Кто-то вечно отчего-то умирает,
Кто-то о своей потере песню сочиняет.
И мальчишка, слыша строки, вдруг решает
Спрятать нож и прибежать к бедняге.
На следующий день, проходя через рынок, Леви вновь заметил двух контрастных девушек. Рубина покупала хлеб, крупу и чай. Хоуп незаметно для других стащила с одного прилавка лежащий на краю браслет с драгоценными камнями, однако, разумеется, это видели Рубина и Леви. Первая сделала вид, что ничего не заметила, а второй, раздражённо передёрнув плечом, направился в их сторону, но те быстро скрылись в толпе, вышли с базара и завернули за угол. Леви тихо пошёл за ними и притаился, чтобы его не видели, но слушая разговор "сестёр". — Стой, — Ярая остановила подругу. — Ты должна вернуть браслет. Аствэлл удивлённо моргнула, затем усмехнувшись, мол, действительно, как она могла подумать, что ей удастся остаться невидимкой. — Так ты заметила... Но, чёрт возьми, он же стоит баснословных денег. — Тц. Что с тобой... Мышь из Дальнего стала озлобленной из-за денег? Это смешно звучит. — Да ладно, — махнула рукой, закатив глаза. — Будто тебя не пленили деньги. Каждый день играешь, поёшь, пока в футляре не будет хотя бы пятидесяти монет. — Я зарабатываю нам на пропитание, как могу. Этих пятидесяти монет едва ли хватает. Не всегда же ворованной пищей питаться... Кроме того, я бы и слова не сказала, если бы ты стащила еду, но этот браслет мы даже продать не сможем, только за Стеной Сина, но нам она уже не светит, да и ни к чему. — Кх. Да кто бы говорил о злобе. Ты себя-то видела?! Ходишь вечно с таким лицом, будто презираешь всех и вся. Хоуп уже злилась, как и Рубина, хотя вторая умело скрывала гнев за нечитаемым выражением лица. Ярая прижала Хоуп к стене здания, держа рукой за плечо. — Снова старая шарманка? Ладно, пойдём по новому кругу, раз хочешь. Ты не знаешь причины, так что лучше бы молчала. — В отличие от тебя я полжизни провела с работорговцами, а вторую с тобой. Ты не знаешь, каково это. Брюнетку раздражало, что они раз за разом возвращаются к этому разговору. Проходит какое-то время, претензии забываются, и всё начинается сначала. — Не надо мне ничего предъявлять. Я потом, возможно, поведаю тебе увлекательную историю своей жизни. Но не здесь и не при лишних ушах. На лице блондинки хорошо читался шок, а по щеке скатывалась слеза. Она нахмурилась. Рубина никогда не рассказывала ей о своих проблемах. Да, вечно с холодным взглядом и лицом-камнем, да, со сталью в голосе, но она всегда была уверена в своих действиях и придавала уверенности подруге, и никогда не жаловалась, никогда не плакала. Впрочем, её лицо и сейчас выражает холод и безразличие, слёз тоже нет. Всегда держит себя в руках. — Не при лишних ушах? О чём ты? Ярая чуть вздохнула и посмотрела Хоуп в глаза, убирая руку с её плеча. — Иногда.. даже у стен есть уши... Хоуп, если хоть кто-то увидит тебя с этим браслетом, поймёт, что он краденный. А если я не смогу тебя защитить? — ..Не беспокойся. Я... Я верну его, — улыбнулась Хоуп своей лучезарно-милой улыбкой. — Хм. Браслет верну я. А ты иди к дому. Аствэлл кивнула, не желая опять спорить, отдала украшение и направилась в противоположную от "сестры" сторону. Рубина же положила браслет в карман и направилась к рынку. Леви решил проследить за ней, думая о том, действительно ли вернёт. Подойдя к тому самому прилавку, девушка увидела опечаленного торговца. Шествуя мимо, она наклонилась, будто поднимая что-то, после чего приблизилась и протянула браслет понурому мужчине. — Извините, это не Ваше, случайно? — Моё, — он удивился, но тут же принял браслет из рук девушки. — Где Вы его нашли? — Тут недалеко валялось. А что? Мужчина улыбнулся. «Если разбрасываешься такими побрякушками, чего печальный был? И вообще.. что в Шиганшине забыл, раз богач?» Словно услышав её мысли, он пояснил: — А я-то уж подумал, что украли. Был уверен, что мир давно прогнил, вот и решил проверить. У тебя светлая душа. Дай Сина тебе здоровья да любви. — Не стоит. Я просто подобрала вещь. — Интересно встретить девушку с таким.. мраморным голосом... Знаешь, можешь взять браслет себе. Это за твою бескорыстность. — Я не возьму. Слишком дорогой для меня. — Уверена? Он хорошо украсит тебя. — Не внешность и безделушки красят человека. Рубина ушла с рынка, а Леви вновь поплёлся за ней. Кроме просьбы (приказа?) Эрвина, его что-то манило к Ярой, хотя он и не осознавал этого. На улице уже стемнело. Рубина завернула за угол и притаилась, достав нож и натянув на лицо до глаз