Независимо от того, по какой причине вас оскорбили, лучше всего не обращать на оскорбление внимания — ведь глупость редко бывает достойна возмущения, а злобу лучше всего наказывать пренебрежением.
Сэмюэл Джонсон
Время охоты на горе Байфэн подобралась ко всем как-то уж слишком незаметно. Ну или же время просто летело так быстро, что я почти не поспевала за его скоростью, поэтому махнула рукой на сменяющиеся рассветы и закаты и занималась лишь работой. И это было отменным лекарством. Мысли о ненужном — собственной смерти, племяшках, галлюцинациях — почти не появлялись в голове, а нервы оставались целыми. Мне было хорошо. Хорошо не думать лишний раз о том, из-за чего душа рвалась на части. Теперь я полностью понимала людей, которые, стремясь избавиться от боли после расставания, предательства или смерти близкого, ударялись в работу. Деятельность помогала не сойти с ума. В связи с этим даже на охоту мне ехать не хотелось. Не хотелось отрываться от того, что приносило какой-никакой, но всё же покой. И вполне возможно именно поэтому дядя Лин и вёл такой образ жизни. Может быть хотел забыть о каких-то личных проблемах и из-за этого и получил в рядах заклинателей звание отшельника. Тешить своё самолюбие, и охотиться на нечисть не ради помощи людям, а ради славы было таким себе аргументом. И здравого смысла в этом мероприятии, по сути, не было никакого. Но, с другой стороны, и не посетить его было бы неправильно. Заклинателям абсолютно всех кланов, только-только оправившимся после войны, как воздух требовалось развеяться и продемонстрировать, что, на самом деле, они не сломлены и сильны так же, как и до нападения. Никто не хотел показаться слабым, боясь попасть под новый «каток». Правда до конца мне так и не было известно, хотели ли заклинатели клана Лин попасть на эту охоту, да они и сами не давали чёткого ответа на этот вопрос, но большая часть всё же склонялась к тому, что хочет продемонстрировать всем свою силу. И кем я была, чтобы спорить с чужим желанием? Выделяться или выпячиваться я не планировала. Думала занять самые задние места, как когда-то в университете на парах по философии, отсидеть тихонечко, не привлекая внимания, отловить достаточно тварей по плану Джеминга и свалить домой. Правда с Вэнь Цин под боком мой план, скорее всего, будет обречён на провал и незаметной быть точно не получится, но верить в чудо мне хотелось. Хотя я даже знала, кто обязательно доставит мне неприятности. Цзинь Гуаншань. Он со своими имперскими замашками просто не сможет пройти мимо и не тыкнуть в меня своим огромным, как он считает, авторитетом. Но это будет даже к лучшему. Может, он наконец-то отбросит в сторону своё неумёмное желание спихнуть на меня своего племянничка и оставит в покое? Мне чужое добро, которое почти двадцать лет никто толком не воспитывал, и даром не сдалось. Пусть оставит себе или же найдёт какую-нибудь неразумную мадам, которую устроит то, что, во-первых, её избранник — самовлюблённый капризный самодур, в глубине души сильно комплексующий, что не такой красивый и влиятельный, как его братишка, а, во-вторых, клал огромный болт на любое чужое мнение. Этот человек не то что неспособен к компромиссу, он даже к анализу ситуации неспособен. И здесь канонная ситуация с обвинениями в сторону Вэй Усяня прямое тому доказательство. Хотя таких людей, конечно, много и на каждого распыляться и тратить драгоценное (в моем случае уж точно!) время нет смысла. И если бы Цзинь Гуаншань не пытался так отчаянно навязать мне его, я бы даже не взглянула на него. А так... У меня не было выбора. Хотелось мне или нет, но периодически я вспоминала о нём и отнюдь не по-доброму. Скорее с раздражением и некой брезгливостью. И мне очень бы хотелось, чтобы на охоте мы с Цзинь Цзысюнем всё же не пересеклись. Я даже была готова забить на гордость и спрятаться где-то в лесу, чтобы никто найти не мог, хотя, разумеется, проблемы это бы не решило. Её решил бы только жёсткий и категоричный отказ, но что-то мне подсказывало, что Цзинь Гуаншань и в этом случае не успокоился бы и не отступил от цели. Просто подождал бы, пока я остыну или начал действовать через кого-то другого. И от одной только мысли об этом бросало в дрожь. Нет, всё же план нужно было как следует продумать...***
