Оставив «прошлое» под древом, Забыли важные слова, Забыли то, кого любили, Забыли полностью себя. И время шло, один забыл, Другой все помнил и любил. Он помнил, но не мог понять, Когда успел все потерять?
Двадцать лет спустя. Сицилия, Италия. Один из тех дней, который лучше провести в постели. Хотя, что такое нормальный сон Мартин Берроте забыл уже давно. Лет семь назад, когда правительство поручило ему дело о местной мафии. Многие жаловались на резко увеличившиеся налоги, понижение средней цены уровня труда, увеличение смертности жителей от передозировки новым модным наркотиком и большое количество преступников. Если в среднем за год в городах совершалось от десяти до пятнадцати ограблений, то сейчас этот показатель увеличился вдвое. А все из-за местных главарей, чьи условия были куда выгоднее для мелких воришек и мошенников. Хочешь денег или наркотик? — Без проблем, только для начала укради что-то из местного ювелирного. А попадёшься или нет — все равно. Уже каждая сфера деятельности Сицилии прогнила коррупцией и нелегальной властью. И ситуация с каждым десятком лет становилась только хуже. Мартин потратил уже все нервные клетки пока ввел это расследование, а чем дальше, тем сильнее давление сверху, и от этого никуда сбежать нельзя. Вот угораздило же поступить на юридический, в отдел криминалистики, вот теперь пожалуйста разбирайся с проблемами в какой-то дыре. Видимо, зря он пять лет учился в одном из самых престижных университетов Италии. Потому что сперва, как только Берроте получил задание разыскать главаря мафии, то просто впал в шок и подумал, что над ним шутят. Но нет, как сказал главнокомандующий местной полиции: «Все великие начинали с чего-то сложного, вперед стажёр». И с того момента прошло семь лет ожесточённой борьбы за правду, в попытках напасть хоть на след этой группировки, которая подогнула под себя практически весь юг Италии. И все безуспешно. Ни единой осечки, зацепки или хотя бы следа. Будто их вовсе не существовало. Хотя, ходили слухи, что количество членов этого сообщества не достигает и двадцати человек. И все они разбросаны по разным уголкам Сицилии. Конечно, тут еле догадаешься, кто сейчас проходит рядом с тобой в толпе — обычный мирный житель или преступник, которого ищет весь Интерпол. Но пару месяцев назад удача, наконец, им улыбнулась, и полицейским удалось перехватить замаскированный «продовольственный» грузовик с наркотиками. Белый порошок прятали в мешках из-под муки и перевозили просто в гигантском количестве. Тогда-то и началась охота. У двух пойманных преступников, Мартин узнал, что они сотрудничают с неким человеком, чье лицо всегда спрятано под маской Дали. В узких кругах он был известен как Берлин. «Кто ты такой, Берлин? Где прячешься? Какой твой следующий шаг?» — с этими мыслями Мартин ложился спать, просыпался, завтракал, смотрел на стену с подозреваемыми, чьи фото расположились на карте страны. Всех их соединяли тонкие красные нити, а в центре черный силуэт человека со знаком вопроса. Мужчина пытался понять ход мыслей главаря, но тот, видимо, узнав о перехвате товара, стал действовать еще осторожнее, залёг на дно. Мартин будто чувствовал, как над ним насмехались. Шептали злым голосом о том, какое он ничтожество, что никогда в жизни не сможет раскрыть это дело и предать общественному трибуналу преступников. Но изо дня в день, уже по привычке закатывая рукава белой рубашки по локоть, он думал, старался предсказать следующий шаг. Все как в тактической игре, только противник слишком умён и хитёр. И всегда был чуть впереди. И сколько бы Берроте не швырял на пол бумаги с очередным провальным планом действий, лучше не становилось. Постоянный нервоз уже стал его спутником. Каждое утро он принимал успокоительное, а в течении дня выпивал несколько чашек крепкого кофе, лишь бы не уснуть за работой. На личную жизнь времени совсем не оставалось. Последние серьёзные отношения были еще в университете. Сломленный, одинокий Мартин, после поступления нашел себе друзей, а там и любовь. Но это не смогло ему заменить счастливые года в Аргентине. Сначала