Ноябрь 1995 г.
Марта разбирала презенты и открытки, что доставили на слизеринский стол почтовые совы. Блейз присвистнул, оценивая их количество. — Ты когда успела обзавестись поклонниками? — он потянул на себя одну из анонимных открыток, зачитывая: — «Это было великолепно»… — Блейз не сдержал смешок, — ты с кем переспала? — Боже, Блейз, говори потише! — округляя глаза, осадила его Дафна. — Я тихо не умею, ты знаешь, — пожал он плечами, и Дафна зарделась, безмолвно уставившись на него. Марта закашлялась, улыбаясь в кулак. Отношения друзей вышли на новый уровень. Поглощенная занятиями и тренировками, Марта упустила этот момент и однажды с удивлением застала их целующимися в гостиной. Со слов Дафны она поняла, что, когда Драко, Пэнси и она сама отстранились, они стали проводить больше времени вдвоём. Делиться наболевшим и сокровенным, что было невозможно сделать в компании. Марта испытывала лёгкое чувство вины за свою отчужденность, но Дафна успокоила ее на этот счёт. Секса, кстати, между ними не было. Блейз не наседал, хоть она и чувствовала, что он сдерживался. — Пожалуйста, избавь меня от подробностей, — сказала тогда Марта, закрывая рукой лицо и не желая слушать, что же Блейз пытался сдерживать в штанах. Дафна рассмеялась, и ее смех лился, как звонкий ручеек. Она была счастлива, и этого достаточно. — Блейз, я думаю, что речь о сломанном носе Монтегю, — улыбаясь, сказала Марта. Она повертела ложкой. — На поле были гриффиндорцы. — О… Так ты у нас на два фронта играешь, — понимающе усмехнулся Блейз, и еда чуть не встала поперек горла. Амбридж организовала Инспекционную дружину, каким-то образом прознав про существование ОД. Ее декрет об образовании №24 гильотиной висел над входом в Большой Зал. Это было настоящим поводом для беспокойства, потому что в дружину вступила добрая часть слизеринцев, включая Пэнси и Малфоя. И занимались они тем, что искали отщепенцев — ее. После случая на поле Марта с Малфоем не общалась. Сперва осознанно избегала его, не представляя, как себя вести и перестать краснеть. С какой целью он вошёл тогда в раздевалку, а не дождался снаружи — Марта не знала. Но сцена с чулком была похожа на… Мозг, подкинь, пожалуйста, хотя бы один чертов вариант. Это было похоже на игру? Марте казалось, что такое вполне в его стиле. Но что бы там ни было, даже когда она остыла и отпустила ситуацию, с Малфоем поговорить не удавалось. Он попросту не появлялся на парах. Складывалось ощущение, что он вообще не в школе, потому что его место за слизеринским столом пустовало сутками. Но Марта встречала его в коридорах, видела, как он поздней ночью возвращался в дортуар. Тогда она вновь спала на диване в гостиной, но проснулась от громкого хлопка дверью. Вскинула голову, в последний момент ловя его фигуру, исчезающую в спальне. Она задавалась вопросом, какого черта происходит? А за обедом в голове его голосом звучала фраза: «Ты ешь от силы 2 раза в день и почти никогда не доедаешь». Что ж, Малфой, ты, походу, не ел совсем и своим советам сам не следовал. Марта все чаще перебиралась на его место, будто так могла получить все ответы, и нервно постукивала пальцами по столешнице. Где же, где же, где же. Драко выпал из ее жизни почти на две недели. И когда беспокойство стало выворачивать и неприятно сосать под ложечкой, она озвучила свой вопрос. Блейз ответил туманно, скрепя сердце: — Сейчас Малфою нужно побыть одному. Лучше не лезть. Захочет — расскажет сам, — он почесал затылок, вздохнул, напяливая на лицо лучезарную улыбку, — так, ну а это у нас что? Блейз мигом переключился, роясь в ее презентах. Деловито повертел коробку конфет, прочитал записку на картонном сердечке: — «Сходишь погулять со мной? Э. Г.», — он хитро на нее посмотрел, передавая коробку Дафне, что протянула к ней руку. — Э. Г.? — не поняла Марта, морщась. Пытаясь припомнить. Это точно кто-то не со Слизерина. Дафна перекинула ногу через скамейку, сканируя взглядом зал. — Дафна, вернись сейчас же! — шикнула на нее Марта. Блейз сложил ладони наподобие рупора, и у нее сердце рухнуло в пятки. Она подорвалась с места, перегибаясь через весь стол и опрокидывая кубок с соком, но не успела: — ЕСТЬ ЗДЕСЬ Э. Г.?! — крикнул Блейз во всеуслышание. Твою мать. Марта закрыла глаза, падая обратно на скамейку. Дафна и Блейз захохотали, как ненормальные. Блять, это самый отбитый дуэт. Неудивительно, что они сошлись. Студенты со всех факультетов обернулись на их стол, и Марта, краснея от злости, вскинула над головой руку со средним пальцем. — Я вас ненавижу, — сощурившись, сказала она. Блейз довольно улыбался. — От ненависти до любви, как говорится… — подмигнул он. Вытащил палочку, прибирая за ней беспорядок. А Дафна обернулась, взбудоражено и громко шепча: — Это Энтони Голдстейн с Когтеврана! Да у тебя заточка на них! — Оу. Вау, — мрачно отозвалась Марта, про себя складывая сонеты из матерных слов. Сейчас ведь самое время привлекать к себе внимание, а общающиеся слизеринка и когтевранец, которые никак не пересекаются друг с другом в школе, точно не вызовут никаких подозрений. Сука, да почему же все так?! Надо будет сказать Энтони, чтобы завязывал со своей романтикой, если не хочет, чтобы их раскрыли. — Придётся его огорчить, у меня наказание от Снейпа. Никакого Хогсмида до конца года, — Марта сгребла открытки в охапку и со стуком выровняла небольшую стопку об столешницу. — Грустно, — вздохнула Дафна, и Марта подняла бровь, — он вроде симпатичный. Чем-то похож на нашего Драко. Нашего Драко. Марта перевела взгляд на когтевранский стол, находя Энтони. Оценивая его широкую, плечистую фигуру и светлые волосы на затылке. Малфой был выше и более худой. Да и волосы лежали совсем не так. Не короткостриженным ершиком, а ухоженными, гладкими прядями. Другого цвета. Не слоновой кости, а белого-белого, как чистейший мрамор. — Нет, совсем не похож… — задумчиво сказала Марта, не замечая странного взгляда Блейза, которым он одарил ее после этой фразы. Она поднялась со скамьи, собирая вещи и кладя коробку конфет в сумку. — Ты куда? Пары ещё не начались, — спросила Дафна, на что Марта в знакомом ей жесте приложила два пальца к губам. — А, — Гринграсс кивнула, легко улыбнувшись, — будь осторожна. — Увидимся, — бросила она друзьям. Нужно покурить.***