Красота гор Байфэн дарила головокружительные впечатления, которые я не ощущала уже очень давно, наверное, со времен посещения Гусу Лань. Заставляла терять разум от красоты открывающихся, богатых на самые разные сочетания красок видов и с широко раскрытым ртом впитывать каждый кусочек отдающего перламутром снежного, почти жемчужного рельефа. Свежий воздух отчетливо отдавал хвоей, озоном и почему-то стиральным порошком, и я не могла остановиться и перестать, как наркоманка, вдыхать этот удивительно приятный запах. Огромные трибуны стремительно взлетали вверх и утопали в лёгком, почти неуловимом тумане, в том время как дорога, по которой впоследствии должны были пройти заклинатели, была устлана мелкой светлой крошкой, чем-то напоминающей современный асфальт. По бокам от этой дороги идеально ровными пятнышками были рассажены светло-зелёные кустики с торчащими в разные стороны острыми нежно-розовыми цветочками. Это место было по-настоящему прекрасным и совершенно не располагало к охоте. Оно располагало к чему угодно: прогулкам, свиданиям, но только не к охоте. Здешней природой хотелось наслаждаться, а не портить её смертью, и тем сложнее было осознавать, что без проблем прогуляться здесь в обычный день точно не получится. Слишком уж много самой разной нечисти, которая хоть и не способна как следует навредить, но зато способна здорово подпортить любой отдых. Поэтому в охоте я участия не принимала. Не хотела портить впечатление от этого обманчиво безобидного места использованием грязных ловушек и маханием мечом и к тому же впервые за долгое время решила воспользоваться привилегией своего пола и остаться на самых высоких трибунах. За меня отдувался Джеминг. Он, разумеется, когда я только сообщила ему об этом, сначала напрягся, ясно понимая, какая на него ляжет ответственность, даже отказаться поначалу хотел, но потом, правда, передумал. Может быть, пожалел меня и мои синяки под глазами, в которых по ощущениям уже целый конь поместиться мог, а может быть, просто решил, что это дело не настолько сложное, чтобы с пеной у рта от него открещиваться. И поэтому согласился. Удивились все. В первую очередь его мать, но препятствовать не стала. Наверное, решила, что это будет весьма полезный опыт. В результате, нашей портнихе пришлось судорожно, в рекордно сжатые сроки, шить на него подходящий для подобного рода мероприятия костюм, а конюх подобрал самого красивого и родовитого коня. Получилось потрясающе. В сшитом, баснословно дорогом и, соответственно, качественном костюме Джеминг неуловимо преображался и превращался в нового человека, ощутимо напоминая мне кого-то: статный, строгий, по-особенному притягательный с этими своими черными глазами-пуговками.***