влюблённость закрыла ему глаза, но после парень начал осознавать, что нуждается в другом. В тех самых карих глазах, а не в зелёных, которые смотрели на него с обожанием. Нуждается в бархатном смехе и прикосновениях. Нуждается в давно утерянной родственной душе. После окончания обучения пришлось расстаться, чтобы не мучать ни себя, ни партнёра. Это произошло мирно, без обязательств. Их любовь просуществовала три года. А дальше настал мрак. Голова забита совершенно другим, мозг в постоянном напряжении, а такое слово как «досуг» вообще исчезло из жизни Мартина. Но он пообещал себе: как только раскроет это дело, то навсегда завяжет с работой следователя. Устроится в любое другое место, даже готов получить второе образование. Но не снова пройти через этот кошмар. Существует такое выражение «затишье перед бурей», так вот, сейчас происходил настоящий ураган. Ведь пару дней назад полиции удалось выпытать у задержанных дилеров важную информацию. А именно — место, где находится главный штаб этой мафии. И какого же было удивление Берроте, когда спустя несколько часов ему на ноутбук пришла экспертиза по полученным отпечаткам с места. Он сначала отказывался верить в увиденное, когда среди перечня подозреваемых заметил знакомое лицо. «Андрес де Фонойоса. 38 лет. Обвиняется в ряде уголовных дел, среди которых: спекуляция местной властью, преступные группировки, продажа наркотиков в особо крупном размере, убийства, мелкие кражи и мошенничество» Это был крах. Мартин тогда почувствовал, как внутри него что-то сломалось, как и он сам. Что делать? Куда деваться? В психологии есть такая вещь, как пять стадий принятия. Отрицание. Берроте в ужасе отбегает в другой конец комнаты, оседает на пол и трясется от страха. Не может поверить, что встреча с другом детства произойдет именно так. Нет-нет-нет. Это какая-то ошибка. Наверно, это просто тезка и настоящий Андрес сейчас живёт счастливо со своей семьёй где-нибудь в Риме. Гнев. Мартин бьет кружки от злости, бросает тарелки на пол, срывает со стены весь план расследования, рвет фотографии. Швыряет документы о стену. Бумажки в хаосе разлетаются по комнате, и он стоит в окружении разрухи, которую сам создал. Что поделаешь, когда твоя душа сплошные потёмки? Мужчина поверить не мог, что все эти семь лет выслеживал человека, за которого раньше готов был жизнь отдать. Глаза слезились, на руках появились маленькие порезы от осколков. Он разбит. Торг. Уже спустя сутки Мартин начинает убеждать себя, мол, все, что было между ними в детстве, там и остаётся. Столько лет прошло, они изменились, и каждый вправе строить свою жизнь сам. Сейчас их отношения — следователь и преступник. Ничего больше. Тогда, кое-как встав с кровати, приняв лекарство, он снова принялся за работу. Депрессия. Но этот самообман не длится долго. Берроте начинают посещать навязчивые мысли. И стыд. Как он может предать трибуналу своего лучшего друга? Пускай и бывшего. Может Андрес его даже не помнит уже, плевать. Зато Мартин помнил все, до единой детали. Ведь самые счастливые моменты оседают в памяти сильнее всего и даже в плохие времена всплывают перед глазами. Тогда это и произошло. Процесс расследования снова замедлился, ведь главный следователь придавался прошлому с бокалом дешевого вина в руке. Принятие. Это уже был не тот Андрес, что двадцать лет назад. Он бы никогда не убил человека, не занимался незаконной деятельностью, не шантажировал власть и не продавал наркотики. Тогда, после переезда, что-то явно пошло не так. Италия его изменила до неузнаваемости, или обстоятельства сложились настолько паршивые, что у него просто не оставалось выбора, как встать на эту мерзкую кровавую дорожку. И все же, сейчас, собирая все необходимое для выезда на арест, Марин верил, что внутри Фонойоса остался таким же добрым, смышлёным озорником.***
