Круги на воде

Хан стоял у двери квартиры, в которую так настойчиво ломился еще пару недель назад, и не решался взяться за ручку. Настороженно прислушиваясь к звукам по ту сторону, он невольно сглотнул: слишком уж тихо, нереально тихо. Тревожное сознание рисовало картину, в которой он, наконец, входит внутрь и видит кадр из Техасской резни бензопилой или еще чего хуже... «Кто его знает». Чанбин был немногословен, когда бросил в трубку «нам пиздец», а сразу после – велел поторапливаться, да «гнать к Ли, сам знаешь куда». Хан сделал несколько глубоких вдохов и только собрался с духом, чтобы потянуться к ручке, как дверь перед его носом распахнулась и два блестящих глаза впились в него злобным взглядом. – Сказал же, скребется кто-то, – прошипел Хенджин куда-то вглубь квартиры и, нахмурившись, оглядел Джисона. – Ну, чего встал, заходи. Они хотели стрелять через дверь, так что я тебя спас. Не благодари. – Стрелять…? – заморгал Хан и, так и не дождавшись ответа, принялся на ходу стягивать с себя куртку. Хван исчез в дверном проеме и Джисон вытянул шею, пытаясь заглянуть в комнату, откуда – теперь он четко слышал голоса – доносились обрывки разговора. Разделавшись с верхней одеждой, он нырнул в помещение – холодное и темное – и растерянно поздоровался, поправляя, скорее от нервов, наэлектризованные шапкой волосы. Хенджин, вытянув ноги, сидел на диване между Чанбином и Ёнбоком, позади них, хмурый и ссутулившийся, стоял Ким. Еще двое – Чан и Чонин, сидели прямо на полу, перекидываясь с остальными редкими фразами. Минхо стоял у окна и, придерживая тюль двумя пальцами, напряженно вглядывался в темноту улицы. Приход Хана словно остался незамеченным: парни продолжали переговариваться, Чонин бесстрастно жевал разделенный пополам с Чаном протеиновый батончик, а сам Джисон просто отошел к стене, встав прямо напротив Минхо. Тяжелая атмосфера сдавливала виски, ворующее дыхание молчание – угнетало, а времени, которое тянула эта троица, больше не осталось. «Перед смертью не надышишься». – Так что, – не выдержал Хван, – кто-нибудь скажет, какого хера тут происходит? Или и дальше будем играть в посиделки? – Тут надо собраться с мыслями... – выдохнул Чанбин и поджал губы. – Так соберись и рассказывай. И желательно с начала, – не унимался Хенджин. – И желательно внятно, – тихо согласился Сынмин. Минхо, отвернувшийся от окна, медленно осмотрел присутствующих. Продолжавших спорить Чанбина и Хенджина, закатывающего глаза Сынмина и сдержанного Ёнбока, загруженного Криса, чрезмерно спокойного Яна и, наконец, подпирающего стену Хана. Его взгляд был настолько тяжелым, что Джисон невольно сглотнул, украдкой посмотрев на уловившего это настроение Чана. – У нас больше нет сторонников в лице мафии, – отрезал Ли. – И что это должно значить? – Только то, что нам нужно как можно оперативнее отрезать им все дороги на объекты и в компанию, прикрыть каналы сбыта, которые еще можем прикрыть, подготовить все, что у нас на них есть для огласки. И желательно сделать это до того, как меня убьют. Минхо выглядел совершенно спокойным. Чанбин не видел в нем ничего от парня, еще пару часов назад кусающего губы и хватающегося за волосы. Ни тени испуга, ни следа растерянности. Так воодушевляет, что даже страшно. «Больше, конечно, страшно». Со бросил взгляд на Криса, завороженно смотревшего на Ли. И от того, как менялось лицо Чана, становилось еще страшнее. Прямо сейчас он принимал какие-то решения и Чанбин не был уверен в том, что ему понравится итог этих метаморфоз. Минхо пересказывал произошедшее детально, не упуская ни единой мелочи. Как их выманили под предлогом помощи, как Босс пытался натравить их друг на друга, про насмешки над смертью Ынквана и унижение семей Ли и Бан. Про перестрелку и погоню. Про то, что приберет всех к рукам. Про Кима и Хана. – Поэтому важно не спускать друг с друга глаз. Подумаем, как именно эффективнее всего разделиться. – Подожди, что? – очнулся Чанбин. – Разделиться? О чем ты говоришь? – Мы не можем просто сидеть в норе и ждать, что нас оставят в покое. – Это я понимаю, но разделиться? Нам надо быть вместе. – Чтобы убили всех разом? – встрял Ёнбок, тяжелым взглядом оглядев Чанбина. – Нет, погоди, – Со пытался осмыслить вопрос, – погоди! Так это предложение… – Должен остаться хоть кто-то, – кивнул Минхо, – и будет лучше, если их будет двое. Хотя бы двое. Всех вместе нас восемь, так что… – Но охрана… – Ты же сам сказал, что мы только друг другу сейчас доверять можем, – вздохнул Крис, – а если так, то Ли прав. Придется разделиться. – Да как же вы не поймете… – Мистер Со, – пробасил Ёнбок, – ты же прекрасно понимаешь, что именно происходит. Чанбин потер глаза и вздохнул. Смерть, теперь дышащая в затылок, не пугала, но необъяснимым образом путала мысли. Обычно собранный и серьезный, сейчас он был расхлябанным и инфантильным. Не таким он нужен Крису. Не такой человек сможет его защитить. «Его и Ёнбока». Всех их. – Извините, – тихо сказал он, нахмурившись. – Ты прав, господин Ли. – Тебе не за что извиняться. В это все сложно поверить, но ты привыкнешь, – сидящий на полу Чонин ухмыльнулся и одобрительно кивнул. – В конце концов, брат знает, что делает. – Босс всегда действует одинаково, а мы…мы – хороший трофей. Он не откажется от веселья. – Веселья? О чем ты? – удивился Крис. Ли прикусил губу и перевел взгляд на Сынмина, что исподлобья смотрел на своего господина. Хану, следящему за ними, показалось, что в головах обоих возникла одна и та же картина, которую он сам вряд ли хотел бы увидеть. – Это, – наконец сказал Минхо, – охота. Нас будут ловить по одному. Кого-то убьют сразу, кем-то будут манипулировать, кем-то – шантажировать. Кого-то…пытать. Незавидная участь. – Я прошу, – более серьезно, чем обычно, начал Ким, – прислушаться к словам