***
Асаноха последний раз посмотрела в уже потеплевшие глаза сына, потом куда-то в сторону и уже хотела было исчезнуть, но тут голос подала Топаз. Взгляд лисы она расценила как сигнал к действию. — Так, вы не думайте, что на этом все! — все, кто прибыл в Обитель короля внутри Великого духа резко обернулись на певицу. — Нам нужно решить еще одно важное дело. Известно, что мать — не единственная душа, которую ты, Хао, стремился найти. Ее возглас был таким громким, что волны эха разнеслись по всей Обители. И все бы ничего, но они встретили преграду. Будто где-то задребезжало стекло. А следом послышался вздох, который тут же повторился. А потом еще и еще. Топаз и Хао почти одновременно повернули головы в сторону звука. На лице Асаноха появилось заинтересованное выражение, и она осталась, чтобы увидеть, что же будет дальше. — А, вот значит ты где… — Только посмей! — прошипел король, глядя, как Топаз шагнула в сторону хрустального купола. Но певица и ухом не повела. — Не переживай так, Хао. Я не затем пришла, чтобы отнимать. Напротив, я знаю, где ее искать. А вот ты — нет. И до сих пор не знаешь, верно? Тысячу лет потратил на это, и все в пустую. А все потому, что искал не там. Даже сейчас, получив величайшую силу в мире, ты ее не видишь, не чувствуешь. Но она сама тебя слышит. И тоже пришла сюда. Она совсем рядом. — Да как ты смеешь?!.. — Хао снова начал впадать в ярость и нервничать. «Кто? — гадал Йо, глядя, как резко изменился в лице его брат, стоило какой-то невидимой до этого преграде что-то приоткрыть. — Кто может таится за этим барьером? Постойте… «Она?» Хао как-то за кофе обмолвился о некой…» — Но не волнуйся, кот-призрак и я все сделали за тебя, король, — Топаз сделала еще шаг навстречу хрустальному куполу, который с каждым мгновением становился все более видимым, а повторяющийся вздох — громче и чаще. — Все что нужно от тебя: позвать ее. Поверь, она слышит. Ждет. Давай же, скажи ее имя, Хао. Повисла пауза. Напряжение нарастало, вздох уже надрывался так сильно, что еще чуть-чуть и оборвется навсегда… Хао опустил голову, отчего длинные волосы упали ему на лицо и тихо произнес: — Азури… — Эй, — Топаз опустила голову и постучала себя по груди, словно в дверь, — подруга, ты слышишь? Пора выходить… И не успела певица договорить, как от ее тела начала отделяться легкая полупрозрачная тень. Звук вздоха замолчал. Окончательно отделившись от Топаз, тень превратилась в светящийся шарик — чью-то душу. Такую чистую и красивую… Никто не понимал, что происходит, и лишь Топаз широко улыбалась. Однако душа явно была растеряна, принялась метаться во все стороны, а когда наконец нашла хрустальный купол, как птица, не понимая, что впереди стекло, принялась биться о преграду. — Эй, вы! — махнула Топаз Йо, Хорохоро, Лайсергу, Рену и Чоколаву. — Чего встали? Помогите ей, бестолочи! Однако говорила она совсем не шаманам, а пяти Великим Духам. Они моментально из своих физических форм обратились в шарики, правда поменьше, и полетели на помощь душе, которая все так же отчаянно билась о хрустальную преграду. Огонь, Вода, Молния и Вохдух окружили душу, а Великий Дух Земли одним точным ударом разбил купол, открывая невероятно красивое, и как оказалось вовсе не алтарь, а ложе с белыми легкими балдахинами — словно последняя преграда, чтобы скрыть самое ценное для Хао. Лежащее среди цветущего плюща тело было все так же неподвижно. Душа с помощью оставшихся духов стихий перестала быть просто шаром, приняла форму той, что лежала на ложе, и медленно вошла в тело. Духи окружили ложе со всех сторон и… Кажется будто само время застыло. Как и Хао. Не моргая, почти забыв, как дышать, он наблюдал за всем этим. Единственное, что пальцы его рук то сжимались в кулаки, то расслаблялись. Никто и никогда не видел этого великого, величайшего шамана в мире таким взволнованным. Секунды шли, а тело не подавало признаков жизни. Собравшиеся в Обители люди и духи начали оживать, переглядываться, кто-то нарушил тишину шепотом. «Почему? — Топаз тоже прожгла волна страха и волнения. — Почему ничего не происходит? Нет, она не могла… Обещала, что… Нет! Я обязана верить!» — Давай… Давай же… Ну давай… Дыши! Дыши, прошу… — повторяла она снова и снова, как молитву. И гнетущую тишину разорвал глубокий вздох! За ним — второй, третий… Быстрые, хриплые… Будто человек только что вынырнул из глубины и поспешно восполнял запасы