Зови меня Сан

Приземистый ярко-желтый "Мустанг" смотрелся на убогой деревенской улице, утопающей в мартовской слякоти, кораблем инопланетян, по недоразумению приземлившимся на дикой первобытной планете. Джинён заметил сухой клочок земли с коричневатой прошлогодней травой, поставил туда сумки с продуктами и потянулся, разминая затекшую спину. Машину уже облепила местная детвора, и он хмыкнул, представив, что скажет, а точнее, завопит Джексон, увидев на своей летающей тарелке многочисленные отпечатки местной флоры и фауны. Иллюзий на тему того, кому принадлежала машина и какого именно красивого дяденьку на этой самой машине занесло в их захолустье, Джинён не испытывал. В конце концов, именно Джексон его сюда отвез, правда, тогда средство передвижения у него было куда как скромнее. Впрочем, Джинёну в тот момент вообще не было дела до того, на какой именно колымаге он уедет из Сеула – был бы водитель. И водитель нашелся, правда, чрезмерно любопытный – всю дорогу допытывался, с чего это его друг покидал какую-никакую одежонку в чемодан так спешно, что попросил, значит, оставшееся собрать, отправить на склад, а ключи от квартиры вернуть ее владельцу. Но Джинён был кремень. Джинён морщился, отмахивался, бормотал что-то на тему "устал, надоело", но истинных причин не назвал. Потому что даже думать об этих причинах было больно так, что внутри все сжималось, скрючивалось и тупо ныло на одной ноте - будто кто-то вытащил все его нутро, хорошенько поиграл им в футбол, а потом засунул кое-как в Джинёна и пошел себе восвояси. Имя PD-нима, будь он проклят, тоже прозвучало, но Джинён поднял на Джексона такой измученный взгляд, что тот, изумленно моргнув, тут же прикрутил весь свой фонтан красноречия, и оставшиеся два часа пути они проделали в полном молчании. А теперь вот пожаловал с проведками, а точнее, похвастаться новой тачкой. Джинён усмехнулся – клялся его дружок, клялся и божился, что с вебкой завязал, что начинает с чистого листа свою долгую трудную, а главное – правильную жизнь, без всей вот этой вашей грязи. Для этого Джексон Ван (Джинён хохотал полчаса не переставая) пошел и выучился на стилиста, а заодно и на визажиста. Ну как выучился – учиться там было долго, но этот ушлый тип уже в процессе нашел себе какую-то подработку, хотя, как видим, надолго его не хватило – на те крохи, что можно заработать макияжем и чем там занимаются стилисты, такую машину не купить. Да никакую не купить. Зато на нее можно относительно легко заработать другими средствами, ибо "Мустанг" сам себя не покатает, а человек слаб. - Мам, я дома! Джинён втащил сумки на кухню, открыл крышку у кастрюли, стоящей на плите и чуть не задохнулся от возмущения: - Мам! Что он тебе наговорил?! У него день рождения через неделю только! Ты нафига ему суп с водорослями сварила? Джинён в пару шагов преодолел пространство, отделяющее кухню от гостиной, сдвинул в сторону дверь и остолбенел. За низким столом, уставленным всевозможными закусками (а еще пару часов назад мама причитала, что в доме шаром покати) сидел вовсе не Джексон Ван. - Джинёна, - мама обрадованно вскочила, - садись. Мы и не слышали, как ты пришел. Будешь суп? - Нет, - медленно покачал головой Джинён. – Спасибо. Давно он здесь? Мама растерянно переводила взгляд с сына на гостя и обратно. - Джинёна, ты не поздороваешься? - Добрый день, - сложился в поклоне Джинён. – Конечно, извините, PD-ним, растерялся – вы так неожиданно нагрянули. - Привет, - Джебом вскочил на ноги. – Я это… Я по работе. - Вот как? – приподнял бровь Джинён. - Вы тут поговорите, - засуетилась мама, - я пойду к маме Дахё схожу, обещала с ребенком посидеть, ей в город надо съездить. Она выскользнула, оставив Джинёна наедине с PD-нимом. Комната погрузилась в такую тишину, что было слышно, как звонко капает за окном подтаявшая сосулька. Джинён во все глаза смотрел на Джебома, не веря в то, что человек, от которого он сбежал в это богом забытое место, оборвав все концы, сейчас преспокойно стоит посреди их маленькой гостиной, и вид у него донельзя дурацкий – робкая улыбка едва заметной тенью пробегает по бледному лицу, волосы взъерошены, но он то и дело запускает в них руку, окончательно превращая свою прическу в воронье гнездо. И взгляд – он так боялся посмотреть на Джинёна, что его глаза совершали круг за кругом по комнате, лишь на мгновение задерживаясь то на вазе со сколотым краешком, то но на стопке книг, лежащих у телевизора, то на фотографиях и старых джинёновых рисунках, развешанных на стенах. - Откуда… - начал Джинён хрипло и прокашлялся. – Нахрена ты сюда явился? - Джинёна, понимаешь, - Джебом переступил с ноги на ногу, - тут такое дело, не знаю даже, как начать. - Ну уж начни как-нибудь, - предложил Джинён. В коленках образовалась предательская слабость, и чтобы устоять на ногах, он прислонился к притолоке. Сердце сорвалось с привязи и исполняло какой-то совсем уж неприличный разухабистый канкан, бешено прыгая по всей грудной клетке. - В общем, Югём дебютировал, вполне успешно – гораздо успешнее, чем мы ожидали. Я вот, привез тебе альбом, только он в машине остался. Я сбегаю? - Успеешь. Во рту было сухо, как в полуденной пустыне, и Джинён с убитым видом изучал чайник на столе, но так и не решился подойти и налить себе хотя бы глоток чая – слишком большой риск, что Джебом заметит, как у него трясутся руки. Нужно просто распрощаться с ним, взять за шкирку, протащить до крыльца и спустить оттуда пинком прямо до его нарядной тачки, а там пусть летит хоть тушкой, хоть чучелком до самого Сеула. Но этому "нужно" – с ужасом убеждался с каждой секундой Джинён – противостояло мощное "хочется", и было оно совсем про другое. PD-ним явно пребывал не в лучшей своей форме. Под глазами у него залегли глубокие тени, и, глядя на них, Джинён чувствовал, как его огромной волной заливает щемящая нежность. Ему до смерти хотелось поцеловать эти усталые глаза, эти обострившиеся скулы, прикоснуться к ним сухими жарками губами, пригладить взъерошенные, как у птенца, волосы. Сходство с птенцом придавала и шея, трогательно торчавшая из чрезмерно широкого ворота толстовки. Джебом сильно похудел и осунулся за то время, что они не виделись, и ужасно хотелось обнять его, прижать к себе бережно, прошептать на ухо какую-нибудь глупость вроде "эй, ты совсем себя измотал, давай сегодня весь день проведем в кровати". Джинён сморгнул, прогоняя наваждение. - Откуда ты узнал, куда ехать? - Сынни сказал. - Сынни? – округлил глаза Джинён. – Сын-ни? Интересно. Когда это они успели так сблизиться? Джинён, приехав к матери, тут же отправил Джексона обратно, честно предупредив, что номер телефона он поменяет и сам позвонит, когда будет готов. К чему готов – не уточнил, не до того было. И как-то так вышло, что за все эти три месяца он так и не набрал своему другу – единственному, между прочим. День шел за днем. Джинён починил крыльцо, отмыл весь второй этаж, которым мама почти не пользовалась за ненадобностью, разобрал свои старые вещи и обустроил себе комнату, отремонтировал забор, подклеил обои, почистил крышу от снега – дела, в общем-то, находились, а желания позвонить в Сеул так и не