На часах почти час ночи. Берроте в спешке пытается ничего не забыть. Около тридцати минут назад его разбудил звонок о том, что полиции удалось выследить главаря, и он сейчас находился в том самом ранее обследованном здании. Сперва следователь даже удивился. Все не могло быть так просто. Андрес слишком умён чтобы пойти на такое. Сдаваться в руки правоохранительным органам явно не в его стиле. Это уже не разговор перед директором в школе, а самая настоящая угроза сесть на пожизненное. Схватив с тумбочки пистолет, Мартин остановился на несколько секунд, в немом ступоре смотря на оружие. Поверить трудно, что скорее всего это и будет орудием убийства на эту ночь, если они не смогут договориться и беспрепятственно заковать так называемого Берлина в наручники. Чего ожидать явно не стоило. В противном случае придется выстрелить, и у него рука не дрогнет. Его когда-то любимый Андрес умер там, в Аргентине. Время поджимает, и уже нужно выезжать, но Мартин в панике роется по всем кухонным ящикам в поисках успокоительного. Со всеми этими проблемами он не заметил, как нужные таблетки закончились. А сегодня они ему определённо понадобятся, и в огромном количестве. Не каждый день встречаешь главаря мафии, по совместительству еще и друга детства. Но все попытки отыскать лекарство проваливаются с треском. Плюнув на эту затею, Берроте небрежно надевает черный пиджак, покрепче затягивает галстук того же цвета и выдвигается на самую опасную операцию в своей жизни, возможно, даже последнюю.***
— Оцепить периметр, — сходу начинает Мартин, выходя из прибывшей в нужное место машины. Его походка уверенная, быстрая, настроенная на хороший исход. А сегодня именно это и произойдет, он выиграет эту игру любой ценой. Здание, когда-то представляющее из себя главный центр банды, сейчас окружено несколькими патрулями полицейских и национальной гвардией. Шум и гул стояли в ушах, и все будто боялись подойти на шаг и начать штурм. Хотя, казалось бы, внутри находился только один Андрес, но не исключено, что где-то поблизости за ними следят его прихвостни, вооруженные до зубов. — Сеньор Берроте! — слышится голос стажёра Серхио Маркины где-то сбоку. Но Мартин не останавливается и даже не замечает, как молодой парнишка не поспевает за ним. — Серхио, не сейчас. — он достает из-под пиджака пистолет и проверяет сколько пуль в магазине. — В этот раз я не упущу этого ублюдка. К следователю подбегают еще несколько коллег, но он лишь отмахивается от них, не хочет слушать про ситуацию в округе. Слишком долго Мартин ждал этой встречи и плевать, что будет дальше. Может, он сейчас совершает самую большую ошибку, что не соглашается пойти в сопровождении полиции. Но это не только задержание преступника, но и встреча с другом детства. — Если меня не будет в течении следующего часа, начинайте штурм и стреляйте на поражение. Дальше Берроте один заходит на территорию здания, хотя скорее оно было похоже на большой сарай с выбитыми окнами, прогнившей крышей и старыми деревянными балками в полу. Каждый шаг дается с нереальным усилием и страхом, но он по-прежнему не отступается. В одно движение открывает массивную деревянную дверь и заходит внутрь. В нос сразу ударяет неприятный едкий запах сырости. Потолок невысокий и вот-вот грозит обвалиться. Штукатурка периодически падает на пол, заставляя каждый раз вздрагивать от грохота, который эхом разносится по пустой большой комнате. Мебели тут не было. Криминалисты еще в первый день все вывезли отсюда или закрыли строительной плёнкой. Куда не подойди — везде мелькает эта красно-белая лента, не позволяющая ничего трогать. В некоторых местах располагались метки с нужными уликами, Мартин их насчитал порядка восьми штук, среди которых заметил паспорт гражданина Аргентины. Это еще раз подтвердило его догадки и разрушило все надежды на то, что это простое совпадение. — Здравствуй, Мартин. Берроте замечает, что возле одной из спрятанных под плёнкой картин стоит мужчина. Лицо его скрыто под маской Дали, а руки уверенно сцеплены за спиной. Ровная осанка, бархатный пиджак, черная бабочка. Сам по себе он был немного худощав, но это только дополняло его эстетически красивый и подходящий образ. Мартин посильнее сжимает пистолет в руках. Ничего не отвечает. Это может быть провокация и способ сыграть на его чувствах. Он движется осторожно, будто идет по минному полю. Один