На уроке профессора Флитвика было шумно. Квакали лягушки, грозно гаркали вороны, на которых студентам приходилось отрабатывать Силенцио. Марта сделала выпад палочкой, произнося заклинание, и лягушка, надуваясь, открыла рот, однако звука не последовало. Милисента рядом возилась с вороном, пытаясь его заткнуть. Выглядел он угрожающе, поэтому она не побрезговала один раз в качестве предупреждения стукнуть его палочкой. Он расправил крылья, щелкая клювом, и Милисента быстро предложила поменяться животными. Марта усмехнулась, протягивая к нему руку, чтобы попробовать погладить, но тот предостерегающе гаркнул. — Ну и пожалуйста, — хмыкнула она, накидывая очередное Силенцио. Ей не нужно было оборачиваться на задние парты, чтобы понять — Малфоя снова не было. Позже, собирая учебники, она наткнулась на «Магические отвары и зелья» Жига Мышьякоффа, откуда выглядывал смятый уголок листочка с их давней перепиской. Марта тут же вытащила его, загоревшись идеей. Может быть, так ей удастся поговорить с Малфоем? Она пожевала губу, думая, что он запросто мог выкинуть свой листок в тот же день, а не хранить у себя. Зачем ему? Ворон щелкнул клювом, вырывая из ее рук пергамент, и Марта рванула вперед, хватая его за голову. — Отдай сейчас же! Ворон цапнул ее за палец, но бумагу удалось спасти. Она приложила ко рту кровоточащую ранку и недовольно посмотрела на птицу, что все же умудрилась оторвать один уголок. Марта написала ему на следующей паре по Трансфигурации, чтобы не рисковать. Сейчас предмет давался ей лучше — помимо отработки заклинаний она стала выписывать журнал «Трансфигурация сегодня», что однажды увидела на столе у Макгонагалл, и изучать полезные и проблемные статьи. Марте хотелось как можно скорее нагнать материал и меньше контактировать с деканшей, потому что стоило ей переступить порог кабинета, как в комнате закипал воздух от ощущения неловкости. Вероятно, Макгонагалл было стыдно, что она стала свидетельницей их разговора со Снейпом. — Эванеско! Заставив подопытных мышек исчезнуть и получив одобрительный кивок профессора, Марта вытащила пергамент из учебника и на секунду зависла над ним. Так, а что написать-то? Привет? И начиркала первое, что пришло в голову: — Живой? — боже, как это глупо. Она гипнотизировала листок несколько минут, ожидая ответа, но после разочарованно отложила его в сторону. Проверила на следующей паре — пусто. Через несколько часов — та же история. Марта старалась не огорчаться, когда и поздним вечером Малфой не ответил. Какова вероятность, что он мог не только сохранить листок, но и додуматься проверить его? Практически нулевая. Она поднималась на восьмой этаж окольными путями, чтобы лишний раз не попадаться на глаза дружинникам и Филчу. Если ее поймают, даже подписанное рукой Макгонагалл разрешение находиться в коридорах после отбоя (на экстренный случай) — не спасет, потому что кабинет Минервы находится на втором этаже. В любом случае, о ней все равно донесут Амбридж. Она контролировала все, в том числе каминную сеть и письма. Об этом всех сразу уведомил Поттер на одном из собраний ОД. Марта периодически оглядывалась, чтобы убедиться, что за ней нет никакого хвоста, и отстраненно размышляла о своей подпольной деятельности. Ребята стали гораздо лучше к ней относиться после того инцидента с Монтегю. — Эх, жаль меня там не было! — вздохнула тогда Джинни, и с восторгом: — Я бы сама не против проехаться по его физиономии, Монтегю такой сексист! Рядом тут же возникли ее братья. — Сестренка, ты нас пугаешь! — заявил один из них. — Садистские наклонности у тебя появились до или после Корнера? — спросил второй. — Ой, отстаньте! — огрызнулась младшая Уизли. — Птичка напела, что вы уже прошли конфетно-букетный период, — сказал Фред. — Ты смотри, мама точно не обрадуется, если узнает, что ты… — продолжил Джордж, подмигивая. — Заткнитесь оба! — гневно рявкнула Джинни, оборачиваясь, а после под руку утягивая Марту в сторону, что с круглыми глазами просто слушает и повинуется. Джинни явно была не из робкого десятка, и подтянулась к слизеринке, видя в ней схожие черты. Но парни все равно увязались следом, оккупировав их с обеих сторон. — Де Веллер, — начал Фред, наклоняясь к ней, и Марта повернула голову, — как насчет того, чтобы подкинуть слизеринцам «Блевальные батончики»? Марта хмыкнула. — Ага, и завещание сразу написать да гроб заказать. Амбридж меня тут же вычислит. Вы в своем уме? — Да просто хорошо вписываешься, что не отличить, — заявил Джордж, и она снова повернула голову (а про себя подумала: кто бы говорил про отличия), — зло так притягательно. Вон уже нашу сестру приворожила. Марта закатила глаза и улыбнулась. — Ну спасибо. — Не обращай внимания, они идиоты, — заявила Джинни, — если хочешь, можем наложить Силенцио или обойтись бирушами, чтобы не доставали. — А бируши — это?.. — пыталась припомнить Марта. На заднем фоне завывал Джордж: — Вот значит, как ты нас любишь? — Затычки для ушей, — с улыбкой пояснила Джинни, в то