***
Идти до города пришлось пешком — расходовать драгоценный дизель на то, чтобы завести автомашину, менвиты не решились. Баан-Ну объявил, что они будут считать это тренировочным марш-броском. Ви-Ней и Лор-Ви закинули на плечи ящики с инструментом, который мог им понадобиться, и в четыре по рассвету небольшая шеренга двинулась прочь от базы. Напоследок Баан-Ну обернулся, чтобы еще раз окинуть взглядом военную часть и снова наткнуться на махину ракетной установки. На ее боку был нарисован силуэт шершня, чье брюшко напоминало череп. «И ведь построили же такую хрень в чистом поле». Облачная погода располагала к пути пешком, даже ветра не было. Пыль не поднималась от шагов, и можно было несколько отвлечься. Комиссар бездумно осматривал заросшие белесой травой холмы и покрытую серой пылью дорогу перед собой. А могли преодолеть ее минут за двадцать, будь у них дизель. Будь неладно это командование. Идущие позади него солдаты переговаривались и посмеивались над чем-то своим. Баан-Ну поправил перчатки. Обычно летчики носили полностью закрытые, но он предпочитал срезать у перчаток пальцы — так было удобнее перебирать детали. И на таре играть было намного удобнее. Может, он сможет с получки накопить себе на тару с железными струнами и электроприводом. Показались высокие холмы с плоскими вершинами. Именно за ними лежал арзакский город. Когда они вошли в него, почти все солдаты притихли и почувствовали себя несколько неуютно. Не только потому, что арзаки были непривычно шумными и общительными, но и потому, что они всегда пялились на менвитских военных. Они и на гражданских пялились, но на военных особенно. Своей регулярной армии у них уже давно не было, поэтому солдаты казались им зрелищем завораживающим. Маленький отряд Баан-Ну выделялся на фоне всех, кто был на улице. Менвиты, минимум на полголовы выше арзакского населения, с белой кожей, которую не берет даже свет пустыни, и закутанные в форму с ног до головы. Баан-Ну выделялся больше всех даже на фоне своих людей. Ростом еще выше, с огненно-рыжими волосами и синими глазами. Приходилось прятать лицо под козырьком саари, чтобы не ловить все нацеленные на него взгляды. Баан-Ну, как и абсолютное большинство менвитов, терпеть не мог быть в центре внимания. Особенно когда это внимание обращали арзачки. Звезды, ну и народ! С их культом мужественности и женственности менвиты казались им почти воплощением… всего, что они там себе придумали. И они постоянно пытались оказывать Баан-Ну знаки внимания. Но большинство из них… комиссар просто не мог воспринимать как женщин! Ростом ему по плечо, с их миловидными лицами и огромными наивными глазами, они казались ему скорее детьми, чем женщинами. И он каждый раз не мог отделаться от ощущения, что с ним, более-менее взрослым мужчиной, пытается заигрывать семиклассница. Это смотрелось так нелепо, что хотелось ляпнуть что-то вроде «Иди уроки на завтра делай, дите». Всю дорогу по городу они так и шли, опустив глаза и стараясь не замечать любопытных взглядов в свою сторону. «Интересно, они разберут, что среди нас три женщины, или мы для них все на одно лицо?» — усмехнулся про себя Баан-Ну. Мост, с которым им надо работать, к их благу, был все-таки вне города, где они могли избегать этих некомфортных взглядов. Почему у них вообще есть это соглашение, по которому менвиты должны помогать арзакам? Как будто у них своих рабочих рук мало. Нет, надо было придумать это в знак мира между народами. На месте работы их уже встречали. Еще издалека Баан-Ну увидел два силуэта: мужской и женский. «Надо вспомнить, чья подпись на запросе стояла. Вроде как-то… Вирени. Или похожее. Арзаков не разберешь, но имя вроде женское. Если подписывала женщина, значит, она из них сейчас главная». Нет ситуации неудобнее, чем обратиться к младшему по званию перед старшим. Комиссар вышел вперед. Только он имел право вести переговоры с властями, как старший по званию из солдат, и только его арзакский был достаточно хорош для таких переговоров. Менвиты испытывали трудности с языком своих соседей. Особенным камнем преткновения для них была урчащая глухая арзакская «р». Менвиты произносили ее звонко, и на арзакском это звучало слишком смешно. Арзаки повернулись к подошедшему Баан-Ну, и тот поклонился им. — Госпожа. Мы прибыли в ваше распоряжение. Женщина, ростом чуть выше плеча комиссара, в свободной арзакской накидке, улыбнулась ему. — Добрый день, комиссар. Мы рады, что вы решили помочь. Я Вирени, градоправитель. Это мой секретарь. Значит, угадал, она действительно из них двоих главная. — Какой объем работ нам предстоит? — На мосту стальные тросы крепятся с помощью крупных болтов, и они время от времени провисают. Их надо натянуть до изначального состояния, чтобы конструкция моста не теряла жесткости. Чем бы