ситуацию надо разгребать, но не стоит торопиться. Обдумай все хорошо, взвесь все за и против, если надо — я помогу, и как только определишься — дай знать, я позвоню отцу: либо для того, чтобы поставить в известность о пополнении семьи, либо о смене комплекса. Думай, но не зарывайся в раздумья надолго, — утвердительно кивнув головой самому себе, тем самым обозначив точку в диалоге, Диаз перевел взор мутных глаз на старшего Винчестера, продолжающего подпирать поясницей столешницу «островка» на кухне, виновато уставившись в пол. — А что касается тебя, — уперев локти в свои же колени, блондин повысил голос, наполнив его нотками раздражения и разочарования. — Тебе тоже следует определиться до конца. И, если ты еще раз полезешь не в свое дело, или каким-либо другим образом проявишь свой интерес к Дину не как к брату, то в ту же секунду останешься один. Я ясно выражаюсь?       — Да, — пробурчал себе под нос Дикс.       — Как-то неуверенно.       — Да, я все понял. Этого больше не повторится, прости меня, — немного громче и более четко повторил старший из братьев, но голову так и не поднял.       Диаз в ответ согласно кивнул. Нет, уходить в любом случае от Диксона блондин не собирался, он любит его и не сможет оставить одного, но, что еще хуже — он сам не сможет остаться без Дикса, но припугнуть того стоило, а то совсем берега путать начал. Да и куда они друг от друга денутся?! А вот именно в этом аспекте был прав младший Винчестер: они монстры, им надо держаться вместе, иначе не ровен час — придут за ними люди с вилами. Смешно, конечно, но не до конца.       В квартире повисло тягостное молчание. Диксон, выдохнув, опечалено опустился на пол, закурил, задумчиво изучая каждую царапину на кафеле. Слова любовника резанули слух, раскатившись болезненным эхом в сознании. Нет, Диаза он никуда не отпустит, даже, если тот и будет предпринимать попытки уйти. Да и чтобы так вышло с братом, Дикс совершенно не хотел, он на самом деле желал младшему исключительно счастья. Но в обоих случаях ошибки свои понял и принял.       Дин, истощенный эмоциональным всплеском, не в силах подняться, так и продолжил сидеть на ковре, согнувшись и обхватив голову ладонями, словно опасаясь, что она вот-вот отвалится, периодически воспроизводя шумные и отрывистые вдохи.       Диаз прямо с утра выведенный из равновесия происшествием, оставившим в душе довольно неприятный осадок, с тоской взирал на тлеющую в пальцах сигарету. День испорчен окончательно даже не успев толком начаться.       Бернс, все время разборок просидевшая за спинкой дивана, лишь иногда выглядывая оттуда, сейчас полностью откинулась на нее боком. По факту, конфликт никоим образом к ней не относился, и уж тем более, ее никак не касались любовные отношения всех трех братьев, какими бы они там ни были. Но ей так сильно захотелось оказаться рядом с Азом, или хотя бы просто увидеть его или услышать. Оказывается, она безумно по нему соскучилась.       И внезапно разорвавший тишину квартиры затрезвонивший телефон, оказался поистине спасительным лучом, разогнавшим гнетущие мысли каждого. Несет ли звонивший хорошее или плохое — не важно, в любом случае он уже принес всем облегчение. Недоуменно взглянув на телефон, блондин поднял трубку.       — Да?       — Диаз, привет, — на другом конце раздался радостный но несколько напряженный голос Ангела. — Как у вас дела?       — Привет, пап, — моментально взяв себя в руки, собравшись с мыслями, блондин добавил в свой тон счастья и беззаботности, губы растянулись в лучезарной улыбке. Братья и сестра при слове «пап» автоматически напряглись. — Все хорошо, у тебя как? У Аза как? Что-то случилось? — звонил отец в крайне редких случаях, и за все время их существования вне Eye, это был, пожалуй, второй звонок.       — Нет, не то, чтобы случилось, просто мы выяснили кое-какую информацию, которая будет весьма полезна для вас, — голос с той стороны немного помялся, но ни единого намека на панику или опасность не выдал. — Скажи мне, остальные сейчас рядом с тобой?       — Да… — задумчиво протянул блондин, окидывая взглядом ребят. — Да, на удивление, все в сборе. Включить громкую связь?       — Да, включи, пожалуйста, хочу услышать всех, я по вам очень соскучился, — тон наполнился нотками тепла и уюта, но после слов, Диаз уловил еле слышный вздох печали.       — Включил, теперь тебя все слышат, — опустив трубку на рычаг, известил блондин.       Бернс к этому моменту медленно выползла из-за дивана, опустившись на его поручень, мысли ее еще сильнее устремились к Азу, сердце неприятно забилось. А, вдруг, что-то случилось? Вдруг, случилось что-то с Азом? Отец просто так звонить не будет.       Дин же так и остался сидеть на полу, но уже в более расслабленной позе, обратив все свое внимание на телефон. А Диксон все же решил выбраться из кухни, прошествовав по стеночке к дивану и усевшись на его край.       — Всем привет, — из динамика донесся радостный голос отца. Окатив комнату гулким звуком, он эхом отозвался в сознании каждого нехорошей волной предчувствия.       — Привет, — в унисон ответили ребята.       — Безумно рад всех вас слышать. Как дела? Проблем нет?       — Все хорошо, пап, — старательно выровняв тон, придав голосу жизнерадостности, в разговор вступил Дикс.       — Отлично… очень, очень хорошо, — в своей манере меланхоличной задумчивости, произнес Ангел. — Я вот, что звоню… хотел донести до вас небольшую дополнительную информацию… Я сам узнал об этом буквально вчера утром, — на этой фразе настрой мужчины быстро сменился на негодование и досаду. Но, что сделано, то сделано, деваться некуда, оставалось только принять и передать дальше… А, да, еще сказать «спасибо» брату. — Ничего критичного, но внимание обратить стоит и, желательно, принять меры.       — Ну не томи, говори уже, — так до конца и не придя в себя, поникшим голосом отозвался младший из братьев. По его мнению, хуже этот день стать уже не может. Но, как оказалось, он очень сильно в этом ошибался.       — Вирус… — нерешительно начал Ангел. — В ваших организмах вирус сейчас достиг максимальной концентрации… никто даже и предположить не мог, что так произойдет… — отец все тянул и тянул, попутно придавая своим словам напряженные нотки с помощью тяжелых вздохов, заставляя ребят медленно, но уверенно приближаться к тревоге.       — Что с того? — нервно сглотнув, Дикс разорвал паузу. — Мы в опасности?       — Нет, нет, ни в коем случае… С вами полный порядок, дело несколько в ином. Дело в степени заражения. Судя по концентрации… Ранее фиксированная нами и досконально изученная возможность заражения через обширные раневые поверхности, с помощью большого объема крови или слюны… теперь это не так работает… — на мгновение мужчина умолк, в очередной раз вздохнув.       — Я так понимаю, ключевое слово в этой фразе — ранее? — скептично вскинув бровь, поинтересовался блондин, перебив вздох отца.       — Именно, — выдохнул тот. — Концентрация вируса в организме теоретически впала сейчас в такой титр, что человеку, вместо нескольких миллилитров, хватит нескольких капель. То есть, любой неверный контакт: слизистые, глаза, микротрещины кожи, способен привести к заражению… Любой ваш биоматериал, попавший к человеку, на девяносто процентов приведет к заражению, — Ангел вновь замолчал и вновь выдохнул. Да, подобного развития событий он не ожидал, такой вариант просчитан не был. Но… что поделать? Случаются недоработки.       Комната в ту же секунду наполнилась тягостным, угнетенным молчанием. Информация, вылитая, словно ведро холодной воды на головы ребят, погрузила всех в раздумья. Каждый мысленно пытался ее переварить и вспомнить где и как они уже могли облажаться. И, конечно же, в доли секунды до разума каждого из них дошел смысл всей катастрофы, а, что самое интересное — он так же быстро дошел и до самого Дина.       Обхватив голову ладонями, парень в немом крике отчаяния согнулся пополам, воткнувшись лбом в пол. Да, вариант такой, что вариантов нет.       — А вот и случай… Ну, чем не судьба? — окинув саркастичным взглядом впавшего в бессловесную истерику младшего Винчестера, прошептал Диаз. Тут уже сказать нечего было даже ему — сам Ангел и сама Вселенная как-бы намекали.       — Что? — не расслышав слова сына, трубка отозвалась вопросом.       — Для заражения требуется несколько контактов или доза может быть получена единовременно? — естественно, Диаз не стал повторять высказанное шепотом, он решил уточнить детали.       — В большинстве случаев — доза единовременная, при концентрации примерно миллилитр, немного больше — немного меньше. В этом случае инфицирование развивается не по стопам природного, не за минуты. Очевидные признаки мутации станут заметны примерно через две-три недели, пиковое завершение — месяц-полтора. Естественно, инфицированный подобным образом объект, приобретет полное сходство с исходником, — пока отец разжевывал каждое слово, а дети сидели и переваривали, блондин не сводил взора с младшего Винчестера, с того, как с каждой буквой, сорвавшейся с губ Ангела, словно забивающей очередной гвоздь в гроб сознания парня, тот отзывался еле слышными всхлипываниями. — А что, у вас-какие-то проблемы? — дошло, наконец, до отца.       — Нет, нет, пап, все нормально, — блондин поспешил успокоить мужчину. — Никаких проблем. Нам что делать? Возвращаться домой?       — Нет, надобности в этом пока никакой мы не видим, просто, по возможности, будьте аккуратнее, избегайте тесных контактов с людьми, либо принимайте меры безопасности. Живите, как и жили, но вдумчиво. Я знаю вас, поэтому, могу не волноваться. Вы у меня умненькие, — Ангел расплылся в улыбке.       — Да, более, чем, — протянул Диаз, не сводя глаз с Дина. — Хорошо, пап, мы будем стараться, можешь быть спокоен, — кивнул он. А что еще можно было сказать в этом случае?! Пока так, а дальше будут смотреть и думать.