господина. У нас и так мало шансов, не будем воспринимать все всерьез – их не останется вовсе. Сынмин замолчал, и какое-то время разглядывал костяшки своих пальцев, а затем, решительно подняв голову, начал рассказ о временах, вспоминать о которых совсем не хотелось. Ему едва исполнилось 10, когда отец попал в немилость старшего господина Ли. В семье всегда говорили, что так и избавляются от умных и амбициозных: вставляют палки в колеса, шантажируют и, в конечном итоге, вынуждают отказаться от всего. Да, «слишком умный и амбициозный» – так говорил о себе мистер Ким, когда стол ломился от пустых бутылок, а язык с трудом связывал слова. Сам Сынмин эти времена переживал еще более тяжело. Его мало волновали метаморфозы в поведении и без того скрытного и грубого отца, не беспокоил его и значительно опустевший холодильник или отмененный отпуск. Потеря семьи – его настоящей, хоть и не кровной, семьи – вот что стало настоящим ударом. Теперь он смотрел за помрачневшими Минхо и Ёнбоком, а, порой, и задумчивым Хенджином, со стороны, сквозь решетку забора, сбегая ради этого с собственных уроков и проходя несколько кварталов на слабых, от недоедания, ногах. Просто не мог иначе. Не выжил бы. В один из таких дней его выследил Чонин, который с уважением берег тайну друга и нес ее в своем сердце несколько лет, до самого перехода в среднюю школу. Когда же Сынмин, вслед за братьями Ли и Хваном, лишился и Яна, жизнь окончательно потеряла краски, а еще через несколько лет, после того, как он узнал о настоящем положении дел, и смысл. Отец, мнящий из себя перспективного бизнесмена, оказался вороватым и тупоголовым чиновником, а сам Сынмин, сын потерявшего доверие подчиненного, едва не лишился из-за него руки. Ко всему, оказалось, что милости старшего господина Ли он был обязан не мистеру Киму, а Минхо, который умолял «дорогого дедушку» отпустить младшего брата в обмен на «что угодно». Через несколько лет камень, попавший в центр их судеб, привел Сынмина, к тому времени потерявшего отца, прямо в руки мафии, а Минхо – в Совет. «Круги на воде». – Я был обычным подростком, который играл в хакера: влез туда, куда нельзя было, и поплатился за это. Прежде чем судьба вновь свела меня с господином Ли, я почти полтора года варился с ними в одном котле. То, что я видел, работая на мафию, до сих преследует меня в кошмарах и то… – Сынмин сглотнул, слегка наклонив голову, – …кем я стал, тоже их заслуга. Именно поэтому я советую вам поверить господину. – Ну, ты остался жив и ты при деньгах, – иронично заметил Ян. – Я был слишком хорош, – флегматично отозвался Сынмин. В комнате стало неожиданно тихо и только когда Хенджин, хлопнув Ёнбока по ноге, рассмеялся, а суровый Минхо расслабился, посмотрев на них по-отечески теплым взглядом, всем стало понятно: Ким шутит. – Извините, – Джисон виновато улыбнулся, – я тут понял, что не могу умереть не узнав, как именно ты вернулся к семье Ли. Он же не мог тебя так просто отпустить, верно? Ким выпрямился, поправляя пиджак и повернулся в сторону поджавшего губы Минхо. В тот момент, когда их взгляды встретились, Хан понял, что ему не следовало задавать этот вопрос. – Господин Ли выкупил меня. Крис громко выдохнул, Чанбин прикрыл глаза ладонью, а побледневший Хан чувствовал, как задергалась его щека. Жизнь, которой жила эта троица разительным образом отличалась от той, с которой успели столкнуться их новые союзники. Глядя на друзей, Джисон думал, что они как супергерои – бесстрашные и бессмертные. Авторитет Криса, сила Чанбина и его собственные, джисоновы, способности – вот и все, что нужно было для того, чтобы жить без оглядки, но прямо сейчас, в этой темной комнате рядом с ними был Чонин, которого пытали, работавший на мафию против собственной воли Сынмин, Хенджин, получивший пулю за друга, бывший палачом Ёнбок и, наконец, он. «Минхо». Человек, душа которого казалась темными водами неспокойного моря. Палач и жертва. Убийца и спаситель. Преступник и святой. «Но мир не черно-белый, Хан Джисон». – Как бы то ни было, нам явно дали понять, кто именно имеет шанс остаться в живых. Ему нужны Джисон и Сынмин. Надо подумать, как можно это использовать. А еще, Хенджин… – Хочешь это использовать? – задумался Крис. – Не надежнее будет спрятать их? Если что-то случится с нами, они могли бы… – Не надежнее, – грубо перебил Ким. – Нет, Сынмин, он прав, но…– Минхо с досадой посмотрел на Бана, –…если Босс доберется до нас, у моих братьев не будет ни шанса на спасение. Я не могу оставаться беспристрастным. Крис, дернувшись как от удара током, впервые за вечер, посмотрел на Хвана, воровато, украдкой, в надежде поймать его образ, ухватить хотя бы кусочек, прежде чем закрутится очередной виток жизни, но вместо этого встретился с его цепким взглядом. В нем больше не было насмешки, флирта или высокомерия. Только внимание и поддержка, которые сейчас были куда важнее всего того, что Крис ожидал найти в этих глазах. Теперь ему было плевать, даже если все было игрой. Даже если все – неправда. Хван должен выжить, и они оба – Крис и Минхо – сделают все, что от них зависит. Но речь ведь не только о Хенджине. Это выше них, больше них. Выше чувств и выше эмоций. Выше законов морали и человечности. Он переступит все, чтобы каждая из семи пар глаз здесь оставалась открытой, чтобы каждое из семи сердец продолжало биться. И может однажды он вернется к мысли о том, чтобы глаза, сейчас безотрывно рассматривающие мысли Криса, смотрели и в его душу. «В мое сердце». – Говори что хочешь, – бросил Сынмин Минхо, – но я живым им не дамся и сделаю все, чтобы забрать с собой как можно больше людей. – Твой выбор, но все же, и тебя это тоже касается, – Ли рассек воздух, соединяя пальцем Кима и Хана, – постарайтесь выжить любой ценой. Это, если угодно, приказ. Хан