воздуха. Постепенно дыхание женщины на алтаре выровнялось, и она села. Великие духи снова стали маленькими шариками и принялись, как светлячки, кружить вокруг неизвестной. — Что тут происходит? — шепнул Хоро Рену. — Понятия не имею, — ответил Тао в своей манере, хотя ему было очень любопытно, кого же такого ценного Хао прятал ото всех за невидимой преградой? А пробужденная, которую Хао назвал Азури, тем временем медленно свесила ноги с ложе, сладко потянулась, словно только-только всего навсего проснулась. Осмотрела себя, затем встала, отодвинула прозрачный полог, и наконец-то вышла на свет. Великие духи при этом куда-то испарились. Эта женщина оказалась довольно высокой, стройной, одетой в голубое платье в пол. Подол его был украшен японской растительной вышивкой многолетней давности. Изящные руки, а все остальное было скрыто под белой накидкой, напоминающей плащи патчей, только с глубоким капюшоном, скрывающим лицо женщины и ее волосы. — Получилось… — будто скинув с плеч огромный груз, Топаз упала на колени. Ее всю трясло от перенесенного недавно напряжения. — Получилось… Получилось… — Да, мой друг, — заговорила Азури и потянулась к капюшону, — получилось. И я… — откуда не возьмись на нее налетел поток ветра, который буквально забрался под плащ, превратил его в парашют, а потом так же быстро перебрался под платье. Азури засмеялась: — Бриз, перестань! Мне щекотно! Ветер, наигравшись, вылетел наружу и снова забрался под капюшон, мягко сбрасывая его. Наконец приятный свет Обители короля попал на лицо Азури. И все собравшиеся ахнули, как один человек, Топаз даже рот прикрыла ладонями, а глаза ее точно раза в два стали больше от увиденного. — Невозможно… Это произнес Хао, все еще не сводя глаз с пробужденной Азури. Она тут же повернулась к королю лицом, и улыбнулась. Сколько нежности, сколько радости и волнения, сколько любви плескалось в этом зеленом поле высокой молодой травы глаз! Или все-таки это было море? — Здравствуй, Хао…***
Они встретились почти случайно. В тот день великий оммёдзи шел по дворам своего еще строящегося особняка в скверном расположении духа. Впрочем, когда Хао был счастлив? Да никогда почти. Вечно погруженный в себя, молчаливый, редко, но все же проявляющий доброту к своим слугам и женам. А их у двадцатидевятилетнего мужчины на тот момент было уже пять. И столько же детей. Но ни одна из них с тех самых пор, как рождался очередной наследник, больше не удостаивалась внимания господина. Хао только и делал, что работал, писал, изучал техники… Не до воспитания детей было. Ну, разве что потом, чтобы сделать из каждого великого шамана. А вообще — это дело женщин. Но больше всего глава клана Асакура мечтал познать самые основы мироздания, чтобы даже сама всемогущая природа была на его стороне! — Эй, вы! — крикнул Хао рабочим, которые занимались кладкой камней для дорожек между участками особняка. Мужчины, уже достаточно пожилые, тут же бросили инструменты, поднялись на ноги и в ужасе склонили головы. Их страх еще сильнее разозлил Хао. — Разве я не велел на этом участке вырыть ров для озера? Долго будет продолжаться это безобразие? Где Хисако? (с яп. «дитя долгой жизни») — Я здесь, господин! — к мужчине, хрипя и задыхаясь, бежала старуха, опираясь на трость. — Простите… Я… была… в саду и… — Меня не волнуют твои отговорки, — холодно оборвал ее шаман. — Поручил тебе проследить, чтобы на этом участке начали рыть ров для озера, а эти… — он бросил колкий и холодный взор на стариков рабочих, от чего они еще сильнее задрожали. «Страх… Страх… Снова страх… Желание умереть…» — эти злые, холодные мысли как ножи протыкали разум шамана. Как же ему хотелось сейчас выпустить всю силу наружу, сбросить этот ненавистный груз… — Госпожа Хисако! Боже, что с вами? — к старушке подбежала служанка, с покрытой головой и лицом. Пусть и работы с камнем давно закончились, но едкая пыль никак не желала оседать, поэтому вся прислуга ходила в закрытых одеждах, берегла нос и горло, чтобы не отравиться. Молодая девушка, насколько Хао понял по голосу, упала перед Хисако на колени, приобняла, что-то шепча, затем повторила эту процедуру со строителями. — Как вам не стыдно, так разговаривать со старшими? Какое неуважение. Немыслимо! — бросила она Хао. — Ты… — у Асакура даже дыхание сперло от такой наглости. — Ты кто вообще такая, что так разговариваешь? Немедленно сними капюшон! Служанка встала во весь