<>
Наташа молча исследует павильоны — один за другим. Просто крадётся по каждому коридору, куда ей позволяет попасть уровень допуска. Один, на удивление, потребовал от неё уровень повыше. Но тут подошёл и мимо проходящий агент… Наташа просто надеется, что он не вспомнит, кто его ударил. В ангаре, где она сейчас стоит, тоже пусто. Вернее, людей-то тут много, стоят квинджеты и припарковался ещё какой-то крупный странный самолёт — но Старка нет. Она бы и не проверяла тут, если бы не знала к настоящему моменту о его способности впихиваться туда, куда не всем агентам-то полноценным доступ открыт. Так что… Так. На всякий случай. Старка может и не было. Была зато какая-то девушка, которая точно так же по стеночке пыталась пробраться куда-то из ангара. Наташа, прищурившись, просто на неё смотрела. Ну… Она же всё равно не нашла беглеца, да? Неожиданно вырастая за спиной, Наташа просто кладёт руку на её плечо и серьёзно выдаёт: — Эй. Девушка так уморительно подпрыгивает. Затем поворачивается с испуганными круглыми глазами — и тут же напускает на себя маску равнодушия. Хиленькую такую масочку — все эмоции проглядывают, — но за старания Наташа готова поставить плюсик. Потому что девчонка — даже не агент. На ней обычная гражданская одежда, в движениях никакой даже предварительной проф. подготовки не угадывается, а лицо совсем не знакомое. Не то чтобы Наташа знала абсолютно всех агентов, но глядя на девчонку в голове даже малюсенького колокольчика узнавания не слышно. — Что ты делаешь? Девчонка вся тут же преображается — нацепляет глупую широкую улыбку, руками взмахивает и тянет: — Ну, знаете, я просто искала туалет и… Наташа, мысленно хмыкая, сдавливает пальцы на её плече и, разворачиваясь, тянет её за собой. — Стойте! Куда…! — охает та, но в следующий момент (впрочем, не оставляя попыток вырвать руку из её хватки), обречённо и как-то испуганно выдыхает: — Чёрт, меня убьют… Наташа просто изгибает бровь и продолжает вести её за собой. Доходит до раздвижной двери (всё равно уходить собиралась) и, приложив руку к сканирующей панели, проталкивает подозрительную личность перед собой. Девчонка, потерянно оглядываясь по сторонам, всё продолжает противиться. Но затем удивлённо замирает, большими глазами смотря на тривиальную табличку «туалет» на стене. Рядом обычненькая такая дверь. Несколько секунд Наташа с любопытством наблюдает, как девчонка думает — все её мысли буквально проносились по её лицу, сменяя одна другую с бешенной скоростью. Славно. А то Вдова уже начала беспокоиться, что разучилась читать людей. Вот девушка наконец определилась со своей последующей моделью поведения, широко улыбнулась и прямо-таки пропела: — Ой, спасибо вам большое! — Я тебя здесь подожду, — ровным тоном прервала Наташа. Улыбка с лица девушки тут же спала. Поджав губы, она угрюмо спросила: — И никуда не уйдёте? — И никуда не уйду. С обиженным сопением безбилетница скрылась за дверью. Наташа лишь усмехнулась и включила коммуникатор.<>
Стив молча шёл по коридору, бросая короткие взгляды на замирающих перед ним агентов. Блять. Блять. Крепко зажмурившись, он прислонился к стене, буквально рухнув на неё, на секунду потерявшись в себе. Что, чёрт возьми, с ним не так? Почему? Почему у него не выходит? Ещё только утром на вопрос смирился ли он с этим он бы твёрдо ответил да. следуют ли какие-то приказы? Но не так! Не… так. Кто-то осторожно положил ладонь ему на плечо, заставляя буквально подпрыгнуть и резко обернуться — какой-то агент в страхе смотрел на него в ответ, молча открывая и закрывая рот. Стив сощурился, пытаясь что-то понять. Вернуть какой-то шаткий контроль над своими органами чувств. Это какое же у него сейчас лицо, что окружающие теряют дар речи? Плавно отмахиваясь — может, даже что-то сказав, — Стив отлипает от стены и, качая головой, просто продолжает идти. Идти… Куда? Куда ему идти? В ухе настойчиво трещит коммуникатор, но Стив лишь с раздражением вытаскивает его и просто смотрит. Нажимает кнопку подключения и, замерев посреди коридора, просто молча ждёт. — Проверила этаж и ангар. Пусто. Броня на месте. Наташа. Её голос. Стив открывает рот, нажимает опять на кнопку и… И молчит. Что он должен говорить? Должен ли что-то говорить?! Сегодняшний день очень чётко показывает, что нет. Он достаточно сделал уже. Он даже не знал, что он сделал. — Эй, слышите? Продолжайте смотреть на базе. Отключаюсь. Продолжайте смотреть на базе. Какая интересная фраза. Кому продолжать? Брюсу? Он не везде может пройти, не со всеми может говорить. И где вообще Клинт? Тут самый больший успех в поисках может постичь только Романофф. Потому что — ну правда. Старк, задыхаясь, бегом вылетел из лаборатории. Из-за него. Стиву даже не следует пытаться его