появлялось. Джинён и сам не мог сказать, когда собирается обратно и собирается ли вообще. К маме он приехал передохнуть, перевести дыхание – знал, что она не будет ни о чем спрашивать, просто обнимет его, нальет суп, расскажет все местные сплетни, а вечером обязательно зайдет к нему подоткнуть одеяло и поцеловать на ночь, как это делала всегда, в любом из домов, где они жили. - Если честно, - Джебом смущенно переминался с ноги на ногу, - мне пришлось его упрашивать несколько дней. И в итоге я рассказал ему. - Что ты рассказал? – холодеющими губами спросил Джинён. - Всё. Вообще все. И даже то, что не успел рассказать тебе. И тогда он сказал, куда ехать. Твою ж мать! Джинён мысленно застонал и так же мысленно схватился за голову. Ладно, с Джексоном он потом разберется, если вообще удастся когда-либо свидеться. Но сначала следует разобраться с PD-нимом, а еще с этим проклятым "хочется", которое так и тянет невидимые руки к человеку, о котором он запрещал себе думать каждый день, с утра до ночи, изнуряя себя физической работой. А теперь этот человек стоит от него буквально в паре метров и мнет в руках измочаленную салфетку. - Так зачем ты приехал? – Джинён рефлекторно дернулся назад и уперся лопатками в стену. - Чтобы альбом привезти? Зря. Я не фанат. - Нет, - улыбнулся Джебом, и от этой улыбки внутри у Джинёна все заныло с прежней силой, как тогда, у Джексона в машине. – Я приехал сделать тебе предложение по работе. Он торжественно вылупился на него и поспешил добавить, пока Джинён соображал, что сказать: - От лица компании. Видишь ли, телефон у тебя больше не обслуживается, а предложение очень хорошее. - Нет, - наконец, собрал себя в кучу Джинён. - Джинёна… - Нет! - Ты просто выслушай. - О чем вы говорили? – перебил его Джинён. - С кем? – Джебом недоуменно уставился на него. - С мамой. - А… Да так, ни о чем особенном. Она про семью спрашивала, про родителей. Спросила, откуда мы знакомы. Я сказал, что учились вместе. - Про работу не говорил ей? - Нет. Сказал, что у меня есть предложение, а ты, если захочешь, сам потом расскажешь. Она мне рисунки твои показывала. - Рисунки, значит… - Да. А вот тот, - Джебом ткнул в один из рисунков, развешанных по комнате, - я помню. Он был выставлен в парке, ну, тогда… Давно. Был какой-то конкурс. А я тогда даже не знал, что ты рисуешь. Узнал, только когда подпись увидел. Я несколько раз приходил и смотрел на него. Он очень выделялся, твой рисунок. Такой, знаешь, не как все. Я поэтому запомнил. - Я хотел подарить тебе его, - неожиданно признался Джинён. – Я тебя однажды видел там, и подумал, что он тебе понравился. - Подарить? – растерялся Джебом. – А почему не подарил? - Да какая теперь-то уж разница. - Джинёна… Джебом шагнул к нему, и Джинён предостерегающе вытянул руку: - Стой, где стоишь. Он смотрел прямо в расширившиеся глаза Джебома, и ему казалось, что он падает в этот черный мучительный взгляд, летит сквозь кромешную мглу безнадеги, куда-то туда, на дно, где свернулась тугим клубком безысходная тоска, гладит себя по бокам шипастым хвостом, воет тоненько, на одной мучительной ноте. - Извини. Джебом отступил, опустился на пол, обхватив голову руками. - Так что ты хотел сказать про работу? - Да, про работу, - Джебом сложил руки на коленях. На Джинёна он больше не смотрел. – Твоя обложка очень понравилась нашему арт-отделу. Они хотели предложить тебе и дальше участвовать в проекте Сан – как минимум обложками. Но еще есть идея к каждому альбому выпускать небольшую манхву. То есть и музыку, и художественное оформление будет объединять некая история, что-то типа сериала. Писателей мы подбираем, но арт-директор хочет встретиться с тобой, потому что пока не видит других кандидатур. Мы… Они пытались тебе дозвониться, но ты как в воду канул. Я тоже ничем не мог помочь, потому что в той квартире ты больше не живешь, а где и как тебя искать, было совершенно не понятно. И я пошел к Сын… к Джексону. А дальше ты знаешь. - Если я, - немного помолчав, ответил Джинён, - соглашусь на эту работу, я буду пересекаться с тобой? - Да, - кивнул Джебом. – Нечасто, в основном все контакты и вся работа у тебя будет с арт-отделом, но со мной время от времени тебе все равно придется видеться – на заключительных этапах. Но это будет в рамках совещаний – не наедине, если тебя это волнует. - Почему меня это должно волновать? – холодно поинтересовался Джинён. – Или ты думаешь, что, оставшись наедине, я тут же на тебя наброшусь? - Нет, конечно, - Джебом мотнул головой. – Просто тебе может быть неприятно. Как сейчас. - Хорошо, - кивнул Джинён. – Сколько у меня есть времени на ответ? - Чем быстрее, тем лучше. Вот, я оставлю визитку, свяжись с ними, - Джебом положил на стол маленький картонный прямоугольник. – Джинёна... Ты… Я… Я хотел извиниться. Нет. Я хочу попросить прощения. И если ты дашь мне возможность… - Думаю, мы все обсудили, и тебе пора возвращаться. Я позвоню в ваш арт-отдел, когда все обдумаю. Передай им, что сильно не задержу. - Хорошо. Только… - До свидания, PD-ним. Где выход, вы знаете. Провожать не буду. Он посторонился, выпуская Джебома из комнаты. Заметил белое пятно на черной толстовке, еле сдержался, чтобы не отряхнуть. Да что с ним такое? Они были вместе меньше трех недель, а разошлись уже три месяца назад, но рефлексы – будто они встречались три года, а болит так, будто расстались только вчера. Он услышал, как хлопнула дверь, помчался на кухню, вытащил из холодильника бутылку соджу и прямо из горла сделал несколько больших глотков. Не смог подавить искушение и осторожно выглянул в щелку между стеной и занавеской – посмотрел, как PD-ним, о чем-то поговорив с детьми, открывает дверцу и запускает их по очереди в салон машины. Добренький ты наш. Только где доброта твоя была, когда ты изображал из себя таинственного, сука, незнакомца. Джебом оглянулся на дом, и Джинён отпрянул от окна. Пусть убирается восвояси. Он сделал еще несколько глотков из бутылки, достал вторую, прихватил рюмку и отправился наверх. Разбудил его звонкий голос мамы. Джинён нехотя разлепил глаза и посмотрел на часы – уже десять вечера. Неплохо он поспал, даже похмелья не ощущается, хотя какое похмелье с двух бутылок соджу. Не включая света, нашарил тапки и вышел из комнаты. - Вы такой худой! – доносился из кухни возмущенный мамин голос. – Поди работаете и работаете, а нормально покушать времени не остается. Сейчас уже все готово будет. - Пожалуйста, говорите со мной неформально, - ответил ей другой голос, и Джинён чуть не свалился с лестницы. Он что, не уехал?! Джинён кубарем скатился вниз, на секунду притормозил у зеркала, пригладив волосы, и влетел на кухню. Так и есть – за столом перед миской с дымящимся раменом сидел разрумянившийся Джебом, а мама выкладывала в тарелку жареное мясо. - Проснулся? – обернулась к Джинёну мама. – Мы тебя разбудили? Поешь с нами, ничего ведь не ел с утра. - Поем, конечно, - медленно кивнул Джинён и уселся напротив Джебома. Тот, казалось, был готов нырнуть в рамен и утонуть в нем навсегда. – И что же вам помешало уехать, PD-ним? - Представляешь, - мама выдала рамен и Джинёну, водрузила тарелку с мясом посреди стола