Eating of the tree, etc. / Вкушая плод с дерева (и прочее)

— Ева, — говорит Нико, — господи Иисусе, это всего лишь яблоко. — Он качает головой. — Я ухожу. А ты можешь решать, действительно ли ты хочешь здесь находиться. Он открывает дверь класса. — Если нет, увидимся дома. Оставшись одна, Ева прислоняется к столу и вертит яблоко в руке. Возможно, она на самом деле сходит с ума, и еë граничащее с безумием сердцебиение сейчас совершенно напрасно. Она подносит яблоко к губам. — Для Белоснежки это обернулось не очень хорошо, — произносит знакомый голос, и сердце Евы переходит в критический ритм, если говорить с медицинской точки зрения. — Или для Евы? — предлагает вариант она. Дверь со щелчком закрывается, и замок поворачивается. — Не знаю, — говорит Вилланель. — В Эдеме довольно скучно. — Она идëт от двери к одной из парт в первом ряду и садится, закинув ногу на ногу. Вилланель в каком-то наряде мамы-хиппи, включая альтернативный цвет волос и… это что, блеск? — Можешь съесть, — говорит она. — Я его не отравила… И я знаю, что ты всегда голодная. Но теперь Ева думает о Белоснежке и следует своему первому инстинкту, который проявляется в том, что она протягивает яблоко Вилланель и говорит: — Сначала ты. Вилланель осторожно берëт его, не прикасаясь к еë руке. Сердце Евы после первоначального всплеска замедлило ритм, однако она по-прежнему чувствует его пульсацию в шее. Она наблюдает, как мышцы шеи Вилланель напрягаются и расслабляются, пока она откусывает кусочек, жуëт и глотает. — Видишь? Никакого яда. Она протягивает яблоко на ладони, теперь уже с идеально оставленным следом укуса. — А у тебя нет выработанного иммунитета к яду, как у парня из «Принцессы-невесты»? — Ева всë же берëт плод обратно, потому что уверена, что на самом деле это невозможно. — Нет, Ева, у меня нет иммунитета к яду. Даже не думай. Ева смотрит на яблоко, на очертания рта Вилланель на нëм. Она откусывает кусочек, впиваясь передними зубами в ложбинку, оставленную девушкой, и это похоже на ритуал. Мякоть сладкая и хрустящая; она откусывает ещë кусочек. Яблоко съедено до сердцевины — Ева хрустит им, Вилланель наблюдает за ней, как зачарованная, — а затем Ева вспоминает о вопросе, который хотела задать: — Зачем ты здесь? — и вытирает яблочный сок с подбородка. — За тем, что ты здесь, — говорит Вилланель, и у Евы такое чувство, будто она только что ухнула вниз на американских горках. Она залюбит тебя до смерти. — Ты ведь не пытаешься убить Нико или что-то в этом роде? Потому что… Вилланель закатывает глаза. — Да ладно тебе. Я убиваю только важных людей. Это не вяжется с предыдущим опытом Евы, но она решает, что лучше не уговаривать серийного убийцу убить еë мужа. Она вдруг очень хорошо осознаëт, что надетое на ней платье открывает плечи, а также полоску кожи прямо над грудью, и причина, по которой она об этом задумывается, заключается в том, что Вилланель на неë пялится. Ей становится жарко, но приятно, как когда вы встречаетесь с кем-то взглядом в баре, и он оглядывает вас с головы до ног. — Хорошо выглядишь, Ева Поластри, — почти сдавленно произносит Вилланель. — Как твой живот? — спрашивает Ева. Она хочет, чтобы это было напоминанием, чтобы сказать Вилланелль, что я причинила тебе боль ранее и могу сделать это снова, но в итоге фраза звучит обеспокоенно. — Хочешь посмотреть? — Нет, — говорит Ева, но Вилланель уже задирает свободную рубашку и показывает зажившую рану с тëмными стежками. Ей хочется прикоснуться к шраму. Это безумная мысль, Ева еë отталкивает, и Вилланель опускает рубашку. — Это было очень неудобным, — говорит Вилланель. — Это вроде как было задумано. — Я думала, задумка заключалась в том, чтобы меня убить, — говорит Вилланель. Она притворно дуется, выпячивая вперëд полную губу. Ева не знает, что на это ответить. — Чего ты хочешь, Ева? Ты хочешь меня убить? У меня есть другой нож, получше, я дам его тебе. — Нет. Я хочу… — Чего? Хочешь меня арестовать? Узнать, на кого я работаю? Остановить преступность? Принести мир на континент? Да, конечно, должна сказать она, но Вилланель ухмыляется, потому что знает, что Еве плевать на то, чтобы уберечь скучных богатых мужчин от того, чтобы быть заколотыми шпилькой для волос. То, чего Ева на самом деле хочет, настолько огромно и невыразимо, что она даже не может определить его форму в своëм сознании, поэтому вместо этого она спрашивает: — Чего хочешь ты, Вилланель? — Честно говоря, прямо сейчас я хотела бы трахнуть тебя на столе твоего мужа. И Вилланель больше не должна удивлять Еву, но та всë же вздрагивает, практически дëрнувшись всем телом. — Я не собираюсь этого делать, — говорит Вилланель. — Я очень занята, а ты, возможно, уже позвонила в полицию. Но мне хотелось бы узнать, какая ты на вкус. Ева чувствует, как еë дыхание при этих словах меняется, как щëки загораются румянцем, и во второй раз за сегодняшний вечер она думает о том, каково было бы лежать обнажëнной на столе, к которому она сейчас прислоняется. Огрызок яблока до сих пор у неë в руке. Вилланель наконец встаëт с ученической парты, протягивает руку и берëт сердцевину фрукта из рук Евы. На этот раз их пальцы на мгновение соприкасаются. Вилланель кладëт огрызок на стол рядом с Евой, а затем хватает еë за запястье и поднимает липкую от сока руку. Кончик пальца Евы скользит по губам Вилланель, а затем, в следующее мгновение, Вилланель захватывает его в рот, и еë язык кружится вокруг него, как… боже. Дыхание Евы прерывается, как будто еë на самом деле пробуют на этом столе, и еë веки трепеща закрываются, что, вероятно, является полным провалом со стороны инстинктов выживания, и она по-прежнему чувствует собственное пульсирующее сердцебиение. Когда Вилланель становится удовлетворëнной тем фактом, что слизала весь оставшийся яблочный сок с пальца, она с непристойным влажным звуком отпускает его наружу и позволяет руке Евы опуститься и повиснуть вдоль бока. Мгновение они стоят, не дыша глядя друг другу в глаза, а затем Вилланель поворачивается и уходит. Дверь открывается и закрывается. Ева прижимает пальцы к шее, чтобы нащупать пульс, но снова и снова сбивается со счëта; класс расплывается перед еë глазами.