Глава 10.
***Энтони Старк***
«Как это произошло» или «Птица в грудной Клетке»
Не хочу быть кем-то кем быть не хочу
Делать то, что не люблю.
И плевать на споры тру или не тру
Буду делать только, только то, что по нутру.
(фрагмент песни группы «Тараканы»)
Находясь в шоке от услышанного, Старк проговаривает «Не верю». Ситуация кажется ему слишком сюрреалистичной. Казалось бы, ты уже всякого насмотрелся: инопланетяне, которые думают, что они «Боги»; мужик зеленеющий и рвущий на себе штаны от злости; «суперсолдат»(у которого больше суперсправедливости, чем суперсилы). Должен бы уже привыкнуть ко всему относится спокойнее. Но от Питера Тони такого не ожидал, не успел мобилизоваться, сгруппироваться, оказался не готов к такому раскладу, потому что опять доверял. Питер кладёт руки на стол, букетами вен вверх: – Возьми нож и режь, Старк. – Ты с ума сошёл, шкет? Не собираюсь я тебя резать! – это не просто «Неправильно», от ситуации хочется «выпустить продукты погулять». – Тогда я сам, – Паркер берёт нож и ловя взгляд напротив делает более чем глубокий надрез. Туманное происходящее случается быстро. Старк не успевает отреагировать на нож в миниатюрной руке, направленный остриём в артерию. Кровь хлестала бы фонтаном, если бы парень тут же не прикрыл руку полотенцем. Одними губами он считает от одного до десяти, отнимает пропитанную кровью материю и…не смотрит, как тут же, волшебством затягивается рана не совместимая с жизнью. – Хорошо, в регенерацию я поверил. Хотя ты мог обойтись и без такой кровавой демонстрации. – Регенерация только подтверждает мои слова. Меня зовут Питер Паркер, родился в 1946 году в Квинсе. Я четыре раза был женат. В прошлом году хоронил своего друга детства, с которым перестал общаться вживую сорок лет назад. Я же в свои семьдесят один выгляжу в лучшем случае на семнадцать. Это продолжается пятьдесят пять лет. В шестнадцать меня укусил радиоактивный паук и организм как остановился. Регенерация избавила меня от старых шрамов(вроде шрама от кипятка на коленке), и не дала появится новым, даже если я старался их заполучить. Сколько бы я не объедал губы – они всегда остаются по-детски пухлыми, сколько бы я ни стригся – волосы всегда отрастают до плеч. Ни синяков, ни царапин. В начале это было классно, просто офигенно. Повышенная прыгучесть; способность передвигаться по стенам и потолку, как по земле; суперсила; но более всего полезная регенерация. Много раз, мне как неопытному герою, это спасало жизнь. Но вот я закончил школу, поступил в высшее учебное заведение, отучился и… Не повзрослел внешне абсолютно. Даже щетина не росла, сколько бы я не брился, не говоря уже про волосы на груди. Я был отличником, но единственный из группы не мог найти себе работу по специальности. Приходилось работать где придётся вплоть до общепита, просто чтобы были деньги. Там говорили, что моя «милая мордашка» привлекает клиенток. Они и правда покупали больше чем нужно, давали на чай. В какой-то момент, когда мне стукнуло двадцать пять, даже тётя Мей заметила, что это странно. Она всегда пыталась успокоить меня фразой «маленькая собака – всегда щенок». Пришлось покупать грим, старательно себя состаривать. Примерно в то время я пытался себя резать, но всё заживало на глазах. В этом то и было мазохистическое удовольствие – резать и смотреть как рана затягивается на глазах. Был нездоровый интерес – если мне отрежут руку, она так же отростёт? С нуля? За какой срок, и каким образом? Я не старался это проверить, просто теперь мы знаем, что я как морская звезда могу отрастить конечность заново. Старк долго слушал не перебивая, стараясь запомнить, как можно больше, что бы обдумать потом: – Раз всё что ты сказал правда – то мне нужно побыть одному какое-то время, – Тони замолкает, на секунду прикрывает руками глаза. – Несмотря на странное приветствие, Мстители готовили тебе сюрприз по поводу выздоровления. Я провожу тебя. Как в мареве тумана они выходят в зал, к празднику, в котором принимал