время как Фред, кривляясь, приложил руку ко лбу, изображая обморок: — В самое сердце бьешь! Марта осмотрелась по сторонам, трижды пройдя мимо Выручай-комнаты. Когда перед ней появилась небольших размеров резная дверь, она потянула за ручку и вошла внутрь. — Всем привет, — поздоровалась Марта. Поттер поприветствовал ее кивком, стоя в компании Уизли и Грейнджер. — Он стал еще более невыносим, чем раньше. Невилл едва не врезал ему, когда он заикнулся, что мне самое место в Мунго, — услышала Марта, когда он отвернулся, продолжая беседу. — А чего ты хотел от Малфоя? Разумеется, Амбридж развязала ему руки, и он теперь упивается своей безнаказанностью. Вы тоже хороши — вам только дай повод поцапаться. Не нужно лишний раз его провоцировать, — строго заявила Грейнджер. — Сама-то как себе это представляешь? Ему достаточно, что мы просто дышим одним воздухом, — недовольно ответил Рон, а потом скривился: — Могу поспорить, он у этой жабы в любимчиках. Марта хмыкнула, подбираясь ближе. — Сплетничаем, девочки? — хитро поинтересовалась она, и Грейнджер неловко улыбнулась. Рон обернулся и озадаченно: — О, привет. Да мы это… — Про Малфоя, — кивнула Марта, улыбаясь, — расслабьтесь, мне все равно. Я в ваши разборки не лезу, главное, чтобы никто не умер. Мы сегодня подтягиваем Левикорпус, Поттер? Он моргнул, поправляя очки. — Да, сейчас подождем еще несколько минут, пока все придут. — Хорошо, я пока отойду к Энтони, — сказала Марта, — он додумался прислать мне открытку с конфетами. Гермиона округлила глаза. Господи, боже, ну почему никто не понимает, в чем суть конспирации? — Вот и я о том, — хмыкнула Марта на ее немое изумление и отошла. — Да уж, ей сложнее всего, — задумчиво сказал Поттер, провожая Марту взглядом. — А зачем он ей конфеты прислал? — не понял Рон. — Боже, Рональд, а для чего девушкам делают подарки? — Гермиона посмотрела так, будто перед ней неразумный ребенок, — она ему просто нравится. Если не заметил, Энтони часто просит у нее сигареты, хотя сам, насколько я знаю, не курит. Он пытается наладить хоть какой-то контакт, сойтись интересами… Но не думаю, что ему повезет. Ей бы больше подошел… — она вздохнула, осознавая, что собирается сказать, — Малфой. Гарри потер лоб. — Да, я видел их на поле и тоже об этом подумал. — Драккл меня дери, о чем вы говорите?! — поморщился Рон. — Поверь, Рональд, такие вещи легко считываются, — покачала головой Гермиона. — Маякни, когда напишешь свою дурацкую книжку про отношения, — буркнул Рон, вспоминая неудавшееся свидание Гарри и Чжоу. Тогда друг по глупости ее задел, упомянув в разговоре Гермиону, а Чжоу, чтобы заставить Гарри ревновать, стала рассказывать про свои свидания с Седриком. В итоге — ссора и абсолютное непонимание, как это произошло. Рон предложил Гермионе, что разжевала Гарри суть проблемы, написать пособие для понимания чувств женщин и правильного поведения с ними. Потому что сам он в этом не разбирался от слова совсем. — Что там с Чжоу, кстати? — напомнил он. Марта подошла к Энтони, что общался с однокурсниками. — Привет. Поговорим? Энтони быстро кивнул в ответ и отошел с ней в сторону, сунув руки в карманы брюк. На нее не смотрел, поэтому пока что Марта наблюдала только его опущенную голову. — Ну… — начал Энтони, переминаясь с ноги на ногу, — ты что-то решила по поводу… — сказать «свидание» не поворачивался язык, — по поводу встречи? Он поднял глаза, покрываясь легким румянцем. В принципе, подумала Марта, Энтони был симпатичным и даже милым, но… Не по таким критериям она себе парней выбирала. Вернее, она вообще не выбирала — не до того. Да и отшивать ей приходилось впервые. Поэтому Марта решила просто сказать, как есть, содрать пластырь быстро. — Я не пойду с тобой на свидание, Голдстейн, и встречаться мы не будем. Меня это не интересует, извини, — она неловко поморщилась. Черт, наверное, это было слишком грубо. Но размусоливать не хотелось. Энтони кашлянул, отводя глаза в сторону. Спросил тихо и неуверенно: — Эм… У тебя есть парень? — Нет, — Марта подняла бровь, не понимая вопроса. И потом только осознала, что этим обидела парня еще больше. Отшила не потому, что кто-то есть, а потому, что он просто ей не нравится. Так сказать, вдарила по самооценке. — Слушай, не в тебе дело, — поспешила исправиться она, — мне просто уже нравится другой. — М… — понуро промычал Энтони, избегая ее взгляда, — понял, — он потер подбородок и развернулся, возвращаясь к когтевранцам. Марта поджала губы. Когда они начали отрабатывать Левикорпус, Энтони все не мог взять себя в руки и постоянно терял концентрацию, смущаясь смотреть на нее. Марта раз за разом падала, и все больше злилась, потому что это, мягко говоря, неприятно. Кому понравится по несколько раз падать на живот, да еще и с двухметровой высоты? В какой-то момент Марта решила, что Энтони ей так мстит, но он просто был расстроен. А вкупе с тем, что у него ничего не получалось и Марта становилась все злее, он страдал еще сильнее. В итоге Поттер переставил Голдстейна и дал ей передышку, чтобы прийти в себя. Наблюдая за тем, как другие занимаются, Марта сидела в сторонке и снова решила проверить листок. Сердце пропустило удар, когда она увидела под своей нелепой строчкой с вопросом «Живой?» приписку «К твоему сожалению». Несмотря на какой-то депрессивный подтекст, Марта расплылась в улыбке, утыкаясь лицом в пергамент. Покрутила в руке перо, обдумывая ответ. Она понимала, что сыпать вопросами точно не стоит. Наверняка у него случилось что-то серьезное. Поэтому написала лишь «Как самокритично, Малфой», надеясь, что он ответит хотя бы какой-то язвительной строчкой, и диалог сам