По тонкому льду

Аня садится в ждущее у подъезда такси. Только что она пережила самые страшные минуты своей жизни: пока кралась от двери квартиры до лифта, пока со всех ног, гремя чемоданом, спускалась с лестницы перед подъездом. Даже когда машина трогается с места, ее сердце продолжает стучать, словно кто-то гонится за ней по пятам или подстерегает у следующего поворота. Глаз мельком цепляется за прячущийся вглубь улицы дом. Ей кажется, что там, на предпоследнем этаже, в третьем подъезде, горит свет, что мама смотрит на нее оттуда, и, как и Яна, молча спрашивает: «Куда?». А она едет в отель. Времени выбирать и изучать отзывы у Ани нет, так что она бронирует первые попавшиеся четыре звезды с симпатичными номерами на фотках и с хорошим рейтингом. План идиотский: с каменным лицом протянуть паспорт. Может, прокатит. Может, никто не заметит, что ей семнадцать и не станет спрашивать про родителей. «Ты лицо свое видела? Фигуру? Да тебя и в двадцать будут за подростка принимать!» — сама себя ругает, хватается за голову, кусает губы, чтобы не разреветься от отчаяния. Слава Богу, водитель вежливый и ни о чем ее не спрашивает, только беспокойно косится. Какие еще варианты? Все подруги живут с родителями. Разве кто-то из взрослых станет прикрывать беглянку? Даже ее собственная, очень лояльная и понимающая мама, сразу бы набрала куда надо и сообщила. В общем, план с отелем полная лажа, но он — единственный. На пороге огромного здания Аня чувствует себя ужасно глупо. Куда приперлась, спрашивается? В летней курточке, с кривой Даниной косичкой на голове, глаза заплаканные… Надо было обдумать все получше, одеться прилично, сделать макияж, может, не походила бы на маленькую несчастную девочку. — Позвольте, помогу вам с багажом, — портье вежлив, а она сдуру изо всех сил цепляется за свои платья и чемоданчик. — Я сама, сама, спасибо большое, — отказывает заплетающимся языком. Из-за стойки ресепшена ее, наверное, едва видно. Аня теряется, ее охватывает странная робость: к кому подойти? Что надо говорить? А вдруг надо было распечатать бронь? Она сотни раз жила в отелях пошикарнее этого, зарубежом и в России, но ни разу не бывала одна даже в ресторане, что уж говорить о заселении в номер. Всегда рядом была мама, или папа, или Даня, кто-то из тренеров, на худой конец. Кто-то взрослый надежно стоял за плечом и точно знал, что делать. Страх настолько захлестывает ее, что хочется разреветься и позвонить кому-нибудь, лишь бы ее забрали отсюда. «Так, ты сама уже взрослая девочка и в состоянии с этим разобраться», — мысленно одергивает она себя. — Добрый вечер, у меня забронирован номер… — несмотря на всю ее браваду, голос звучит звонко и жалко. Девушка, к которой она обратилась, выглядит достаточно уставшей и безразличной, наверное, у нее уже конец смены или что-то вроде того, может быть, ей не будет дела до возраста. Проморгает, да и все. В конце концов, до Аниного восемнадцатилетия не так уж много осталось, можно сразу не сообразить. — Здравствуйте! На какое имя? — Щербакова Анна. Девушка за стойкой долго что-то ищет в своём компьютере. На секундочку Ане кажется, что бронь просто исчезла. «Может, сайт был какой-то неправильный? Меня обманули? Я же все уже оплатила!» — мысли проносятся в голове стремительным галопом. «Чемпионат мира выиграла, а отель забронировать — и то не можешь!» — и опять хочется плакать! Что ж за день такой! — Вижу, — спустя минуту говорит администратор, и Аня вздыхает с облегчением, — Номер готов, мне понадобится ваш паспорт, я отсканирую его и подготовлю документы для заселения. Заполните, пожалуйста, согласие на обработку персональных данных, также я попрошу вас ознакомиться с правилами проживания в нашем отеле, где галочка, подпись, фамилия, инициалы. — Хорошо, сейчас, много вещей… — суетится она, выискивая в сумочке паспорт, пытаясь в то же время не уронить чехлы с платьями и не опрокинуть чемодан. Девушка за стойкой ей кажется ужасно раздраженной и нетерпеливой, а она сама себе — неуклюжей и очень жалкой. От этого руки трясутся, как у алкоголички с приличным стажем, и поиски паспорта занимают куда больше времени, чем должны бы. Достав его, наконец, из сумки, Аня замирает в ужасе. Во-первых, ее паспорт в удручающе детской обложке с котиком. Во-вторых, на фото на главной странице она похожа на девятилетнего ребёнка. Ага, не спросят ее про возраст, конечно! Она все-таки протягивает