участие каждый, даже куда-то пропавший Фьюри. – Я скоро вернусь, – роняет Старк и выходит из шумного помещения. Это шок. Ведь Старк считал Питера мальчишкой, пацаном врущим, что ему девятнадцать, когда он выглядит в лучшем случае на семнадцать. Тони бросался фразами вроде «у тебя ещё вся жизнь впереди», «вырастешь – поймёшь» и «я слишком стар для всего этого дерьма». А оказалось, что это он, Тони Старк на двадцать лет младше своего любовника! Такое надо переварить. Осмыслить в максимальном одиночестве. И говорить не хочется ни с кем, тем более с Мстителями. Пока что нет, может потом. Пока была маска Человека Паука, с голосом взрослого человека(да изменённого, но это нормально, быть в маске и менять голос, не нормально как раз его не менять) шутки про секс были нормой. А Клинт с Наташей на полном серьёзе после боя отходили с Тони в сторону и предлагали проследить за Человеком Пауком, пригласить на настоящее свидание: «Старк, он один из немногих людей в этой вселенной, кто, возможно сможет-таки тебя выносить. Вы же одного поля ягоды, это сразу видно!» Однако, когда выяснилось, что Паук Пацан – каждый включил моралиста, а когда узнали про их связь – окрестили Тони извращенцем(хотя это как раз нормально, да). Но семьдесят один год… Если раньше его обвиняли в педофилии, в совращении несовершеннолетнего, то теперь…можно было бы сказать, что Старк геронтофил, если бы тело Паркера выглядело на свои годы. Ничего же не изменилось по сути! Пацана укусил вампир, то есть паук, и он перестал стареть и взрослеть, тело его осталось юным и невинным. Это всего лишь шок и Старк спускается в мастерскую, проверяет четыре раза заряд у костюма и летит туда куда…туда куда…в раздрае он летит на любимый нелюдимый пляж. Дождь, шторм. Дом совсем рядом, вилла Старка, где он расстался с Пеппер друзьями. Тони отправляет костюм в местную мастерскую. Под дождём хорошо, уютно. Жаль нет виски. Он представил, как капли дождя падали бы в стакан, плескались в виски. Рано или поздно дорогой напиток станет разбавленным. Хорошо, что нет виски. Это всё шок от молчания парня. Бля, Старк вообще думал, что совращает малолетнего. С начала успокаивал себя мыслью – я не делаю ничего ужасного, нет даже намёка на секс или подтекст о нём. Тем более что для Старка секс тогда был отвратителен. Наказывал себя за желание, за самоудовлетворение с образом пацана. Боролся с самим собой. Сам факт дрочки считал мерзким, а с образом – совсем край. К тому же, между ними было тридцать лет разницы минимум(Питер годился Тони в сыновья). Потом Старк успокоился. А пацан так настаивал на сексе, что Тони думал «может парню нужен один только секс за деньги». Или «Тони для Питера кладезь фетишей: реактор, шрамы, асфиксия». Наиграется Питер, наиграется сам Тони и успокоятся оба. Но пока они проходили все этапы – Старк привязался к Паркеру. А зная, что он Человек Паук – можно было бы его многому научить, многого избежать. Затащить в свою башню и не встречаться раз в неделю на съёмной квартире. Был пройден последний рубеж, миллиардер упирался, говоря: «на большее чем сейчас я уже не способен. Ни на чувства, ни на любовь в принципе». А ведь все те, кого Питер знал в свои семнадцать сейчас мертвы или разваливаются на части. Создатель, так странно и смешно, Тони пришлось смириться с мыслью, что он старик, от которого пацан хочет секса. Более того, не только секса, а всего сразу. Не говорит лишнего, читает настроение по каким-то мелочам, при чём делает это правильно! Но вот и ответ – почему парень был таким идеальным – потому что это не Питер Тони годится в сыновья, а наоборот. Надо выпить. Срочно надо выпить. Когда Старк пьян – всё ему кажется красивым и приятным, каждая травинка. Мир наполняется красками, звуками, всё становится ярче и бодрее чем обычно. Особенно когда давно не пил. Когда давно себе что-то запрещал, а тут это разрешили, и допинг, как в первый раз. Виски от долгого спиртового воздержания накрывает с головой. А что? Может для этого