Лес оказался гораздо неприветливее, чем показалось изначально. Просто погулять в нём не получилось бы даже при самом жгучем желании. Слишком много самой всякой дряни, начиная от простых насекомых, заканчивая чем-то не очень живым, было вокруг. Но, тем не менее, эта природа всё равно не была такой опасной, как территории Вэней. Поэтому я пыталась наслаждаться этими короткими мгновениями одиночества после долгих дней, проведенных в кабинете. Ненавязчивый древесный запах заметно успокаивал и приводил мысли в порядок, как, впрочем, и легкий запах свежей листвы. Вэнь Цин отказалась идти со мной, руководствуясь тем, что у неё осталось ещё одно незавершённое дело. Мешать я ей не стала, мало ли, какие дела остались у человека. Просто попросила быть осторожнее, потому что в любой момент её могли узнать. Узнать и навредить, решив свести счёты. По самым крупными дорожкам я старалась не ходить. Обходилась лишь мелкими и, едва заслышав людские голоса, тут же поворачивала в другую сторону, не желая ни с кем пересекаться. Наверное, я всё же слишком устала от людей. Своё уединение я нарушила лишь раз и потом, если быть уж совсем честной, сильно пожалела об этом, потому что о некоторых вещах, как оказалось, действительно, лучше совсем ничего не знать. Поблизости вновь раздались голоса, но в этот раз я почему-то не ушла, а подошла ближе и только потом, спустя несколько дней, поняла, что меня словно за руку туда привёл до сих пор бродивший где-то рядом ангел-хранитель. Тогда, мне кровь из носу нужно было это услышать, нужно было отреагировать, чтобы потом никто уж точно не смел мне навязывать какие-то браки или наглые, ничуть не полезные моему клану договорённости. Приглушённые голоса почти не поддавались обычному человеческому слуху, поэтому я напряглась, выпуская на волю дар Цинлуна, и прижалась спиной к ближайшему дереву, больше похожему на космический лайнер своими необъятными размерами, стараясь не издавать ни звука. — ...Это дядюшка хочет, чтобы что-то вышло, а так, знаешь, в жизни бы на это чучело не посмотрел. Я нахмурилась и непроизвольно подалась вперёд, пытаясь понять, во-первых, кому принадлежал этот противный, но весьма знакомый голос, а, во-вторых, кто именно удостоился такой милой характеристики. — Неужели считаешь её настолько страшной? — эти слова произнёс уже другой голос, незнакомый, более низкий, протяжный и, наверное, даже безразличный, будто бы его владельцу совсем не хотелось говорить. — А что там красивого? — хмыкнул первый, и я как наяву увидела его ядовитую усмешку. — Здоровенная, как кобылы в нашей конюшне. Чем-то, к слову, она, действительно, на них похожа. Руки как две огромные грабли. Волосы растрёпанные и почти нечёсанные, как у работниц публичных домов после плодотворной работы. — По-моему ты преувеличиваешь, Цзысюнь, — снисходительно отозвался второй, а я дёрнулась, как от пощёчины, услышав злой хохот Цзинь Цзысюня. Ну, конечно же, это был он. С первого раза догадаться можно было, едва только услышав его манеру хаять всех, кто когда-либо перешёл ему дорогу. Как и том, кто, собственно, стал предметом этого незамысловатого обсуждения. Нужно ли было говорить о том, что я мгновенно ощутила себя так, словно бы меня насильно искупали в помоях? Словно бы сначала долбанули по щеке, а затем для убедительности ещё и плюнули в лицо, пытаясь добить. И как бы это не было трудно признавать, казалось, что у них всё получилось. Униженной я себя почувствовала. В носу предательски защипало от грязных слов, но я быстро впилась ногтями в бедро, изо всех сил пытаясь отвлечься. Рыдать из-за такого человека — себя не уважать. Сделала глубокий вдох и до боли стиснула зубы. — На такую только у слепого и глухого встанет, потому что её голос такой же мерзкий, как испорченный ланьский гуцинь, — о, ещё и голос отвратительный оказался. Потрясающе. — И у тебя ради статуса и денег встанет, друг мой, — хмыкнул неизвестный, и я мысленно с ним согласилась. Видимо, Цзинь Цзысюнь был не состоянии услышать в его голосе презрительную насмешку, а иначе его чёрный список пополнился бы ещё одним человеком. — Только ради них. — Ты всегда сможешь её убрать, понимаешь? — Понимаю, но... — я аккуратно выглянула из-за бугристого ствола и увидела, как Цзинь Цзысюнь