документ, непонятно на что надеясь. И ничуть не удивляется, услышав: — Анна Станиславовна, по правилам нашего отеля, вам необходимо предоставить согласие родителей, заверенное нотариально. У вас есть с собой такой документ? Был! Был такой документ! У Дани. Мама делала на него, полную доверенность, с ней ее бы хоть в космос пустили, с одной только оговорочкой — сопровождающим должен быть Даниил Маркович Глейхенгауз. Что делать-то? Аня решает сыграть дурочку: — К сожалению, нет. Мои родители не знали, что это нужно, они за городом живут, а у меня завтра соревнования, здесь, в Москве… — наобум заливает она, — И что теперь делать? Мне ведь нужно где-то ночевать. — Без согласия родителей мы вынуждены отказать вам в проживании. — Ясно, — спорить бесполезно, она это прекрасно понимает, не стоит привлекать к себе лишнего внимания. — Может быть, с вами есть кто-то из взрослых? Тренер? — Нет, тренер приедет завтра, — быстро врет она и старается поскорее уйти, не дай Бог, эта девушка попросит ее позвонить родителям или вообще полицию вызовет, — Я позвоню родителям, решим, как поступить. Наверное, через пару часов они за мной приедут. Можно мне посидеть здесь? — Разумеется, располагайтесь в лобби. Возврат за ваше бронирование вернется на карточку в течение трёх рабочих дней. — Хотя, я лучше пойду, посижу в кафе. Есть хочется ужасно. Спасибо, всего хорошего вам! Судя по тому, каким подозрительным взглядом ее провожает администратор, она все сделала правильно, решив уйти отсюда и не мозолить никому глаза в лобби отеля. Никакие родители же за ней не приедут. И, наверняка, часа через три ожидания, у охраны будут к ней большие вопросы. Не хватало еще позорного возвращения домой через полицию для полного счастья. На улице темно и дождь со снегом. Летние кроссовки промокают в один миг. В короткой демисезонной курточке ее продувает насквозь, до костей. Аня бредет, не разбирая дороги, по широкому тротуару, стараясь выбирать освещенные и людные улицы, подальше от отеля, судорожно размышляя, что ей делать дальше. Добавляет нерва входящий звонок от мамы. От папы. От Дани. Ее пропажу совершенно точно уже обнаружили. Может, найти дешевенький хостел? Туда и без паспорта, наверное, поселят. Но эта мысль ее пугает. Общий душ, туалет, возможно, придется с кем-то незнакомым спать в одной комнате… «Какая ты неженка, фу!» — опять ругает саму себя. Но решиться на отчаянный шаг так и не может. Была б у нее на руках хотя бы Данина доверенность! Забронировала бы ему второй номер, сказала бы, что сопровождающий приедет позже, наверняка бы прокатило… Если бы, да кабы… Но Даня всегда держал документ при себе, мало ли какая ситуация. Экран телефона покрывается мелкими капельками. Как бы чехлы не пропустили воду к ее платьям! «На показательный-то не взяла…» — думает она. Очень вовремя, конечно, самый момент сейчас думать о показательном номере. Она старается сквозь капли разобрать список своих контактов. Кому можно позвонить в такой ситуации? Кому можно довериться? И, главное, у кого родители и Даня точно не станут ее искать? Продержаться бы только до завтрашнего самолета, он утром. Билеты пропадут. Никто никуда не улетит. А дальше можно выходить на связь и пробовать договориться еще раз. Мысль безумная, но… Аня: привет Аня: сори, что неожиданно так и вопрос тоже будет странный Аня: ты в Москве сейчас? Она гипнотизирует серые галочки глазами, надеясь, что адресат ответит сразу же. «С чего бы? Мы не общались толком никогда! Я вообще как дурочка себя с ней вела…», — мучается сомнениями Аня. Потом галочки становятся синими. Алина отвечает ей почти мгновенно: Алина: привет, Анюта Алина: да, а что такое? Что такое? Как бы рассказать, да покороче, желательно, чтобы не выглядеть слишком уж жалко… И не навязываться слишком явно на ночевку. И не выглядеть полной идиоткой. Невыполнимо. «К черту!» — решает она. Большей идиоткой, с учетом того, что она бродит почти ночью в легкой курточке под снегодождем в декабре, вот если реально смотреть на вещи, большей идиоткой просто быть невозможно. Самое страшное — Алина сочтет ее странной. Будет потом неодобрительно коситься при встрече. И пусть! Аня: я ушла из дома и не знаю, где переночевать К ее удивлению, даже отвечать на тысячу вопросов не нужно. Проблема решается очень быстро: Алина: котик, что случилось? Алина: приезжай ко мне! Алина: места хватит, одна живу в большой квартире 😅 Сил