Старк и не брал в рот ничего крепче кефира и настойки валерьянки последние месяцы, чтобы сейчас иметь возможность насладится этим букетом вкусов в полной мере. Тони садится в шезлонг, укутывается в плед, чтобы смотреть на штормящее море, такое же серо-синее, как и небо с морем облаков. А также игнорировать звонки и сообщения от «начальника», «коллег», «друзей» и Питера. Но Питер не пишет ничего. Сообщение от Питера Приходит неожиданно, первым он не писал ещё никогда: «Предлагаю продолжить есть насекомых в моей скромной обители». Шкет, который оказался дедом, приглашает к себе домой. Адрес не слишком благополучного района. Видимо поближе к мало организованной преступности. «Буду через четыре часа», именно столько нужно чтобы долететь в костюме до башни, переодеться и как человек приличный приехать на машине. Дом Питера весьма неприметен снаружи, так что даже камеры замаскированы. Что бы никто не дай боже не решил, что этот дом – лакомый кусочек и его стоит ограбить. Вполне привлекательный четырёх этажный дом. С вещами, которые не стал делать сам Старк, вроде стремящегося вверх плюща и мха. Хозяин не заставил, гостя долго себя ждать. – Как там мстители, они тебя не слишком утомили? – Совсем нет, но пришлось заново с каждым знакомиться, точнее им со мной. – А знаешь, как у нас тут все друг с другом знакомились? Наташа прикинулась моей секретаршей, Клинт собирался подстрелить Тора на первой встрече. – Да уж, представляю, – парень прыснул смехом. – Проходи и будь как дома, – скорее всего сказал Питер. Но Энтони слишком занят рассматриванием декора. Его встречает металлическая скульптура – робот с каркасом человеческой грудной клетки. Двенадцать пар рёбер, как клетка. Внутри которой пустота. Нет, не пустота, что-то блестит внутри. Ключи. Тони подходит ближе и при рассмотрении ключи перестают парить в воздухе. Они мирно весят на крючке и леске. Но робот под стать коридору в алых тонах, он покрыт искусственной ржавчиной. Красный коридор с багровыми пятнами на полу и стенах. Где-то это лужи, где-то брызги. – Мрачный у тебя коридор, – Питер отворачивается, и до Тони начинает доходить. – Это что? Кровь? – Это красное на красном, – не весело улыбается Паркер. Старк видит в своём воображении, как «не мальчишка» вваливается домой в костюме Человека Паука, или уже без него. Раненный, истекающий кровью, падает на пол и отключается. Теперь можно, теперь он в безопасности. Они идут дальше, но картина ещё не скоро выветрится из головы миллиардера. Гостиная белого цвета. Скульптуры того же робота из белого метала, но в грудной клетке у них другое: у первого это бордовая роза, у второго птица, у третьего – точная копия реактора Старка. Всё находящееся в доме заставляет Энтони молчаливо изучать внутренний мир Питера по таким вот вещам, копя вопросы на потом. Ведь многое, очень многое о человеке может рассказать место где он живёт. На стенах морские пейзажи и натюрморты морской тематики. Картины вмещающие в себе фрукты, ракушки, жемчужные бусы и цветы. Сервировка стола тоже как произведение искусства, где огромные ракушки вместо посуды. На тарелке-крылатке главное блюдо: – Личинки шелкопряда, обжаренного с имбирём. Такое едят в Китае, Корее, Японии и Таиланде. – Это твой ответ тарантулам на углях? – спрашивает Тони раньше, чем думает. На вкус шелкопряд как бекон или креветка. – Что-то вроде того, – в задумчивости он объясняет: – считается вредителем в дикой природе и более чем полезным «одомашненным». Но погибает на стадии окукливания, так и не становится бабочкой, – на вздохе Питер отправляет в рот очередную порцию личинок насекомого. – Расскажи подробнее, как это произошло? – На сколько подробно? – Максимально подробно, я даже уточнять и переспрашивать у тебя что-либо зарекаюсь. Ты то обо мне знаешь всё. Раньше ты молчал, потому как запрещал сам себе говорить. Настало твоё время, и я весь внимание. – Ну хорошо. Пока фотографировал Эм-Джей в руку укусил красно-синий паук. На моём месте мог