в багровом поле

Мальчика вывел из сна громкий щелчёк над ухом. В голове одно за другим стали проявляться воспоминания. Его чуть не задушили? Глаза получилось открыть с трудом. Видимо, он ещё не до конца вышел из дрёмы. В дальнем углу помещения, за небольшим столом, сидел молодой человек на вид лет двадцати двух. Он что-то записывал на обрывке бумаги, периодически нервно щёлкая авторучкой. Заметив едва разлепившего глаза Фёдора, он прервался и, несколько секунд покрутив ручку между пальцев, отложил её. —С пробуждением. — у мужчины был сильный акцент, по-русски он говорил плохо. Федя тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. Комната не была похожа на больницу или что-то такое. Светло-жёлтые обои в мелкий горошек, шкаф рядом с кроватью, ковёр на полу. Напоминает скорее чьё-то место жительства. —Где я? —Для начала выслушай меня. Сейчас ты находишься в Японии, спасённый русскими сотрудниками и переведённый в Йокогаму для большей безопасности. У тебя не было обнаружено никаких травм, а твои родственники отказались брать тебя в дом, поэтому сейчас ты здесь. Это приют для детей от семи до двенадцати лет, с немного усложнённым обучением. Теперь ты будешь жить здесь. —Можно спросить? — голос Достоевского немного дрогнул. — Вы не знаете, где Николай? —Мне не известно о других жертвах проишествия. —Как я буду здесь обучаться, если не знаю японский? —Какое-то время у тебя будет дополнительный урок, на котором ты изучишь наш язык. Твоя форма в шкафу, занятия начинаются завтра в девять на втором этаже. — мужчина вышел из комнаты, беззвучно закрыв за собой дверь. Федя встряхнул головой, пытаясь собраться с мыслями, и встал с кровати. Из-за недавнего пробуждения его малость шатало. В шкафу мальчик нашёл несколько пар белых штанов и две чёрные кофты. Одежды, в которой он себя запомнил, там не оказалось. Под кроватью находились серые ботинки. Одевшись, тот вышел из своей комнаты. В коридоре было достаточно пусто. Несколько человек шли со стороны лестницы. Фёдор пока не планировал с кем-то знакомиться, потому что прежде всего должен понять, как устроено это место. Красные лучи за окном больно резали глаза. Мальчик зажмурился, и постояв несколько секунд, вновь открыл глаза. Улица была достаточно ухоженная, вдоль ограды аккуратно росли кусты с какими-то ягодами. Ещё некоторое время оглядывая двор, Достоевский пошёл искать второй этаж, дабы завтра проще сориентироваться. Заблудиться здесь, как нечего делать. Вдоль по коридору расположено очень много дверей, часть из которых была открыта и вела в какие-то залы. Некоторые двери шли подряд, а некоторые разбросаны в хаотичным порядке. Вероятно, это жилые комнаты. Лестниц Федя нашёл три, две из которых были, видимо, аварийные, даже не имевшие освещения, а одна, стеклянная, всегда вела в центр этажа. На первом было более оживлённо. Дети сидели небольшими группами, на Достоевского внимания никто не обратил. Он прошёл до конца коридора, ко второй лестнице, и поднялся на свой этаж.

***

Фёдор проснулся в девять-двадцать четыре. Кинув короткий взгляд на часы, он метнулся собираться. Одевшись, Федя вылетел из комнаты. Спустившись на второй этаж, он вдруг растерялся. «В какой кабинет? Проверять каждый?» Все таблички на дверях были на японском, что вдвойне усложняло задачу. Простояв минуту, он постучался в ближайшее к нему помещение. Ему открыла низкая женщина с тёмными волосами. Она с упрёком что-то спросила, но Достоевский непонимая наклонил голову на бок, пытаясь разобрать хоть слово. Из-за её спины показался мальчик с каштановыми волосами. —По-русски говоришь? — с интересом спросил он. —Говорю! —Отлично, пошли. — мальчик взял Федю за руку и завёл в кабинет. Он чем-то напоминал класс в русских школах. —Садись. — он вытянул стул у одной из парт. — Будешь со мной. —Я… Я вообще японский не понимаю. Брюнет рассмеялся. —Привыкнешь, не переживай. Пока могу тебе всё переводить. Хочешь? —Мг… Я Фёдор. Достоевский. —Осаму Дазай, — он протянул руку. — Будем знакомы. На уроке Федя чувствовал себя очень некомфортно. Учитель много говорил, а все присутвующие писали и писали. Только он сидел без дела. Однако его новый знакомый выглядел абсолютно расслабленно. Большую часть времени он рисовал на полях тетради, изредка делая короткие записи. Фёдор несколько раз поймал себя на мысли, что в наглую разглядывает Осаму. Хотя тому, видимо, было фиолетово. Он улыбался каждый раз, когда они сталкивались взглядами, но не произнёс ещё ни слова. В конце концов Достоевский сдался. —Осаму. —М? —Я же весь урок ничего не делаю. Меня не накажут? —Даже не знаю… Вообще-то должны, но ты ведь не понимаешь японский. А знаешь что! — он выдернул из тетради лист и быстро что-то на нём написал. — Пропиши так всю страницу. — на бумаге были какие-то иероглифы. —Что это? — взяв из рук Дазая листок, Фёдор принялся рассматривать написанное. —Это твои имя и фамилия. Только на японском. Теперь у тебя есть задание, и если что, можешь его показать. Мальчик кивнул, и увлечённо стал повторять иероглифы. Улыбнувшись, Осаму отвернулся к доске. К концу урока, у Фёдора был целый лист с его инициалами, а у Дазая целый лист с рисунками. —Федь, тебя там зовут. — мальчик встал, и принялся убирать тетради в рюкзак. —Зачем? —Сказали, хотят с тобой поговорить. Я подожду на выходе, не бойся. —А… Хорошо. Отряхнув штаны, Достоевский направился к учительскому столу. —Фёдор, — женщина говорила по-русски легко, вероятно, её с детства ему обучали. — Ты ведь русский, да? —Ага… — Федя замялся. —Я буду учить тебя японскому. Приходи, пожалуйста, в этот кабинет к пяти. —Хорошо, спасибо. Мальчик выдохнул. Он ожидал, что его начнут ругать за то что он опоздал, ещё и весь урок дурака валял. —Что сказала? — Дазай, как и обещал, ждал за дверью. —Что она будет преподавать мне японский. —Здорово! —Осаму, а ты русский? —Я? Честно, не уверен. Я в этом приюте очень давно. Нас постоянно возят из страны в страну, для изучения языков. Имя японское, но первые несколько лет я точно жил в России. А ты? —А я… На наш населённый пункт недавно напали, охота на одарённых, знаешь? — Дазай поморщился. — Ну, видимо, никто из моих родителей не выжил. А меня чуть не придушили. —Ты не в курсе, живы они или нет? —Мне сказали, что они мертвы, а про моего друга никто не знает. Осаму прикусил губу. —Мне жаль. —Нет, всё нормально, правда. Я никогда не любил ни отца, ни мать. Они… Неважно. Кстати, ты на каком этаже живёшь? —На третьем. Ты? —А я тоже. Правда я не особо ориентируюсь, где тут что. —Я тебе покажу после уроков, ладно? —Договорились.