скривился, будто проглотил лимон целиком. — Тогда я тут же вылечу с этих вонючих болот. Одного меня у власти, кем бы я не стал, эти дикари точно не оставят. Останется лишь терпеть. Надеюсь, что у них не все девки такие, как она, и есть хоть что-то получше. Я решила, что прятаться и дальше больше не было никакого смысла, и шагнула в сторону, а затем вперёд. Всё, что было нужно, оказалось услышанным. И даже больше. — Как интересно, — Цзинь Цзысюнь, дернувшись, застыл. — А ещё, что расскажете? Цзинь Цзысюнь по-прежнему стоял ко мне боком и не спешил поворачиваться полностью. Наверное, боялся, что я увижу гнев на его лице. А вот парень напротив был совершенно незнакомым, да и к тому же половина его лица оказалось закрыто тёмной непроницаемой маской, по типу той, какую мы с Джемингом носили много лет назад, когда отправлялись с Мэйли в её «командировки», и в его глазах не отразилось ничего кроме, может, лёгкого интереса. Он в отличие от Цзинь Цзысюня, конечно, совершенно не выглядел испугавшимся, хотя и интересовал меня в последнюю очередь. Реакция моего «женишка» была куда более забавной. — Ну? Что же вы молчите? Очень любопытно, а чего ещё вы хотите? Поделитесь, будьте добры, чтобы мы «трон» для будущего главы, как следует, подготовить успели. Я увидела, как его глаза расширились от ужаса, глядя куда-то за мою спину, и обернулась. В тот момент я могла поклясться, что мои глаза были не меньше, особенно, когда я поняла, что все эти помои слышала не я одна. Но демонстрировать смущение или стыд было нельзя. Это бы подтвердило тот факт, что Цзинь Цзысюнь попал в самую точку. Что могло быть хуже для женщины, чем знать, что её унижение видел кто-то посторонний? Поэтому я решила играть до конца. Глубоко поклонилась слегка нахмуренному Лань Сичэню и спокойно произнесла: — Добрый день, Цзэу-Цзюнь. Интересные нынче разговоры нас окружают, верно? — Госпожа Лин, — он запнулся, но тут же отвесил ответный поклон. Цзинь Цзысюня он то ли случайно, то ли специально проигнорировал и тот, разумеется, никак не мог этого не подметить. Увидев его виноватую улыбку, я скорее почувствовала, чем поняла, что он, на самом деле, ничего не слышал. То есть по сути свидетелей у меня не было. — Как вам не стыдно подслушивать?! — очнулся ото сна Цзинь Цзысюнь, заставляя меня в очередной раз поразиться его наглости. Вместо ожидаемых извинений он решил пойти в атаку и обвинить во всем меня? Такому характеру и отношению к жизни оставалось только позавидовать... Его собеседник сделал шаг назад и оказался в тени. Его лицо так и осталось покрыто слоем тумана в моей памяти, да и это не было моей целью. — А вам не стыдно, господин Цзинь? — без всяких лишних эмоций просто спросила я. Обида уступила место любопытству. Мне было интересно узнать, он действительно так считал или же просто затаил обиду, как на Вэй Усяня в каноне, и теперь искал любой повод, чтобы отыграться? — А за что мне должно быть стыдно? Я не солгал, — чуть помедлив, отозвался он. Лишь в конце всё же отвёл глаза куда-то в сторону, будто бы ему и правда стало неловко. Вот только думалось, что неловко ему было оттого, что его прокол увидел сам Лань Сичэнь. Вряд ли в его планы входило терять лицо перед столь высокопоставленным заклинателем. Вот только Лань Сичэнь по факту ничего не увидел. Правда почему-то решил мне поверить и немного подыграть. Точнее, солгать. Кому скажешь, что кто-то из Ланей добровольно решил солгать, — не поверят. — А, вот значит как... А вы считаете, что осуждать людей за внешность правильно? Вот только знаете... — я осеклась, чувствую, что сейчас перейду черту и уподоблюсь этому ему. — Довольно странно слышать о красоте от вас, господин Цзинь, — спокойно улыбнулась я. Внутри все постепенно тлело от