изображать вежливость нет. Аня: скинь, пожалуйста, адрес Алина: нет уж, давай, где ты Алина: сама лучше заберу, если не сильно далеко Алина: поздно очень Аня: [Геолокация] Алина: Ты на улице что ли??? Алина: сядь где-то в кафе, закажи, не стой одна Алина: не убьют, так заболеешь! Алина: я выхожу Алина: там рядом у тебя кофейня, садись там Аня: спасибо 🥺 Набирает дрожащей рукой. Аня: я сейчас расплачусь Алина: дома у меня поплачешь Алина: постарайся не привлекать к себе внимание, чтобы всякие странные личности не приставали Алина: буквально минут 20-25 надо подождать, я рядом тут Аня: я в Кофемании Аня: только не говори никому, что я у тебя Алина: хорошо, зайчик😘 Следующие полчаса проходят в смешанном ощущении облегчения и стыда. Официант довольно быстро приносит горячий чай, Аня пьет его, обжигаясь, большими и жадными глотками. Ей легко от того, что все неопределенные скитания закончились. Не придется всю ночь таскаться с чемоданом, мерзнуть, мыкаться по кафешкам и другим круглосуточным общественным местам. Стыдно за то, что недолюбливала Алину — с того самого момента, как приревновала к ней Даню. Один раз даже на катке подрезала, поддавшись желанию как-нибудь насолить мнимой сопернице. В основном, конечно, просто избегала контакта, всегда смотрела на нее исподлобья, иногда даже со злостью — когда та, как ей казалось, вилась возле тренера и слишком с ним фамильярничала. Она настолько сильно ревновала Даню к Алине, что приписывала той самые худшие качества — то высокомерие, то глупость, то неприязненное отношение к себе придумывала… А уж что с ней творилось, когда Даня поставил для Алины номер «Внутренний свет»… И вообще, он всегда очень уж старался для Загитовой. Как тут было не ревновать! В какой-то момент ей кажется, что Алина как-то слишком легко согласилась помочь. Вдруг, она уже Дане позвонила, и он сейчас едет сюда, злой наверняка, опять устроит свои нравоучения… Она не убегает из кафешки только потому, что на телефоне до сих пор продолжают появляться пропущенные вызовы — от мамы, папы, Дани, даже от Инны… Вся семья уже на ушах. Если бы они знали, где ее искать, наверняка бы уже не звонили. Но Загитова приезжает одна. — Ты с ума сошла? — вместо приветствия говорит ей Алина, — Ты в этом по улицам? — Другого было не достать, — Аня спешит за ней к припаркованной машине. Ее внезапная спасительница шагает легко и быстро, несмотря на то, что волочит за собой ее чемодан и в другой руке несет платья. «Красивая и очень отзывчивая. Добрая», — думает Аня и мучается чувством вины. Понятно, что Алина не в курсе всех эпитетов, которыми она одаривала ее из ревности, но все равно как-то стыдно. — Ты не представляешь, как ты меня сейчас выручила. Спасибо огромное, — сконфуженно благодарит она в очередной раз. Алина предусмотрительно привезла ей тёплый мохнатый плед. Аня трясётся под ним на переднем сидении. Как же она замерзла! Холод догоняет ее только сейчас, пробивает ознобом по всему телу, даже дышать как будто тяжело, горло спирает, а из носа текут морозные сопли. И это после получаса в кафе и чашки чая! — Да уж представляю, — Алина бросает многозначительный взгляд на ее жалкую закутанную фигуру, — Молодец, что написала. Расскажешь, что случилось? Поругалась с родителями? Аня кратко пересказывает ей события вечера, опуская ссору с Даней. Если не вдаваться в подробности, история звучит глупо: она повздорила с папой, поругалась с сестрой. Родители не хотят, чтобы она продолжала карьеру. Чтобы избежать насильственной депортации в санаторий, она сбежала из дома, в надежде, что самолёт улетит без нее. — Что дальше-то? — задаёт логичный вопрос Загитова, — Завтра тренировка, наверное, да? Тебе ведь нельзя пропускать. Как ты пойдешь, если прятаться собралась? — Я не знаю, — признается Аня, — Как видишь, я не сильна в планировании. Она храбрится, старается говорить легко и непринужденно. Описывает все с долей сарказма, небрежности по отношению к своим чувствам, как будто ей даже плакать из-за этого не пришлось. Так проще. — Ладно, я тебя не выдам, — обещает Алина, — Приедем домой, отогреешься в душе, выпьешь что-нибудь от простуды, там подумаем. «И правда, я наверняка простудилась…» — расстроенно осознает она. Больше никаких мыслей в голове нет. Алина права — ей бы сейчас согреться, одеться в сухое, забраться под тяжелое одеяло… До слез хочется домой. Там мама и сладкий малиновый порошок от температуры.