искать. Он так… так ненавидит это чувство: когда ничего не может сделать, когда любые действия ведут лишь к худшим последствиям, когда это всё попросту бесполезно. Беспомощность. Съедающая изнутри пустота, противный голос в голове, твердящий, что он не справляется, что он ничтожество, что ему нужно просто отступить, чтобы никому больше не портить жизнь, не ломать грёбаное существование всех, кто вокруг него. Он Капитан Америка. От него у всех ожидания завышенные. Он же бесстрашный воин свободы, да? Сверхчеловек, ломающий любые пределы. А все, кто возле него, просто обязаны ему соответствовать, да? А если с этими стандартами не справляется даже он сам? Ему даже сейчас почти преклоняются — особенно старшее поколение. Он для них — сама непоколебимость, сама уверенность. Его друзья — его верные соратники, так же как и он готовые положить жизнь за правое дело. Его друзья — обычные люди, оказавшиеся втянутыми в ад на земле просто за то, что находились рядом. А ещё у него больше нет друзей. Все хотят Капитана. Всем нужен Символ. Все ожидают видеть Героя. Безликого всесильного защитника всего человеческого. Капитан и остался. Капитан тянул за собой возложенные обязанности, пряча ворох проблем в дальний и самый тёмный угол сознания. Капитан делал то, что от него ожидалось. Угасающий Стив же лишь наблюдал, как вокруг старой развалины искрится жизнью окружающий мир. Нетронутый. И всё же где-то Стив допустил ошибку.<>
Ничто не казалось безопасным. Ничто больше не внушало доверия — даже мастерская, даже свой особняк, даже звук жужжания манипуляторов. Всё было… чужое. Тони сидел на полу, сжав плечи и методично водил ногтями по запястьям. Тишина. Окружающее пространство затапливало, раздавливало под собой точно толща воды, не давала раскрыться лёгким в полной мере. Мешала думать, мешала дышать. Сердце билось как-то неровно. Реактор — который, вау, был известен всему чёртовому миру хотя бы как кругляшок света и «ну знаете, источник энергии!» — работал исправно. Тони перепроверил. Тони нужно было чем-то себя занять. Шрапнель чинно оставалась на месте и движения в сторону сердечного клапана не предпринимала. Но ощущение было почему-то как раз такое. Взрыв… Взрыв такого реактора был бы чертовски мощным, не правда ли? Ощущение тяжести в груди от мысли о том, что буквально внутри его тела находится бомба, принесло на несколько минут блаженную пустоту в голове. Ни единой мысли. Даже хаотичный клубок эмоций, нещадно кружащийся и мечущийся, утих. Тони знает, что ненадолго. Но он просто закрывает глаза и абсолютно ни о чём не думает. Неожиданная потрясающая роскошь. Незаслуженная. Тони знает. Тони машинально трёт грудину над цилиндром устройства — опять что-то противно щёлкнуло от сведённых вперёд плеч. Больно, ощущаемо. Но это такая мелочь, на самом деле, в сравнении с ощущением проносящегося по конечностям жара, сгорающих заживо нервов — мгновенная боль, но такая чудовищная. Адский котёл для людей, подорвавших себя — лишь постоянное напоминание о моменте смерти? Он вообще не понимает, почему живёт до сих пор. Может быть, не хватает сил пройти через это снова. Разработка способа уйти движется чертовски медленно, учитывая тот факт, что Тони шатается по интернет-постам несостоявшихся самоубийц с особой осторожностью и втайне от Джарвиса. Не хватало ещё чтобы и этот в какой-то момент взбунтовался. Хотя, вообще-то, умирать он не хочет. Он… он уже полгода не слышал о том, что он бесполезен. Странное чувство. Естественно, увещеваниям в том, что он в чём-то там проявил себя хорошо, ему как-то не верилось. Такой подход… напрягал. Не внушал доверия. Отталкивал. Тони всё ждал, когда же, блять, его уже о чём-то попросят — к чему вели уговоры и убеждения? Жестокие и равнодушные. Не сильно-то заботящиеся о ком-то, кроме себя. Герои. Тони их ненавидит. Ненавидит настолько, что (всё так же тайно) готовит план их уничтожения. На какое-то время он отвлёкся, верно. Повременил, щёлкнуло в голове опять это «а вдруг?» Но правда в том, что, какие бы изменения не происходили — люди постоянны. Лицемерны, равнодушны, жестоки. Может, сейчас мстители и кажутся безобидными и ничего плохого не замышляющими, но сегодняшний день напугал его. Позволил вспомнить о плане, начать дорабатывать. Он знает, как убить каждого из них.<>
Агент, удручённо смотря куда-то прямо перед собой, выходит в ангар, намереваясь как можно скорее поднять Автобус в небо и убраться отсюда. Нужно было обдумать детали поставленной задачи, а это, к сожалению, делать было куда проще в более знакомой и комфортной обстановке. Не здесь. Правда, в Автобус он так и не поднялся. Темноволосый высокий и хорошо сложенный мужчина вышел ему навстречу и мрачно объявил: — Сэр, мы потеряли Скай.