быть любой, скажу больше, странно что нас не было много. Паук укусил меня и уполз под тумбу. Даже если его раздавили, или он сбежал с выставки и умер естественным путём – осталось ещё четырнадцать. Странно, что они никого не покусали. Почему повезло только мне? Впрочем, после укуса я еле добрался до дома. Не стал есть, сразу упал на кровать(странно что не мимо неё). Сильный жар вместе с ознобом. Я лежал на полу проклиная того паука. Могу поклясться, что чувствовал, как у меня меняются гены. Меня выворачивало, так, будто я сам становлюсь пауком. Я засыпал думая, что когда проснусь – обнаружу, что строение моего скелета изменилось. Что я стану пауком, с твёрдым панцирем и мягкими внутренностями. Что моё пробуждение, если оно вообще будет, получится как в рассказе Франца Кафки «Превращение». Возможно кусали многих, но выжил только я. Уверен у щита есть данные, или возможность их найти и проанализировать. Но я выжил. Хотя боялся, что это был один из ядовитых пауков. Моё зрение улучшилось, я привык к очкам как к костылям с самого детства. Было так удивительно ощущать, что они больше не нужны. Слух обострился. И тело стало крепче. У меня не появилась мускулатура по щелчку пальцев, но уверенность что набрать её я смогу. Уверенность в себе, вот что дал мне укус пока, это самое важное. Я обнаружил у себя обострившиеся рефлексы; уверенность; дар предвидинья, или паучье чутьё; скорость; гибкость; ловкость; прыгучесть и железы с паутиной на запястьях. Клейкая субстанция способная выдержать вес человека, двоих, несколько тон. Я снабдил перчатки веб-шутерами и присосками что бы цепляться за стены. Потому что в первую очередь я учёный. Я долгое время исследовал клейкую субстанцию из своих желёз. Исследовал паутину других пауков. И наконец у меня получилось сделать нечто похожее по консистенции и свойствам. Искусственная паутина оказалась надёжнее, крепче чем моя. Потому что мало ли что, всегда должен быть запасной план, к тому же выпуск паутины бывает болезненным. Я изменился с того времени, поверь мне, не только внутренне, но даже внешне. Изменился стиль, походка(раньше я сутулился), это всё что я мог поменять, даже волосы отрастают как минимум к утру и стричь, резать их нет никакого смысла. – Когда к тебе в голову пришла идея сшить костюм? – подумать только, надо же, как интересно. – Ооо, это забавная история. Мне нужны были деньги на машину. Я тогда мыслил материями «девчонки любят парней с крутыми тачками». Заметил объявление в газете «Непрофессиональные борцы. Три тысячи долларов за три минуты на ринге. Условие – наличие яркой внешности». Тут то и начались варианты костюмов(потом, за пятьдесят лет я испробовал их все). Я начал с обычных костюмов для рестлеров. С открытым торсом, в трусах для рестлеров и маске, переходящей в то ли плащ, то ли крылья, то ли паутину. Потом, я вспомнил паука, который меня укусил. Он был синий с красным. Больше красного. Гелиевыми ручками и фломастерами я наваял охранённый, как мне тогда казалось, дизайн костюма. – А что за Эм-Джей? – Мери Джейн – типичная фанатка. Она полюбила Человека Паука, а не Питера Паркера. Питер Паркер ей был не интересен. Полюбила только образ героя. Это как любить человека в форме. Космонавта, пожарного, полицейского, музыканта, актёра. Любить человека за его работу, за то чем он занимается. С желанием быть музой художника, поэта, писателя. Той, кому посвящают подвиги. Каюсь, в юности, в какой-то момент я стал бабником. Оказалось, Великий Поэт был прав «Чем меньше женщину мы любим, Тем легче нравимся мы ей». Впрочем, оказалось, что так с многими вещами. Меня периклинило, я перестал пытаться быть хорошим. И попробовал просто быть, кусая в ответ, когда кусают меня. Это не случилось по щелчку пальцев, или из-за какой-то жижи из космоса. Мне пришлось пережить уход от меня Эм-Джейн(я был влюблён в неё с энного класса, как и мой друг. Она была то его то моей девушкой. Она шутила, что именно она лишняя в этом любовном треугольнике, и