неосторожный шаг — и все пропало. — Я знал, что ты придешь. — мужчина медленно поворачивается к следователю. Совсем не боится. Спокоен как море в хорошую погоду. Одним коротким движением он снимает маску с лица, и у Берроте останавливается сердце от увиденного. Перед ним стоял повзрослевший Андрес. Когда-то миловидные черты лица теперь огрубели и стали более угловатыми. Вместо полюбившейся улыбки теперь злобная ухмылка. А взгляд холодный, высокомерный и без намёка на чуткость и добросердечность. Глаза не цвета крепкого кофе, а дорого виски с блеском алчности и жестокости. — Не хочешь поговорить? — Фонойоса сделал несколько решительных шагов вперед и, обойдя бывшего друга, встал посреди комнаты, смиряя того своим взглядом. — Нам не о чем разговаривать, больной ублюдок. — шипит зло Мартин сквозь зубы. Его сердце грозит выпрыгнуть из груди, а голова начинает кружиться. Андрес досадно вздохнул, опустил голову и тихо засмеялся. Это жутко выбешивало. Кто угодно мог смеяться над Мартином, он бы это стерпел, но в данный момент такой краткий жест высекал на его душе раны и заставлял чувствовать себя низко. — Ну чего ты так резко начинаешь? Даже не обнимешь меня спустя столько лет? — Андрес попытался сократить между ними расстояние. — Не подходи ко мне, — Берроте снял пистолет с предохранителя, на что Фонойоса только поднял руки и вернулся на прежнее место. — Хорошо-хорошо, с этого бы и начал. Такая халатность пробуждает злость. Андрес его даже не боится, лишь играет как профессиональный актер и дергает за нужные ниточки. Мартин уже сто раз пожалел, что согласился приехать сюда, а не поручил взять этого преступника другим. Нервы б целее были. — Твоих дружков-прихвостней ожидает пожизненное, но, видимо, тебя это не сильно заботит. — говорит он, сохраняя остатки самообладания. Глава мафии смотрит на него с все тем же призрением и равнодушием. Поверить невозможно. А ведь раньше они жить друг без друга не могли, а сейчас один полон чувств, второй же холоден и неприступен. — Таков бизнес, Мартин. Многие лишь маленькие пешки в руках игрока. — голос Андреса ровный, с нотками ехидности и того самого авантюризма. — Но партия может измениться, стоит второму игроку забрать главного ферзя. — его взгляд напряжен, как и все тело. Каждая клеточка чувствовала исходящую опасность от человека напротив. Но страх не сможет победить отчаяние. Не в этот раз. — Семь лет я выслеживал тебя! — говорит громче Берроте. Голос эхом отражается от стен. — Но ты всегда был на шаг впереди, а сейчас все переменилось, сдавайся. Но вместо повиновения Мартин слышит смех. Неужели его слова так забавляют Фонойосу, что у того впервые появляется улыбка? Но уже не такая теплая, а злорадствующая. Возникшая от абсурдности услышанных слов. — Ох не-е-т, — говорит тихо Андрес. — Ты глубоко ошибаешься. Эта партия за мной, ты никогда не выиграешь, силёнок маловато. Дальше звучит громкий выстрел. Время останавливается, и пуля проносится в миллиметре от уха Берлина, задев лишь край. Пара капель крови пачкают воротник белоснежной рубашки. — Выиграю еще как. — теперь в голосе Мартина звучит уверенность и холод. Фонойоса смотрит на него, а затем медленно касается раны. Алая жидкость остается на кончиках пальцев. Но даже это его ничуть не напугало. Губы снова расплываются в краткой ухмылке. Эту стену из эгоизма и самолюбия невозможно пробить. С каждой секундой надежда достучаться до старого Андреса угасает. — Посмотри на себя, Мартин. — Берлин делает паузу окидывая собеседника взглядом. — Я стою перед тобой, не связанный, без оружия, абсолютно спокойный, а ты весь нервный с дрожащими руками, не все ли очевидно? Берроте на секунду и правда замечает, как его рука с оружием легко дрожит, а воздуха категорически не хватает, хотя здание довольно хорошо проветривалось. Он одним быстрым движением расслабляет галстук и сглатывает ком в горле. Андрес видит его насквозь, даже спустя десятилетия. Читает как открытую книгу и сопротивляться уже не получается. Сохранять максимальный контроль над собой не в стиле эмоционального и ранимого Мартина. — Это