***
— Этот Ванцзи смиренно просит вернуть ему меч и гуцинь и позволить выходить на тренировки. Сичэнь смотрел на склоненную фигуру брата, на его вытянутые в подобающем жесте руки, и не мог отделаться от ощущения, что именно сейчас он теряет Ванцзи. Оно было отчетливее того, когда он обездвижил брата и забрал его оружие, а на цзинши наложил печать, запрещающую ее обитателю покидать пределы дома. Эта печать не была потревожена и сейчас, Ванцзи всегда скрупулезно следовал правилам и если бывал наказан — отбывал наказание в точности. Лань Сычжуй сообщил, что его ифу прекратил морить себя голодом и в молитве-медитации проводит теперь не все свое время. Стоило бы задуматься, с чего вдруг его упрямый брат, который тринадцать лет носил траур, надеясь только на перерождение своей родной души, сейчас, всего лишь по прошествии месяца, откажется от попытки уйти без права перерождения, замучив сам себя. — Так же этот Ванцзи просит дать ему допуск в запретную библиотеку, — поклон стал еще ниже. — Брат... Что ты задумал, А-Чжань? — Найти мир, где есть Вэй Ин, но нет меня, — честно ответил тот, как видно, не считая нужным скрывать. — Что?.. — слабо переспросил Сичэнь. Через десяток фэнь он был посвящен в теорию о существовании множества миров, в которых что-то так же, как в этом, а что-то отлично. От этого голова пошла кругом. — А-Чжань, брат... Ты веришь в это? Ванцзи посмотрел на него в упор, взрезав этим взглядом душу насквозь, и без того раненую и истекающую кровью. — Сюнчжан хотел бы, чтоб Ванцзи не верил и при этом жил? Невозможно. — Но если у тебя получится, и ты уйдешь... — Живым. И буду жить там, куда уйду, если не выйдет забрать Вэй Ина сюда. Все, что оставалось Сичэню — смириться. Он смирился с тем, что его старший побратим был убит младшим, а младший — убит братом. Он почти смирился с тем, что более шестнадцати лет был слепым дураком и не видел гнили и порока в том, кто единожды спас ему жизнь, но при этом видел их в том, в ком подобного не бывало отродясь. Он во всем поддерживал человека абсолютно чужого, при том не оказав ни помощи, ни поддержки родному, самому родному — брату, предпочтя отдать его судьбу на откуп старейшинам и дяде. Не лучше ли было ему проявить крайнюю степень смирения и добровольно уйти в затвор? Он, кажется, произнес это вслух, так как брат снова остро глянул на него и безжалостно спросил: — Сюнчжан решил поступить, как наш отец? Мне казалось, мой дагэ силен и смел довольно, чтоб принять на себя ответственность за совершенное. Сичэню кровь бросилась в лицо, он лишь рвано вздохнул и кивнул: — Ты прав, А-Чжань, я приму на себя ответственность. Затвор и смирение отменялись. Дядя и без того тащил на себе слишком многое, чтобы без зазрения совести скидывать на него еще и это.***
Гора прочитанных книг росла. Строки в записной книжечке прибавлялись, перемежаясь рисунками, чертежами и схемами. Сычжуй показал отцу все, что успел накопать, и тот, сдержанно похвалив его, внезапно ласково потрепал по челке. Как же давно Сычжуй не получал от него такой ласки! Всхлипнув, он презрел все и всяческие правила и прижался к широкой груди Лань Ванцзи, пряча лицо на его плече. — Ну, тише, — почти неслышно ласково укорил его тот, приобнимая и пряча под своими рукавами. — Мы справимся. Ты молодец, А-Юань. Но отдыхать нужно. Иди, побудь со своими товарищами, покорми кроликов, погуляй. Сегодня я освобождаю тебя от занятий. Если вдруг встретишь Учителя Лань, так и скажи. Ступай, сын. Сычжуй умоляюще посмотрел на него, поймал промельк едва заметной улыбки и ощутил себя так, словно его одарили все боги, сколько их ни есть во всех мирах. А ведь он уже боялся, что больше никогда, никогда, никогда не увидит ее! Внезапно он поверил в собственную выдумку так, как не верил даже в то, что видел своими глазами. Он страстно желал, чтобы это было правдой. Дядя Нин сказал: то, чего мы хотим, рано или поздно сбывается. Сычжуй сейчас хотел так, как никогда и ничего прежде. Он был уверен: если желанием можно зажигать звезды, то сейчас в небе вспыхнула еще одна. Та, что светит его а-нян. Та, что станет их маяком на пути в тысячу, десять тысяч, сто тысяч ли.