и сама, наконец, уселась, подперев рукой подбородок, - иду от мамы Дахё, а Джебом-щи в машине сидит. Жду, говорит, эвакуатор. К вечеру ж подморозило, и вся эта грязь в лед превратилась – не выбраться. Особенно на такой машине. - Да, - кивнул Джинён, втягивая в себя лапшу, - это вы не подумали, PD-ним. Такая скромная машина для нашего Манхэттена. - Это не моя, - пылая ушами, проговорил Джебом. – Одолжил у друга. - Поносить взяли? Понимаю. Вашу-то вообще б никто не заметил, - Джинёна было не остановить, - а тут хоть как-то выделяется среди нашего разнообразия. - Моя в ремонте, - Джебом поднял на него глаза. - Бывает, - вздохнул Джинён. – Даже немецкий автопром подводит. Что же с ней случилось? Колесо прохудилось? - Авария, - коротко ответил Джебом. - Ой, - притворно всполошился Джинён. – Вы не пострадали, PD-ним? Не отшибли себе чего важного? Ах да, мне же все равно. - Джинёна! – мама укоризненно смотрела на него. – Уже не смешно. - А я и не смеюсь, - в момент посерьезнев ответил Джинён. – Зачем ты его сюда притащила? Дождался бы эвакуатор свой там, не развалился бы. - Мы отменили вызов, - мирно сообщила мама. – Джебом-щи у нас переночует, а утром грязь оттает, и дядя Ли поможет на тракторе. - Перено… Чего? – Джинён закашлялся так, что потребовался целый стакан воды, чтобы можно было продолжать говорить. – Мам, ты в своем уме?! Где он будет ночевать? У нас же негде! - Так я вам у тебя постелю, - удивилась мама. - Нет, - Джинён грохнул пустым стаканом по столу. – Стели ему, где хочешь, но у меня он спать не будет. Можем дальнюю комнату освободить, если тебе так хочется оставить его на ночь. - Так мы ее если и разгрузим, то только к утру, - возмутилась мама. – Там же все хламом забито. - Я вызову эвакуатор, - подал голос Джебом. – И подожду его в машине. Я уже согрелся, все нормально. Спасибо вам большое. Он неловко поднялся со стула. - Стоять! – мама, если хотела, могла прикрикнуть так, что даже громадный соседский пес, которому и собственные хозяева были не указ, приседал от этого крика и прятал хвост между ног. – Вы останетесь здесь, это не обсуждается. Джинёна, помой посуду. Джебом-щи, ванная тут слева, я положу вам полотенце, зубную щетку и сменную одежду. Но сначала помогите Джинёну убрать со стола. А я пошла стелить постель. С посудой Джинён возился максимально долго – послушал, как в ванной шумела вода, потом посчитал шаги наверх. Наконец, кухня была вылизана до самого последнего уголка, и ему пришлось признать – больше тут делать нечего, нужно идти к себе и ложиться рядом с PD-нимом. Спальных мест в их доме было раз-два и обчелся. Можно, конечно, устроиться в гостиной, но мама, у которой на уме всегда какие-то свои не всегда понятные Джинёну соображения, утром может из-за этого закатить самый натуральный скандал. Джинён нога за ногу поднялся по лестнице, замер у двери в комнату, прислушался. Из-за двери не доносилось ни звука. Он аккуратно потянул ее в сторону, вглядываясь в темноту. Джебом, завернутый в одеяло, сидел в углу. Джинён молча прошел, скинул с себя тапки и улегся на матрас. Прикрыл глаза, но на сон даже намека не было. - Так и будешь там до утра сидеть? – пробурчал он, не выдержав гнетущей тишины. - Ну, - глухо отозвался Джебом, - в целом, план был такой. - Не дури, - вздохнул Джинён. Он настолько вымотался эмоционально за этот день, что в нем не осталось уже ни волнения, ни злости, которой, впрочем, не было в нем уже очень давно – только глухая тоска по тому, что было так близко, так рядом, но не сбылось, как не сбывалось все хорошее в его жизни. - Ложись. Тебе завтра несколько часов за рулем предстоит по не самым лучшим дорогам. Джебом завозился в своем углу, подполз поближе и улегся рядом. Слишком рядом, подумал Джинён, слушая его дыхание. Сейчас бы обернуться к нему, обнять, прижаться, спрятав лицо в ямку между плечом и щекой, вдохнуть в себя его пыльно-яблочный запах. Нельзя. Ему только кажется, что он знает, кто такой Им Джебом – с этой своей виноватой улыбкой, с этими медленными глазами, с этим дурацким вихром на макушке. Но это иллюзия, одна из масок, которые так любит Сан. А что прячется под этими масками, знает только Им Джебом, который лежит сейчас в нескольких сантиметрах от него, укрытый с головой одеялом. - Джинёна… Тоже не спит. - Что? - Я очень хочу тебя обнять. Я любил тебя, хён. Любил с того самого момента, как увидел тебя впервые в школьном коридоре. Это был мой очередной первый день в очередной новой школе, и я не ждал от него ничего интересного. Ты стоял, как всегда, со своими друзьями, на тебя, как всегда, пялились все подряд, а я смотрел на тебя сквозь щелку между шкафчиком и дверцей и понимал, что мы никогда не будем вместе. Но я все равно любил тебя. Я ходил на все бейсбольные матчи, чтобы посмотреть, как ты играешь. Я подкарауливал тебя после школы, и мы шли вместе до твоего дома, только ты об этом не знал. Я нарисовал примерно миллион твоих портретов. Все это не приблизило тебя ни на миллиметр, и я решил, что пусть моя любовь просто будет. Я не буду искать встречи с тобой, я не буду смотреть на тебя, я не буду думать о тебе, и любовь пройдет – всё проходит, хён, и любовь тоже. Так я думал тогда, но я ошибался. Я просто спрятал эту любовь куда-то очень глубоко, так, чтобы она не царапала душу, не обжигала внутренности, и носил ее в себе очень долго, не замечая, делая вид, что ее не существует, пока снова тебя не встретил. И когда все случилось, хён, я пытался ее прогнать, но она никак не уходит, невозможно ее отодрать от меня, вот в чем дело, и умрем мы с ней тоже вместе – когда-нибудь. Я всегда буду любить тебя, хён, но только это ничего не изменит. - Я спущусь вниз, - сказал Джинён и стянул с себя одеяло, поднимаясь. - Не надо, Джинёна. Спи. Я не хотел… Просто я… Мне нужно было хотя бы сказать, иначе бы я, не знаю, наверное, сдох бы. Джинён впился ногтями в ладони до самого мяса. - Спокойной ночи, - сказал он и добавил еле слышно: - хён. ** За окном занималось серое утро. Голые ветки старой яблони скреблись и бились в окно, словно просили пустить их в дом. Джинён зажмурился, перевернулся на другой бок и так немножко полежал, делая вид, что спит. Но когда он все же решился открыть глаза, выяснилось, что зрителей у этого представления не было – соседняя постель пустовала. Он вскочил и подбежал к окну – машина ярко-желтым нездешним пятном по-прежнему маячила посреди тусклого пейзажа. Джинён спустился на кухню, пощупал чайник – тот был горячим. Он налил себе кофе и выбрался на крыльцо. Джебом в старой джинёновой куртке сидел, нахохлившись, на верхней ступеньке. В руках у него была огромная дымящаяся кружка. - Чего не спишь? Джинён опустился рядом. - Да вот… - Джебом дернул плечом, - не спится что-то. Сижу тут. - Угу, я вижу. - Ты больше не злишься на меня? - За что? – угрюмо отозвался Джинён. - За то, что приехал. Что на ночь остался. - За это не злюсь. - А… за то? Джинён сделал большой глоток кофе. - Что ты сказал Джексону? - Что я тебя очень сильно обманул. Нет, - Джебом закусил губу, - я сказал, что предал. Все хорошее, что у нас было, я просто взял и предал. Что сделал тебе очень больно. Что