это нам с другом пора съехаться.). Следующая моя девушка – дочь хозяина квартиры, которую я снимал. Он был похож лицом на крысу, и вёл временами себя так же. А она была мила и не осторожна. Гадкий утёнок. Жертва плохого детства. Очаровательна в своей неопытности и желании угодить. Кстати, мне принести десерт? – Я бы не отказался взглянуть на твою кухню. Кухня встречает натюрмортами не блюд, а ингредиентов. Помидор, огурец, пекинская капуста, перцы всех цветов в гармоничном цветовом круге растяжкой от ярко-красного. А также зелень и базилик. Всё это символизирует лёгкий салат. Далее составляющие хлеба начиная от пучка пшеницы, затем мука, яйца и прочее. Ещё не хлеб, только рецепт хлеба. И конечно изумительная подача мяса. Мясорубка и свеж разделанные тушки кроликов, фазанов, оленей. Без банальной курицы, свинины и даже без телятины. Они складывают грязные тарелки. – Может ты ещё и готовить умеешь? – Старк ставит тарелки рядом с мойкой, предсказуемо белого цвета, рядом с орудующим там Паркером. – Тони, ты же уже пробовал мою кулинарию. – Когда? – странно, что Питер не хвастался этим сразу. – Сегодня. А до этого я готовил «сомнительные» долмы из листьев винограда по рецепту моей Тёти, заменившей мне мать. И… – Мне всё понравилось, моя радость, всё было очень вкусно. – В своих кулинарных способностях я не сомневаюсь, Старк, но спасибо. – Где здесь туалет? – очень хочется оценить ситуацию тихо и в одиночестве, не отвлекаясь на произведения искусства. – Ванная совмещена с туалетом, на всех этажах в одном месте. Предсказуемо морская тематика. Отделка плиткой, где каждая ракушка настоящая, не фабричное фуфло, а ручная работа, работа самого Питера. Чередование плиток с белыми и серыми ракушками, не крашенными, а только обработанными прозрачным лаком. Мозаику каждой плитки складывается в картинку, а все плитки вместе образовывают свою мозаику. Долгое и кропотливое чудо. Однако и здесь кое где бурые пятна, выдающие недостаток времени и сил хозяина дома – он не тщательно вытер за собой пятна крови. Регенерация регенерацией, но истечь кровью можно всегда. И странно заглядывать в саму ванную. Но Старк заглядывает, а там…ракушки из сна Тони. Крылатки и морские звёзды, рапаны и кораллы, залитые спец жидкостью, гелем. Как в застывшем желе. Так же выполнен умывальник. – Где ты видел такой дизайн ванны и раковины? – не более чем сон, но увиденный совсем недавно, уже с Питером в жизни Энтони. – В детстве рассматривал варенье тёти, представлял, что там не ягоды, а нечто другое. В желе как в геле. – Что это? – небольшой шкафчик, покрытый чем-то чёрным под гелем. – Слюда и чёрные мидии с наростами. Наверняка всё делал по своим эскизам, своими руками. У «парня» было много времени чтобы наловчится. – Тебе бы зарабатывать этим. – Я так и делаю, – со смешком отвечает Питер. – Если ты ищешь тихое место с минимальным количеством «меня», то можешь посетить лабораторию, кузню или мастерскую. – Я хочу тебя, – говорит Старк. И только в этот момент понимает, что не столь важно всё это, ведь ничего по сути не изменилось. И уязвлёную гордость, можно как-то пережить. – Тогда пошли в спальню, – спальня дальше по коридору, и Старк не верит своим глазам. Перед ним портреты самого Тони, во всех позах. Одно дело стилизованный портрет в костюме Железного Человека(всего три цвета красный бледно жёлтый и бледно голубой). И совсем другое – портреты Энтони Старка в живописи. Выполненные мазками Винсента Ван Гога, только более ярко, кислотно, если хотите. Каждый мазок как признание в любви. Мазки маслом, разводами акварели, цветными мелками, углём наконец. Портреты лица. С завязанными глазами; с закрытыми веками глазами; с открытыми, глядящими прямо в душу. Портреты по пояс. С реактором, без реактора. «портреты» его реактора. С акцентом на шибари. В подвешенном состоянии. В чулках и с игривым видом. Питер завязывал миллиардеру глаза, а сам делал зарисовки. – Не думал, что меня будут так возбуждать мои изображения, при