продвинется дальше. Малфой написал только глубокой ночью или же следующим утром. — Скучала, де Веллер? Сохранила листок. — Решила все-таки врезать тебе за чулок. Но ты трусливо скрылся, вот и написала. Впрочем, ты тоже свой сохранил. — Туше. Но я откопал его в хламе, когда разбирал сумку. Всякое дерьмо не коллекционирую. — Что я говорила про грубость, Малфой? — Что я говорил про бездарную трату бумаги? — Ты чего такая счастливая? — поинтересовалась Дафна, когда Марта присоединилась к ней с Блейзом за завтраком. — Для счастья нужен повод? — улыбаясь, спросила она. Дафна подозрительно сощурилась, не особо поверив. В хорошем настроении Марта действительно бывала редко. Она попыталась стереть со своего лица идиотское выражение радости, что, в принципе, оказалось несложно, потому что минутой позже над слизеринским столом пролетела почтовая сова, скидывая перед ней увесистую подарочную коробку с роскошным синим бантом. Тарелка с молочной кашей перевернулась и отлетела в сторону, раскидав ошметки риса. — Блять, — выругалась Марта, оглядывая испачканную форму. Дафна с отвращением стерла кашу со своей щеки. — Чертовы совы, — она взмахнула палочкой, прибирая беспорядок, — это становится традицией. — Опять Голдстейн? — удивился Блейз, окидывая взглядом коробку, — да ты крупно попала, подруга! Марта озадаченно посмотрела на коробку, припоминая, какой сегодня день. Кинула взгляд на когтевранский стол — нет, Голдстейна даже не было в зале. — Это не от него… — задумчиво проговорила Марта, поднимаясь со скамьи, чтобы распаковать подарок, — Блейз, какое сегодня число? — спросила она. Блейз нахмурился, припоминая. — 8 ноября, — сказал он, — а что? Марта выдохнула, с улыбкой огладив коробку по краям. Бабушка Габриэлла. Моя чудесная бабушка Габриэлла. Друзья недоуменно смотрели на Марту, что увлеченно копошилась с бантом. Когда она сняла крышку, Дафна приподнялась на скамейке, заглядывая внутрь коробки, и восторженно охнула. — Это туфли! И платье? А тут письмо, — Дафна потянулась рукой, но Марта была быстрее. Она перехватила его, распечатывая с мечтательной улыбкой. Принюхалась к дорогой бумаге, что бабушка всегда сбрызгивала своим парфюмом. Или же она просто была настолько волшебной женщиной, что заполняла своей аурой все пространство. Блейз скептично поглядел на Марту, что носом уткнулась в конверт. — У тебя сигареты кончились? — хмыкнул он, на что Марта только покачала головой, пропустив мимо ушей его остроту. — Это от моей бабушки. Она всегда присылает мне такие подарки на день рождения, — сказала она и чуть не подскочила, когда Дафна воскликнула: — У тебя сегодня день рождения?! — Боже, Дафна! — испугалась Марта. — Ты чего молчала-то? А праздновать когда? — она переглянулась с Блейзом, и тот перевел взгляд на Марту, чьим вниманием всецело завладело письмо от бабушки. Она заскользила глазами по строчкам и медленно протянула: — Я никогда не праздную дни рождения… «Здравствуй, детка, это ta mamie. Не буду спрашивать, как у тебя дела, ты все равно вертишь хвостом и пишешь одно и то же. Лучше скажи-ка, ты собираешься праздновать день рождения в своем Хогвартсе? Есть, с кем справить? Тебе, le poupon, не помешают друзья на новом месте, хотя бы просто вместе выпить, чтобы не дать развитие алкоголизму. Или, быть может, парень есть? Только не теряй голову, ma chérie, мальчишки в твоем возрасте — те еще дурни. Я уверена, что ты разобьешь не один десяток сердец. Будь осторожна! У меня все прекрасно. Недавно получила приглашение от Пьера фон Абеля (ты его вряд ли помнишь), чудный мужчина, все пытается найти ко мне подход, в этот раз пригласил на крокет к своим друзьям Бофремонам (тоже не помнишь, но просто для сведения; уважь свою mamie, я давно с тобой не говорила). Такая скука. Зато мой портвейн им очень понравился (разумеется, 30-тилетний Vintage). Ох, ma chérie, обязательно нужно разделить с тобой бокальчик, как приедешь на Рождество. Так замечательно, что теперь ты будешь жить со мной. Надеюсь, твои дни проходят счастливо, и ты справляешься так же, как и всегда. Ты у меня сильная девочка, помни это. Возможно, когда ты прочтешь мое письмо, я уже буду под крепким градусом напевать песни под радио. С днем рождения! P. S. Пришли мне колдографию в платье и туфлях! Хочу быть уверена, что все подходит идеально. Белое — как ты любишь. P. P. S. Я бы положила в посылку сигареты, но у вас там, как я слышала, сейчас руководит генеральный инспектор. Надеюсь, вашу почту не проверяют. Если проверяют, огромный pardon, madame l'inspecteur général! Допустим, здесь мои прощальные слова. Спасибо, что не эпитафия. Пускаюсь в старческий маразм. Люблю, целую. Au revoir!» Марта отложила письмо, широко улыбаясь. Письма от бабушки — как отдельный вид магии — захватывает сердце, цепляет душу, наполняет жизнью и оптимизмом. Марта с удовольствием представила, как будет потягивать дорогой портвейн, сидя холодными рождественскими вечерами на застекленной лоджии с видом на Лазурный берег, а рядом бабушка Габриэлла будет рассказывать забавные истории про «трухлявых куриц», которыми она в шутку называет своих старых сокурсниц, и, элегантно дефилируя, покажет новые наряды. Бабушка Габриэлла — одна такая на всем белом свете. — Что? — очнулась Марта, вдруг поняв, что друзья все это время молча наблюдали за ней. Блейз притворно надулся. — Я глубоко оскорблен, что ты ничего нам не сказала. — Брось, Блейз, я правда никогда ранее не отмечала дни рождения. Это было… — Марта хотела добавить «не к месту», но решила не заострять внимание на ситуацию в своей семье. Дафна, конечно же, заметила, как она осеклась, и только