им, солдатам, еще заниматься, они не воюют уже четыреста лет. — Задачу понял, госпожа. Не обозначите нам фронт работ? — Конечно. — Женщина кивнула секретарю. — Подожди меня в машине. Вирени повела Баан-Ну к мосту, взяв его под руку. Странная арзакская привычка — хватать руками всех, даже едва знакомых. Никому из менвитов Баан-Ну бы не позволил этого, но с арзаками оставалось только смириться. Его солдаты уже были на месте и сбросили инструменты на землю. Сейчас они увлеченно мерились силой, на спор ломая толстые ветки, коих местные деревья оставляли множество. «Бездна, я их всего на минуту одних оставил». — А ну-ка! — рявкнул комиссар, и все пятеро в ту же секунду бросили свое занятие и встали по стойке смирно. — Прошу прощения, госпожа, они иногда отвлекаются. — Ничего страшного, — засмеялась женщина. Несколько минут ушли на то, чтобы показать, над чем необходимо работать. Менвиты, получив приказ, тут же откланялись, а вот Баан-Ну задержался для того, чтобы обсудить еще детали. — …и вы не переживайте. Они хоть и могут вести себя как дети несуразные, свое дело знают. — Не будьте так строги, комиссар, они ведь и есть почти дети. Вы посмотрите на них. Вам самому есть хотя бы сорок? Баан-Ну немного стушевался. Видимо, придется все же отпускать бороду: все, кому не лень, умудрятся ткнуть в его возраст. — Не отвечайте, если вам неудобен этот вопрос, — улыбнулась женщина. — Вы, кстати, один из немногих, кто сначала обратился ко мне, а не к моему секретарю. — Неужели у вас принято обращаться сначала к младшему? — Нет! — звонко засмеялась Вирени. — Просто я женщина. Обычно проблемы решают мужчины, они серьезнее и ответственнее. Да, арзакские женщины даже на глаз выглядели красивыми тепличными цветами, которым нужен уход и обожание. Баан-Ну вспомнил Кир-Нат, у которой даже здоровые мужики старше нее ходили по струнке. — Я по подписи понял. — Сообразительно. Было приятно получить немного уважения. — Она кокетливо прищурилась. У арзаков была привычка смотреть в глаза во время разговора, что не очень нравилось менвитам, которые всегда уважительно опускали глаза. Но, к сожалению, многие арзаки принимали эту вежливость за заигрывание, и, видимо, сейчас снова это произошло. Хотя Вирени была красивой женщиной, не пытавшейся строить из себя юную девушку. В ней уже были стать и благородство, присущее взрослой женщине, а ее лицо не напоминало детское. Да и держалась она, зная себе цену… Тут Баан-Ну понял, что начал думать куда-то не туда. — Позвольте пойти контролировать работы. — Он искренне надеялся, что не выглядит смущенным. — Конечно же. С места разговора он почти позорно сбежал. Его небольшой отряд уже разложил инструменты, и четверо уже что-то настраивали. — Почему не идет работа? — Небольшая техническая заминка, мой командир. Нам надо настроить наш — виноват, забыл название — чтобы случайно болты не посрывать, — отозвался один из менвитов. — А вы были заняты налаживанием международных отношений? — расплылась в улыбке Ви-Ней. — Комиссар, она же вам в матери годится. Баан-Ну почувствовал, что вот сейчас он точно зальется краской, но ситуацию спас один из механиков. — Да ладно вам, сержант, не всем же охотиться на молодых юношей, — и в ту же секунду чуть не получил от Ви-Ней по дых. Комиссар огляделся. — Где Лор-Ви? — Вон стоит, видом любуется. Мы его отогнали от греха подальше. С таким пренебрежением техникой безопасности он точно останется без руки или без глаза. Оставив менвитов налаживать работу, Баан-Ну поднялся на более высокую часть берега, где и стоял механик. — Куда ты смотришь? — Вот туда. — Лор-Ви указал в сторону крошечного городского порта. — Они там сейчас дизель хранят. Тонны его. Почему они не могут нам просто продать его? — Потому что у нас денег нет, Лор-Ви. А давать взаймы чужой армии они не собираются. Как у них говорится, «Дружба дружбой, но деньги врозь». — Нас бы спасла и пара канистр. — Не дадут. Я уже пытался. Они только кажутся мягкими, на переговорах они тебе ни за что не уступят. На месте работы уже начал раздаваться шум. И, видимо, для того, чтобы действовать в унисон, солдаты напевали простой мотив марша, на каждом счете нанося удар по инструменту. «Тяжка жизнь легионера, раз, два, три! Его мучит как холера, раз, два, три! Делай много, а ешь мало, Маршируй, брат, как пристало! Раз, два, раз, два, три!» — Почему мы просто не можем заставить их дать нам дизель? — спросил механик. — Мы намного сильнее, а у них даже военных нет. — Потому что это варварство. Они и так считают нас неотесанными степными дикарями, хочешь им это еще и доказать? — Почему мы должны мало того, что не обижаться на «дикарей», так еще и относиться к ним с уважением? — Хватит винить арзаков в том, что у нас в правительстве идиоты сидят. Были бы нормальные — жили