чём в таком количестве, – а ведь возбуждает, чёрт возьми! И более чем! До дрожи на кончиках пальцев ног возбуждает изначальный налёт таинственности на «парне», который не пройдёт от долгих лет знакомства, потому что невозможно. И секс – не более чем доказательство привязанности и её подтверждение. – Давай попробуем поиграть в интересную игру: я описываю свои ощущения на данный момент. Одно предложение, два, или десять, сколько угодно. Потом ты. Кто кончит первым – тот проиграл. Разумеется, проиграл Питер. Они не торопятся расставаться. Паркер проводит для Старка экскурсию из лаборатории в кузню, из кузни в мастерскую. Находясь под впечатлением от увиденного Тони спрашивает: – Хочешь на меня работать? – чем, как обычно, вызывает болезненный смешок вместо предполагаемого восторга. – Ты, должно быть, хотел оказать мне этим честь, но…я и так на тебя работаю, Тони, – этот человек не перестаёт удивлять миллиардера. Старк взглядом просит продолжения и разъяснения. – Начал работать ещё у твоего отца, это было самое желанное место работы тогда и сейчас. И единственное, куда меня взяли по специальности. – Оу, и как же тебе удалось избежать…сожжения на костре за вечную молодость? – Каждое утро с макияжа, мне было сорок, а выглядел я как сейчас. Пришлось переспать пару раз с нужными людьми, чтобы у меня было четыре разных паспорта на разные возраста, – на это Тони неприлично расхохотался. – Я долго думал, в каком виде прийти к тебе на встречу, Старк. Молоденькие мальчики нравятся всем. Эстетически. Но все отлично понимают, что в таком возрасте они ещё ничего не умеют, – Тони затих, он тоже задумался. – Меня тогда даже немного разозлило это. – Что? Что я тебя, явного школьника, не прогнал с порога? – Вроде того, – Питер чуть осуждающе взглянул на Тони. – Я первые минут двадцать-тридцать(20-30) думал, что я буду снизу, что будет сразу секс. – Я рад, что смог тебя чем-то удивить. Не мог бы ты… – Старк хотел сказать, что нуждается в объятиях, но Паркер всё понял без слов. – Я подхожу ближе, ты сидишь на стуле в ожидающей позе. Я подхожу вплотную, становлюсь прямо между твоими ногами и… Не делаю ничего пошлого, я пришёл что бы обнять тебя, – Старк роняет голову, упирается Паркеру в грудную клетку. Такая интимная поза без капли интима. Это подкупает больше всего. – Знаешь, мне после смерти родителей, постоянно хотелось не замены их любви(ведь любви равноценной уже не будет). Да и зачем? Не знаю, как у других, а моя любовь и отношения с родителями в целом, особенно с отцом, больше напоминали отношения с банком. Будто я взял кредит, и не могу его выплатить, залезая в долги всё глубже с каждым днём. А любовь другую, взаимную. Такую, чтобы до конца, как бы смешно это не звучало. – Да, Старк, я останусь с тобой до конца. А ведь Тони будет стареть дальше, а Питер оставаться на вид школьником. Это таки будет походить уже на геронтофилию, не только по ощущениям, но и внешне. – И многих ты уже проводил? – Ни одного, мы всегда расставались раньше смерти, – помедлив Паркер добавляет. – Ты будешь первым, – пожалуй это лучше, чем признание в любви. Готовность смотреть на чужую старость, провожать в последний путь. Некоторым сложно наблюдать даже за стареющей собакой. – М-да, тогда я согласен, – и Тони старается шуткой подбодрить. Хотя они оба не знают и не могут знать, как оно сложится. Но с их родом деятельности можно благодарить уже за намерения. Завтра надо в очередной раз переписать завещание. Оно уже с именем Питера Паркера, но пару недель назад они были всего-навсего любовниками. – Кто это на портрете, твой дедушка или дядя Бен? – удивительное сходство с Питером, это явный родственник. – Нет, ни то, ни другое, это автопортрет, – слова «шкета» вызывают не понимающий взгляд от Тони. – Это то, каким бы я выглядел в свои 71. Ты бы стал с таким трахаться? Впрочем не отвечай. Я вспомнил сейчас как тётя Мэй рассказывала мне, про свою молодость. Так сложно представить было тётю Мей молодой, загорелой, в