***
Пара дней возни с документами утомили больше, чем все ранее поднятые лейвлы в игре "бизнес-империя". Поручить дело третьим лицам было нельзя - структуры требовали личного участия. Утомительного, длительного, нудного. Социальные службы неохотно выпускают из своего личного филиала ада угодивших туда детей, убежденные, что эта вакханалия лучше семьи без зарегистрированного брака, или, тем более, одного опекуна. Бабки на лапы всем уполномоченным в мусарне - сразу оказывается необязательным требование искать по городу конкретных людей и упрашивать их подписать заявление. Если накинуть пару десятков соцработникам - все поверки автоматически считаются пройденными, а лист с семейным положением в паспорте никого не интересует. Еще немного денег - лично предоставят галерею из подробных детских резюме, кто чего и когда ломал, сколько раз поддавался в истерики и устраивал махач. Вот Женя - пробил башкой однодетдомовенка стеклянный шкаф; Алена спиздила младенца, Марина сбежала с маргиналами и самостоятельно вернулась через двенадцать дней. Пятизначный перевод на карту - без очереди приглашают в один из приютов на смотрины, а Арсений думает только о том, сможет ли на первый взгляд определить, на кого из детей документы будут дороже и отправляет Сереже фотку одобрение заявления о возможности взять ребенка под опеку. Со средним пальцем, естественно.***
Попову казалось, раз уж он произвёл впечатление обеспеченного человека, то есть вариант, что его оправили в наиболее приличное место пребывания мелких мартышек, но как выяснилось - реально казалось. Здание которое он увидел, приехав по нужному адресу, выглядело так, что хотелось перепроверить навигатор на работоспособность. Удручающий пейзаж, в общем. По двору, огражденному забором, бегали сломя голову несколько мелких и мерно вышагивал дядя в форме с надписью "охрана". Стоило Арсу преодолеть забор, как он его перехватил под руку и настойчиво отправил по вымощенной камнем дорожке прямо и несколько раз на право. Арсений вплоть до поворота чувствовал его взгляд в районе затылка. Завернув за угол, он огляделся в поисках входа (дядька сказал, что он тут), но увидел только длинного пацана в шортах и большой кофте, в которую он завернулся как в одеяло. Лица не видно - почти полностью спрятано капюшоном. Он стоял у обшарпанной стены с сигаретой в зубах, обыденно перебирая пальцами кольца. Осматриваясь снова в поисках двери, Арс поймал его внимательный взгляд, бегающий от лица до обуви. Настолько пристальный, что хотелось прикрыться. Чего это пацан вздумал его так бесстыдно разглядывать было не понятным только для Арсения. Любому местному стало бы ясно: к ним действительно редко кто-то приезжал. Факт нахождения в этом детдоме вообще не предполагал вероятности быть кем то усыновленным - скорее был гарантом совершенно противоположного. Здесь размещали детей, которых брать под опеку станут с наименьшей вероятностью. То есть либо больных, либо тех, кого возвращали обратно снова и снова. Либо таких как Антон, не попавших в надежные родительские руки до десятого года жизни. Взрослых ведь не забирают, все в курсе. Ему недавно исполнилось шестнадцать, но с того зимнего утра, под снегом которого с благородными аргументами его привели к отделению социальной службы, оставив только гору общений, он не знал семьи. В тот день, пока не рассвело, он мерз в пустом ожидании несколько часов у железной двери, и не отошел и на шаг, потому что мама велела стоять на месте. Потом, с началом рабочего дня, добрая тетенька взяла его за руку и задавала много вопросов, а он только носом хлюпал и говорил, что мама просила подождать немного. Вот он и ждет. Когда в такое место приезжают люди, это обычно кто-то из персонала, посменно меняющегося. А тут человек. Нет, нет, только послушайте - человек. Это не кто-то из тех автоматизированных нянек и сиделок. Этот настоящий. Человек высок и статно одет, а его пиджак определенно из хорошей ткани. Из-за ухоженной внешности и лощености образа, для Антона он буквально светится. Он не может глаз отвести и очухивается только когда понимает, что мужчина становится больше - приближается - Не мелковат для сигарет, мм?- незнакомец резко вырывает зажатую меж зубов сигарету горячо полюбившейся фирмы Magistrate (между прочим, достать их было тяжело из раза в раз) Антон шире распахнул глаза, еле соображая что сейчас произошло. Фокусирует непослушное зрение, прогоняя дымку очарования и в тот момент интерес уступает место замешательству. В зеркальных очках мужчины Антон поймал отражение своего изумленного лица. Сразу же зачесались руки - хотелось сорвать их с наглого лица или агрессивно выбить стекла во внутрь. Чувствовать себя ниже и меньше оказалось непривычно и пугающе некомфортно. – Ты совсем что-ли ахуел? - Почти шепотом, потому что пацан на самом деле в замешательстве, до невозможности что-то внятное сказать. Мужчина пару раз затянулся антоновской сигаретой и нарочно выдохнул дым пацану в лицо. - Херню куришь. Со старшими разговаривать вас тут не учат? - Надменный прищур чувствуется через темные стекла, Антон сжимает челюсть так, что в пору услышать скрип зубов - Научить может? - Ярко улыбается, наклоняя голову в бок. Действительно весело смотреть, как пацан закипает и сжимает губы, как мечется растерянный взгляд. По-детски харахорится, шагая вперед. Смелый? - Зарубились, ты меня научишь общаться на вы, а я покажу как правильно начищать ебальники - пацан замахивается. Мужчина же спокойно перехватывает его руку, даже не отклоняясь в сторону. Заламывает ее за спину отточенным движением. Слушает звонкий речитатив добротного мата из уст ребенка, как из пулемета. Антон сгибается пополам, в попытках избежать отвратительное чувство тупой боли в плечевом суставе. – Ты смешной, правда– незнакомец с замашками каратиста хохочет в голос почти нежно, что не вяжется с последующим ударом в живот. Не сильно, но заставляет упасть на колени и закашляться, - Запоминай в какой позе ты имеешь право со мной говорить. Когда Антон смог выровнять дыхание, светящегося человека уже не было в поле зрения. Он сел спиной к стене и хотел было снова закурить, но пачка снова пуста - а Шастун опять чувствует себя жалким. Не двигается с места, хотя стоило бы свалить отсюда быстрее, только вместо этого он достает зажигалку и принимается раз за разом нажимать на кнопку и смотрит на быстро исчезающий огонечек. Впервые не хочется вставать на ноги и пытаться вспомнить, есть ли в запасах еще сигареты.