***

—Боже, и столько уроков каждый день?! —Ты то что жалуешься? Ничего ж не делал. —Оно морально меня вымотало, а вечером японский. Осаму, спаси меня. Они шли в сторону комнаты Дазая. Фёдор даже не пытался запомнить её расположение, понимая, что ещё больше запутается. Они постоянно сворачивали, проходили по коридорам и снова петляли. В конце концов брюнет остановился у одной из одинаковых дверей с надписью на японском. —Пришли. — улыбнулся он. —А что написано? — Достоевский наклонил голову, делая вид, что читает. —А это уже моё имя. Проходи. — мальчик открыл дверь, впуская знакомого. Внутри было достаточно уютно. Обои такие же, как и в комнате Феди. Видимо, у всех одинаковые. Напротив входа расположено большое окно с полуподнятыми серыми жалюзи. Под ним был стол, а рядом — кровать. Незастеленная. На столе были разбросаны учебники, тетради, ручки и ещё несколько листов с рисунками. Фёдор не был сторонником беспорядка или что-то в этом роде. Нет, наоборот. Он любил, когда в помещении чисто. Но сейчас именно этот домашний хаус показался ему знакомым. Прямо как у Коли в комнате. Так. Опять Коля. Нет, Федь, нельзя про Колю. Забудь. —А я ду-умал, Осаму Дазай — чистюля. — мальчик игриво обошёл брюнета вокруг несколько раз. —Какое дурацкое слово. Я просто не успел… —Осаму, ты что, оправдываешься? — Достоевский довольно улыбнулся, предварительно изобразив на лице полное недоумение. —Что?! Конечно нет! —А что тогда, — сладко тянул тот. — Чувствуешь себя неудобно? —Ни капельки. — он прошёл до окна, и, облокотившись на него, встал спиной к собеседнику. — Я правда не успел. — его голос почему-то стал холоднее. Ладно. Пора прекращать. —Помочь? А то опять не успеешь. —Спасибо. — отойдя от стекла, мальчик принялся расправлять одеяло. Всё же, Фёдор его задел. Чем он тогда занимался? По этому человеку нельзя сказать, что он отличник. Умный, конечно, но учёбе особого значения не придаёт, скорее всего. —Федь, — Дазай запрыгнул на только что заправленную кровать, моментально смяв покрывало. — Позволь кое-что тебе рассказать об этом приюте. —А? Да я только за. — Достоевский залез на противоположную сторону кровати. —Это не просто детдом, куда тебя забрали из-за отсутствия родственников. Во-первых, здесь, прошу заметить, обучаются только одарённые. Кстати, это означает, у тебя тоже есть способность. — Фёдор слушал, старательно вникая в каждое слово, сказанное знакомым. — А во-вторых… — он запнулся. — Основная цель приюта — усложнённое обучение. Не знаю, говорил тебе об этом директор или нет. Да даже если да, он точно опустил подробности. Все должны учиться не просто хорошо. Отлично. Идеально. Опоздал на урок — идёшь на четвёртый, наказан. Получаешь «В» или ниже — идёшь на четвёртый этаж, наказан. Все здесь знают не меньше четырёх языков. Это очень строгая система образования и если ты действительно думаешь, что я целыми днями ничего не делаю и плохо учусь — глубоко ошибаешься. — брюнет отвернул голову к стене. «И как часто его наказывали… Он действительно этого боится. Прости, Осаму.»