виновато посмотрел на Минхо. Тот факт, что теперь он был избранным из прочих, отделял от друзей, переставляя на другую тропу. В отличие от глав семей, он был в относительной безопасности, но чувство было такое, будто он стоит на мосту с привязанным к шее камнем. Внизу глубокие холодные воды, а позади него нечто еще хуже: жизнь без них. И без Минхо. – Не думаю, что я с такой же готовностью решусь убить себя, но увильнуть – постараюсь, – резюмировал мысли Джисон. – Мои руки и решимость всегда к твоим услугам, только скажи, – Ким равнодушно пожал плечами. – Боже, Сынмин! – Шучу. А так – почему нет… Минхо и Ёнбок синхронно закатили глаза, Хенджин, ухмыляясь, качал головой, а Сынмин окинул их всех по очереди строгим взглядом, будто не он был причиной этой реакции. Чанбин следил за этой казавшейся совершенно неуместной шуточной перепалкой и невольно думал о том, как здорово отличаются отношения внутри их семей. На момент знакомства Чанбина, Хана и Криса, ничего не сулило им этой жизни, но даже в те времена было понятно, кто именно является лидером этой небольшой перспективной компании. Вступаясь за них, решая мелкие подростковые проблемы, вставляя младшим друзьям мозги на место, Чан по крупицам собирал свой характер и в итоге вырастил того, кем был сейчас. Кристофера Бана. «Звучит солидно, а?». И Со, и Хана устраивало такое положение вещей и тогда, и уже во взрослой, куда более опасной жизни. Они оба, не глядя, пошли за Чаном, доверив ему жизни, что теперь были связаны крепкой веревкой. С каждым годом узел становился все туже. Теперь уже не развяжется. «Только рубить». Со временем троица друзей стала идеальным союзом коллег, идущих одной дорогой и знающих свое дело и, несмотря на то, что их связывала все та же дружба, на работе Крис был безусловным боссом, а Чанбин с Ханом – его подчиненными. Это здоровое распределение ролей, и, тем не менее, никто не говорит о том, что Чанбин не может настучать Чану по голове. В конце концов, кроме него некому – за Ханом и самим нужен присмотр. В семье Ли все было совершенно иначе. Они росли вместе, вместе принимали условия этой жестокой реальности, вместе повзрослели, разделили страдания друг друга и радости... Остались не просто друзьями, но братьями, кажется, будто равными, но при этом беспрекословно принимающими авторитет Ли. А Сынмин Минхо и вовсе боготворит. Как спасителя боготворит и как брата любит. Такие крепкие узы…как в сказке. «В идеальной истории о любви и дружбе». – Торопитесь вы что-то все умирать, – ехидный голос Чонина выдернул Со из омута размышлений. – Я не говорю, что не придется стараться, но напомню одну вещь. Семья Ли ведь всегда побеждает. – Чонин! – рявкнул Ёнбок. – Таким отношением ты делу не помогаешь. Посмотри на нас, давай, посмотри. Не всякая победа стоит жертв, которых требует, не будь беспечным. И не будь ребенком. – Не заводись, я лишь говорю о том, что ни Босс, ни Совет не стоят с нами по влиянию и силе, так что это не мне нужно быть собранным, а тебе перестать себя накручивать. – Да блять, Чонин, – Ёнбок был готов подскочить с места, – это больше не игры. – А когда были? – Чонин, перебивая, прищурился. Ёнбок, дернувшись, замолчал. Чонин продолжал смотреть на него зло, испытующе, а Минхо лишь обреченно вздохнул. – Мы ведь, – тишину нарушил охрипший голос Хенджина, – теперь не просто семья Ли. У нас есть союзники, друзья, если хочешь. Теперь больше людей нуждаются в защите, а мы и одного в свое время не смогли уберечь. Тебе хочется наверстать упущенное, Чонин? Глупо это, надо держать голову холодной. – Не нужно нравоучений, не тебе говорить мне про холодную голову. Ты и с благополучным исходом не справился, если кто-то погибнет… – «Кто-то», мелкий ты говнюк? – Заткнитесь оба, не там ищете врагов. Минхо впервые видел, как Хенджин волнуется за кого-то, кроме него и самого себя. Крис, на которого он то и дело косил глаза, был слишком глубоко погружен в свои мысли, для того, чтобы заметить неприкрытое беспокойство Хвана и эти перемены в нем, а стоило им встретиться взглядами, что-то в них обоих будто надломилось. Эта сторона друга, хоть и не новая для Минхо, умиляла почти до боли. Или больно было лишь от того, что теперь он был сторонним наблюдателем? Что-то необратимо изменилось. Был Бан причиной этого или следствием, Минхо не знал и, с ужасом для себя, признавал, что, вряд ли хотел бы знать. Как и не хотел думать о том, что у этой истории, незаметно впустившей в себя Криса, могло быть еще одно действующее лицо. Он обязательно вернется к этим мыслям позже, если жизнь предоставит ему еще немного времени, еще один шанс, а пока… …пока он будет рад тому, что у дорогих ему людей появилась опора, а у Хенджина – шанс на лучшую жизнь. Шанс, которого он был лишен, находясь рядом с ним. – Он прав, Чонин, – наконец сказал Минхо. – Однажды мы уже заплатили цену, которая едва не стала неподъемной, теперь мы должны справиться лучше. И на тебя я рассчитываю так же, как на всех остальных. Думай о жизни, не о смерти, чьей бы она ни была. Ли опустил голову, чтобы, наставляя брата, не пропустить мягкую, не подходящую ситуации, улыбку. От гордости и волнения, от страха перед осознанием того, насколько сильна в нем кровь их семьи, насколько очевиден знаменитый характер. Чонин был похож на свою мать, и отсутствие фамилии никогда бы не затмило эту кипящую в его венах кровь. Кровь Ли. – Ладно, – Чонин смотрел открыто и серьезно. – Я понял. Прости, Минхо. И не смотри так, Хван, для меня слово главы семьи значит куда больше, чем для тебя. – А слово брата? – А слово брата еще более весомо. Но что ты предлагаешь? – Разбиться по парам. Я останусь с Чонином, тебя, Сынмин, прошу остаться с Ёнбоком, Крис будет с Чанбином, а Хенджин… – Да черта с два. – Из-за вашего расписания и моих планов