Кот и кролик.

Очнулась она неожиданно. Сложно было определить, отчего вдруг в голове, где только что было совершенно пусто, оформилась первая мысль, и мысль конкретно о том, что она вроде как спит (или без сознания?). Но, если только что Рин ничего не слышала и не чувствовала, то теперь до ушей доносился какой-то знакомый писк, шорох, тяжелые вздохи (или всхлипы?), а на заднем плане что-то сродни ругани и брани. Спустя пару секунд, что она прислушивалась и приходила в себя окончательно, пока ещё не открывая глаза, передний план стал гласить что-то вроде: - Рин, милая, малышка, очнись, родная! Да как же тебя так угораздило!? И ещё что-то вроде: «Хнык-хнык! Хнык-хнык и… хнык-хнык!» Её мама, так не любившая всякую живность и ревущая каждый раз, когда что-то пушистое или многоногое к ней приближалось, так же не могла спокойно перенести частые порезы, синяки и ссадины неугомонной дочери. Хотя с возрастом Рин и приутихла, натянув всё ту же маску сдержанной заучки, какой совсем недавно стала постепенно лишаться, о чём матушка её пока что не ведала. Но вернёмся в палату. Здесь на больничной койке лежит сильно бледная блондинка с перебинтованной головой, а на груди её растеклась одной золотистой кляксой встрепанная Кагамине Мизуки, горько льющая слёзы по покалеченной дочери. Женщина была пока полностью сосредоточена на нынешнем состоянии своего чада, и в её светлую головушку ещё не закрадывалась мысль о том, отчего же всё так произошло, отчего Рин теперь в больнице, и отчего на втором плане данной трагичной сцены разворачивается крупномасштабная потасовка на грани рукоприкладства. Кстати о потасовке. Рин прислушалась вновь, опустив рыдания матери, так неловко перекрывшей ей половину доступа кислорода. Теперь недостаток последнего уже отчетливо ощущался, как и гудящая боль в затылке, плюс странная сухость во рту. Хотелось пить и тишины. Где-то поодаль от кровати раздался звонкий шлепок. Сомневаться в происхождении звука не приходилось. Кто-то зашипел. Судя по всему Лен: - Ты совсем с катушек слетел? Лицо своё видел? Во что ты ввязался снова? Я думала, мы с тобой давно решили проблему твоих похождений в этой банде!- Кумико-сан, судя по всему, была взбешена, а в совокупности с волнением за дочь своей подруги, по-видимому, она была готова перейти на уровень выше в своей ярости, отчего ей можно было бы приписать статус «вселенское зло». - Давай дома…- Лен, судя по голосу, всё ещё потирая ушибленное место, стойко сохранял невозмутимое выражение лица и в целом был само спокойствие. - Позвольте, я бы хотел объяснить…- а вот услышать голос Йохио Рин не ожидала, отчего даже чуть было не дёрнулась, выдав своё бодрствование. Мизуки-сан оторвала голову от груди дочери, расслышав якобы нервный вздох последней: - Рин?- обнадёжено позвала она. Комната погрузилась в напряженную тишину. Но девушка и бровью не вела, всё так же лежа на койке одной бледной, бессознательной тушкой: - Ну, почему она не приходит в себя!- вновь взревела блондинка и с новой силой стиснула грудную клетку девушки. Рин большого труда стоило не выпучить глаза, словно выброшенной на берег рыбке. «Терпи!»- убеждала себя девушка, намеренная потом попросить прощения у матери за то, что заставила ту волноваться понапрасну. Но желание дослушать до конца разборку четы Кагамине, было больше желания дышать и стремления выяснить… а кстати, откуда здесь их матери взялись? Сколько Рин без сознания? Между тем вновь послышался голос Некомура: - Кагамине-сан, это я виноват… - А с тобой у нас будет отдельный разговор, паршивец! И Йохио, идентично Лену, зашипел. Но его, по-видимому, с чудовищной силой схватили за ухо. Через секунду к нему присоединился и Лен. Парни приглушенно взвыли. Будучи однажды свидетельницей того, как Кумико-сан в особых случаях наказывает своего сына, Рин знала, что это происходит крайне жестоко, почти зверски. Лена хватали за мочку уха, уверенным захватом, какому и клешни краба позавидуют, а потом ушную раковину начинали закручивать, выкручивать и почти наматывать на палец. Лен визжал и рыдал тогда, словно девочка, а Рин не знала, злорадствовать ей или сочувствовать своему обидчику. То, что он её толкнул, даже ей показалось не столь ужасным проступком, чтобы так жестоко пытаться оторвать сыну ухо. Но Кумико-сан в бешенстве - это Годзилла из Годзилл. И это факт: - Мама!