Clair

— Ты можешь не забывать о простой гигиене? Твои волосы скоро в сосульки превратятся! — Дазай оглядел Чую с головы до ног и театрально прикрыл нос рукой. — Ну и запах! — Да ты хотя бы знаешь, — Чуя стоял в своем полностью красном, некогда белом, служебном халате, с очками, задернутыми на затылок, и маской, спущенной к шее. Вот уж у кого действительно были руки по локоть в крови. Вперемешку с моющим средством, — как сложно отмыть место, куда трупов словно в бочку через мясорубку пропустили?! — Чуя, вообще-то их и правда через мясорубку пропустили… Видимо, в жизни у рыжего уборщика началась черная полоса, потому что теперь каждый заказ пересекался именно с этой служебной группой и этим следователем-криминалистом. Вот уже второй день Чуе приходилось терпеть подколки и шутки в свой адрес, параллельно выполняя свою работу. Почему-то следователь не спешил уходить с осмотренного места преступления и дожидался приезда уборщиков. Правда, «просто посмотреть одним, а лучше двумя глазами» ему никто не разрешал, а вот сидеть на мешках с мусором прямо у выхода — пожалуйста. И как ему не жалко было сидеть в рабочей форме на черных пакетах с кровавыми тряпками? Чудак. — В такие подробности я не вдавался. Мое дело маленькое — убрать все и поехать на следующий заказ. — Ну, ты какой-то скучный, Чуя, — Дазай вздохнул, подтягиваясь, как кот, и вытягивая по очереди каждую ногу — тело затекло от сидячего положения. — А как же включить логику, отыскать из хранилища своих детских мечт желание стать детективом и попытаться вычислить убийцу, его цели и мотивы? А, может, ты на самом деле подставной агент? Чуя, до этого пивший воду, поперхнулся и закашлялся. — Нет, я серьезно, — продолжал Дазай. — Вдруг ты на самом деле член какой-нибудь мафии, а в уборщиках подрабатываешь, чтобы заметать следы своих товарищей и забирать случайно оставленные улики? — Да, ты прав. А теперь я должен убрать одну очень длинную улику с острым языком и замести уже свои следы. Но это после кровавой аквадискотеки в ванной. Чуя развернулся, чтобы уйти, но то, что ему прилетело в спину он ожидал услышать меньше всего. — Ну, не такой уж и острый. — … — Если хочешь, можешь проверить как-нибудь. Дазаю очень повезло, что у него длинный не только язык, но и ноги, так что он смог быстро убежать от разъяренного за три секунды Чуи и скрыться в пролетах лестницы. — Идиот, — прошипел про себя Накахара и надел обратно очки и маску. Впереди было еще несколько часов упорного и монотонного оттирания крови от кафеля. В большом балахоне, высоких белых резиновых сапогах, респираторе и очках Чуя выглядел довольно комично. Что-то среднее между надувной игрушкой, помощником злой феи из мультфильма про зеленого огра и зефиркой. В свой адрес уборщик получал очень много шуток и подколов, но никогда не обижался, отвечая на колкость еще более острой. Когда каждый твой день состоит из оттирания крови и прочих жидкостей человеческого тела, органов и костей, невольно начинаешь храбриться и шутить над всем, чем только можно, поднимая общий настрой. Без этих шуток про смерть, красную жидкость и прочего, вероятно, Чуя бы рано или очень рано сошел с ума. Собственно, каждый бы на его месте. При чем от предвзятого мнения не спасала ни специфика работы, ни ее общая составляющая. Когда ты в новой компании представляешься как уборщик, на тебя сразу смотрят по-особенному. Большинство сразу меняются в лице, причем у некоторых, не очень успешно играющих в дружелюбие и непредвзятость, в глазах так и читается: «М, ясно. На нормальную работу не взяли». Другие улыбаются уже не так наигранно, скорее, растеряно и немного грустно. «Работать не стыдно, даже уборщиком. Помотала, видно тебя жизнь, брат». А когда ты говоришь, что убираешься на местах преступлений, мнения снова полярно меняются. От «Ух ты, как необычно и круто, вот это у тебя жизнь интересная!» до «И как ты спишь по ночам, бессмертный что ли…». Как показала практика, совсем неважно, что ты будешь говорить о себе людям. Они всегда найдут причину, чтобы осудить тебя, уколоть словом побольнее, вылизать кости ядовитыми языками. Как пелось в популярном тренде: «Никто не будет задавать тебе вопросов, если сказать, что ты бухгалтер…». Чуя решительно идет к ванной комнате, светло-серый кафель которой теперь был полностью красный. Кровавые брызги на стенах вырисовывали свой узор, как будто очень эксцентричный художник взял большую кисть и брызнул ей на стену, а позже и совсем вылил все ведро с краской. Если бы это была краска… Всем поначалу сложно. Привыкать к этому тяжелому запаху металла, осознавать, что еще недавно эта кровь текла в чьих-то жилах. Отковыривая кусочки черепа и костей, разлетевшихся и застрявших в гипсокартоне, невольно думаешь о своем переломе руки в десять лет, когда ты так неудачно упал с дерева или велосипеда. Но с каждым новым заказом ты все глубже и глубже убираешь свои чувства и мысли куда-то в себя, оставляя место лишь для холодного расчета куда, какое средство и в каком порядке нанести. Люди также часто думают, что самые тяжелые заказы — это где очень много крови. Например, выстрел из дробовика или намотанные на станок кишки на заводе. Как бы не так. Да, это муторно убирать, но вполне возможно. А когда ты приезжаешь на «смерть по естественным причинам» и с самого порога тебе глаза выедает трупный запах разлагающегося два месяца тела — это другое. Тогда в дело идет невообразимое количество средств, а вместо костей и органов ты собираешь невообразимое месиво. Это грустно и страшно, когда человек настолько одинокий, что о его смерти узнают через такое долгое время. Причем узнают только когда запах становится совсем невозможным и не выветривается даже с лестничной клетки. После подобных подробностей люди всегда клеймят специалистов такой профессии малодушными, богохульниками и бесчеловечными. Сами же уборщики просто делают свою работу вне зависимости от того, как их называют. Все, что осталось существенного от жертв, уже в специальных пакетах. Осталось только отмыть эту кровь: стены, раковина, ванна, пол. Чуя обернулся через плечо и заметил на стене зеркало. Подошел ближе и увидел свое отражение, обрамленное красной рамкой разводов и брызг. Такая же красная кровь течет и под его кожей. Чуя вышел из подъезда, как говорится, «никакой». В голове — вата, через которую не может пробиться ни одна мысль, в ногах и руках колет от долгой работы, а сам парень жадно вдыхает свежий воздух. Через несколько минут удушающая атмосфера помещения отпускает и взгляд фокусируется на витрине кафе напротив по ту сторону дороги. Кофе сейчас был необходим как никогда. Колокольчик на двери приветливо звякнул, голося о новом посетителе. В легкие проник теплый воздух вперемешку с ароматом свежей выпечки и кофе. Яркое солнце уже не так сильно слепило глаза, а лениво просачивалось через оранжевые шторы на окнах. Чудесное маленькое помещение встречало чувством спокойствия и взглядом лукавых глаз с углового столика.