тихонько вздохнула. — Я бы настояла на том, чтобы отпраздновать, но решать все равно тебе. Я люблю делать подарки, а ты лишаешь меня такого счастья, — она хитро заулыбалась, — впрочем, я обязательно сбегаю по магазинам, хочешь ты того или нет. Раз уж тебе в Хогсмид теперь нельзя… — За такое надо хотя бы выпить, — вставил свое слово Блейз, воздев палец, — если память мне не изменяет, у меня осталась бутылка хорошего огневиски на черный день, — он подмигнул. — О, боже, да! — не сдержалась Марта. После рассказа бабушки о портвейне, захотелось выпить. Это и есть тот алкоголизм, о котором она говорила? — Блейз, считай, что со своим подарком ты уже рассчитался, — усмехнулась она, — но я не уверена, что смогу сегодня, у нас же Астрономия в полночь. — Точно… — протянула Дафна, закатывая глаза, — ладно, давай просто позже по времени сориентируемся и выберем день. Но обняться нужно уже сегодня! — она затанцевала на месте и потянулась через весь стол, чтобы обнять Марту за шею и чмокнуть ее в щеку. — Так, на нас уже смотрят, — заозирался Блейз, — это не оргия, расходимся! После Астрономии, ввалившись в гостиную, Марта устало упала на диван. Однокурсники поплелись спать, а она все раздумывала, как ответить Малфою на его: — Что тебе нужно, де Веллер? Что сказать и при этом не быть навязчивой, она не знала. Думала весь вечер, решив в итоге отложить пергамент и дождаться Малфоя в гостиной. Она решила, что, встретив его так, ей будет проще поговорить с ним. Но глаза уже слипались, и Марта, чтобы не пропустить его возвращение, на всякий случай поставила будильник на 30, 45 минут и час. Но он не явился, когда она вздрогнула от очередного писка палочки и поднялась с дивана, потирая глаза. Черт тебя возьми, Малфой. Твое отшельничество сильно затянулось. Она вновь раскрыла пергамент. Новых сообщений не было. Стало как-то тоскливо, и Марта подумала о том, чтобы в одиночку откупорить бутылку, но так и не осуществила свое намерение. Схватила перо, быстро написав: — У меня есть огневиски. Можно не разговаривать. Ей так и не удалось как следует разглядеть платье, потому что после завтрака они сразу пошли на пары. Марта быстро занесла коробку в подземелья Слизерина, чтобы не опоздать на уроки, но сейчас можно было его примерить. Она поднялась в спальню, ступая тихо, чтобы не разбудить Пэнси и Дафну. Зажгла слабенький Люмос и натянула на себя платье. У бабушки был отменный вкус. В полумраке вглядываясь в свое отражение, Марта не смогла сдержать улыбки. Платье было лёгким, на тонких бретелях, приятно скользящим по телу и сидящим точно по фигуре, на ладонь выше колена. Ткань украшена сверкающей россыпью кристаллов, своим сиянием напоминающей холодные, далёкие звезды. В дополнение к платью — элегантные туфли с заостренным мыском на тонкой прозрачной шпильке. Идеально. Марта замерла, когда Дафна зашевелилась на кровати, а следом послышался её тихий сонный голос. — Ты куда?.. — спросила она и охнула, выглядывая из-за балдахина, — боже мой! Ты похожа на… Снежную Королеву. — Спасибо, — шепнула, улыбаясь, Марта. — Так куда ты в такую ночь? — повторила свой вопрос Дафна, и Пэнси перевернулась на другой бок. Говорить, что она переписывалась с Малфоем, рискуя быть услышанной, не хотелось. Поэтому Марта ляпнула: — Э… Голдстейн позвал на ночное свидание. Решила сходить. — О… Ну ладно, завтра расскажешь, — Дафна зевнула, а Марта, приблизившись, спросила: — Я могу взять огневиски? Блейз же тебе передал? Дафна улыбнулась, утыкаясь лицом в подушку. — Вот ты какая… Бери, конечно. — Спасибо, — щипнув Дафну за оголенный бок, отчего она дернулась и хихикнула, Марта задернула балдахин. — Спокойной ночи, Дафна. Марта вышла из спальни, тут же проверяя пергамент. — Ты предлагаешь мне секс, де Веллер? Салазар, нет. Она вздохнула. И, решая больше не оттягивать разговор, прямо написала: — Где ты? — Это допрос? — Я хочу поговорить. — О чем? — Салазар, Малфой, просто напиши, где ты. — Забудь об этом. Марта чуть не застонала в голос. Упала на диван, обнимая бутылку. — Я сейчас начну пить одна. — Замечательно, де Веллер. Оторвись там. Она прикусила кончик пера, раздумывая. Где Малфой может скрываться в такое время? Марта просчитывала в голове варианты, сразу отсеивая уличные локации — там слишком холодно сейчас. Наверняка Малфой где-то здесь, у нее под носом. Вряд ли это были заброшенные кабинеты… Слишком очевидно? Черт, она не знала. Что ещё могло быть? Ванная старост? И когда идея внезапно пришла на ум, Марта соскочила с места. Малфой наверняка перемещался по замку, чтобы ни с кем не пересекаться. А ночью отсиживался в каком-нибудь труднодоступном месте, чтобы не попасться при обходе хоть бы тем же факультетским старостам. Она не была уверена до конца, но… — Я знаю, где ты. — Не приходи. — Просто дождись меня. — Блять, как ты бесишь. Я сказал — не надо. Я уверен, ты блефуешь. — Раз так уверен, возьми и дождись. Не найду, с меня 50 галлеонов. — Тебя история с Монтегю ничему не научила? — Научила, что надо дверь в раздевалку закрывать. — Де Веллер, иди спать. — До встречи, Малфой. — Я сказал, оставайся в гостиной. — Я уже иду. — Я тебе не верю. — Хочешь сбежать? Беги прямо сейчас, потому что я уже рядом. Вот только я тебя услышу. — Где ты? — Близко, Малфой. Начинается на «астрономическая», заканчивается на «башня». Я всегда веду, помнишь?***