на вас, это самый разумный расклад, Хенджин, не спорь со мной. Конечно, со всеми будет охрана, наши самые надежные люди, но, напоминаю, доверять мы можем только друг другу. – Да при чем тут охрана, Минхо? Мы все помним, что было в прошлый раз. Я был с тобой тогда, и вряд ли ты хочешь, чтобы я напомнил о том, что ты жив только благодаря мне. Именно я помог тебе, когда не смогли они. – Ну, это ты загнул, конечно… – Заткнись, Ёнбок, речь о том, что я смогу спасти его так же как и раньше, убить за него и умереть за него. – Может, именно по этой причине ты – плохой вариант? – мрачно заметил Чанбин. – А ты не лезь в это, Со. Неужели непонятно, почему он остается с Чонином? Чтобы прикрыть его! Это жертва. Как ты оправдываешь себя, Минхо? Делаешь это ради семьи? – Будет так, как решил Минхо, – отрезал Чонин. – Я навсегда останусь благодарным тебе за то время, Хенджин, но теперь я здесь, доверяй мне, как доверяешь ему. И больше, чем себе. – Крис, что скажешь? – Ли проигнорировал перепалку. – Я бы, отправил Чанбина к Хану и Хенджину. Я справлюсь и один, а они будут в большей безопасности. – Не будут, – устало проговорил Сынмин. – Никто из нас не будет, но работа в паре даст преимущество, скажем, в побеге. Джисон прикидывал варианты дальнейшего развития событий и ни один из них его не радовал. Как и перспектива стать напарником Хвана. Согласно плану Минхо, все отправятся выполнять свои задачи, и им с Хенджином досталась коммуникация с теми членами Совета, в лояльности которых не сомневался никто их присутствующих. Конечно Хван, семья которого была первой в списке, был лучшей кандидатурой на эту роль, а с ним и Джисон – правая рука Бана. Если Минхо будет решать вопросы с теневой стороной, Крис с Советом, а Ёнбок и Сынмин с партнером, имеющим связи в мэрии, становится понятно, что выбора ни у Хенджина, ни у Хана просто нет. С другой стороны – и Хана больше всего волновала именно она – Минхо ставит его в пару с необычайно ценным для него человеком, а значит и роль Джисона становится куда более значимой. – Меня устраивает, постараюсь сделать все зависящее от меня, – заключил он, – и, Минхо, я также сделаю все для того, чтобы защитить Хенджина. Я не лезу на рожон, но делать мне приходилось всякое… – Защитить…Хенджина? – переспросил Ёнбок. Почти синхронно они с Хваном рассмеялись, а Чонин хмыкнул, кинув на Хана снисходительный взгляд. – Я что-то не то сказал? Такое недоверие даже как-то оскорбительно… – растерялся Джисон. – Дело не в тебе, – отозвался развеселившийся Сынмин. – Просто ситуация тут обратная: это ты будешь с ним в безопасности, а не он с тобой. Хан непонимающе посмотрел сначала на пожимающего плечами Чана, а затем на Минхо, который, казалось, был немного смущен этим внезапным весельем, заполнившим всю комнату. Всего минуту назад эти парни обсуждали смерть друг друга, а теперь заливисто смеются, невнятно переговариваясь. – Кто тут должен оскорбляться – так это я, – вскинув брови, пробубнил Хенджин. – Я – отбитый и матерый преступник, знаешь ли. – Нет, ты просто отбитый, а преступники тут мы, – Ёнбок кистью толкнул Сынмина. – В любом случае, все меня недооценивают. – Точно не я, – с опаской проговорил Чанбин. – Я всегда знал, что с тобой не все так чисто, мистер Хван. Минхо смотрел на Хенджина пристально и обреченно. Тем же взглядом он обвел Сынмина, обоих братьев и семью Бан. Дежавю окутывало с ног до головы, перенося назад во времени, за стены кабинета, в котором он несколько месяцев назад просил членов своей семьи опасаться Бана и выжить. Колода перетасовалась. Теперь их было больше и глава семьи Ли должен также предостеречь сидящего на полу Криса, ухмыляющегося Чанбина и Джисона, что не сводил с Минхо глаз. Пожелать удачи и понадеяться на долгие годы жизни. «Уберечь». – Ладно, если нет вопросов, пообещайте мне, что будете осторожными и разъезжаемся. – Вопрос есть, – Крис поднялся с места. – Говори. – Ты умолчал об одной важной детали. Что будет с моими людьми, учитывая все обстоятельства? Парни начали переглядываться. Чонин вопросительно смотрел на прикусывающего губу Чанбина, а Хенджин и Хан замерли в ожидании ответа Ли. – Это обсудим потом, не сейчас. – Пусть говорит, Минхо. При всех, – вмешался Ёнбок. – Никаких секретов. Минхо ухмыльнулся и, махнув рукой, позволил Крису рассказать о возможной причастности старшего мистера Бана к похищению Чонина и покушению на Минхо. – Я приму любое решение в отношении себя, но должен быть уверен, что мои люди в безопасности рядом с твоими. Они не должны пострадать. Что ты намерен делать? – А ты бы что делал, окажись на его месте? – зло отозвался Ёнбок. – Это меняет буквально все. – По сути, это не меняет ничего – у нас нет времени рассуждать об этом. – Ты отпускаешь Джина с одним из них и, зная все это, останешься спокойным? О каком доверии может идти речь? – Ты порешь горячку, Ёнбок, – распалился Чанбин. – Нас эти новости ошарашили не меньше. – «Новости», Со! Для вас это «новости», а нам это жизнь сломало и как мне быть уверенным, что ты не чертовски хороший актер? У меня больше нет шансов, я не могу допустить, чтобы кто-то из них пострадал. – Нам в этой истории разбираться вместе, я не считаю Бана лжецом, – нахмурился Минхо. – Твои люди не пострадают от рук семьи Ли, Крис. – Говори за себя, я с них глаз не спущу. – Тебя никто и не просит, – прошипел Крис, – можешь подозревать меня и держать на мушке меня, но если тронешь кого-то из них… – Стоп, – выдохнул Ян. – Вы всерьез говорите о том, что не имеет к нам никакого отношения? У наших семей руки по локоть в крови – это факт. Да и мы их ничем не лучше, и все же мы – не они. Прошлое в прошлом. Ёнбок напряженно смотрел на брата. Мысли разъедали его голову, а злость стирала все убеждения. Именно он был тем, кто недосмотрел. Кто