***
Сегодня Доппио впервые навестил отца с тех пор, как съехал. Он не был у себя дома без малого пять месяцев, и возвращение туда вызвало много смешанных чувств. С одной стороны, парень испытал неописуемое облегчение, что вырвался из этой золотой клетки, и теперь ничто не держало его здесь, кроме вероятных визитов в гости в будущем. С другой стороны, снова попав в окружение набивших оскомину стен, он словил ряд вьетнамских флешбеков о не самых лучших моментах своего прошлого, что успели немного сгладиться за время проживания с Ризотто. Но его ждали и приятные неожиданности. Дьяволо отложил все дела ради него и выделил на их встречу целый день. Юноша не мог вспомнить, чтобы такое когда-либо происходило прежде, и даже если кому-то подобное покажется смехотворным, один этот ничтожный день значил, что отец всё-таки кое-что уяснил. Им редко доводилось говорить по душам. Но сегодня Доппио рассказал ему, как проходила его жизнь в последние месяцы, рассказал о Ризотто, даже о лягушках, и ни разу не встретил осуждения. Конечно, он опустил некоторые подробности, но это не изменило того факта, что всего за день было сказано больше, чем за прошедшие годы.***
Розоволосый вернулся в свой нынешний дом на закате и, торопливо сбросив обувь, прошмыгнул в комнату к Неро — ему нужно было как можно скорее увидеть его. Тот лежал с закрытыми глазами, слушая музыку в наушниках, и совершенно не заметил чужого прихода. Наверняка отдыхал от его актуального плейлиста. Усмехнувшись про себя, парень присел к нему и без раздумий вытащил один наушник, вставляя в своё ухо. Ризотто сразу открыл глаза, но ничего не сказал. Вслушиваясь в песню, которая играла у сожителя, Винегар понял, что однажды сталкивался с ней, но тогда она показалась ему слишком удручающей. Впрочем, как и сейчас. Судя по всему, это была кульминация, потому что уровень отчаянного шума просто зашкаливал. Послушав немного, Доппио вынул наушник и с нечитаемым лицом взглянул на мужчину, что расслабленно наблюдал за ним. — Насыщаюсь энергией, как ты и завещал, — пояснил Ризотто после недолгого молчания. — Это не совсем та энергия, о которой я говорил, — не сдержал смешок юноша, снисходительно изогнув брови. — Согласен, ложиться в гроб под неё не хочется, а вот позависать на удавке было бы неплохо. — Ну что ты привязался? Мне нравится, — буркнул Неро беззлобно, уже подумывая о том, чтобы прогнать парня с постели, и потянулся за вторым наушником в его руке. Однако тот не дал его забрать. — Хорошо, хорошо, — Винегар поднял свободную ладонь в примирительном жесте, после чего шутливо пригрозил. — Только не вздумай слушать такое по тысяче раз, иначе я отниму у тебя телефон. Ризотто выглядел гораздо лучше в последнее время. Доппио с теплом на душе подмечал каждое изменение и готов был смело заявить, что они смогли добиться больших результатов. Но он также рассудил, что для полного восстановления мужчину всё же нужно было стимулировать положительно заряженными вещами, а это непосредственно касалось прослушиваемой им музыки. Как бы то ни было, в настоящий момент юноша не стал прерывать его сеанс, ведь по себе знал важность этого процесса, поэтому просто вставил наушник обратно и покорно прилёг рядом. Слабые отсветы садящегося солнца попадали в незашторенное отныне окно и причудливо ложились на потолок, так что розоволосый разглядывал их, слушая музыку своего спутника дальше. Вскоре песня сменилась другой, и заигравшая следом композиция была безусловно прекрасна. Но так бесконечно печальна. Доппио слишком легко поддавался настроениям в музыке, и его подорванное душевное равновесие очень быстро дало о себе знать. Он вдруг представил, как раньше Ризотто мог так же слушать её, только в абсолютном одиночестве, и ему стало безумно жаль, что мужчине пришлось пережить всё это. Жаль до слёз. Сейчас этот образ воспринимался особенно тяжело, потому что напоминал юноше о том, что он так старательно пытался выбросить из головы всю дорогу до дома, — о времени, когда и он мог полагаться лишь на себя одного.***