поступил, как конченый мудак. Еще я сказал, что все это вышло почти случайно, но это не имеет никакого значения. Что я готов нести любое наказание, но самое страшное наказание для меня – думать о том, что тебе плохо из-за меня. Еще что-то говорил, не помню, я… Я был немного не в себе. Но деталей я ему не рассказывал. - Спасибо. Детали были бы лишними. - Это наше с тобой дело, Джинёна. - Да, - кивнул Джинён. - Ты вернешься в Сеул? - Не знаю. - Возвращайся. Пожалуйста. Не из-за меня, - Джебом обернулся к нему, и Джинёна словно обожгло болью, плескавшейся в его глазах. – Это действительно хорошее предложение и хороший шанс. Я и Джексону так сказал, но он и сам понимает. - Это же с твоей подачи они так заинтересовались моей персоной? - Нет! – Джебом яростно замотал головой. – Они мне сообщили, когда не смогли до тебя дозвониться. Я тут вообще ни при чем, клянусь! - Веры тебе нет, - усмехнулся Джинён. - Я никогда тебе не врал, кроме того раза, - тихо сказал Джебом. - Зато каков был раз! – зло хохотнул Джинён. – Какая многоходовочка! - Я продал долю в клубе, - Джебом смотрел куда-то в землю. – Не хочу больше иметь с ним ничего общего. - Что так? - Ты реально хочешь, чтобы я объяснил? - Да нет, - вздохнул Джинён. – Твои дела, мне не интересно. - Помнишь, как мы к реке ездили? - Ну. - Я туда приехал недавно, но… уже не то. Без тебя вообще все не то, Джинёна. - Не перегибай, - скривился Джинён, - мы с тобой вместе всего ничего были. - Я все думал… Может, я перепутал. Может, я на самом деле полюбил тебя тогда еще, в школе. Ну не возможно же! – вскрикнул Джебом и добавил гораздо тише: - Невозможно, чтобы так болело из-за пары месяцев. - Трех недель, неполных, - поправил его Джинён. - Я считаю с другого момента. - Как ты меня нашел? Не здесь, - Джинён сгреб талый снег в ладонь и мял его, превращая в ледяной шарик, - в вебе? Он запустил шарик в забор, но тот не долетел – рухнул в ноздреватый сугроб. - Джексон… - начал Джебом, но оборвал себя. - Что – и тут он тебе помог? Так сказать, сориентировал? - Джексон Ван – он был моей первой любовью. Джинён думал, что в Им Джебоме его уже ничто не способно удивить, но, услышав это заявление, так и замер с кружкой кофе, не донеся ее до рта. Вон оно как, значит. Отсюда и домашнее Сынни. Сынни для близких, абы кому Джексон не разрешал себя так называть, моментом пресекая даже зачаточные попытки. - Вон оно что, - выдавил из себя Джинён и сделал глоток. По рту разлилась невыносимая горечь. Когда они сошлись? До или после того, как Джебом зашел в вебку и набрал Джинёна? До или после того, как Джексон отвез его сюда? До или после того, как он начал зачем-то встречаться с Югёмом? Или они и вовсе тройничок замутили? - Я никак не мог придумать, как бы с ним познакомиться, - продолжил Джебом, не глядя на Джинёна. – Ты же знаешь его – всегда окружен людьми, всегда в центре внимания. Я даже в театральный кружок пришел, чтобы хотя бы там с ним как-то сойтись, а потом услышал, как эти две училки, которые им руководили, обсуждали, что меня поставят на роль Ромео, а Джекса сдвинут на роль Тибальта. Ну и сказал им, что передумал. - Похвально, - голос все же дрогнул, но Джинён понадеялся, что PD-ним не заметил. Он вспомнил, как Джексон носился с этим спектаклем, притащил потом на него не только родителей, но и чуть ли не всех соседей. Интересно, как бы он себя повел, если бы главную роль отдали Джебому. - В общем, я изнывал так, что в итоге написал песню. Я всегда любил музыку, с самого детства. Сначала родители отдали на скрипку, потом увлекся фортепиано, потом освоил гитару – уже сам. Ну, и всякие программы, понятно. Писал лет с 9 или 10. Дурное, конечно, детское, наивное. Так что эта песня была не первой, что я написал, но она была первой, не знаю, как сказать, выстраданной. Она была искренней. И я отправил ее в несколько агентств, отозвались два. Ну, эту историю мы уже слышали, подумал Джинён. Без интимных подробностей, конечно, но вот о них-то как раз и не хотелось знать. Впрочем, Джебом ему выбора не оставил, решив за каким-то хером, что они сейчас Джинёну жизненно необходимы. И чего его на воспоминания потянуло? Но прерывать PD-нима Джинён не стал – что-то подсказывало, что нужно дослушать. - Я думал, - увлекшийся PD-ним даже не заметил всего этого непростого мыслительного процесса, протекавшего в джинёновой голове, - что приду и просто скажу ему что-то типа привет, я написал песню, ее купили и скоро ее споет какой-нибудь айдол, а она – про тебя. - О да, - насмешливо протянул Джинён, - он бы оценил. - Я же рассказывал тебе про своих, - Джебом скривился и изобразил в воздухе кавычки, - друзей. Ну, тех, сыновей папиных бизнес-партнеров. Джинён кивнул. Зачем он вообще это слушает? Даже с учетом того, что все это было десять лет назад, почти одиннадцать, представлять Им Джебома, сохнущего по Джексону Вану, было неприятно. Да черт возьми, это было жесть как тяжело. Хорошо, что они с мамой в итоге уехали – Джинён и представить не мог, что бы с ним было, узнай он обо всем тогда. И Джексон тоже – хорош друг, даже не намекнул на свои прошлые шашни с Им Джебомом. Ой, давай-ка погуглим, чем сейчас Им Джебом занимается. Ой, случайно встретил на вечеринке. Случайно ли? В том, что эти шашни имели место быть, Джинён даже не сомневался. Налетевший порыв ветра плеснул в лицо порцию влажного воздуха. Уже совсем весна. У Джексона через неделю день рождения, и надо хотя бы позвонить, но теперь вообще не понятно, как его поздравлять. И с чем. - Один из них, - Джебом поежился и поплотнее запахнул себе куртку, - мне иногда казался нормальным, Чо Джихун. И я ему рассказал. И про Джексона, и про песню, и про план. Я думал, он смеяться начнет, но он как-то очень серьезно ко всему отнесся. И он же позвонил мне как-то вечером и сказал, что сейчас на вечеринке у Джекса, и чтобы я шел туда. Мол, выцепишь его в неформальной обстановке, поболтаете и признаешься между делом. Я нервничал дико. Пришел, потоптался у дома. У меня с собой папин виски был, пока решался, вылакал полбутылки где-то. Ну, потом зашел в дом. Шум, гам, бедлам. Я ищу Джексона, его нет нигде. Спрашиваю кого-то, мне показывают наверх. Поднимаюсь и за второй дверью нахожу его. Их. Джексона и Джихуна. То есть он все это сделал специально. Ему даже Джекс не нужен был – он встречался с другим парнем. Просто, потому что Джексон понадобился мне, понимаешь? - Они видели тебя? - Джихун видел, Джексон… занят был. Я дверь прикрыл и спустился вниз. И там напился так, как не напивался никогда в жизни. Утром было жесть как плохо. Почти не помнил ничего из того вечера – обрывки какие-то. Помню, в какой-то момент выполз на крыльцо и поцеловал какого-то парня, типа отомстил. Боже, кому я мстил. Джексу? Так он вообще ничего об этом не знал. Джихуну? Поцелуем с кем-то? Дурак. Джебом хмыкнул и отпил уже остывший кофе из своей кружки. - Это был я, - медленно произнес Джинён. - Где? – не понял Джебом. - Тот парень, которого ты поцеловал. Это был я. - Не может быть, - Джебом недоверчиво покачал головой. – Тебя там не было. Я бы запомнил. - Да ты себя-то не запомнил, - невесело усмехнулся Джинён. – А