купальнике и на пляже. Седые волосы и пергаментная кожа совсем не помогали воображению. Но также, как сложно представить было Мей в моём возрасте, так и я, словно бы никогда не буду в её. И дело совсем не в седине. Просто…будто очевидность скорого конца заставляет человека умнеть и мудреть. А когда тело остаётся семнадцатилетним – этого можно избежать. Ничего не болит, не ломит на погоду, не хрустит и не воняет. Не подаёт сигналов мозгу, что нужно беречь себя, остепениться, остановится. «Дорогу Молодым»? Так я и не старел, будто мне не семьдесят один, а просто пятьдесят четвёртый год семнадцать. Постоянное юношеское чувство вседозволенности и непобедимости. Ты как-то спрашивал у меня «согласен ли я тратить своё время на такую старую развалину». Теперь спрошу я «Ты готов тратить время на вечно молодого парня, который не повзрослеет?» И я ничего не буду и не могу обещать. Я хочу просто жить, а не планировать будущее. – Я согласен. Как бы это по итогу не выглядело. – Они вместе смеются над этим. После чего в голову Старка приходит интересный вопрос. – Эмм, а как ты обзаводился деньгами в трудные времена(ведь такие времена явно были)? – спрашивая Тони будто вынырнул из красочных картин, навеянных историями от «шкета». – Только не смейся слишком уж громко, умоляю тебя. Я сдавал кровь и продавал почку…раз…я сбился со счёту сколько раз. От чего-то смеха слова Питера не вызвали совсем, даже нервного. Старк сел на диван, приглашающе посмотрел на Паркера. Тони сидит, Питер лежит, положив голову на чужие колени, а руки миллиардера путешествуют по молодому телу без единого шрама. Будто проверяя все ли органы на месте сейчас, отросла ли почка, восстановилось ли количество крови. Питер – порядком уставший от жизни человек. – Хорошо ещё что я не вампир, и не нуждаюсь в крови девственниц для омоложения и поддержания жизни. Не раз представлял, как мог бы в костюме мед брата ездить по больницам за донорской кровью. – Кстати о крови, что скажешь о «красном на красном»? – Я стал осторожнее после одного случая, – Питер напрягся, вдохнул поглубже. – Их было четверо. Им не нужна была от меня никакая информация, это не была пытка в обычном смысле слова. Пытают с целью получить информацию, но им было плевать кто я и что я на самом деле. Просто компания живодёров, они нашли меня после боя, я был не в лучшей форме, и думал просто отоспаться в кустах. Но меня заметили, а затем, заметили и мою регенерацию. И понеслась, – он дёрнулся всем телом от воспоминаний. – С начала мне прокалывали уши, брови, нос, соски. Потом перешли к протыканию. В этот день я понял, что раньше не знал, что такое боль. Им нравилось протыкать меня насквозь железом, проворачивать его, ждать пока рана вокруг инородного предмета начнёт затягиваться, чтобы провернуть штырь, вынуть его и вставить. Как секс с не предназначенными для этого отверстиями. В ту неделю я по-настоящему боялся за свою жизнь. Что останусь там, в грязном подвале. Они выкинули меня в канаву, в лесу. Я старался не подавать признаков жизни, лишь бы они вновь не заинтересовались мной, и ад для меня закончился. – Пиздец, – Старк хотел выругаться крепче, – Ты же потом нашёл этих нелюдей? – Нашёл. Обдолбыши помнили только один день – сегодняшний. Им и жили. Я сдал их полиции, и успокоился. Это я считаю самым большим своим подвигом. То, что я не убил их как нашёл. – Извини за вопрос, – но в эту же минуту Тони абсолютно не прилично рассмеялся, от мысли, какая пришла неожиданно в голову: – если бы ты был девушкой, неужели тебя бы каждый раз во время секса лишали девственности. Там зарастало бы каждый раз и рвалось снова? – Старк не был уверен, сработает ли неуклюжая шутка, но уже пока он говорил, Питер заливисто смеялся с каждым словом всё сильнее. – Да! Это же мечта многих мужчин! Многоразовая девственница! – Пойдём к океану – проветримся, – вечер, ночь практически. Они идут вместе вдоль пляжа, играющего россыпью огней, по влажному песку как по водной подушке.