mafube

небо горевать будет с ними в унисон, думает ваня, когда слышит слова серёжи: «наверное, уеду на неделю, надеюсь, не дольше, ванюш, а то скучать буду, целовать же некого будет» и серёжа смеётся так по-громкому, когда ваня бьет его легонько кулачком – на сердце становится тяжело как-то от мысли, что вернётся пешков на самом деле не скоро. ваня смотрит на то, как небо затягивается тучами серыми сверху, когда садится на ржавые качели, стоящие на детской площадке возле двора, и металл неприятно царапает руку – ощущение неприятное выводит из омута мыслей про их скорое расставание на добрых пару секунд. [хочется сказать «подожди, серёг, не едь никуда, не улетай, зараза. я ещё столько тебе сказать за все время не успел, не смог, и мне так страшно говорить всë вслух даже сейчас, ну нельзя же – нельзя так просто бросать всë и укатывать хрен пойми куда] [жаль только, что ваня ему ничего запретить не может, да и если бы запрещал – чувствовал бы себя последним придурком, с которым жожо просто обязан разорвать общение, потому что вообще-то серёжа славится как раз таки тем, что никто и ничто его не ограничивает, он не загоняет себя в рамки приличия и не старается быть «нормальным» в понятиях общества, скорее в целом да наоборот и сам тот факт, что ване иногда удаётся этого болвана смутить – непременно льстит] сереюëжа становится рядом, начиная потихоньку раскатывать, и ваня одаривает его лëгкой улыбкой. –ванюш, а ты скучать будешь, м?–серёга лыбится, выжидающе ждёт ответа, и бессмертных не может не поджать губы, вскидывая брови: –конечно буду, дурак, ты зачем хуесосом меня на стриме выставил? я не отвечал тебе так, будто мне похуй. [а может и отвечал, но нет. так вот воспринимать его ответ со всем холодом серёжа просто не смеет – как минимум, должен понимать, что никто не предупреждает людей, которым ты близок об уезде прямо перед непосредственно отбытием. ну, или выставляя всю ситуацию так, будто звонишь уже сажаясь на самолëт – от этого у вани до сих пор фантомное ощущение - ком в горле кажется, так просто поступать нельзя – и жаловаться потом несправедливо – как минимум, потому что ощущение, что с ним общаются с безразличием появляется далеко не только у серёжи после таких звонков] –никем я тебя не выставлял, ты и правда холодно ответил, я думал, тебе всë равно, – у серёжи улыбка с лица пропадает и смотрит он пару секунд серьëзно, а потом свободной рукой, не раскачивающей качели, достаëт телефон, чтобы чекнуть телегу. –через минут двадцать домой пойдём, нас ещё ждёт кукинг стрим, ванюш. ваня качает головой, думает, что тот точно дурачина; думает, что серёжа в упор не видит очевидных вещей – нельзя вот так же просто подумать, что ване всë равно на него, ваня вон – сорвался ради него сразу же по возможности, как только узнал, что пешков уезжает не так скоро, как казалось. провожает взглядом, когда серёжа отпускает ручку качелей скрипящих и принимается заглядывать в пакет, слышится тихий шелест – серёжа улыбается, говорит: «если бы ты не сказал, я и забыл бы продукты купить» –конечно, серёг, ты ж дурачина - свои ашки да пиво ты никогда не забудешь зато, скоро совсем своё здоровье испоганишь. –а ты волнуешься, ванюш? ради тебя вмиг могу перестать и пить и курить, обещаю, только давай встречаться – ты такой красивый, целовать тебя хочу каждое утро. в шутку, конечно, ваня отчитывает, но за здоровье волнуется пешкова, а на фразы его глупые и обещания данные, конечно, невсерьëз, лишь фыркает – уклоняется от попытки пешкова мазнуть губами по щеке. –эй, серёг, чего распоясался, борщ, всë. сейчас, когда зима обнимает за плечи и кости, сердце стучит бешено, и кажется, что в нëм плюс сорок как минимум – он улыбается. его счастье скоро уедет, и от этого внутри всë скрипит, кажется невыносимо сложным до жути – всë внутри бессмертных вообще начинает походить на хлипкую конструкцию, что сломается, стоит лишь ребёнку дунуть на неё – но пока есть возможность, ваня не думает об этом – хватает серёжу за руку, и тихо шепчет: «я правда буду сильно скучать, патлатый» и опуская взгляд неловко, переводя взгляд в бок, закусывает губы: «я люблю тебя» блять. возможно это кажется немного несвоевременным, и сорвалось совсем не в тему – пешков смотрит двумя глазами, круглыми, как донышки склянных бутылок, которых у пешкова коллекция в комнате. лужи искажают их изображения и делают лица уродливо кривыми, рисуют глупыми и смешными, но когда они оба марают ботинки в грязи и опускают взгляды вниз – это кажется все более тёплым, забавным и простым, чем есть на самом деле, особенно - когда они держат друг друга за руку. [разве это не то самое громкое слово, о котором часто пишут в книжках? л ю б о в ь ваня смакует им где-то на затворах сознания.] серёжа неловко тянется для поцелуя бессмертных, перед этим спросив тихое «можно?» точно что по-детски как-то, без языка, целует, сминает сухими губами – и руки трясутся легонько, но ваня держит его горячие ладони в своих холодных, и от этого спокойнее – они оба плавятся от прикосновений, не опуская рук друг друга даже после прекращения поцелуя. «я тоже люблю тебя, вань, ты же знаешь, сильно люблю»