был доверчивым и легкомысленным. Чонин пострадал из-за него, а если окажется, что во всем этом виноват их ближайший союзник, которому он доверился уже после, который был вхож в их дом, который… «…почти заменил отца». – Бан – преемник дяди, откуда нам знать, что он получил вместе со счетом в банке и клубом? – не унимался Ёнбок. – Страдания, проблемы и партнеров вроде вас? – не выдержал Джисон. – Я все сказал, – грубо отозвался Минхо. – Перестаньте искать друг в друге врагов, займетесь этим позже, если выживите. – А как же «построим светлое будущее»? – Чонин ухмылялся. – Оставьте это дерьмо позади. Нам бы за свои поступки ответить… – Черт, ты там у себя времени зря не терял, – с восхищением заметил Хенджин. – Согласен с Яном. Давайте сойдемся на том, что нам всем нужен тот ублюдок-следователь. Вот у кого точно есть информация. – И найти его надо до мафии, – подхватил Хан. Ёнбок, продолжавший сверлить Криса взглядом, нехотя кивнул, а непривычно тихий Сынмин похлопал его по плечу. – Если все успокоились – на выход. Я думаю, что в наибольшей опасности Ёнбок, поэтому, Сынмин… – Я готов к такому развитию событий. – Почему Ёнбок? Рычаг давления? – встрепенулся Чанбин. – Наследил. – Он не шутил, называя себя преступником, – ухмыльнулся Хван. – Я и сам могу за себя постоять, Минхо, мы справимся, правда. Старший Ли поджал губы и рвано выдохнул. Отпускать их – их всех – ему не хотелось, но эта жизнь никогда не давала им достаточно времени. Не даст и теперь. Спешные рукопожатия и кивки, шепот в ухо и горячее дыхание на щеке – Хенджин обещал убить, если он умрет, затем – объятия Ёнбока и несдержавшегося Сынмина, уверенные слова Чонина, обещание скорой встречи от Криса, пожелания удачи Чанбина… Они готовы к худшему. Один за другим парни покидали квартиру, оставляя Ли наедине с темнотой комнаты. «Темнотой души». Джисон, выходящий последним, обернулся в дверном проходе. На его губах застыл выдох, а в глазах, направленных на Минхо, сожаление о глупом стеснении, о чувствах, что казались значимее слов… «О молчании». – Береги себя, Минхо. – И ты себя, Хан Джисон. Хан, сжимая в руке ворот куртки, тихо закрыл за собой дверь. Последнее, что он видел, выходя из опустевшей квартиры – блеск пары глаз. Тот же блеск, что навсегда отпечался в его памяти. Блеск с которого все началось. – Пошевеливайся, скоро светает, – бросил разминувшийся с Крисом Хенджин. – Мы едем в дом семьи Хван. Джисон медленно кивнул, приходя в себя, и, оглядевшись по сторонам, поспешил к припаркованному за углом авто. Громко хлопнув дверью, Хенджин уселся на переднее сидение, швырнув сумку назад, и подогнул под бедро одну ногу. Хан следил за ним вполглаза, подмечая нервозность движений и чрезмерную бледность, а еще Хван морщился от каждого фонаря и светофора, но едва Джисон решился предложить ему обезболивающее, спутник вперил в него пару злых глаз. – Что-то не так? – Нет, – растерялся Хан. – То есть да. То есть, если тебе плохо, у меня есть обезболивающее и вода. И ты можешь немного поспать – я знаю дорогу. – Боже, – Хенджин закатил глаза, – нам не обязательно изображать друзей. – То, что мы не друзья, не значит, что я плохо к тебе отношусь. У меня нет причин тебя ненавидеть. Хван, скептично оглядев его, покачал головой и отвернулся, позволяя словам Джисона раствориться в автомобильном гуле. Молчание в компании Хенджина било по нервам куда сильнее, чем в чьей-то еще – откуда-то появлялось чувство вины и досады, было страх как неудобно, а еще – и Джисона это окончательно выбивало из колеи – стыдно. – Слушай, – не выдержал Хан, – а почему парни сказали, что это ты меня прикроешь, а не наоборот? Не то чтобы я имел какое-то мнение на твой счет, просто… – Ты всегда такой болтливый или персонально для меня? – огрызнулся Хван. – Молчу. Краем глаза Хан видел, что Хенджин пристально смотрит на него. Если бы мысли можно было читать, он досмотрелся бы и до них – таким испытующим был его взгляд. Отличный вышел тандем – один уставший и злой, второй растерянный и напуганный. И все же, первая мысль, которая всплывала в голове Джисона, когда он думал о Хване, была о понимании. По какой-то причине, ему казалось, что и Хенджина, и это отношение к себе он понимает, принимает и заслуживает. Только вот… ...почему? Он не сделал ничего плохого. Он – это просто он. Простой парень с потенциально разбитым сердцем. И, откровенно говоря, это ему стоило бы злиться на Хенджина, ведь Хван – это тоже просто Хван. Дураку понятно. – Не знаю уж, в чем ты там настолько хорош, но раз босс хочет тебя, безопаснее всего рядом со мной, – голос Хенджина был тихим и спокойным. – Почему? – моментально встрепенулся Хан. – Моя семья довольно авторитетна. Знаешь что-то об этом? – Ну, – Джисон замялся, – знаю немного. – Кроме обстоятельств смерти моего отца, – перебил Хенджин. – Вычеркиваю один пункт. – Моя мать не вмешивается в грязные дела без необходимости, но кто знает, в чем ей приходилось участвовать, раз она со всеми на короткой ноге. Как наследник семьи Хван, я попаду под удар последним, а значит и ты. – Значит...