все твои уловки! — он переходит на сдавленный крик. — Без такой стойкости ты бы не смог управлять наркобизнесом. Это все очередной трюк и представление! Ведь тебе надо потешить свою манию величия! — Трюк? — Андрес снова приглушенно смеется. — И поэтому вы несколько дней назад остановили грузовик с десятью процентами всего товара, забрали моих людей, а сейчас ты ведешь со мной торги? Поверь, стратег тут один, и это не я. — Тогда почему ты сейчас такой… — Мартин запинается, пытаясь унять хоть на мгновение бьющееся сердце и заглушить белый шум в голове. — … такой жестокий и хладнокровный? Он не замечает, как от бессилия уже рука с пистолетом опускается ниже и начинает болеть. Последние несколько дней подкосили Берроте окончательно, что даже сейчас он еле держался на ногах от недосыпа, стресса и паранойи. Он чувствовал себя марионеткой в руках Андреса. Бездушной куклой, игрушкой и способом развлечься, посмеяться от души, а потом еще сто раз обвести бедного следователя вокруг пальца. И оставить сходить с ума от терзающих мыслей. Все слишком изменилось. Это уже не беззаботное детство в Буэнос-Айресе. Это самая настоящая вражда. Сейчас, стоя здесь, перед своим другом, Мартин и подумать не мог, что когда-то сказанные в шутку слова о криминалисте и главе мафии станут реальностью. — Потому что я знал, что ты за мной охотишься, — говорит Фонойоса, делая первые шаги вокруг Берроте. — Бежишь как голодная собака на свежий кусок мяса. — он останавливается у того за спиной. — В этом мое преимущество, ты слишком меня любишь, чтобы убить. — снова этот высокомерный смех. — Признай это наконец. Хотелось кричать и плакать одновременно от своей ущербности и беспомощности. Андрес насмехался над Мартином, над его любовью, самооценкой и состоянием. Ни одна пуля не ранит сильнее, чем такие слова от родного когда-то человека. Он с силой сжимает челюсть и сдерживает подступившие слёзы. Сейчас не время становится сопливой никчёмной девчонкой. Берлин его уже и так растоптал, убил всеми возможными способами. Но поставить себя на колени и проиграть Мартин не позволит. Не настолько он еще низко пал. Шанс выбраться из ямы всегда есть. — Да что тебе известно о любви, мерзкий самовлюбленный эгоист?! — Берроте резко развернулся и приставил дуло пистолета прямо ко лбу преступника. — Много чего. — Андрес отводит взгляд куда-то в сторону, пытаясь сообразить и вспомнить, когда он в последний раз по-настоящему любил. Ах да, никогда. — Это чувство, которому нет места в нашей работе. Оно мешает и является слабостью. — слова, как яд, прожигают в сердце Мартина дыру. И она никогда уже не заживет, сколько не пытайся. — Но я, честно, рад видеть тебя спустя столько лет. — он натянуто улыбнулся. — Ты похорошел. И это окончательно срывает все стоп краны у Берроте в голове. — ХВАТИТ ЗАГОВАРИВАТЬ МНЕ ЗУБЫ! МЫ НЕ ДРУЗЬЯ КАК РАНЬШЕ! ТЫ УБЛЮДОК И МУДАК! — в этом крике звучит вся та боль, накопившаяся за семь лет непрерывной погони. — И знай, я прострелю твою тупую башку, чего бы мне это не стоило! Звучит характерный звук взведенного курка и наступает тишина. Андрес тихо вздыхает и закрывает глаза, будто уже смирившись со своей участью. Но Мартин не стреляет. Хотя палец уже на спусковом крючке. Берлин прав. Силёнок и правда не хватит. Страшнее испытания не придумаешь, чем выбирать убить любимого человека или самому умереть в муках. — Чего ты ждешь? Стреляй. — тот наоборот провоцирует. И доказывает своими словами, насколько Берроте слаб. — Мне все равно не так долго жить осталось. Смертельная болезнь прогрессирует с каждым днем, поэтому годом больше, годом меньше, без разницы. Давай уже закончим этот цирк, я устал. От услышанного у Мартина по спине бежит холодок, а руки слабнут. Он в миг потерял всю свою уверенность и храбрость. На лице отразилось непонимание и страх. Это такая шутка? Какая к черту болезнь? Он первый раз слышал об этом. От безысходности и усталости, послал все к черту. Пистолет с грохотом падает на пол, а его обладатель смотрит пустым взглядом куда-то сквозь Андреса. Все стало еще хуже. Берроте не может вершить