маску, до этого висящую на её шее. Когда подошёл Леви, она выскочила перед ним. После двадцатиминутной драки Ярая прижала парня к стене, приставив нож к его шее. Однако ради справедливости стоит отметить, что парочка ударов и ей досталась. Дыхание у обоих немного сбилось. — Достаточно наслушался за сегодня? Тебе просто в кайф было следить за нами или делать нечего? — спокойным, равнодушным голосом спросила Рубина, пронзительно смотря в глаза Леви. — Когда поняла, что слежу? — так же преспокойно поинтересовался Аккерман, будучи почти с такими же холодными глазами. И всё же до мерзлоты и мурашек от взгляда Рубины даже он не дотягивал. И оба понимали: это отнюдь не от хорошей жизни. — С самого начала. Ну что, снова мы встретились. Теперь ты даже что-то обо мне знаешь. — Ты из Подземной столицы. — Из Дальнего города, — поправила, — из которого нет выхода на поверхность. — Кто научил тебя? — Какая разница?.. Тц. Чего ты такой спокойный-то? Я ещё не встречала похожего на меня человека. — Не похожи, — почти выплюнул. — Я не веду такую мерзкую жизнь. — У каждого своя история, разведчик. И свои скелеты в шкафу, не строй святого. Тем более, что сам так жил, и мы оба это знаем, — не соврала. Потому что такой взгляд от заурядной жизни появиться не может. Для таких же, как он, сразу становится ясно: этот солдат не просто армию, но ещё и улицы пережил. — Я уберу нож, но не подходи к нам больше. Я заморала свои руки уже очень давно, так что мне ничего не стоит убить тебя сейчас. В ответ Леви лишь слегка кивнул. «Сдалось мне это, Эрвин... Чёртов игрок.» Рубина вернулась в их "жилище". Это был заброшенный дом, находящийся отдельно от всех остальных. Из мебели там был один единственный стол, три стула, одна одноместная скрипучая кровать; так же помимо мебели было два матраса, подушки и одеяла; чердак с выходом на крышу. Хоуп спала на кровати, а Рубина на матрасе на полу. Готовить приходилось так же, как в Подземелье, ибо кухни как таковой даже не было. Этот дом можно было бы назвать обычной заброшкой, если бы не один факт: идеальная чистота. Рубина четыре раза в неделю устраивала капитальную уборку и заставляла Хоуп помогать ей. Впрочем, чем не занятие? Поужинав, девушки легли спать. Однако одной из них не спалось, а именно – Рубине. Бессонница. Эта проблема преследует её с тринадцати лет... после одного.. пренеприятнейшего случая. Взяв гитару, она поднялась на деревянную крышу домишка и уселась на её склоне, смотря на небо. — Лука, — прошептала, окинув взглядом окружение, — если бы ты только дожил до Поверхности... Ты был бы в восторге, брат. Вскоре тучи рассеялись, а на небесном куполе стали видны почти полная луна и миллиарды ярких звёзд. Подул прохладный ветер. Тонкие пальцы девушки опустились на струны, знаменуя начало очередной красивой мелодии. — На краю обрыва, за которым вечнось Я стою одна во власти странных снов И, простившись с миром, хочю стать беспечной, Поиграть с огнём нездешних грёз. Буду счастлива я, знаю, как никто на свете, Ангельская пыль унесёт нас вверх – Только ей подвластны и восторг, и ветер, В жидких небесах таки прозвучит мой смех... Ангельская пыль – это сон и быль!.. Я безумец, беглец – другой дороги, боюсь, нет; Похоже, я вижу неверный свет – Мой ангел зажёг мираж огня, Он хочет убить меня... На краю обрыва песня незаметна – Не музыка богов, не голоса богинь. Я парю над миром, но торговец раем Вынет душу из меня за власть и пыль. Устану я быть птицей – сорвусь камнем, Рухну с высоты, спасаясь от Судьбы. А на краю обрыва вновь летят на пламя Сотни мотыльков-самоубийц... Неужели я буду когда-то одной из них?.. Она сидела в полной тишине, замерев, запрокинув голову и закрыв глаза, наверное, минут двенадцать. Снова и снова прокручивала в голове собственную историю. Если бы только она могла изменить прошлое... Рубина однозначно не оставила бы всё так, как есть сейчас. Её учили сначала быстро думать, затем действовать, а впоследствии – не сожалеть. Потому что после осуществления задуманного ничего уже не исправить. Таков их мир. И всё же... сколь много масок она бы ни примеряла, ей никогда не удастся забыть тех, кого не смогла уберечь. Это и побратим, погибший почти у неё на глазах. И друг, потерянный ещё раньше... Девушка подумала, а потом начала играть мелодию перебором. — Помню: дружба между нами была лучшей для меня, Мы понимали всё глазами, забывали про себя, Волновались друг за друга и боялись потерять, Но в тот день нас Тьма настигла – Дружба просто