бы не хуже них. — Я слушал политические новости, — пожал плечом Лор-Ви. — Все больше говорят о каком-то офицере, который рвется в правительство. Его слова звучат многообещающе. — Это кто там такой отчаянный? — Вроде что-то… Гван-Ло. «Из чего нам кофе варят, раз, два, три! Совершенно нас не парит, раз, два, три! Людей мясо измывает, Ведь мяукает и лает! Раз, два, раз, два, три!» Баан-Ну развернулся к солдатам. Кто вообще эту песню придумал, откуда они это взяли? Уж не из шуток ли арзаков нахватались? — Говорит, что сможет вытащить нас из нищеты, в которой мы пребываем… последние лет двести, — продолжил Лор-Ви. — Не то, что бы в это верится, но это лучше, чем то ничего, что обещают остальные. — Да, — ответил Баан-Ну. — Пожалуй.***
Баан-Ну сидел на крыльце своего флигеля и вглядывался в темноту. Лампы освещения горели очень тускло, экономя последний оставшийся дизель. Было видно только темную линию горизонта и немного звезд на небе. Все, что находилось за пределами небольшого круга света, абсолютно тонуло в темноте. Воздух наконец начал остывать. Мимо прошелестела ночная стрекоза. Отмахнувшись от нее, Баан-Ну сорвал длинную сухую травинку и сунул в зубы. Что он тут вообще делает? Кто же знал, что пара сделанных сгоряча решений заведет его сюда? Он как-то никогда и не хотел реально становиться комиссаром. Для многих это недостижимая честь, а он просто… оказался в нужное время в нужном месте. Да, он, несомненно, любил бурную деятельность, но сидеть посреди пустынной степи и пытаться выкрутить в условиях недостатка вообще всего, да еще и отвечая за жизни не одного десятка человек… не совсем то, чего ему хотелось. Особенно когда деятельности и никакой нет. Он бы с удовольствием провел жизнь, играя на таре и выпуская сомнительный самиздат, да кто бы ему позволил. Чтобы государство жило, работать должны все. Тут он услышал чьи-то быстрые шаги. Еще далеко, но у него был очень хороший слух. Баан-Ну мог почувствовать, как вибрирует земля от шагов. Какого тейфера, кто мог возвращаться так поздно, он никого не выпускал с территории базы после отбоя. Ох, кто-то загремит сейчас на проблемы. — А ну стоять! — Три силуэта в темноте замерли. — Кто и почему вне базы? — Мой командир. — Он узнал голос Лор-Ви, сейчас опасно взбудораженный. — Мы достали дизель! — Дизель? — Не к добру это. — Да! Теперь он видел, что кроме Лор-Ви, были еще двое из тех, кто сегодня ходил с ним ремонтировать мост. Что они учудили? — Откуда? — У арзаков. — Вы смогли с ними договориться? Почему без меня? — А мы у них не спрашивали. Мы пробрались в их хранилище. Баан-Ну выронил травинку. Мало того, что оставление боевого поста без согласования, так еще и грабеж! Гражданских! Бездна, арзаков! — Вы что, с ума совсем посходили?! — прошипел Баан-Ну. — Это же воровство неприкрытое! Еще у арзаков! Вы, мать вашу, военные или бродяги?! — У нас нет выбора. Либо это, либо нам придется охотиться на жуков и жечь костры, — оскалился Лор-Ви. — Если командование нас бросило, мы сами себя обеспечим. Пришлось с силой потереть лицо. Бездна, хуже и быть не может. Ведь это трибунал. И этих полудурков посадят, и его — за то, что недосмотрел, и всему взводу достанется. Это у арзаков все индивидуально, у менвитов наказан будет весь коллектив. — Мало того, что они нас считают дикарями, так вы еще и доказываете это упорно! Знаете, что с нами будет, если вас поймают? Неплохо вы подставили всех нас. — Никто не узнает, мы подходили с воды и следов не оставили. А пропажу такого малого количества они не заметят. Подумаешь, протекло где-то. Зато мы сможем хоть жить нормально. Баан-Ну втянул воздух. Механик прав, при объемах того, что есть у арзаков, их собственная комфортная жизнь стоит очень дешево. А они могут себе позволить хоть немного перестать ужиматься во всем подряд. Да, нечестно, но на грани голода честь отпадает. — Ладно. Дизель спрятать. Самим не отсвечивать. Если арзаки придут, уходить в глухую несознанку, делать вид, что вообще не понимаете, о чем они. Про то, откуда дизель, ни слова. Ни звука! Или я сам с вас шкуру сниму. Свободны. И молчать о том, что куда-то сегодня ходили. Солдаты быстро скрылись в темноте. В чем они вообще протащили дизель? В канистрах? Где они столько взяли? И несли на себе, что ли? Звезды, менвитское упорство и умение прошибать лбом стены иногда просто пугающи. Вот бы они еще работали с таким упорством. Комиссар снова сел на крыльцо. Унизительно. Они, солдаты, защитники, опускаются до воровства, чтобы им было на чем готовить еду и чем освещать путь. И это он их еще держал в узде, а что происходит там, где офицер изначально бандит? Позор. Баан-Ну особо не интересовался политикой, но если тот выскочка-офицер придумает, как вытащить менвитов из нищеты, он пойдет за ним в огонь и в воду.