я-то… - Что? - Ай, не важно, - отмахнулся Джинён. – Ладно, все это очень увлекательно, весь этот вечер встречи выпускников, но зачем ты мне вообще решил об этом рассказать? Джинён замер, ожидая, наконец, услышать то, чего так не хотел слышать. Такие дела, Джинёна, мы тут с Джексоном, наконец, обрели друг друга, он до чертиков боится сказать тебе об этом, поэтому приехал я. И вот, значит, говорю. - Это предыстория, - после паузы ответил Джебом. – Около года назад я случайно встретил Джихуна. Тогда, в школе, я даже сил в себе не нашел, чтобы дать ему по морде. Просто перестал с ними общаться. Так и жил до выпускного, а потом уехал подальше. Но, как выяснилось, не очень далеко, потому что столкнулся с ним на одном там приеме. Он неплохо поднялся, занимает перспективный пост в компании, которая участвовала в нашем совместном промо. И вот он прилепился ко мне, фиг отдерешь. Все вспоминал, какими лучшими друзьями мы были в школе. А потом сказал, что Джексон теперь, ну, веб-модель. И, мол, скажи спасибо, еще тогда спас тебя, Джебома, от шлюхи. Не веришь – вот тебе адрес сайта, где он столуется, можешь поискать. Джебом замолчал. - И ты поискал. Вот, значит, как их воспринимали люди по ту сторону монитора. Шлюхи. Просто шлюхи. Не то чтобы это стало для Джинёна сюрпризом, но кошки на душе заскребли с утроенной силой. - Не сразу, - кивнул Джебом, - но поискал. Понимаешь, мне было любопытно. - Ну конечно, - понимающе хмыкнул Джинён, - посмотреть на шлюху. - Это не мои слова, - возразил Джебом. – Я не считаю ни Джексона, ни тебя, ни кого-либо еще из веба шлюхами. Шлюха в этой истории только одна – Чо Джихун, да и не шлюха даже, а просто какое-то говно, в которое по недоразумению наступили. - Ладно, - согласился Джинён. – Зачем же тебе понадобился Джексон в вебе? Хотел написать для него еще одну песню? - Язвишь, - грустно отметил Джебом. – Злишься? - Просто не понимаю, при чем тут я. Вот ты, вот твоя любовь, вот вебка, в которой ты ее ищешь. - Нет, Джинёна. Давно уже нет никакой любви. Просто досужее любопытство. Ты бы не полез на моем месте? - Я не знаю, - пожал плечом Джинён. – Я на своем месте. А о том, что мы твою инсту, драгоценный PD-ним, изучили вдоль и поперек, мы умолчим. А также о том, что последняя фотка там появилась месяц назад – с дебюта Югёма, и с той поры ни одного обновления. - Ты был восьмым. Восьмым Джексоном, к которому я постучался. Я понимал, что вряд ли он там под своим реальным именем, но имя – это все, что у меня было. Джексон зарегистрировался в системе под реальным именем. Говорил, что оно очень удобное – распространенное и в целом нейтральное, а ему не придется привыкать отзываться на что-то другое. Интересно, как бы повернулась история, если бы восьмым оказался настоящий Джексон. - Нехило ты потратился, судя по всему, - Джинён решил, что если когда и расскажет PD-ниму об этом, то уж точно не сейчас. - Каждому по тысяче долларов давать. - Честно признаться, я не знал расценок. Ну, сколько предлагать. Решил плясать от тысячи. Все соглашались, и я понял, что это приемлемая сумма. - О да, - Джинён криво улыбнулся. – Приемлемая. И что же? Ты увидел, что это не тот Джексон, но все равно решил потешить свое эго, поставил меня жопой кверху и свалил. - Я не знал тогда, что это ты. Ты был в маске. И я не тешил свое эго. Я просто не очень понимал, что надо делать, а тогда… Ко мне внезапно приехал Югём – он знал код замка, я услышал, только когда он от дверей орать начал. И просто отключился, чтобы он ничего не увидел. - Но потом ты снова объявился. - Да, - покаянно кивнул Джебом. – Ты меня чем-то зацепил. К тому моменту я понимал, что ты – не Джексон, но я решил, что поискать могу потом, лучше наберу тебя еще раз. - И набрал. - Ну да. А потом увидел тебя в компании. И я узнал тебя. - Узнал – в смысле, что мы в школе одной учились? - И это тоже. Но еще я узнал, что тот Джексон номер восемь из веба – это ты. А потом… - Ты набрал мне в тот же вечер – не терпелось? - Мне нужно было удостовериться. - И я оказался без маски. Подфартило тебе – так подфартило. - У меня было два варианта – сказать тебе сразу, что я тебя узнал, или продолжать делать вид, что мы не знакомы. - Врешь, - лениво заметил Джинён. – Был третий вариант – больше никогда мне не набирать, в компании вежливо раскланиваться, и на этом всё. - Исключено, - Джебом повертел в руках пустую чашку. - Это почему же? - Я уже на тебя запал. То есть, сначала меня тянуло к парню из веба. Потом я наткнулся на тебя на работе. И знаешь, ты очень изменился за это время, Джинёна. Ты стал такой… Черт, я даже не знаю, как это сформулировать. Но когда я вас двоих свел в одно в своей голове, и когда ты сидел в вебе без маски – наверное, именно тогда я попал. Я не помню, что нес, какую-то пургу. Я думал, что у меня от возбуждения глаза на лоб вылезут. - Дрочил? - Не в вебе, - смущенно улыбнулся Джебом. – Потом, когда отключился. Эта твоя двойственность – ты в вебе и ты в реальности, вы же с одной стороны одинаковые, а с другой совершенно разные – это дико будоражит. И я уже не мог остановиться. А потом я дождался тебя на работе, в своем кабинете. Мне хотелось убедиться, что все это мне не приснилось, что ты реальный. Я планировал и дальше делать вид, что не узнал тебя – просто боялся, что иначе все выйдет из-под контроля, но ты задал этот вопрос, и я… Я не нашелся, что ответить. Я хотел спросить, почему тебя понесло в веб – я же понимал, что ты там не из любви к искусству. Но еще я понимал, что это будет последний вопрос, который я смогу тебе задать. - Обложка, - выдавил из себя Джинён. – Чтобы я ушел из веба? - Блин, Джинёна! – возмущенно воскликнул Джебом. – Ну почему ты так в себя не веришь? Да я из реальности выпал, когда увидел твой набросок. Я тогда и про веб, и про все на свете забыл. Нужно просто было заполучить тебя как художника. - Ладно, - вздохнул Джинён. – Предположим, это правда. - Это правда, - мрачно заявил Джебом. – Все, что я тебе сейчас рассказываю, - правда. - Зачем ты потащил меня в реал? - Я тебя хотел. Я хотел тебя так, что у меня яйца готовы были лопнуть каждый раз, когда я видел тебя по ту сторону монитора. И еще… меня реально увлекла эта игра. Я поколдовал со звуком, настроил голос – так, чтобы он не казался неестественным. И мне хотелось, чтобы я тебе… чтобы я тебя будоражил так же, как ты меня. Это было рискованно, очень рискованно, но меня несло со страшной силой, а тормоза отказали полностью. Я думал, что встречусь с тобой один раз в облике Сана и всё. Потом я что-нибудь придумаю, позову тебя на свидание уже без всяких этих штук, чтобы все было по-человечески. - Слушай, а почему именно Сан? В честь Югёма? - Не то чтобы в честь, - Джебом смутился. – Просто ты пристал с этим – как мне тебя называть. Ну как, как. Откуда я знаю. А тогда на столе лежали рабочие эскизы для обложки, и у меня просто взгляд на них упал. - Ты вообще собирался мне когда-нибудь об этом рассказать? - Не знаю, - сокрушенно признался Джебом. – Понимаешь, мы только начали встречаться, все было такое… хрупкое. Может быть, когда-нибудь потом. Но ведь и ты мне не рассказывал про веб. - Я тоже… когда-нибудь