мы и правда не в безопасности? Никто из нас. Даже ты. – Безопасность – это миф, – Хван закатил глаза. – Но в отличие от стратегов Минхо и Сынмина, я скорее тактик, быстро соображу, что к чему. Да и на мораль не оглядываюсь... – А, то есть кто-то все же оглядывается? – Джисон улыбнулся. – Я – меньше других, поэтому мы сейчас не говорим, скажем, о дяде Криса. Мне плевать на такие вещи. – Завидую. Слова разряжали воздух, и состояние Хана менялось вместе с ним. Казалось, Хенджин сменил гнев на милость и Джисон моментально расслабился, забывая свои же слова о дружбе. «Может, при других обстоятельствах...». – И не думай, что я не заметил, – невзначай бросил Хван, провожая взглядом мелькающие за окном фонари. – Заметил что? – Духи. Не делай вид, что не понял, о чем я. Джисон прикусил губу. Щеки налились краской и, не будь он за рулем, непременно опустил бы глаза в пол. Восходящее солнце не мешало думать о той ночи, когда место Хвана в его машине занимал Минхо. Как он жестикулировал, указывая на знакомые места, связывающие его с прошлой жизнью и как аромат его парфюма с каждым движением накрывал Джисона волной, окутывал, погружал туда, откуда не хотелось выбираться. «Где хотелось остаться навсегда». Пару часов спустя, ему пришлось высадить Минхо, но заставить себя выйти и машины, которая была пропитана им, Джисон так и не смог, просидев остаток ночи на пассажирском сидении, жадно вдыхая смешанный с табаком запах парфюма, в надежде сохранить в своей памяти эту невероятную ночь. Через несколько дней, он, хоть и не без труда, сделал то единственное, что было в его силах (и возможностях) – раздобыл те же духи, чтобы оставить себе хотя бы запах этого человека. – Выглядит маниакально, я знаю… – Можешь не оправдываться. Не передо мной. Хан бросил удивленный взгляд на собеседника. Ему довелось познакомиться с дерзким и злым Хенджином, утренним и ленивым, даже пьяным, но ни один из них не был похож на этого, совершенно нового, и такого настоящего Хвана. – И, да, если ты со мной, значит ему нужна твоя безопасность. Нет разницы он это или просто обещание, данное ему. Я сделаю, что угодно. Убью. Умру. Спасу. Даже тебя. Или...тем более тебя. – Я действительно недооценивал тебя. Рад знакомству, Хван Хенджин. – Ой, заткнись, а. И забудь. Я ничего не говорил. – Вот знаешь, – проигнорировал его Хан, – я всегда думал, что наши с парнями отношения нельзя ни с чем сравнить – эта дружба и преданность не может иметь аналогов, но потом появились вы. – И заткнули вас за пояс? – Вы просто ненормальные, все вы, это же очевидно! Только вот…если мир болен, нормальные и не выживут, правда? Вы все в своей тарелке, на своем месте. Хенджин, снисходительно улыбаясь, смотрел на профиль Джисона, на то, как он водит глазами, подбирая слова, как надувает щеки, задумываясь. Высокопарные, почти философские, рассуждения отлично подходили их жизни, только вот… …от реальности они были далеки. – Ты такой ребенок. Вы там все такие, да? – Чего-чего? – возмутившийся Хан слегка вытянул губы. – Все это – опыт и мимикрия. Ты говоришь, что – как ты там сказал? – делал всякое? И все же называешь меня ненормальным. Я просто больше повидал. «К сожалению». Впервые за многие годы Хенджин задумался о том, насколько его жизнь отличается от жизней других людей. Такие мысли в школьные годы кажутся очевидными, но когда с возрастом приходит осознание того, насколько далеко они зашли в действительности...Это почти пугает. Когда начался этот путь в никуда? Когда они кинули первый, тянущий на дно, камень? Хенджину сразу вспомнилось то, как вместо рассказов страшилок на ночевках они перешептывались о том, как господин Ли расправляется с врагами или додумывали судьбу тех, о ком говорили старшие, закрывшись в кабинете. Убийства, о которых в их детской компании знал каждый, разборки и махинации Совета и, наконец, грязная смерть сдавшегося отца – это те вещи, которые лежали в основе взросления Хенджина. Он не мог повлиять на это тогда, не может изменить сейчас и никогда не сможет забыть. Такой была его жизнь. И именно жизнь сделала его тем, кто он есть. – Я ведь, – Хван хмыкнул, – по натуре совсем не такой. Многие вещи для меня были неподъемными, вот только никто не спрашивал. Наступает момент, когда приходится меняться в соответствии с миром, в котором живешь. И я поменялся. Ради себя. И ради Минхо. – Хочешь сказать, мой...нет...наш «момент» еще не наступил? Ответом Джисону послужило тяжелое молчание. Чан неспроста зациклился на этом парне, а Чанбин не зря велел присматривать за ним. Личность, созданная под воздействием реалий и гнетом жестокости, туго переплелась с тем Хенджином, что еще был где-то внутри этого красивого задумчивого человека. Каким образом все это происходит, Хан не понимал, но в одном был уверен – чувства сыграли не последнюю роль. Чувства и сам Ли. Кем бы стал Хван, не будь рядом с ним Минхо? Принял бы правила игры или остался тем «собой» о котором едва ли кому-то рассказывает? А что на счет самого Джисона? Теперь, сидя здесь, он уже не представляет свою жизнь, без присутствия Минхо в ней. Вот так просто. Вот так быстро. Если бы только он встретил его раньше, немного раньше. Совсем чуть-чуть… Хан упустил так много времени, потерял столько возможностей, которых теперь может не быть. «Кто бы мог подумать». Жизнь подкидывала ему множество шансов для знакомства с Ли и все, каждый из них, испарялись в последний момент. Может…он просто был не готов? Джисон вздохнул, сильнее сжимая руль. За последние несколько месяцев он действительно изменился. Ёнбок говорил, что перемены происходят, когда старый «ты» больше не подходит этому миру. Выходит, все взаимосвязано. Таким Хан должен был стать, чтобы стоять рядом с Минхо. Таким он больше подходит и Крису: более решительный, более жестокий. Знакомый со вкусом потери и боли. Теперь он не стал бы оставлять всю тяжесть на плечах друзей, отходя назад, за их спины, и закрывая глаза на грязь и жестокость. Теперь он встал бы рядом. Теперь он смог бы. Похоже жизнь, приложившая руку к становлению Минхо и Хенджина, добралась и до него самого. Больше никаких колебаний. Ему есть за кого бороться. – Хотел спросить, – Хенджин прервал поток мыслей Хана, – как вы трое познакомились, почему остались с…ним…ну, ты понял. Джисон удивленно посмотрел на смутившегося Хвана. Его слегка порозовевшие щеки стали ответом на вопрос, который уже не нужно было задавать. «Он спрашивает о Крисе». Улыбнувшись, Хан лениво повел плечом, моментально перестраивая