правосудие над другими, он лишь жалкий следователь, а не убийца. Эту кровь он потом никогда в жизни не смоет с рук, а перед глазами будет лицо лучшего друга с пулей во лбу. Может тот и стал другим, алчным, эгоистичным, но был живой. Если все то, что Мартин сейчас услышал — правда, то судьба уже поступила жестоко с Берлином. И его час придет, но не сейчас. Андрес, пользуясь моментом, быстро подобрал пистолет, спрятал его у себя за спиной и приблизился к лицу Мартина. Аккуратно коснулся своими холодными руками его щек, стер несколько слез и слащаво ухмыльнулся. Такой Берроте ему нравился больше. Сломленный, беспомощный, зависимый от таблеток. Пытался показать свою силу, только сам и пострадал от этого. В этом и было преимущество Фонойосы, он знал своего друга лучше всех. Знал куда давить, чтобы причинить боль. И сам наслаждался этим. Семь лет он являлся энергетическим вампиром и только больше получал удовольствие от этой забавной игры. — Тебе не победить, Мартин, — шепчет Андрес. И эти слова на повторе звучат у того в голове как мантра. Но, видимо, Фонойосе мало этих страданий, он решает все это закрепить тем, чего Берроте жаждал все последние двадцать лет. Поцелуй выходит холодным. Без чувств. Берлин целует нагло, не давая убежать. Держит в своих сетях, как паук. А Мартин лишь его добыча. Этот интимный жест полон яда, ненависти и боли. Андрес слегка прикусывает нижнюю губу друга, и они оба чувствуют металлический привкус. Это был выстрел в самое сердце, и теперь Берроте падает в непроглядную бездну, его будто закапывают заживо, смеются и издеваются. Высмеивание чужих чувств и их презрение похлеще любой пытки. Его личность, как человека и как следователя, пала окончательно. Последний рубеж, основанный именно на любви, был разрушен и сожжен дотла. Там, под яблоней в самый разгар лета, никто из них и предположить не мог, чем обернется крепкая дружба. Когда один становится мишенью, а второй стрелком. И в данный момент стрелял Андрес. Стрелял на поражение. Без единого шанса на спасение. Когда Фонойоса, наконец, отстраняется, слезы уже беспрепятственно текут по щекам Мартина. Он обездолен, разбит и стерт в порошок. А у главаря мафии ни единой эмоции на лице. Все тот же холод, непоколебимость и жестокость. — Убирайся от сюда. — говорит дрожащим голосом Берроте. Его глаза полны ненависти, отчаяния и разочарования. — И никогда больше не появляйся в Палермо, подлый кусок дерьма. — последние три слова он говорит с особой четкостью, делая акцент на каждом. — Я тоже тебя люблю, mi amor, — Андрес снова ехидно смеется и, похлопав Мартина по плечу, отходит от него, уходя в другую часть здания. Следователь замечает, как тот убирает несколько старых деревянных балок с пола и спускается в скрытый ото всех подземный туннель на случай внезапного вторжения. Берлин был на шаг впереди еще с того момента, когда Мартин только зашел в этот разваливающийся сарай. Ему нужно было только поставить точку в их отношениях и сломать бывшего друга настолько, чтобы даже мысль о нем вызывала тошноту и отвращение. И это прекрасно получилось. Берроте падает на колени не в силах больше держаться на ногах. На губах все еще чувствуется поцелуй. Сердце разбилось на мелкие осколки, и они впились в самую душу, причиняя нереальную боль. Здание содрогается от невыносимого крика, сопровождающегося непрерывным рыданием. Мартин в приступе сильнейшей истерики ничего уже не слышит и не чувствует. Он кричит до боли в груди, до сорванного голоса, до пульсации в висках. Семь лет расследования закончились полным его падением. Андрес обыграл его. Снова. Обвел вокруг пальца как глупого влюбленного мальчишку. Шах и мат. Берроте уже не слышит, как в помещение врывается вооруженная полиция, не чувствует как его поднимают с пола и ведут куда-то, взяв под руки. Все перед глазами превратилось в затуманенную картинку, тело стало ватным и не слушалось. Руки мелко дрожали от накатившей паники. У Мартина больше не осталось сил. Ему сделали последний смертельный выстрел прямо в голову. Андрес забрал у него все. И лишил самого дорого — смысла жизни.