потом. Думал, узнав про это, ты меня бросишь. - Ни за что, - Джебом посмотрел на него с грустью, - я бы ни за что тебя не бросил. С каждым мгновением, что я узнавал тебя, я влюблялся в тебя все больше и больше. - Зачем был второй раз? Ведь ты уже позвал меня на свидание. И я согласился. - Только не смейся, - Джебом окончательно смутился. – Я ревновал тебя к нему. - К нему? – не понял поначалу Джинен, а потом разинул рот. – Ты сейчас серьезно? - Когда я спросил, есть ли у тебя кто-нибудь, ты немного замялся. А потом сказал, что не можешь отменить планы, хотя ясно было, что просто не хочешь. - То есть ты ревновал сам к себе, - уточнил Джинён и вкрадчиво поинтересовался: – Ты больной? - Я влюбленный, - вздохнул Джебом. – К тому же ты же не знал, что в клубе – тоже я. И у тебя так горели глаза, когда ты говорил про планы. И я решил, что Сан просто тебя кинет. Ты его прождешь, не дождешься, взбесишься и уйдешь. И он исчезнет навсегда, а ты переключишься на меня. - Но что-то пошло не так, - едко заметил Джинён. - Я видел, как ты пришел. И не смог. - Что не смог? - Проигнорировать тебя. Просто решил, что это будет последний раз. - Пацан сказал, пацан сделал, - понимающе покивал Джинён. – Оно так и вышло. - Но не так, как планировалось. Я очень испугался, когда ты чуть не сорвал маску. Я и так боялся, что ты вот-вот меня узнаешь… - Поэтому если и говорил, то по-английски, - Джинён одобрительно поджал губу. – Умно, другой язык меняет тембр голоса. Не сильно, но если минимизировать количество слов, плюс шепот, плюс это - есть шанс остаться неузнанным. - Ну вот, теперь ты все знаешь, - Джебом удрученно изучал набухшую от весенней влаги ступеньку у себя под ногами. – Я не надеюсь, что ты когда-то меня простишь. Я просто хочу, чтобы ты знал – это все не специально. Это не какой-то продуманный план, чтобы поиздеваться над тобой. Просто я идиот, каких мало. Но… Джинёна, - он вскинул на него совершенно больной взгляд, - я тебя люблю, это правда. Я каждый день таскался к твоему дому, пока Югём не сказал, что ты уехал в неизвестном направлении. Я даже думал нанять частного детектива, чтобы найти тебя. Чтобы просто знать, что ты в порядке. Я не могу работать нормально. Дебют Югёма, промоушен – все идет, как в тумане. Мне невыносимо дома одному оставаться, и я притащил к себе пожить Чону. - Кого? Да Джебом прямо сыпал сегодня паскудными новостями. То Джексон Ван у него первая любовь, то этот отлакированный красавчик живет с ним. - Ли Чону, помнишь, я расска… - Помню, - не слишком вежливо перебил его Джинён. – И как вам живется вместе? - Да никак. Он сбежал через два дня. Сказал, что от моего кислого вида у него несварение желудка начинается. Мне плохо без тебя, Джинёна. Я даже не догадывался, что я настолько в тебя влип. Ничего, думал, я как-нибудь переживу это. Но оно все не переживается и не переживается. Джебом замолчал, уставившись себе под ноги. Джинён смотрел на его руки – покрасневшие от холода, вцепившиеся в сырые доски. Он медленно протянул свою руку и накрыл его ледяные пальцы ладонью. Джебом вздрогнул и вскинул на него глаза. - Прости, - сказал Джинён. - Нет, - Джебом грустно покачал головой, - это ты меня прости. Тебе не за что извиняться. - Тебе было плохо из-за меня, и это – мое наказание. Кажется, мы оба достаточно друг друга наказали, хён. Пора двигаться дальше. Он пружинисто поднялся, потянулся, расправляя затекшие мышцы, прищурился, вглядываясь в конец улицы. - Вон дядя Ли едет со своим трактором. Пойдем, надо вызволять твою колымагу. ** Разумеется, мама не отпустила его просто так. Сначала завтрак, которым можно накормить полдеревни, затем торжественная загрузка в багажник многочисленных контейнеров с едой, потом фото на память – потому что мама даром времени не теряла и уже успела нагуглить, кто такой Им Джебом. Джинён только вздыхал и закатывал глаза к потолку. - Ты пока проводи его, - шепнул он маме, которая с умилением наблюдала, как Джебом засовывает ноги в кроссовки, которые еще вчера были белоснежными, а сегодня выглядели так, что модный дом Баленсиага удавился бы от зависти к таким филигранным слоям грязи, затейливо размазанным почти по всей поверхности несчастной обувки. – Я подойду через пару минут. Джинён взлетел наверх, распахнул шкаф, вытащил с верхней полки рюкзак, спешно покидал туда несколько рубашек, белье и запасные джинсы. Спустился вниз, постоял немного перед дверью, приводя в порядок дыхание, и вышел на улицу. Мама уже спешила обратно к дому, прижимая к себе плоскую коробку. - Это что? – кивнул на коробку Джинён. - Джебом-щи дал – сказал, какой-то альбом, который для тебя очень важен. Это что за альбом? Художественный? - Да нет, мам. Там пластинка. В смысле диск. Можешь послушать. - А почему он важен? - Я обложку оформлял, - улыбнулся Джинён, заметив, как у мамы от восторга округлились глаза. Ну все, ближайшую неделю ей точно будет чем заняться – тут и фото со знаменитостью, и альбом другой знаменитости, на котором рисунки ее сына. Пока всех обойдет, пока каждому покажет, да не по одному разу – тут, возможно, и недели не хватит. - В общем, мам, я поехал. Джинён порывисто прижал ее к себе, вдыхая легкий аромат вербены от ее волос. - Куда это ты? В Сеул? Не расскажешь, что за работа? - Расскажу, мам. Обязательно расскажу, но не сейчас, ладно? Я позвоню тебе и все расскажу, как все определится. - Джинёна, - мама слегка отодвинула его и заглянула в глаза. – Он хороший человек. - Кто? - Джебом-щи. - Мам! - Я просто говорю, что он – хороший человек. - Она легонько щелкнула его по носу и подтолкнула к машине. – Иди уже. И не забудь позвонить! Джинён открыл дверцу и сунул голову в салон: - Подвезешь? - Садись, - кивнул Джебом, закусив губу – то ли расплакаться собрался, то ли засмеяться, кто его поймет, лицо какое-то странное. - Есть одна проблемка, - независимо сообщил Джинён, когда они выехали на шоссе, - мне негде остановиться в Сеуле. - У меня есть гостевая спальня, - ровно ответил Джебом, набирая скорость. – Только… - Только что? - Там не очень удобная кровать. - Не страшно, - ухмыльнулся Джинён. - Но… - Но? - Но в моей спальне отличная кровать, - Джебом смотрел прямо на дорогу. - Матрас на заказ делали, знаешь ли. Ты подумай. - Я подумаю, - серьезно пообещал Джинён, изо всех сил стараясь скрыть улыбку. Правда, вышло это у него из рук вон плохо. ** Вместо эпилога. Где-то год спустя - Оркестр играет на похоронах и свадьбах, - пробормотал себе под нос Джинён, изучая многочисленные закуски, выставленные на столе. - Что? – Джебом наклонился к нему поближе. - Щедро, говорю, со стороны Югёма не только деньги им подарить, но и концерт забацать. - Ну уж прям концерт, - возразил Джебом, - так, споет пару песен. - Это уже шестая. Джинён, наконец, определился с выбором и потянул с огромного блюда многоступенчатое канапе. - Просто они с Сэри очень подружились, - вступился за подопечного Джебом. – Ты их, между прочим, и познакомил. - Вообще-то я Джексона с ней знакомил, - напомнил Джинён, - чтобы он ей великий свадебный макияж сделал. А мелкий за ним увязался. Вы, кстати, его так и не заманили? - Кого? - Сынни. Он