Трек: The Winter — Balmorhea Она сняла туфли, чтобы не шуметь. Босыми ногами поднималась по винтовой лестнице, ведущей на Астрономическую башню. Мороз жалил голые ступни. Марта не сразу увидела его. Малфой сидел у дальней стены под тусклым светом луны. Хрупкая решётка балкона отбрасывала на него свою тень. Марта подумала, что это похоже на клетку — настолько обречённый вид был у Драко. Как у заточенного. Он поднял голову, и Марта встретила его пустые, дышащие холодом глаза. С запертой болью внутри. Ей стало несколько стыдно за свой наряд. Слишком парадный, слишком вечерний, слишком… Счастливый. Мелкая россыпь камней на ее белом платье раскидывала радужные блики по стенам. Она едва слышно выдохнула, боясь его спугнуть. Осторожно подошла, опускаясь на пол рядом, по левую сторону, сжимая в руке бумажный пакет. Вытянула ноги. Драко молчал. Как ей казалось, едва сдерживался, чтобы не послать её к черту. Марта вытащила из пакета бутылку огневиски, открутила крышку и протянула ему. Он выпрямился с шумным вздохом, зачесывая назад волосы. Не глядя взял из ее рук огневиски и сделал большой глоток. Она позволяла ему молчать столько, сколько требовалось, обратив задумчивый взгляд к ночному звёздному небу. Сердце улеглось, хоть и по-прежнему было беспокойно. Главное, что она его нашла и может побыть рядом. Так все как будто стало правильным. Холодное прикосновение стекла к оголенной коже. Марта повернула голову, чтобы увидеть, как Драко протягивает ей бутылку. Опустошенную на треть. Марта забирает огневиски, делая небольшой глоток. — Почему ты в платье? — тихо спрашивает Драко, и голос его звучит так, словно он очень давно ни с кем не говорил. Он прокашливается в кулак, сбивая хрипотцу. — У меня сегодня день рождения, — в тон ему отвечает Марта, едва заметно улыбаясь. Он понимающе кивает. — С праздником, — сухо. Но тем не менее: — Спасибо, Малфой. Малфой поднял голову, посмотрев на нее. Марта сделала ещё один глоток, потянулась в пакет, выуживая коробку конфет. — Не знаю, насколько они вкусные, но в них точно нет Амортенции, — негромко сказала она, доставая одну и предлагая ему. Малфой напряжённо, недоверчиво смотрел. Вглядывался, пытаясь понять. Марта краснела под его испытующим взглядом, но ночь укрывала её чувства. — Не веришь мне? — она улыбнулась, обнажая ямочки. Сунула конфету в рот, и, прожевывая, ткнула пальцем в записку от Энтони. — Как видишь, я не несусь к нему на крыльях любви, — сказала Марта. Малфой вздохнул. — Почему ты здесь? — устало. Марта опустила глаза, катая во рту вишневую желейную начинку. Хороший вопрос, Малфой. Очень хороший. Но вряд ли ты захочешь услышать мой честный ответ. Поэтому: — А ты почему? И раздраженно: — Здесь меня не заебывают вопросами. Марта поджимает губы, но дальше не лезет. Заглядывает в пакет, где на дне лежит пара чудо-хлопушек. Ей бы хотелось запустить их на свой день рождения. Посмотреть. Но она отставляет их в сторону. Смиренно молчит. Драко ругает себя. Думает, нахера он вообще позволил этой встрече состояться. Прикладывается к бутылке, решая, что если она скажет хоть слово, он пошлет её куда подальше. Чтобы не пыталась лезть в душу. Марта де Веллер ему никто. Драко даже с Блейзом не обсуждает своих проблем. Все носит в себе, пока не остоебенит переживать. Пока не вымотает себя настолько, что станет тупо похуй. — Долго собралась сидеть? — грубо бросает он, переводя на нее взгляд. Марта едва заметно хмурит брови, не говоря ни слова. Вернее, даже не успевает сказать, потому что: — Как же меня все бесит, — вдруг говорит Драко, отворачиваясь. Он делает ещё один глоток и утирает губы манжетой рубашки. — Дай угадаю, ты пришла послушать, что со мной происходит, де Веллер? — насмешливо продолжает он, а после презренно бросает: — Нихуя ты не услышишь. Она молча переводит на него взгляд, купаясь в этой удушающей боли. Вглядывается в его лицо, подмечая, как жёстко режутся скулы. Они стали ещё отчётливее. Малфой сильно исхудал. И только поэтому Марта не обижается на грубость, потому что ясно видит — сейчас перед ней мальчишка. Простой мальчишка с мрачными глазами, глубоко переживающий какую-то личную трагедию. Драко сжимает челюсти. Не смотрит на неё, но, блять, чувствует, что она изучает его. Как насекомое под микроскопом. Что тебе нужно? Что тебе, блять, нужно? Глазеешь так, словно я больной. А мне похуй на это, знаешь? Абсолютно похуй, де Веллер. Мне нормально здесь одному. — Я хочу, чтобы ты свалила, — вкрадчиво говорит он, закрывая глаза, — иначе я скажу что-то не то. Я уже говорю что-то не то. Он слышит шорох и поворачивает голову, чтобы увидеть, как Марта тянется рукой к туфлям. Подтягивает худые коленки, и он только сейчас замечает ее прозрачные колготки, тонкой шелковой нитью оглаживающие кожу. Она цепляет застёжку на щиколотке. На одной, на другой. Поднимается. Драко крепче сжимает горлышко бутылки, распаляясь. Салазар. Его бесит эта покорность. Его бесит это молчание. Его бесит, что именно она написала. Что именно она принесла выпивку. Что за хуйня, де Веллер? Ты типо вся такая хорошая? Спасибо, Малфой. Пожалуйста, Малфой. Все, что захочешь, Малфой. Хули ты такая спокойная? Почему никак не реагируешь? Ты всегда, твою мать, реагируешь. И всегда меня бесишь. Так что же ты теперь заткнулась? Глотая виски, он напряжённо следит за тем, как она уходит, как ступает на лестницу. Пытается уловить на ее лице выражение разочарования. Хоть один малейший признак того, что словами он сделал ей больно. Раз уж пришла сюда, пусть варится в этом дерьме. Однако на ее лице целое ебаное ничего. Поэтому Драко не выдерживает: — Благодарю за заботу, — издевательски выплевывает он. Салазар, ему хочется утопить свое горе на дне этой бутылки, чтобы огневиски залило лёгкие и желудок. Чтобы блядски жгло везде, а не только в сердце. Марта оборачивается. Взглядом смеряет бутылку, от которой у Малфоя развязывается грязный