мысли на другой лад, уносясь в далекое детство, чтобы в очередной раз встретить в воспоминаниях Чана и уже никогда его не отпускать. Год за годом, лето за летом. Короткие каникулы, совместные увлечения, скейты и хип-хоп, переезд Чана и начало чего-то большего, чем простой мальчишеской дружбы. Становление семьей. «Настоящей семьей». – Я правильно понял, Крис сказал, что его дядя бандит и предложил поработать на него, а вы согласились? Просто взяли и согласились? – Ну, не то чтобы прямо бандит, так что мы особо и не думали. – С тобой все сразу было понятно, но я не ожидал, что и Со такой же долбанутый, – констатировал развеселившийся Хван. – Про Криса ты тактично молчишь, – Джисон едва успел себя одернуть. – Он похож на нас, но вы двое были свободными. – Я не жалею. – А стоило бы. – Ты не прав, Хван. Крис – лучший человек из тех, кого я знаю. Мне бы не хотелось жить жизнью, в которой нет этих двоих. Да и обрел я в итоге куда больше, чем потерял. – Еще не обрел. – Что? – Что? – Я говорю о том, что в обычной жизни, может и меньше риска и стресса, но и настоящего там куда меньше. У меня не было ничего, а теперь есть целый мир. – Ты говоришь о преимуществах стоя на эшафоте с натянутой на шею петлей, – смех Хенджина на мгновение оглушил Хана. – Я забираю свои слова назад. Из нас двоих ты более ненормальный. – Не согласен, – Джисон кротко улыбнулся. Этот диалог, едва уловимое понимание тонкой нитью соединяющее недавних врагов, воодушевляли Хана, давали надежду на то, что ничего по-настоящему страшного вокруг не происходит. Солнце всходит также как вчера, а они, как обычно, смогут разобраться со всеми проблемами. Они ведь смогут? Телефон Хенджина завибрировал, и он торопливо ответил на звонок, едва не выронив трубку. По скупым ответам, Джисон понял, что тот разговаривал с матерью, и это мог бы быть рядовой ежедневный разговор, но что-то внутри словно перевернулось. Выражение лица Хвана не менялось, но то, как постепенно темнели его глаза, наталкивало на определенные мысли. – Разворачивайся, – бросил Хенджин. – Поедем в нашу галерею. – Что? Почему? – Домой нельзя, следят. – За твоим домом, уже? – просипел Джисон. – А за галереей – нет? – Проверяют. Лучше подъехать поближе, на случай, если все чисто. Давай, гони. Кровь ударила в голову, все звуки вокруг Хан слышал сквозь собственное сердцебиение – тяжелое и громкое. Хенджин рядом пытался дозвониться до Ёнбока. Главное сейчас – не паниковать. Слежка – это логично и разумно в такой ситуации, это еще не значит, что Хенджин – первый на кого они нацелились. Люди Минхо сейчас тоже на хвосте Босса, так что все должно быть под контролем. «Правда ведь?» Быстрый взгляд в зеркало и еще один, пристальный, сразу после. – Где охрана? – Что? Они ехали прямо за нами. Буквально только что. Парни переглянулись. Ёнбок на том конце провода срывался на крик, а в зеркале заднего вида показался черный автомобиль без номеров. «Черт, черт, черт». – Ёнбок, за нами хвост, мы попетляем и поедем к загородному дому, отправь людей, нас нужно перехватить…Вот тут сворачивай! – крикнул Хван, ухватившись за руль. – О, блять, я клянусь тебе, я выживу, скажи Минхо…а, неважно. Все, Ёнбок, поторопись. Хан свернул с главной дороги. Тишина незнакомых переулков и никого следом. – И не мечтай, – Хван заметил огонек надежды в глазах Джисона. – Это точно за нами. – Как они… – Неважно как, – Хенджин выхватил из кобуры пистолет. – Главное – выиграть немного времени, люди Минхо нас прикроют, нужно просто оторваться. Хан смотрел на дорогу так, будто ждал, что перед ним откроются врата Ада. Доверять себе и своим глазам. Быть аккуратным. «Защитить Хвана». Визг тормозов где-то сбоку заставил Хана втянуть шею, руки не слушались, а сердце выпрыгивало из груди. Нырнув в узкий переулок, они едва не врезались в стену, когда Джисон выжал педаль газа. Грохот позади, солнечный свет, что бьет в глаза, невнятная речь Хвана и странный свист в ушах. «Или не в ушах?». Хлопок и сильный толчок вперед, до боли хрустнули шейные позвонки, но Джисон не отпускал руль, все еще надеясь выехать из западни. Машину занесло, спутанное от адреналина сознание выцепило единственную разумную мысль: их подстрелили, а значит, настроены они серьезно. – Джисон, прячь голову! Джисон! Грохот и сильный удар в бок, тело моментально свело от боли и почти сразу окатило волной жара. Хан рвано вдохнул ледяной воздух – должно быть, выбило стекла. Рядом что-то кричал Хенджин, но вместо его голоса было слышно лишь собственное дыхание: тяжелое, булькающее. «По крайней мере он цел». Сквозь кровь, заливающую левый глаз, Джисон видел, как Хван выскочил из машины и начал не глядя стрелять в преследователей. Его лицо – хмурое и решительное – было единственным, на чем мог сосредоточиться Хан. – Осторожнее, Хван, осторожнее – прошептал он, пытаясь отстегнуть свое потяжелевшее тело. Сам Хенджин переводил дыхание. По меньшей мере две пули пролетели в опасной близости от его головы. Из пятнадцати патронов магазина, у него осталось всего семь или восемь. Нужно убрать хотя бы одного из двоих стрелков, тогда у Хана будет шанс. Хоть какой-то шанс на спасение. – Я из семьи Хван, – крикнул он стреляющим, – если я умру – вам пиздец. Выпущенная в ответ пуля едва не задела его плечо, все еще помнящее о том, как металл дробит кости. «Блять». Наконец, отстегнувшийся Джисон, превозмогая боль, вывалился из машины. Крик, который вырвался из груди, стоило ему коснуться земли, привлек внимание стрелявших и Хенджин, резко выдохнув, всадил пулю прямо в лицо более любопытному из этой пары. Правую руку моментально свело, от ударившей в голову крови, потемнело в глазах. Сглотнув подступивший к горлу ком, Хенджин вновь вернулся на позицию, укрываясь за изрешеченной дверью машины Хана. «Минус