- выл между тем юный Кагамине, которого грозились оторвать от пола, держа за то же ухо. - Кумико-сан, пощадите!- ревел и Некомура, уже не в силах сдерживаться, во весь голос. - Вы, придурки, матерей своих совсем не жалеете! И Рин-чан сто процентов по вашей вине тут, так? Уж тут-то перед парнями вставал сложнейший выбор. В виду использования на нём страшнейшей пытки, в попытке её прекратить любой бы здравомыслящий человек, даже самый стойкий, в данном случае попытался бы усмирить страшное чудище и наврал бы с три короба, что он тут ни при чём. И Рин бы их даже простила, хотя о чём мы, потом она открутила бы им уши самолично. Но это была бы уже совсем другая история. Но… парни заскулили и… - Это я виноват!- в один голос покаялись Кагамине и Некомура. - Поганцы!- зашипела Кумико-сан. Рин почувствовала, как голова матери исчезла с её груди. Мизуки-сан, наконец, вникла в происходящее. По-видимому, никого не волновало, что они в больничной палате, а больной нужен отдых и спокойствие. Полное отсутствие здравомыслия. Рин невольно задалась вопросом – а куда же засунули врача, если он позволил такой дебош, да в его владениях: - Так кто виноват-то?- трагично всхлипнула Мизуки-сан, повернувшись к потасовщикам. Парни беспомощно повисли в руках матери Кагамине, устало переглянувшись: - Мы!- хором отозвались они, как-то обречённо, недовольные ни то тем, что им пришлось согласиться друг с другом и признать общую вину, перестав обвинять оппонента, не то тем, что им сейчас снова достанется, а их ушам вдвойне. В палате повисла тишина, судя по которой Рин сделала вывод, что блондинов сейчас сполна награждают взглядом, полным укора. И если сейчас Мизуки-сан выглядела сердитой и разочарованной, то, Рин была уверена, при всей своей злости женщина не могла придумать, что бы обидное сказать этим оболтусам, что б их же совесть сожрала их изнутри. Активный мыслительный процесс у этой женщины всегда сопровождался напряженной, злобной моськой, а потом она либо без лишних слов отвешивала оплеуху Рин, либо, так ничего и не придумав, как и сейчас, отворачивалась и рыдала: - Я от вас такого не ожидала!- вновь взвыла женщина, трагично распластавшись на груди дочери,- ладно этот парень - я его знать не знаю,- жаловалась женщина, набирая высоту в голосе,- но ты, Лен-тян, ты же мне как сын! - Э!- Лен пискнул и затих. Йохио как-то облегченно выдохнул, отчего Рин решила - Кумико-сан отпустила их уши. Но Лен, по-видимому, облегчения от этого не испытал. Вот у кого совесть теперь сгрызёт весь мозг. Рин разобрала шепот Ирохи Некомура: - У тебя всё ухо красное. И уже опухает,- шепотом изумилась девушка. «И она тут!»- выдохнула Рин. - Поделом мне!- озабоченно шикнул Йохио. «И у него, значит, совесть есть!»- хмыкнула про себя Рин и вдруг поняла, что её мать снова уставилась в её лицо. По-видимому, Рин расслабилась и как-то выдала себя: - Ты ведь не спишь!- уже как-то холодно утвердительно заговорила женщина. И вновь в палате воцарилось напряженное молчание. Рин замерла: - Прекрати претворяться, засранка!- взвизгнула оскорблённая женщина. Народ в палате как-то опасливо попятился к двери. Рин поёжилась, окончательно выдавая себя: - Не ори, женщина, у меня голова сейчас лопнет!- жалобно застонала блондинка. - Ты притворялась!- обиженно обвинила дочь женщина. - А ты продолжаешь орать на меня!- Рин разлепила глаза и недовольно зашипела от света, ударившего по ним. Голова заболела сильнее. Давали ли ей обезболивающее - становилось под вопрос: - Я так долго спала, что ты уже примчалась из-за границы? Как так? Неужто, у меня такая серьёзная травма? Рин попыталась привстать, что, впрочем, у неё всё же получилось, несмотря на головокружение и прыгающие зайчики в глазах. Девушка обессилено откинулась на спинку койки и только тогда заметила, что народа в палате значительно больше, чем она думала, что здесь ещё и те люди, кого она уж никак увидеть не рассчитывала (Мики и Сию как-то неуверенно топтались на пороге, стараясь скрыться в тени широкой спины Киетеру), а матери Кагамине как-то напряженно замолчали, сверлимые взглядом Кагамине младшего. Рин нахмурилась: - Что со мной не так? - Ды нет, всё нормально, милая. Всё обошлось, не волнуйся,- замахала ручками Мизуки-сан, вдруг натянув приторно сладкую улыбочку на пол лица. - Кстати об этом,- скрестил Лен руки на груди, мгновенно осмелев, хотя его ухо значительно увеличилось в размерах и теперь пылало, сродни маку. В другой ситуации Рин не преминула бы вдоволь поиздеваться над непутевым кошатником, но сейчас... И почему их матери так виновато потупились? - Не прошло и трех часов, а вы оказались тут. Каким это вы транспортом из Франции-то добирались!