язык. Она отказывается воспринимать его пьяный бред. Верит, что все это пустое. Поэтому просто опускает руки на перила и… К чертям собачьим, улыбается. Нежно так, сука, что злость кипит. И ничего нельзя поделать: — Не слышу твоих шагов, де Веллер, — бросает Малфой, а у самого в голове ебаной бегущей строкой: ОстаньсяОстаньсяОстанься. Не знаю, зачем, просто, блять, останься. Марта не сдвигается с места, улыбаясь ещё шире. Со своими блядскими ямочками на щеках. — Ты, блять, глухая? — давит на нее, чувствуя себя последним мудаком. Заткнись, Малфой, просто заткнись. И вот оно. Марта вздыхает, возвращаясь на платформу. Быстрыми шагами движется к нему на своих высоких шпильках. Садится прямо перед ним, по-дамски, смыкая вместе колени. Протягивает руку, отчего он чуть ли не дергается, затаив дыхание. Растерянно смотрит, но мгновением позже закрывает глаза, чувствуя, как она ведет указательным пальцем от его переносицы ко лбу. Сглаживая хмурые морщинки. — На черта я вообще тебе ответил… — почти шёпотом произносит он, сглатывая. Ее касание — ненавистным теплом по телу. В груди — невесть что. Объясни мне, де Веллер, как, блять, это называется. — Хочешь покурить? — неожиданно тихо спрашивает она. Малфой открывает глаза, видя перед собой пачку. Да, де Веллер, я чертовски хочу покурить. Он забирает пачку, достаёт сигарету. Цепляется за чёрную букву «М» на бумаге у фильтра, которая точно не является частью дизайна. Она написана вручную. — Ты пометила их своим именем? — негромко спрашивает Драко, перекатывая в руке сигарету. — Не своим, — откликнулась Марта, и Малфой поднял глаза. Она не смотрела на него. Сидела вот так, на корточках, в своём охуенном белом платье, на шпильках, и хмурилась, пытаясь прикурить сигарету без палочки. Он снова наткнулся на чертово двойное дно в ее словах. Не своим. Так, блять, чьим же? Он проследил, как она затянулась и выдохнула дым в сторону. Зажал между губ сигарету, и стоило ему это сделать, как огонечек вспыхнул на ее кончике. — Быстрее, чем в прошлый раз, — сказал Малфой после того, как затянулся. И Марта едва слышно хмыкнула. Курили молча. Марта думала о том, в какой же момент стала выводить эти злосчастные буквы на каждой сигарете, которую выкуривала, пытаясь справиться с тревожностью. Так у нее хотя бы получалось визуализировать его присутствие. Сердце ворочалось, протестовало, отказываясь признавать очевидное, но… Она скучала по Малфою все эти дни. Несколькими годами ранее ее устраивало видеть его раз в три месяца, а то и меньше. Он был как глоток свежего воздуха, как окно в мир, и она тянулась к нему, бережно храня в памяти редкие встречи и немногословные диалоги. Марта не удивилась, что он не вспомнил ее сразу. Она бы, наверное, тоже забыла его, будь у нее другая жизнь. Но сейчас кое-что изменилось. Ей трудно усидеть на месте, зная, что он где-то здесь, но ещё более недосягаем, чем раньше. Малфой все вертел в руках сигарету, украдкой поглядывая на нее. Затягивался урывками, нервно размышляя. Раздражение распирало. Он злился на мать за вранье, злился на несправедливость по отношению к ней, злился на Снейпа, что отстранил его от пар и недовольно посоветовал взяться за ум. Злился на Марту, что нашла его. Ее кожа покрыта мурашками, на дворе ебаный ноябрь. Она приперлась сюда, даже не додумавшись наложить согревающее. Какая же ты… Он осекается, не дав мысли разогнаться, чтобы вслух не выплюнуть «тупая». Нет, ты определённо не тупая, Марта де Веллер. Но ты почему-то дико меня бесишь. — У моей матери был приступ, — негромко говорит Малфой после продолжительной паузы. Докуривает сигарету, крепко затягивается, прикрывая глаза. Слушает повисшую тишину, которую Марта разрывает внезапно севшим голосом: — Я думала, ей стало легче. Раз вы отказались от поставок. — Не стало, — горько усмехается Драко, — ваши зелья просто перестали работать, — он отшвыривает от себя окурок, щёлкнув по нему пальцами. Марта поднимается на ноги. Боже, как же они затекли в таком положении. Она встает у стены рядом. Поверни голову, и Малфой упрется ей в бедро. — Это невозможно, Малфой, — озадаченно говорит Марта. — И почему же? — хмыкает он, спрашивая скорее на автомате, чем из любопытства. Откровенно не верит. Малфой притягивает к себе коробку конфет. После выпивки он проголодался. Эльфы хоть и приносили ему с кухни еду, но последний раз он ел… Черт знает, когда. — Твои родители не просто так выбрали моего отца, — отвечает Марта, — они могли обратиться к любому лекарю, вопрос денег здесь вообще не стоял. Но они выбрали его, человека, у которого грузом висела полукровка-дочь с особенностями в развитии, — Малфой поднимает глаза, замерев и перестав жевать. Шоколадная вишневая конфета горчит во рту после её слов. — Можешь себе представить, чтобы сам Люциус Малфой позволил мне разгуливать по вашему поместью? — она усмехается и качает головой, — нет, ему просто пришлось, потому что такого таланта, как у Маркуса де Веллера, не было ни у кого. Малфой затаил дыхание. Черт тебя дери. Я слышу в твоих словах любовь? Серьезно, де Веллер? Ты говоришь с теплотой о том, кто пытал тебя? А Марта продолжала: — Он очень гордился формулой, которую создал, работал над ней дольше всего. Говорил, что она «тронет самые взыскательные умы», — она сощурилась, делая затяжку, — ты знаешь, чем болеет твоя мама, Малфой? Драко снова тянется к бутылке. — Если бы мне удосужились сказать, — с плохо скрываемым раздражением отвечает он и, сделав глоток, спрашивает: — Тебе известно? Марта болезненно кривится, вспоминая, как однажды по глупости задала такой вопрос в присутствии Малфоя-старшего. Она