рост. — Нет. Хао на мгновение почувствовал, что у него земля ушла из-под ног. Какие у девушки были необычные глаза!... Зеленые, как трава, но в тоже время в них плескались морские волны… — Что? — Я сказала «нет». Не хочу дышать этой пылью только потому что вы так сказали. Теперь мужчину больше поразила не дерзость девушки, а сам взор: в нем не было ни ненависти, ни страха, лишь укор, как у матери, которая ругает ребенка. И самое удивительное: Хао не слышал мыслей служанки! Совсем. Неизвестно, сколько они так смотрели друг на друга, но девушка очнулась первой: — Если вы один из приспешников господина, то прошу, передайте ему, — служанка несколько раз ткнула Хао в грудь пальцем, при этом чеканя каждое слово, — что место для озера выбрали другое, так как это, — она махнула в сторону, — куда лучше подойдет для сада. Тут больше солнца, ветер не пересушит землю. А для полива можно будет использовать воду из озера и фонтанов, которые установят дальше. Если мы и не успели передать господину изменения, то только потому, что он вечно занят и почти не интересуется постройкой особняка. Ее строгий, уверенный, даже учительский тон привел в ужас стариков. Разве так можно разговаривать с самим господином Хао?! Каждый из них хотел что-то проговорить, но боялся еще сильнее разозлить его. Все знали, верили, что в гневе этот человек может обратиться в демона. Но мужчина был в таком замешательстве от слов служанки, что ничего не мог ответить. Внутри что-то защекотало, как от накатывающего приступа смеха. И вот гнев, съедавший его изнутри куда-то испарился. Его будто сдуло ветром, наполненном приятными нотками мяты. И Хао был почти уверен, что этот успокаивающий аромат исходил от девушки с такими необычными, чудными глазами. Шаман еще долго смотрел, как она под руку уводила старуху Хисако прочь.***
Время шло, а они все смотрели друг на друга и молчали. Азури кажется совсем не волновало, что теперь между ней и Хао серьезная разница. По крайней мере в возрасте. Азури выглядела на тридцать, в то время как Хао — на шестнадцать. Да, неловко, но им обоим явно было не до этого. Асаноха, наблюдая за сыном и Азури, явно все поняла и направилась прямо навстречу молодой женщине. Та ее заметила, смутилась и склонилась в знак почтения. — Госпожа Асаноха. Простите, я не… — Полно, Азури, подними голову. Дай рассмотреть тебя. Да, — лисица широко улыбнулась, — теперь мне все ясно. Такая красивая, добрая, сильная и… достаточно мудрая, чтобы удержать моего сына от ошибок. Что ж, теперь я полностью спокойна, — и с этими словами Асаноха исчезла. — Кто?.. Кто эта богиня? — прошептал Рю, с трудом переводя дыхание. Топаз встрепенулась, прокашлялась и громко объявила: — Господа и леди, позвольте представить: Азури — Дитя Гандары, Хранительница природы и… — певица выдержала паузу, — супруга Хао Асакура, жившего тысячу лет назад. От последнего описания все буквально взорвались. — А ну тихо! Чего разохались сразу? Что тут такого? Азури, — певица посмотрела на женщину, чью душу хранила внутри себя на протяжении восьми лет, — здравствуй. Я ничего не забыла? — Здравствуй. Нет, мой друг. Хотя… По правде сказать, я так и не стала женой. Хотели весной, вопреки традициям, но не успели… — женщина покрутила колечко на пальце. — Я умерла в статусе невесты. — Ты… Как ты можешь так спокойно об этом говорить?! — основатель клана Асакура наконец-то тоже вышел из состояния шока. — И вообще, где ты была все эти годы? Почему я не мог тебя найти? — Потому что я была везде и в тоже время нигде. При этих словах всех взрослых шаманов и всех духов пробила дрожь. Они явно понимали, значение этой фразы больше, чем молодые шаманы. — Нет… Нет, только не говори, что ты это сделала… Зачем? — голос Хао совсем надломился, сел от страха. Да, он впервые был в полном ужасе. Даже ему, самому сильному шаману в истории, не могло прийти такое в голову. Однако Азури не разделяла его страха. — Что толку сейчас ворошить прошлое? Я же вернулась. Позади короля появились все десять патчей во главе с Голдвой. — О, вот и вы! — хранительница хлопнула в ладоши. — Значит, пора начинать Церемонию. — Простите, госпожа, мы немного припозднились, — глава племени поманила к себе близняшек Лип и Рап, которые несли в своих руках какое-то церемониальное одеяние. — Никак не могли найти ваш наряд. — Какая еще Церемония? — Хао скрестил руки на груди. — Что вы опять задумали?