обиды, но, тем не менее, ожидаемой злости не было. Была лишь пустота и совсем чуть-чуть грусти. Даже плакать перехотелось, когда я поняла, что в этом случае любые разговоры бесполезны. Из-за своего окружения я уже сотню раз успела забыть, что в Азии слишком большое внимание уделялось вопросам красоты и что для китайцев внешность была почти всем. Не зря же у них существовал этот чёртов список самых красивых заклинателей. Я изо всех сил старалась сдерживаться и не переходить грань, не желая отвечать ему той же монетой. — Я бы поняла, если бы критика моего внешнего вида исходила, к примеру, от Цзэу-Цзюня, — Лань Сичэнь внимательно посмотрел на меня, а затем кашлянул и слегка напрягся, будто бы ему было неловко находиться здесь и видеть все это. А ещё эта фраза стала самой ёмкой подсказкой о том, что здесь на самом деле происходило до его появления. — Но, стоит заметить, воспитание никогда бы не позволило ему сказать таких грубых и циничных слов о женщине. Господин Цзинь, но вы ведь сами не входите даже в пятёрку самых красивых заклинателей, тогда почему же вообще имеете претензии к моему внешнему виду?! Побойся Бога, мальчик, и сними наконец пластмассовую корону со своей головы. Если я страшная, то ты ещё хуже. К чему человеку красота, если внутри чернота? Покрывшееся красными пятнами лицо Цзинь Цзысюня было красноречивее всех слов. Он изо всех сил подыскивал выражения, чтобы одновременно оправдать себя в глазах Лань Сичэня и достойно ответить мне, но я не собиралась давать ему этой возможности. — Госпожа Лин, предполагаю господин Цзинь не хотел оскорбить вас, — неуверенно произнес Лань Сичэнь, очевидно пытаясь сгладить ситуацию. — Просто его слова оказались слишком резки... Если бы я не знала, что он ничего не слышал, жутко оскорбилась бы, а так я поняла, что это всё было единственной возможностью замять произошедшую ситуацию. — Вы правда верите в это, господин Лань? — мужчина потупил взор и отрицательно качнул головой, и весь мой запал пропал. Разумеется, он не мог оценить в полной мере всю сложившуюся картину. — Замечательно... Тогда к чему всё это? — Оскорбление женщины неприемлемо для человека вашего положения, господин Цзинь, — вновь заговорил Лань Сичэнь, но на этот раз в его всегда мягком и ласковом голосе зазвенела сталь. — Я думаю, что госпожа Лин заслуживает извинений. Даже в такой ситуации Лань Сичэнь продолжал оставаться дипломатом, желающим разрешения конфликта без излишних потерь, потому что будь я хоть немного агрессивнее, или окажись здесь Джеминг, и кровопролития избежать не получилось бы. Хотя я до сих пор пребывала в неком недоумении, почему он вообще вдруг решил за меня вступиться, не будучи знакомым с произошедшей ситуацией. Почему так легко решил поверить моим словам. Подумал, что я не решусь солгать? Цзинь Цзысюнь же в ответ на это заявление лишь упрямо поджал губы. Стало понятно, что извиняться он не собирается и более того, виноватым себя не считает, поэтому я не сдержалась и твёрдо отчеканила: — Господин Цзинь, пусть вы и не считаете меня хоть сколько-нибудь симпатичной, мне всё же есть, что вам ответить. И надеюсь, что после моих слов, этот вопрос будет раз и навсегда закрыт, — я выпрямилась и вздернула подбородок. — Я никогда не выйду замуж за мужчину слабее себя. — Что вы себе позволяете?! — вскинулся он, щуря наглые тёмные глаза. — Думаете, раз занимаете такой высокий пост, то можете унижать людей? — Довольно забавно слышать об унижении от вас, учитывая ту характеристику, которой вы меня наградили, — я пожала плечами. — А так в моих словах нет ничего сверхъестественного. Это мой принцип, — который я придумала буквально только что. — Со слабаками я не связываюсь. — Как сильно возвысила вас ваша новая должность, госпожа