- недоверчиво прищурился Кагамине. - Правда?- изумилась Рин,- это как так, мам? Мизуки-сан поёжилась и как-то порывисто подскочила с места, ринувшись к своей подруге, словно к спасательному кругу. Кумико-сан, в отличие от непутевой блондинки, была куда более спокойна: - Мы просто раньше прилетели. Были уже на полпути к дому, когда Мизуки позвонили из больницы,- уверенно скрестила руки на груди женщина, и бровью не ведя. - Правда?- Лен склонился к матери, заглядывая той в лицо. Брюнетка замерла, стоически терпя сканирующий взгляд сына, но всего пару секунд понадобилось, чтобы брови женщины нервно дёрнулись. Она никогда не могла выдержать такого взгляда собственного сына: - Врёшь!- констатировал Лен. - С чего бы!- воспротивилась женщина. - Ты же только вчера вечером мне говорила по телефону, что вы вернётесь не раньше, чем через неделю, а то и две!- спохватилась Рин, настойчиво уставившись в лицо растерянной матери. Мизуки Кагамине врать не умела и не любила, поэтому, несмотря на всю свою силу воли и кулака, в моменты притворства она тут же терялась, запиналась и полностью растворялась в какой-то детской, нелепой растерянности, становясь очень похожей на всем известную Мику Хатсуне: - Мы хотели сделать вам сюрприз!- продолжала гнуть своё Кумико, беря на себя оборону и на втором фронте, но тщетно. - Признавайся!- потребовал Лен. - В чём?- возмутилась Кумико, всплеснув руками. Мизуки-сан, хватавшаяся за рукав подруги, тоже подняла за той руки, на мгновение повиснув в воздухе. Мики Фурукава (самая из беззаботных здесь личностей) невольно хохотнула. Мизуки Кагамине, будучи в состоянии эффекта, тут же смерила невоспитанную девицу, посмевшую смеяться над взрослыми, одним из своих самых убийственных взглядов разъярённой сирены. Рыжая девица поперхнулась и невольно отлетела к двери, наткнувшись на ту спиной: - Простите!- совсем не к месту взвизгнула перепуганная девушка и в ужасе выскочила в коридор. - Мики!- Сию неловко зарделась и бросилась за подругой. - Простите,- Хияма тяжело выдохнул, учтиво поклонился и тоже скользнул за дверь. Впрочем, этого никто и не заметил. Лен продолжал осаду. Рин выжимала последние капли самоконтроля из собственной матери, просто буравя ту взглядом: - Я не вру! Прекрати кричать на мать!- оскорблялась, очень натурально кстати, брюнетка, неосознанно размахивая руками, отчего Мизуки, всё ещё не разжимавшая рук, болталась в воздухе, словно на качелях. - Ладно, мы обманули вас!- вдруг завизжала блондинка, обливаясь слезами, словно обиженный младенец,- мы всё это время были в горах, в местном санатории, а вас вместе поселили в надежде, что вы помиритесь! Довольны!? - Мизуки!- укоризненно взвизгнула Кумико. - Я больше не могу!- заревела блондинка,- я сразу сказала, что не смогу соврать! - Но всё же шло отлично!- убивалась брюнетка, схватив подругу за плечи и встряхнув её. - Это она всё придумала!- между тем принялась ябедничать Мизуки. - Врёшь!- оскорбилась Кумико. Лен ошарашено опустился на стул у койки Рин. Йохио и Ироха, тихо офигевая, подкрались к двери и нырнули в коридор, боясь стать невольными свидетелями семейных разборок, их совсем не касавшихся. Хотя Ирохе и было интересно понаблюдать за этим цирком, Йохио никак не улыбалось вновь попасть под горячую руку. Слишком много разборок за последний час даже для Красноглазого Демона: - Это ты виновата!- между тем, пыхтела Мизуки Кагамине. Кумико Кагамине нависала над блондинистой коротышкой, будучи выше сантиметров так на десять, но сделать с паникующей женщиной ничего не могла. Казалось, Мизуки нацелилась на то, чтобы выйти полностью сухой из воды: - Что происходит?