Тогда отец ещё не был настолько успешен, больших денег они не имели, а Доппио был просто маленьким ребёнком, внезапно оставшимся без маминой опеки. Дьяволо постоянно пропадал на работе, а всё свободное время, как правило, посвящал своей богатой сексуальной жизни. Парень был вынужден заботиться о себе сам и многому научился. Иногда маленький Доппио не видел родителя сутками напролёт. Иногда за это время заканчивалась вся сносная еда, и он рыскал по карманам и сумкам отца, собирая любую мелочь, которую мог найти, чтобы купить что-нибудь съедобное. Розоволосый до сих пор помнил настороженные взгляды незнакомцев, замечающих совсем мелкого мальчишку, слоняющегося без присмотра. А когда отыскать деньги не удавалось, он заваривал себе отцовский кофе, засыпая в него горы сахара, чтобы поддержать организм и заглушить неприятную кофейную горечь. «Такова взрослая жизнь, мой милый Доппио», — сказал ему отец как-то раз, и это запомнилось навсегда. В дальнейшем их материальное положение наладилось, и юноша перестал нуждаться в чём-либо, кроме внимания отца. У Дьяволо были большие запросы и крайне высокая планка. Он всегда ожидал от сына только лучших результатов. Не потому что хотел его таким видеть, а потому что знал, что он лучший. Знал, что при надлежащих условиях Доппио был способен добиться всего. И Доппио в самом деле был. Поэтому старался изо всех сил, лишь бы заслужить его похвалу. Отец поощрял его сообразительность и усердие, но не терпел нытья и жалоб. Никогда не проявлял снисхождения. С годами соответствовать его требованиям становилось всё сложнее. Парень рос, а вместе с ним и его агрессия. Однако сегодня ему показалось, что он смог отпустить обиды прошлого. Дьяволо далеко не святой, однако в своё время ему тоже пришлось нелегко. Все должны были пройти определённый путь, благодаря ему Доппио и стал тем, кто он есть. Быть может, ему действительно нужно было вырасти, чтобы понять это.***
Смесь переживаний и впечатлений от музыки скатилась по вискам вместе со слезами. Юноша не хотел, чтобы светловолосый увидел их, ведь у них всё наконец-то шло на лад, поэтому лежал неподвижно, пытаясь контролировать дыхание. Но вскоре мужчина всё-таки заметил его состояние и слегка растерялся — Доппио различил это боковым зрением. Прятаться не было смысла, так что он просто продолжил смотреть в потолок, не поворачиваясь к нему. Тогда, чуть погодя, Неро осторожно стёр его слёзы и молча переключил песню. Зазвучала очередная грустная мелодия, парень не знал её и не придал этому значения. Но услышав внезапно заколотившую после вступления скоростную барабанную дробь, он не сдержался и засмеялся в голос. Ризотто так мило заботился о нём. — Достаточно энергично? — мягко уточнил мужчина. — Ага, — отсмеявшись, согласился Винегар и нащупал его руку, лежащую рядом на кровати. Ризотто был единственным, кто видел его слабость. И сейчас он не спрашивал, как прошла встреча, не спрашивал, почему он плачет, но сжал его руку с пониманием. Умиротворённо прикрыв веки, Доппио заряжался воодушевляющим припевом, и они лежали так довольно долго, пока светловолосый вдруг не произнёс: — Извини, что ругался на тебя… Мне было трудно снова принять кого-то в свою жизнь, — юноша распахнул глаза в лёгком удивлении. Ризотто никогда не говорил ничего подобного. Похоже, ему тоже было, о чём подумать. — Я знаю, — просто ответил парень. — Не волнуйся об этом, — он перевернулся к мужчине лицом и устроился на его плече, а затем кивнул в сторону мобильного. — Давай, что ещё ты можешь мне предложить?***