Лин, — ядовито усмехнулся он. — Не боитесь, что падать будет больно? — Больнее, чем было, мне уже не будет. — О, да бросьте! — презрительно скривился он. — В жизни не поверю, что вас так задели мои слова. О, неужели он имел ввиду, что я не похожа на женщину, готовую истерить из-за того, что её сравнили с лошадью или с проституткой? В честь чего такие добрые слова после ушата помоев? — А кто сказал, что я говорила про вас? Ваши слова неприятны, да, но не более, господин Цзинь. Мы оба замолчали. Наверное, каждый из нас в этот момент ждал какой-то особенной реакции или какого-то особенного поведения, но что было действительно странно, ни один не дождался. Я не горела желанием испепелить этого человека, понимая, что он был ничего не решающей пешкой в игре Цзинь Гуаншаня и сам на самом деле не хотел иметь со мной ничего общего даже ради власти, а Цзинь Цзысюнь был удивлен, что я так спокойно отреагировала на то, на что любая другая девушка, как минимум, разревелась от обиды и потребовала бы защиты от собственного клана или официальных извинений. Я не видела смысла ни в том, ни в другом, понимая, что это всё вообще не даст никакого результата. Реветь из-за чего? Из-за грубияна, не считавшего многих людей людьми? Требовать извинений? А зачем? Чтобы в очередной раз дать почву для сплетен о себе и своей внешности? Мы находились в тупике и поэтому лишь молча пялились друг на друга, думая, как поступить дальше. Захотелось просто уйти и больше не возвращаться. В какой-то момент я даже почти решилась предложить ему это. Но когда у нас вообще получается делать то, что мы хотим? — Госпожа Лин, как же отрадно видеть вас здесь, — послышался совсем близко приторный голос Цзинь Гуаншаня, и я едва заметно поморщилась. Припёрся старый лис... И явно подумал о чём-то не том. — Добрый день, господин Цзинь, — я неглубоко поклонилась. Всё-таки совсем проигнорировать его было нельзя. — Глава Цзинь, — Лань Сичэнь поклонился тоже. Постепенно с разных сторон подтягивались и другие заклинатели. Благо, что было их не так уж и много. Однако нервничать эти люди заставляли. Кому вообще понравится столь большое количество свидетелей, априори настроенных против тебя? Где-то сбоку мелькнули лица Цзян Яньли и Цзинь Цзысюаня. Неужели их свидание закончилось, даже толком не начавшись? — Надеюсь, что мы вам с Цзысюнем совершенно не помешали, — от его протяжного похабного тона хотелось блевать. — Да ну что вы, господин Цзинь, — я решила не уступать ему в его же игре. — Мы как раз с господином Цзинь Цзысюнем обменивались мнениями. — Может этот ничтожный надеяться, что его племянник показал себя только с самых лучших сторон? — Разумеется... Никогда не слышала подряд столько комплиментов, представляете? — ядовитый хмык вырвался из моего рта сам собой. Заклинатели вокруг громко зашептались. — ...Цзинь Цзысюнь оскорбил госпожу Лин? — ...Кто-нибудь слышал это? — ...Кто ответит за него? Неужели глава Цзинь? — ...Кто будет отвечать за главу Лин? — Что-то случилось? — Цзинь Гуаншань натянул на своё неестественно смазливое лицо самое взволнованное выражение, хотя глаза его метали молнии. Народ вокруг него неохотно замолк, боясь пропустить продожение банкета. — Случилось, — я кивнула и, ещё раз бросив взгляд на окаменевшего и побледневшего, но даже в такой ситуации умудрявшегося выглядеть нахальным Цзинь Цзысюня, и сдержанно поджала губы. — Но это останется только между нами. Единственное, думаю, что после всего сказанного, лучше нам лучше сократить все контакты до минимума. — Чтобы не произошло, уверяю вас, госпожа Лин, — только теперь Цзинь Гуаншань всполошился по-настоящему. Видимо, почувствовал, что дело действительно запахло жареным. — Цзинь Цзысюнь сейчас же принесёт вам свои извинения! Что