один». – Стреляй в бак, похер на все. – Да не могу я, не прицелиться. Ты как, протянешь еще немного? – Я…Блять! – раненный Джисон дернулся, скрываясь от пули, впившейся в асфальт прямо рядом с его правой ногой. – Почти попал. Хван, не целясь, выпустил две пули подряд. Силы были на исходе. Непривыкшая к нагрузке рука, начала трястись, а в глазах расплывались темные пятна. Еще пара выстрелов и он выйдет из строя. И тогда они… …трупы. Стрелок выглянул всего на секунду и отчаявшийся Хван, вновь выстрелил дважды. Хриплый приглушенный стон и грохот вслед за ним, заставил парней синхронно поднять головы. – Подстрелил? Ты попал? Хенджин выпрямился, заглядывая за дверь пассажирского сидения. Темно-красная жидкость растекалась по ровному асфальту, а теряющий ее человек быстро бледнел. Парень сел на корточки, пытаясь не разрыдаться от груза произошедшего. Черные точки все еще плясали перед глазами, пистолет прирос к одеревеневшей руке, не позволяя отвлечься от двух трупов лежащих на земле. – Сынмин уже близко, Хван, помоги мне встать. – Хватайся, – Хенджин через силу подошел к Джисону. – Тебя сильно помяло. – Кажется, сломал руку. Сам как? – Что-то с головой. Что-то не то. Опираясь на плечо Хвана, Джисон смог подняться. Им надо было дождаться друзей, перетерпеть еще немного. Растеряно оглядев автомобиль, Хан вдруг сморщился от осознания того, что все, что случилось – не было сном. Это и есть их жизнь. Та самая жизнь, которая до этого была с ними только на словах. Мятое изрешеченное со всех сторон железо казалось зеркалом, ведь внутри, и Джисон был уверен, что не у него одного, было точно также. – Жаль твою машину, но она спасла нам жизнь, – покачав головой, Хенджин заглянул в салон, – постой-ка тут, я заберу сумку. Джисон облокотился на капот, провожая взглядом пошатывающегося Хвана. Волна внезапной тревоги, сбила едва пришедшее в норму дыхание. Еще невидимая глазам опасность, клевала в затылок и Хан, нахмурившись, напрягся, чуть сгибая ноги. Бледный как стены развороченного ими дома, стрелок, едва стоял на ногах, целясь прямо в обессиленного Хенджина. Вместе с криком, из глаз Джисона брызнули слезы, под ногами зашуршал разбитый асфальт. Собрав все свои силы, игнорируя боль в переломанной руке, парень бросился к Хвану. Словно в замедленной съемке он поймал его непонимающий мутный взгляд и, обхватив обеими руками, развернул, закрывая спиной от стрелка. Пронзительный свист и сильный толчок, беззвучный крик Хенжина, хватающего Хана за обмякшие плечи, и его округлившиеся глаза, а после этого, ответный выстрел и грохот от падения безжизненного тела. «Теперь точно конец». – Ах ты ж мать твою! Ты цел, он ведь не попал? – испуганно затараторил Хван. – Он… – ноги Хана подогнулись, – …попал. Казалось, силы мгновенно покинули его тело. Теряя сознание, Джисон навалился на Хенджина. Горячая темная кровь, крупными каплями падающая на землю, связывала этих двоих как две части одного целого. – Джисон, Джисон! Нет-нет-нет. Где болит? Столько крови…боже, откуда же столько крови… – Хенджин, – просипел Джисон, когда Хван, укладывал его голову на своем бедре, – Не плачь, Хенджин, посмотри на меня, посмотри. Челюсть парня била мелкая дрожь, зубы клацали друг об друга, а слезы, бесконтрольно льющиеся из глаз, окропляли бледнеющее лицо Хана. – Не оставляй Минхо, ладно? Не оставляй его, пожалуйста, ты слышишь меня, Хенджин? – взгляд Джисона забегал по лицу Хвана. – Ты обещаешь? Обещай мне. – Все будет хорошо, все будет… – Крис расстроится, ты ведь понимаешь, но я должен позаботиться о том, кого я… – Ты бредишь, молчи, тебе нельзя разговаривать. – Обещай, Хенджин, за меня и за себя обещай. – О чем ты тут говоришь, – Хван с трудом подавлял желание закричать. – Мы с тобой еще поборемся за Минхо, а пока поборись за жизнь. Бегающие зрачки Джисона остановились на застланных слезами глазах Хенджина. Его взгляд больше не был затуманенным или безумным он смотрел внимательно, участливо, а свет, отражающийся от темных радужек глаз, бил в самые мрачные мысли. – Ты любишь борьбу за него, а не его самого, да, Хенджин? – Джисон, ради бога заткнись и не пытайся умереть на моих руках. – Так дело не пойдет, так ты не сможешь сделать его счастливым. И себя. И Чана. Какой плохой исход… – Джисон шумно выдохнул. – Похоже, ничего не поделаешь. Мы ведь второстепенные герои, ты понимаешь? Хорошо постарайся в этой жизни, ладно? А в следующей мы все непременно будем счастливы. Хенджин оцепенел. Стресс разъедал его мысли, его личность. Обезумевший от боли, бредящий Хан, казалось, вывернул его душу наизнанку. Правда это или не правда? «Правда или не правда, Хван Хенджин?». Что если все так и есть, и он просто обманывался, годами мучил себя и Минхо, страдал из-за своего нездорового сознания, придумал не только себя, но и свою боль. Свою любовь. «Боже». Придя в себя, Хенджин опустил голову, вглядываясь в посеревшее лицо Джисона. Липкие от крови руки обхватили его голову, оставляя на щеках красные разводы. – Джисон, эй, – он несколько раз дернул потяжелевшего парня за плечи. Губы Хана разомкнулись и Хенджин начал бесцельно оттирать с них запекшуюся кровь. – Открывай свои глаза, открывай же, давай, – длинные пальцы переместились на грудь Джисона, в попытке нащупать сердце, слабеющее с каждым ударом. Не в силах сдерживаться, Хван заскулил. Его слезы продолжали капать на щеки Хана, размывая красные следы, а пальцы беспорядочно бегали по бледной коже. – Мы и в этой должны быть счастливы, ты меня слышишь? В этой тоже, – прокричал Хенджин самому себе. Где-то неподалеку, послышался визг тормозов, а сразу за ним – быстрые шаги нескольких пар ног. Хенджин растеряно повернулся на звук приближающихся голосов, от которых его теперь отделяла толща ледяной воды.

«Я не заслужил этого, Хан Джисон».