«Останься со мной»
—
Останься со мной, — молил жалобно голос невесты.
— Алина?
— Мой милый, это я. Я — твоя Алина!
Огонь поглащал полы ее платья. Прекрасная, как утренний рассвет, чистая, как слеза…
Алина…
Она, пошатываясь, стояла, глядя на Руневского. Глаза некогда прекрасные, чуть ли не янтарные при свете, или обсидиановые в ночи, налились кровью. По платью стекали алые струйки, из отверстий, оставленных пятью пулями, буквально чуть ниже пояса.
Руневскому показалось, что она вовсе не Алина. Не та, которую он видел перед тем, как закрыть глаза и окунуться в вечный сон. Она уже не напоминала ему чистую невинность, божественную красавицу, которую он спас от лап самой смерти. Алина была
мертва. Да что уж, мертвее некуда! Они точно оба сгорели. Быть того не может, чтобы она стояла перед ним.
— Пойдём отсюда… — она потянулась рукой к Саше. Аккуратно ступая между горящих балок.
Что-то в душе подсказывало: Алина умерла, лишь поверь, и это видение рассеется. Карамора ее
убил!
Убил! Убил! Убил!
Мертва. Мертва. Мертва.
— Ты не она, — уже в слезах, глядя на девушку, бормотал Руневский.
— Просто возьми меня за руку. Все закончится очень быстро.
Комната становилась все жарче. Щеки начали гореть, на лбу выступили капельки пота, мысли роились. Огонь распространился по всему периметру, и идти было некуда, кроме того, как ступить вперёд, навстречу своей любви. Руневский нехотя сделал шаг.
— Саша! — с протяжным кашлем прорвалось откуда-то через пелену дыма. — Саша!
Голос был настойчивым. Мирок вокруг Руневского содрогнулся. По телу пробежали мурашки, руки зачесались, будто какой-то зуд напал.
— Возьми… За руку, — её голос был спокоен как ночь, но холоден, как мороз в самый разгар зимы. Все это приводило к одной мысли: тронешь — потеряешь себя. Но ведь если не тронешь — пропадёшь?
— Ты оставишь меня?
Лжец.
Голова затрещала. Тело подалось вперёд. Девушка исчезла в мгновении ока, и лишь чьи-то сильные руки удержали Руневского в равновесии.
— Черт возьми, Саша… — взгляд Руневского был затуманен, но перепутать это лицо с кем-то иным он не мог. — Вставай! Я не могу найти Алину…
— Алина? — захрипел измождённо Саша, оглядываясь по сторонам.
В лицо бил жар, на руках кровь, на губах… Причем, кровь Свечникова. Этот сладостный вкус благородной крови.
Вова, что ты наделал…
— Она была тут,
со мной, — глаза бегали из стороны в сторону, в поисках невесты, обещанной ему самой судьбой. Он не может потерять
ее.
— Ты хочешь сказать, что это у меня старческий маразм?
— Давай обсудим это в более подходящее время…
Было то наяву, либо разум Руневского додумал себе дальнейшие действия друзей — пока не ясно. Вова каким-то чудом нашел Алину, точнее ее тело. Изувеченное тело девушки было завалено остатками горящего потолка. Невесть что двигало Сашу вперёд. Откуда у него брались силы на все эти похождения? Алина была рядом, и, видит Бог, она жива. Просто спит вечным сном, но это временно.
Останься со мной.
Свечников и Руневский придумают, как вновь спасти девушку от старушки смерти…
А когда-то таким образом от смерти спасли Сашу. Он тогда жить не хотел, отрицал, что что-то или кто-то держит его на этом свете. Но вот уже сколько веков он
существует будучи вампиром. Буду честна, существовать Саша перестал с момента встречи с Алиной. Девушка вдохнула в безнадёжного, твёрдого, упёртого, замкнутого Руневского жизнь. Дала надежду на следующий день. И вот пришел заветный день свадьбы, такое торжество, они бы запомнили этот день как лучший, но Карамора заставил их ненавидеть его. Знаменательная дата мигом переменилась в кровавую дату в длинном календаре веков и столетий Руневского. Этот день отнял у него любовь, надежду на следующий день. Надежду на хоть какое-нибудь там будущее!
Возвращаясь в воспоминания находящегося у смертного одра Александра, хочу сказать, что с того дня он никогда так сильно не хотел жить. Свечников оказался спасителем, его ангелом-хранителем, его лучом света в беспросветный день. Их дружба сохранила эти теплые воспоминания, каждый день пополняясь новыми. Они стали ближе, чем друзья, как надеялся сам Свечников. Но Сашке было не дело до старика и его желания внимания от молодого Руневского.
—
Лжец!
Саша ошарашенно оглянулся. Призрак девушки стоял позади Свечникова, тот держал на руках Алину.
— Все в порядке? — спросил он, подходя к другу.
— Алина. Она…
—
Мертва! — призрак переместился так близко, что лицо выглядывало прямо сквозь Свечникова. Призрак громко рассмеялся прямо в лицо Руневскому, даже не замечая на своем пути Вову.
— На тебе лица нет.
— А-Алина… О-она…
— Жива твоя Алина, засранец! — грубо взяв Сашу под руку, Свечников направился к единственному в этом горящем аду открытому окну.