ты сказал госпоже Лин, несносный мальчишка?! — А вы хотели бы, чтобы он повторил эти слова ещё раз? — снисходительно поинтересовалась я. Не то чтобы я горела желанием защитить его. Хотелось в первую очередь защитить себя от преувеличенных сплетен. Пусть лучше выдумывают что-то своё, нежели совершенствуют чужие слова. А так, авось, даже и не додумаются, о чём он сказал изначально. — Нет, что вы, госпожа Лин! — Цзинь Гуаншань суетливо замахал белыми, ничуть не тронутыми работой руками, но я тут же перебила его: — В любом случае, в этом нет нужды. О каких извинениях вообще может идти речь? После всего услышанного я полностью уверена, что всё, что бы господин Цзинь Цзысюнь не сказал сейчас, будет простым желанием оправдаться. Наоборот, господину Цзинь я даже благодарна, — я выдержала драматическую паузу, хорошенько обдумывая следующие слова. На Цзинь Цзысюня было страшно смотреть. Таким одновременно растерянным, злым и обречённым я его ещё не видела. Любопытное зрелище, кстати. — Ведь в обычной жизни я бы никогда не узнала, как он ко мне относится по-настоящему, не со слов главы Цзинь. — Глава Лин, я уверен, эта ситуация одно большое недоразумение... — Цзинь Гуаншань вновь попытался исправить ситуацию, но в его глазах читалось ясно: даже он понимает, что её уже никак не исправить. Ну теперь уж точно должен отстать... Потому что даже если это не сработает, то дальше нужен только дробовик, ну или же Мэн Яо со своими проститутками. — Я так не думаю, но тем не менее... Согласитесь, глава Цзинь, о каком браке может идти речь, если господин Цзинь Цзысюнь позволяет себе говорить о девушке в таком тоне? — и тут же сама ответила себе на вопрос. — Ни о каком. Такое поведение достойному мужчине не присуще. Всего доброго. Противный шепот заклинателей, больше напоминавших сейчас бабок у подъезда, осуждающих и обсуждающих всё и вся, врезался в уши. Я отвесила лёгкий поклон всем присутствующим сразу и развернулась, чтобы уйти. Развернувшейся ситуацией я была более, чем довольна. Правда гниленький осадок от чужих слов здорово портил эйфорию от полученной победы. Да и забыть о том, что, оказывается, ты страшная, как лошадь, не так-то просто. Интересно, а что бы сказало нынешнее население, если бы предстала перед ними в своей истинной ипостаси. Чтобы они сказали, увидев испорченные краской волосы или нос с горбинкой? Не самую ровную и белую кожу и ничем не примечательные тёмные глаза? Ведь в этом мире, как и в современном, кстати, красота играла если не огромную, то довольно весомую роль. Без неё нельзя было надеяться на хорошую партию для брака, на восприятие другими тебя всерьёз. Красивых, пусть им и завидуют, любят больше. Восхищаются больше. Отрицают, но хотят на них походить. Хотя бы чуточку. Быть похожей на Анджелину Джоли или Ирину Шейк, — мечта многих девочек, разве нет? Поэтому Цзинь Цзысюня я хоть и не переваривала, но понимала. Для таких, как он, внешность являлась вопросом самой первой важности. Он воспринимал женщин не как полноценную личность, которую можно полюбить и которой можно восхищаться за её качества, а как ценность. Некую дорогую вещичку, глядя на которую, все, абсолютно все, будут тебе завидовать. Я его понимала, но не принимала. Хотя, самое главное, чтобы потом его приняла его будущая жена. — Госпожа Лин, не могли бы вы ещё задержаться рядом с этим ничтожным и ответить нам всем на один лишь только вопрос, — мило проскрежетал голос Цзинь Гуаншаня, и в нём отчетливо проступили нотки предвкушения. Я напряглась, даже не скрывая этого. Разумеется, всё это не могло пройти без проблем. И, конечно же, я знала, о чём он хотел поинтересоваться. Но вопрос всё равно пулей разрезал воздух. — Почему вы так долго скрывали от нас преступницу клана Вэнь?