- между тем переваривала полученную информацию Рин. Лен прокашлялся: - Кажется, нас надули - это раз. И наши матери совсем сбрендили - это два,- подвёл итог блондин. - Что ты сказал?- сродни разъярённым кошкам, одновременно зло повернулись к парню матери Кагамине. На улице бушевала непогода. Во дворе больницы спорила тройка старшеклассников. Хияма несвойственно себе злился на Фурукава. Тахи пыталась отговорить подругу идти на поводу у очкарика и поехать домой самим. Через пару секунд к ним присоединилась парочка Некомура. Йохио потирал красное ухо снежком, довольно усмехаясь, вновь слыша отнюдь несоответствующие её внешности грубые словечки от миленькой и спокойной на вид Сию Тахи. Ироха заинтересованно вникала в образовавшуюся перебранку, незаметно для остальных плавно вклинившись во всеобщий гомон. Непогода никого не интересовала, придавая этому декабрьскому вечеру особый налёт какой-то новогодней суеты, стирая следы недавних ссор и обид так же легко, как свежие следы на заносимых снегом дорожках. В больничной палате на третьем этаже врач и несколько медсестёр пытались усмирить разбушевавшиеся Кагамине, а в воздухе парил запах перемен. Снегом заметались былые распри, в воздух поднимались ростки новых отношений, а ветер нашептывал о началах чего-то нового. - Слушай, а ты уверен? Это как-то…- она неуверенно покосилась за окно. Метели ей всегда нравились: - Ты не согласна?- всё тот же несколько издевательский тон никуда не девался, просачиваясь даже через телефонную трубку. Наверно, это именно то, что будет бесить Мегурине Луку в её парне всегда. Гакупо издевательски хмыкнул, чувствуя её неуверенность. Но он явно был уверен в том, что она согласится. Лука сама не понимала, почему сомневалась, может, потому, что хотела его побесить? Или это слишком даже для неё, соглашаться на подобное? При всём своём нежелании идти на поводу своих родителей, считая грядущий брак по расчету попросту смехотворным, она всё ещё сомневалась: - Я считал тебя более уверенной,- подначивал девушку с той стороны парень. - Я никогда не буду полностью уверенна в тебе,- фыркнула она, плюхнувшись на широкий подоконник. За окном снежинки кружились в свете фонаря, порой напоминая маленьких бабочек, подхваченных слишком сильным для них ветром. Это было красиво и несколько грустно одновременно. У снежинок не было другого выбора, как только лететь по ветру, и это напоминало Луке её ситуацию. Нет свободы выбора: - А это обидно,- обиженно захныкал Камуи. - Я старалась,- усмехнулась Лука. - Я серьёзно,- вдруг оборвал шуточную атмосферу парень,- я серьёзен, Лука. Девушка невольно выпрямила спину: - Не по телефону бы тебе быть таким серьёзным,- устало выдохнула она, опустив голову. Тонкие пальцы закопались в густую чёлку. Он озадачивал её одним своим полным решимости голосом: - Я ведь исправился,- продолжал гнуть своё Гакупо. - Ты каким был, таким и остался,- не согласилась Лука. - Ну, в основном,- и вновь эти смеющиеся нотки. Мегурине уже по привычке недовольно свела бровки на переносице. Тот несколько неловкий момент исчез, словно ветром сдутый. Не в стиле Гакупо быть серьёзным слишком долго: - И в чём же ты изменился, позволь спросить?- вновь откинулась она на большую подушку, водруженную под спину. - Теперь я люблю тебя по-настоящему,- совсем по-ребячески тут же довольно отозвался Камуи. - Дурак что ли? Совсем страх потерял так напоминать мне то, что было? - Но ты же простила меня!- так же легкомысленно косил под дурочка хвостатый. - Ты нахал! - Так ты мне не ответила,- напомнил Гакупо. - Мне нужно подумать,- вновь тяжело вздохнула Лука. - И как долго?- не унимался парень. - Достаточно, чтобы быть полностью уверенной в правильности своего поступка, да и тебя проверить время хватит,- хитровато хмыкнула девица. - Каким таким образом?- насторожился он. - Над этим я тоже подумаю,- кивнула сама себе Лука. - У тебя не больше двух недель, иначе я смоюсь один,- предупредил её Камуи. - Я прям так и поверила! А как же твоё предложение? Ты всё-таки просто сбежишь и всё?- Лука потянулась. Часы показывали полдвенадцатого ночи: - Отец в любом случае не желает меня слушать. Я уже пытался. Его эгоистичные заскоки у меня уже в печёнках,- фыркнул в трубку Гакупо,- Так что, я сбегаю… либо один, либо с женой. Тут решать тебе, Лука.