говорил, что от Три Ди ему какое-то нечеловеческое предложение поступило. - А, нет. У него с другой компанией контракт еще на год. Закончится – тогда поговорим. Заодно руку набьет. - Ну, если его Три Ди к себе тащит, наверное, уже набил. Как о нем вообще там узнали? - А ты как думаешь? – Джебом скептически приподнял бровь. – Гёма там все пороги оббил с его портфолио. - Вот неугомонный, - восхитился Джинён. - У него ж потрясающий своей оригинальностью план сделать его чем-то типа личного стилиста. Они из-за работы видятся раз в пятилетку, малыш скучает. А так любимый хён будет при нем. - Просто малыш боится, что Сынни присмотрит себе еще какого-нибудь айдола, - фыркнул Джинён. – И правильно, кстати, делает. С этим типом только так – доверяй, но проверяй. О, концерт закончился. Может, домой? - Погоди, рано еще. Мы тут и часа не просидели. - Не люблю я все эти сборища, - пожаловался Джинён. – Сейчас бы дома с книжкой полежать, а не это вот всё. - Эрин же завтра прилетает? - Угу, - кивнул Джинён, придирчиво выбирая очередное канапе. - И ты сам поедешь ее встречать? - Нет, заместителя своего пошлю, - Джинён засунул канапе в рот и обернулся к Джебому: - Конечно, сам. У тебя какие-то другие идеи есть? - Ну в смысле… - замялся Джебом. – Сам за рулем? - А, ты об этом! Да, я сам за рулем. - Но Джинёна, там очень сложная развязка, ты уверен, что… - Им Джебом! - Что? – Джебом невинно взглянул на него. - Мамку выключай, вот что, - проворчал Джинён. – Я поеду сам и я уверен. Было бы неплохо, если бы кто-то еще во мне был уверен, но, кажется, я этого никогда не дождусь. - Я в тебе уверен, - обиделся Джебом, - просто я за тебя волнуюсь. - Попробуй волноваться за что-то еще. Например, за Югёма вон можешь поволноваться и за его дружка – их эти сумасшедшие девочки сейчас задушат. Впрочем, ни Югём, ни его дружок не выглядели людьми, за которых стоило волноваться. Они с готовностью позировали на импровизированном фотоколле рядом со сценой с каждой из желающих – и по одному, и оба сразу, и оба казались вполне довольными происходящим. - Джинёна… - Ну что еще? - А тебе не кажется это странным? - Что именно? - Ну вот Эрин. То, как вы с ней познакомились и где. И сейчас она к тебе прилетает. - Во-первых, - Джинён засунул в рот какую-то уже совершенно неведомую, но очень вкусную штуковину, - она прилетает не ко мне. Они с семьей летят в Таиланд, она просто сделает небольшой крюк на пару дней – Сеул дивно хорош во время цветения вишни, знаешь ли. А во-вторых, нет, мне не кажется это странным, учитывая некоторые другие обстоятельства. Джинён смотрел на наливающиеся, словно морской закат, розово-багровым уши Джебома и думал, что ему это никогда не надоест. Для него та история уже давно перестала быть чем-то болезненным, более того, порой он вспоминал об этом с ностальгией, а вот Джебом временами все еще чувствовал себя виноватым. Отчаявшись убедить его в том, что все нормально, Джинён просто решил пойти другим путем. - Все будет хорошо, - заверил он Джебома уже вполне серьезным тоном. - Я ее встречу, отвезу в отель, если она не слишком устанет, поужинаем. А послезавтра мы ужинаем втроем, напоминаю. - Я помню, - кисло ответил Джебом. – Может, мне завтра с тобой в аэропорт? Никуда не пойду, скажу, что заболел. - Ага, ты заболел, не смог прийти покланяться и забрать очередной пылесборник, то есть я хотел сказать очень важную премию за успехи, заслуги и достижения, а потом тебя в аэропорту зафиксируют папарацци. Вот смеху-то будет. Иди на свою премию, бога ради, и дай мне хотя бы вечерок от тебя отдохнуть. - Ну и пойду, - надулся Джебом. – Может, я тоже от тебя устал. - Неа, - Джинён рассмеялся, нащупал под столом руку Джебома и вплел свои пальцы в его, - нифига. Ты дико скучал, когда я всего-то на пару дней к маме уехал. А я дико скучал, когда вы с Гёмой укатили в этот бесконечный трехнедельный тур, до сих пор не понимаю, зачем ты туда поперся, можно подумать, без тебя бы не справились. - Ну как зачем - чтоб ты от меня отдохнул, - съехидничал Джебом, не позволив такому удачному моменту бездарно кануть в Лету. - Ну начинается, - сварливо протянул Джинён. - Кстати, о Югёме. В смысле об альбоме. Я отправил дизайнерам… - Оппа, - раздался откуда-то из-за спины робкий девичий голосок, - Им Джебом-оппа, можно с вами сфотографироваться? - Иди, - Джинён легонько пихнул его коленом, - труба зовет. Джебом нехотя поднялся. Девочек собралось уже изрядно, еще несколько нерешительно мялись поодаль. Ну что ж, знали, на что шли. Не девочки, конечно, а они сами, когда решили всем кагалом пойти на свадьбу к Сэри. - А это ваш парень? – самая смелая, та, которая первой попросила Джебома о фото, с интересом уставилась на Джинёна. – А можно с ним тоже сфотографироваться? В смысле с вами вдвоем? Джинён бешено замотал головой – еще чего не хватало, но Джебом уже тянул его за руку. - Конечно, можно, - радостно заверил он девчонок, и те тихонько запищали от восторга. Даже парочка нерешительных отлепилась от стены и двинулась к ним. - Хён, - Джинён припал к его уху, - они же в инсту все выложат, слухи пойдут. - А они без этого что ли не идут? – хохотнул Джебом. – Вся компания шепчется с первого по шестнадцатый этаж. Вот заодно и со слухами разделаемся. Он обернулся к девчонкам и улыбнулся так широко, что Джинён не на шутку испугался – не треснула бы рожа. Но рожа, не прекращая счастливо скалиться, объявила: - Мой парень, Пак Джинён. Художник, дизайнер, зануда и в целом замечательный во всех отношениях человек. Джинён почувствовал, как краска, стартовав где-то в районе плеч, заливает его снизу вверх – вплоть до макушки. - Вы такой красивый, - выдохнула одна из девочек, пока Джинён уныло делал вид, что счастлив позировать. – Прям обидно даже – все красивые парни заняты. - Не все. Вот он, - Джебом кивнул в сторону дверей, - абсолютно свободен. - Ли Чону! – взвизгнули девчонки, а одна, обернувшись к Джинёну, горячо призналась: – Это лучшая свадьба в моей жизни! - Передам невесте, - пробормотал Джинён, усаживаясь, наконец, на место, - она будет счастлива. Бокал шампанского он опрокинул в себя одним глотком. Нет уж, публичная жизнь с приклеенными улыбками, фотками со всеми желающими и прочими реверансами – совершенно не его. Джексон вон, как рыба в воде чувствует себя среди всеобщего внимания, а Джинён все же предпочитает оставаться в сторонке. Но есть один вопросик. - А он тут что делает? – Джинён не слишком вежливо ткнул Джебома локтем в бок. – Ли твой драгоценный Чону. - Так его Сэри позвала, - удивился Джебом. – Она тебе не сказала? Она ж дом ему строит. Нехило заработает на этом, кстати. Да кто бы сомневался. Уж точно не Джинён – слишком хорошо знал свою подругу. Он даже не удивится, если выяснится, что Сэри пригласительные на свою свадьбу раздавала бесплатно не всем – вряд ли у нее настолько много подруг, сколько здесь дамочек набралось. - Ты все еще ревнуешь? – просиял Джебом. – Я ж говорил тебе сто раз – ничего у нас с ним не было, мы хорошие друзья. - Никогда не ревновал, - категорично заявил Джинён. – Просто он мне не нравится. - Странно, - Джебом пожал плечами, - всем нравится, а тебе нет. - Югёму