Мгновенье

Время года — холод, время года не меняет сути — Аи Эбихара всегда была умопомрачительно красива. В комнате у Ю постоянно сквозило, по ночам он съёживался и каждое утро надеялся проснуться без температуры. Сколько раз не говори дяде, чтоб что- нибудь да сделал уже с этим окном — Рëтаро всегда обещал и всегда возвращался домой поздно, когда сил оставалось только для того, чтобы раствориться в бессмысленном или вовсе не появляющемся сне. Золотого оттенка локоны Эбихары ласково закрывали еë хрупкие плечи. Каждый раз, когда в его комнате была Эбихара — холод уходил. Приходил только жар, чуть ли не до бреда. С Аи всегда было лето — хотелось раздеться. Прыгнуть в ледяную воду. Потеряться от нещадящего жаркого солнца, рядом с ней было не жалко сплавиться — рядом с ней этого хотелось больше всего на свете и, казалось, от этого было и не убежать. Парень, теряющийся в каждом из своих чувств, не понимающий и не желающий понимать, за какую из мыслей хвататься, жадно рассматривал робкие жесты рук Аи — золотого цвета локоны мелькали сквозь пальцы, на которых так изящно смотрелся ярко-розовый лак для ногтей. Эбихара вся была в роскошно розовом, иногда Ю казалось, что он полюбил настоящую принцессу из старых сказок, но Эбихара была больше, чем принцесса — настоящая Королева. Она стоит перед ним совсем голая, и Наруками спрашивает себя, зачем такая изящная и по-настоящему властная Королева прячет себя за кучей розовых платьев. За матовыми тенями на глазах. За каблуками, которыми она как бы заявляла о своëм приходе: стук каблуков — прошу поклон. Аи Эбихара была предметом всех его мечтаний…нет, не так — о такой, как она, он никогда даже не мечтал, не мечтал, наверное, и его рыжеволосый друг, что любит изучать каждый сантиметр тела играющих свою роль поп-идолов в журналах. Ю робко тянется к излучающим блеск волосам, аккуратным жестом проводя по ним между пальцев. Девушка тянется за поцелуем, и Наруками становится всë жарче — взгляд цепляется за термометр на стене –минус двадцать градусов по Цельсию снаружи. Нельзя было не почувствовать себя чем-то высшим, будто только от них сейчас зависела погода — парень снимает с себя рубашку, углубляя поцелуй, пока девушка прижимается к нему всем телом — и градус приобретает положительное значение. Водя пальцем по спине девушки, Ю чувствовал себя точно под действием панацеи, сейчас не существовало целого мира — исцеление этой девушки было настолько сильное, что растворяло заживо каждого, кто выпивал хоть каплю, — и это лечило навсегда. Кровать парня была достаточно тесной, но когда он нависал над раскрасневшейся Эбихарой, места становилось сразу в несколько тысяч квадратных метров больше. Так же было и со временем, что точно останавливало свой ход только для них двоих. Серая узкая комната юноши превращалась в королевство самых увлекательных иллюзий. Девушка мягко шепчет: «Наруками», и хоть по интонации каждый мог распознать бы нежность и заботу, парень всë равно слышал в этом приказ, приказ своей Королевы. Ю любил тихо, чтоб было слышно только им двоим, шептать Аи комплименты, наслаждаясь запахом еë шампуня, зарываясь лицом в еë шëлковые волосы. Слова, что он повторял, как молитву, было бы стыдно произносить вслух, на всеобщее обозрение, пусть это и было простым, самым искренним, может даже помешанным: -Ты красивая. -Я так люблю твой запах. -Ты самый дорогой деликатес в самом лучшем из ресторанов. Эбихара смеялась, ведя себя как бы безразлично, а Ю чувствовал, как по еë коже проносились с тысяча мурашек, и вовсе… не от холода снаружи. Руки Эбихары слабели каждый раз, когда Ю с заботой водил по еë телу горячими руками. Внутри Эбихары Аи морозная ночь становилась жарким вечером — любимый пейзаж Наруками Ю. С тяжëлым дыханием, к концу жаркого вечера, оба обессилено падали на матрас, прячась под одеялом, и Ю замечал клубы холодного пара из уст девушки, с восторгом в сердце, с убийственной усталостью в теле, смотря на плохо встроенное окно. Эбихара же целует парня в лоб, говоря лëгкое: «Ночи» И Ю больше об устранении сквозняка не заикается. С Аи Эбихарой всегда будет жарко.