умерла... Помню, раньше говорили: "Мы с тобой друзья навеки!" И о верности твердили, терять друг друга не хотели И не думали, что можно из друзей врагами стать. Оказалось – всё возможно. Больно строки мне писать. Не услышишь эту песню, не поймешь моей души. Непонимание утопит. Я прошу тебя, найдись. Наверняка.. с тех пор ты сильно изменился, что не узнáю я тебя. Но в ответ словам и твоей улыбке просто промолчу я... Тебе я посвящаю строки, зная, Что ты их не услышишь никогда, Но тебя я помню и погибаю, тая, Когда с печалью вспоминаю те года. И слёзы я сдержать не в силах больше – Не научилась в жизни сильной быть. И как тобою дорожила, не поймёшь ты, Я в жизни не смогу тебя забыть... Рубина смотрела на небо, её лицо освещал лунный свет, отчего мокрые солёные дорожки от слёз на щеках блестели. «Прошло уже двенадцать лет... Я скучаю.» Ночь срывает все маски. Со всех – без исключения. Даже с неё... На крышу приземлился посторонний человек. Рубина знала, кто это, а потому даже голову поворачивать не стала. — Тоже не спится? — без всякого интереса задала она вопрос, опустив голову, чтобы волосы закрыли лицо, и вытерла слёзы. — Вроде того. — Я же говорила, чтобы ты не приближался к нам. — Ты сейчас без оружия. Брюнетка издала тихий смешок. — А вот это уже подло, разведчик... Зачем ты пришёл? — Не спалось. Сидел на Стене, а потом ветер донёс до меня твою песню. Жить надоело? — Пока нет. Это вопрос времени. Если тебя больше ничего не интересует, то можешь свалить с моей крыши. — Ты бы выбирала выражения. Я могу сдать тебя военной полиции или гарнизону. — Так что же до сих пор не сдал? Не думаю, что ты с ними в хороших отношениях. Тебе явно что-то надо от меня, так? Иначе.. стал бы ты вообще разговаривать с таким отродьем, как я. — Верно. Я хотел спросить... — Ну так спрашивай. Эрвин не просил его об этом. Более того, Леви не говорил о том, что он не просто приглядывает за двумя девушками из Подземелья. — Почему.. ты плакала? — Тц. Тебе показалось, но.. а впрочем, не важно. Но ты же не это хотел узнать. Солдат тихо хмыкнул: она права. — Ты.. слышала о таком человеке как Кенни-Потрошитель? Ярая приподняла бровь. Неожиданный для неё вопрос. Она уже давно ничего не знала о том, кто носит это имя. — Слышала, конечно. Перерезал горло множеству полицейских, городская Легенда внутренней Стены. — Хм. С ним жила девочка.. Чем-то на тебя похожа. Но у неё был сильно повреждён правый глаз. Рубина подозрительно сощурилась. Ей не нравилась тропинка, по которой шёл их диалог. Совсем не нравилась. — Я видела её несколько раз. Даже пересекалась однажды. А что? — Не знаешь, что с ней стало? «Тц. Так и сказала... Откуда такой интерес к личности Инки?» — Убили её, кажется. Ей тогда лет тринадцать было вроде, — соврала девушка, даже не дёрнувшись. — Убили... Ясно. В ответ брюнетка задала свои вопросы: — А ты-то откуда её знаешь? Вряд ли ты из Подземного города, да? Леви, рассудив, что лучше не оставлять от их диалога впечатление допроса, решил немного раскрыть карты: — Один из солдат, что раньше служил со мной, был оттуда. Просил перед смертью узнать, как там она. — Понятно. Странно, конечно, у неё вроде не было друзей. — То, что ты сказала тому солдату у Ворот неделю назад. Где ты это услышала? «Даже так, разведчик? А ты неплохо осведомлён, погляжу.» — Это слова той девахи. Я как-то раз наблюдала за её дракой с каким-то тощим пацаном и случайно услышала... Хм. Значит.. тебя Леви зовут, да? — Да. А что? — без всякого интереса спросил он. — Имя странное. Это его полная форма? — Тц. Да, — кратко кивнул. — Так.. твоё имя.. Рýна, кажется. Хотя блондинка называла тебя как-то по-другому. — Как удобно, так и называй. Мне не принципиально. Но здесь меня прозвали «Ярая». — Ярая... Куда делась ещё одна девушка, что три года назад была с вами? «Хм. Ты и Акиру запомнил... Становишься проблемным.» — Она просто решила кардинально всё поменять. Решила идти по собственному пути и не зависеть от меня, — поверхностно ответила Рубина, подтвердив догадки Аккермана по поводу их команды. — Ладно. Спокойной ночи, разведчик. Девушка встала и направилась к люку, ведущему на чердак. Солдат предпочёл ничего не отвечать ей. «Леви, да? Ну и имечко. Хотя.. у меня не лучше.» Когда люк за Рубиной закрылся, Леви пешком пошёл к казармам. Странное чувство дежавю раздражало его и напрягало. И, что самое странное, оно возникло даже не из-за той стычки трёхлетней давности. И это вводило в ступор ещё больше. «Ярая, значит...»•••••