он тоже не шибко нравится, - тут же сдал мелкого Джинён, - но он делает вид, что все хорошо, потому что, во-первых, этот - его сонбэним, во-вторых, твой друг. - Да ладно? – не поверил Джебом. - Он сам мне рассказывал, - заколотил последний гвоздь в крышку югёмова гроба Джинён. - Мы тут долго планируем сидеть? - Да, думаю, час-полтора еще, а потом можно и валить. - Хорошо бы, - вздохнул Джинён, - а то мне еще поработать надо. Третий альбом на носу, а у меня там конь не валялся. И модуль итоговый сдавать уже через два месяца. - Джинёна, вот скажи, нафига тебе учеба? – с укоризной взглянул на него Джебом. – Ты ради этой учебы отказываешься от реальных проектов, которые принесли бы тебе реальный доход. - Хён, - в бархатном голосе Джинёна отчетливо зазвенели стальные нотки, - ты высшее образование получил? - Ну, получил. - Я тебе мешал? - Мы тогда с тобой знакомы не были. Ну, то есть были, но мы не встречались. В смысле не виделись. В смысле… Тьфу, ну ты понял. - Вот и ты пойми – я хочу получить высшее образование. Чтобы потом реальные проекты приносили еще больше реальных денег. Мне плевать, что я самый старый на потоке. Плевать, что диплом у меня будет только к тридцати годам. И на эти реальные проекты, от которых я отказался, мне тоже плевать. Я и от проекта с Югёмом отказался бы, но не могу, потому что ты тогда своим нытьем меня в могилу загонишь раньше времени. А вот тут Джинён соврал, и Джебом знал, что он соврал, и Джинён знал, что Джебом знает, но так уж сложилась ситуация. Просто Джинён не хотел жить за его счет, а еще он действительно увлекся проектом "Сан" – пробная манхва неожиданно стала настолько популярной, что пришлось выпускать дополнительный тираж, а обложка того самого первого альбома номинировалась на одной из премий. Награду не получила, правда, но даже сам факт номинации стал для Джинёна одновременно ошеломляющим и вдохновляющим. Второй альбом вышел совсем недавно, еще даже промоушен не закончился, а из компании уже интересовались идеями насчет оформления третьего. - Устал? – спросил Джебом, когда Джинён положил голову ему на плечо. – Давай, может, сейчас поедем? Ляжем пораньше спать. Черт с ней, с работой, потом все сделаешь. - Не хочу я спать, - заявил Джинён. – Я другое хочу. - Другое? Кино посмотрим? Или хочешь – возьмем кофе и к реке? - Я тебя хочу, - лениво протянул Джинён, чувствуя затылком расплывающуюся улыбку Джебома. – Только давай сегодня сделаем так, как в Токио, помнишь, когда я к тебе прилетел? - Ты серьезно? Джинён приподнял голову и внимательно заглянул ему в лицо. - Видишь ли, в чем дело, хён, - произнес он размеренно, - не перестаю думать об этом с тех самых пор. - Так, - начал Джебом и замолчал. Джинён, выждав минутку и заодно понаблюдав, как Ли Чону, пошептавшись с невестой, направляется к сцене, обернулся, вопросительно приподняв бровь: - Так – что? - Кажется, сейчас самое время слинять. ** В комнате темно, лишь в углу мягко горит ночник. Джинён физически чувствует, как течет время –тягучая длинная секунда сменяет такую же. И снова. Он ждет. Влетевший в окно ветер нежно поднимает шторы, качая их на своей невидимой полуночной руке, гладит Джинёна по щеке и отступает, испугавшись тяжелого медленного времени. Дверь мягко отъезжает в сторону, и в светлом проеме вырастает темный силуэт. Джинён отчетливо слышит в звенящей от напряжения тишине гулкие удары своего сердца. - Ты, как я вижу, не спешишь, - говорит он недовольно, чтобы только заглушить этот сердечный грохот. Мужчина, неслышно ступая по ковру, неторопливо подходит к нему. Сегодня он в просторной рубашке, застегнутой буквально на пару пуговиц, и в свободных штанах, слишком уж низко, замечает Джинён, сидящих на бедрах. Он сглатывает, угадывая в сумраке сбегающую вниз тонкую темную дорожку. Рука сама тянется к тому, что пока еще полностью скрывают штаны, но в последний момент Джинёну удается перенаправить ее повыше и лишить своего визави рубашки, так призывно распахнутой на груди. Он проводит ладонью по шелковистой коже и с готовностью подается к мужчине, когда тот решительным собственническим жестом притягивает его к себе. Его губы встречаются с влажным жадным ртом, и он прижимается теснее, вплетая пальцы в его волосы. - Сан, - выдыхает он вместо того, чтобы вдохнуть, но ответа не следует. Впрочем, Джинён и не ждал. Он тащит его за собой, к кровати, укрытой бледно-серым шелковым покрывалом – оно холодно переливается в неверном свете улицы, проникающем в полуоткрытое окно. Они валятся, сминая и покрывало, и ледяные блики на нем, опаляя собой все окружающее пространство, избавляя себя от остатков одежды. - Жарко, - то ли жалуется, то ли хвастается Джинён, ловко выползая из-под Сана и усаживаясь на него верхом. Сан лежит под ним, не шевелясь, ожидая, что же последует дальше. Джинён медленно склоняется над ним, кончиком пальца проводит по виску, тихо прикасается губами к подбородку, мелкими поцелуями движется вверх по скуле. Он срывает с него маску единственным точным движением и жадно вглядывается в высокий чистый лоб, в прямые строгие брови, в хищный нос с небольшой горбинкой. - Да, - смеется Сан, не отводя взгляда, - вот так. Он берет его голову в свои ладони, целует медленно, долго и так нежно, что внутри у Джинёна словно лопается тонкая, до предела натянутая струна, и он зарывается головой в ямку над его ключицей и бормочет, бормочет, чтобы скрыть некстати подступившие слезы: - Я люблю тебя. Он мечтает, чтобы эта ночь в наспех снятом номере случайного отеля, на чужой кровати, на незнакомых простынях, ночь, в которой даже весенний ветер поет о любви, бережно оглаживая их плечи, в которой луна выхватывает из темноты то краешек губ, то капли пота на лбу, ночь, когда он чуть не разрыдался во время секса, осталась в его памяти навсегда. Его желание сбудется. Он будет вспоминать эту ночь, глядя на гладкое кольцо из белого золота, которое Джебом наденет на его палец пару лет спустя. Об этой ночи он будет думать на своей первой персональной выставке, любуясь лицом Джебома, сияющим так, будто тот сам написал все картины, развешанные по стенам галереи. Он вспомнит о ней, когда дверь детской, в которой только что заснула крошечная девочка, мягко закроется за их спинами, и Джебом, не умея справиться с навалившимся счастьем, судорожно всхлипнет и медленно осядет в его объятиях. Эта ночь встанет перед его глазами, когда в реанимационной палате он будет держать за руку опутанного проводами Джебома и горячо молить всех богов не отнимать жизнь у того, кто дорог ему больше жизни. Он улыбнется, вспомнив эту ночь, сидя в низком шезлонге и наблюдая, как внуки, которых привезла их так быстро и так незаметно повзрослевшая дочь, бегают по весеннему саду. Гляди-ка, ты уже совсем дед, скажет он и выдернет из густой темной шевелюры Джебома седой волос. Я не дед! – возмутится тот и расхохочется, когда один из близнецов громко позовет: - Деда! Смотри! Он никогда не забудет эту ночь, но сейчас он только мечтает об этом и шепчет, падая в черные бездонные глаза: - Кем бы ты ни был, я люблю тебя. - Я люблю тебя, - отзывается эхом Джебом, и Джинён знает, что это – правда.