легонько тычет Драко в плечо и забирает протянутую бутылку. Если он напьётся до беспамятства, она ведь даже не сможет унести его отсюда. Значит, будет пить сама, разделяя с ним горести и… Горести. — Нет, — наконец говорит Марта, — твой отец был в ярости, когда я спросила, не подумав. Неприлично, понимаешь? Малфой кивает. Марта делает несколько глотков огневиски, желая вобрать как можно больше, и зажмуривается от прожигающей горло жидкости. Трясет головой, потому что алкоголь продирает, бьёт. — Сопьешься, де Веллер, — только и говорит Драко, поднимая над головой коробку конфет. Она берет одну, перекрывая вишней жгучее, как перец, послевкусие. Игнорирует сказанное, решаясь: — Мой отец тоже ничего не рассказывал, это профессиональная тайна. Может, его связали Обетом… Не суть. Зелье наверняка безупречно, я могу за это поручиться. По крайней мере, попытаюсь. — Как? — хрипло спрашивает Драко. Марта помолчала, затягиваясь сигаретой, и он поднялся, не в силах томиться в ожидании. — Я думаю, что его дневник мог уцелеть при пожаре. Нужно спросить у бабушки, — девушка задумчиво посмотрела на Малфоя, когда он встал напротив, накрывая её своей тенью. — Отец часто обновлял на нем защитные чары. Возможно, есть даже копии. Данные были… — Марта опускает глаза в пол, — слишком важны. Малфою хочется спросить глупое «А ты была важна?», но он одергивает себя. Вместо этого: — Сколько я буду должен за зелье? — напряжённо. Марта тянет улыбку, обнажая ямочки. Ты что, смеёшься, Малфой? Нисколько. Ни-сколь-ко. Не поднимая глаз, она делает последнюю затяжку у догорающего кончика с треклятой буквой «М». Отталкивается от стены, смыкая губы и тонкой струйкой выдыхая дым в сторону. — Всего одна просьба, — говорит она, — запусти со мной чудо-хлопушки. Малфой моргает, недоуменно уставившись на нее. Что, блять? Марта наклоняется, чтобы поднять с пола бумажный пакет и вытащить оттуда две тубы с фейерверками. Он уже нихуя не понимает в этой жизни. Автоматически берет из ее рук хлопушку. — Ты могла загадать что угодно, — пораженно говорит Малфой, и Марта просто пожимает плечами. — Я ни разу не праздновала дни рождения, Малфой. Плохо хотеть один раз в жизни запустить в свою честь хлопушки? — она обходит его стороной, выходит на балкон. Он удивлённо наблюдает, как Марта скидывает с себя туфли и — неожиданно — задирает платье, оголяя бедро, чтобы перекинуть ногу через карниз. — Салазар, ты с ума сошла?! — Малфой дергается, когда она хватается за каменный выступ и выпрямляется, становясь босыми ногами на леденющий скользкий карниз. — Хочешь разукрасить своими мозгами асфальт?! — Не знала, что ты зануда, — хмыкает Марта, вскидывая хлопушку, — взрываем и бежим. — Что? Куда? — все происходит слишком быстро, — блять, стой! — он бросается к балкону. — Сколько у нас будет времени, прежде чем здесь кто-то появится? — спрашивает Марта. Драко оторопело смотрит на неё снизу вверх, мозг отказывается соображать. Он даже не успевает анализировать, что чувствует. Не успевает понять, что после разговора с ней груз падает с плеч. Все взаправду? Де Веллер это сделает? Приготовит для него чертово зелье? И он ничего ей не должен? Но почему? После всего, что он наплел? — Подожди, — Драко выдыхает, пытаясь собрать мысли в кучу. Облокачивается обеими руками о бортик, опуская голову и облизывая губы. Чувствуя привкус гребаной вишневой конфеты, которые ей подарил некий Э. Г. Кто, блять, этот Э. Г.? Черт, ты не о том думаешь вообще. Он качает головой, стискивает руками карниз. — У нас минуты три, — в итоге говорит Малфой, скидывая с себя ботинки. — Тебе необязательно залезать, — слышит он голос Марты. Салазар. Помолчи, пожалуйста, давай ты просто нихуя не будешь комментировать. Я взорву эту чёртову хлопушку, раз ты так хочешь. Сочтем это за извинения, которые ты никогда не услышишь. Я попросту этого не умею. Но я, блять, могу залезть на ебаный карниз, окей? Раз уж у тебя день рождения. Он молча поднимается, хватаясь за каменный выступ одной рукой. Его тут же прошибает потом от накатившей волны адреналина. Малфой судорожно выдыхает, смотря вниз, и непроизвольно усмехается. Здесь чертовски высоко. Де Веллер, ты больная. Ты, черт тебя дери, больная. — В этом что-то есть, да? — улыбаясь, спрашивает Марта. Вытягивает вперёд носок, удерживая ногу над пропастью. Он обеспокоенно смотрит, сглатывает. Нихуя не понимает, о чем она спросила. Но да, де Веллер, в этом что-то есть. В тебе определённо что-то есть. — На счёт три, — ломающимся от волнения голосом говорит Драко. — Считай, Малфой, — говорит Марта, нацеливая хлопушку на большую светящуюся луну. Все как в замедленной съемке. Наутро, прокручивая в памяти эту ночь, он не вспомнит, что же было такого в этом дурацком фейерверке, что она так радостно смеялась. Не вспомнит даже, какого цвета он был, потому что засмотрелся на белое платье. Оглушительный хлопок. Как выстрелом в голову дробью из ярких, нереалистичных воспоминаний. Три… Марта спрыгивает с карниза, подхватывая туфли и вещи. Бегает по платформе босиком, собирая окурки и пихая их в пакет. — Время, Малфой, — широко улыбаясь, напоминает она. Малфой бежит следом, перед глазами маячит её блестящее платье. Она летит по лестнице, перепрыгивая через ступени, чтобы быстрее. Он улыбается как мальчишка, потому что происходящее… Так невообразимо глупо. Сердце стучит где-то в висках от ощущения погони. Ему словно снова одиннадцать лет. Два… Они сворачивают в один из коридоров, ныряя в нишу, когда слышат шорканье ботинок и недовольное ворчание Филча. — Проклятые несносные дети! В темноте он видит, как Марта улыбается, зажимая рот ладонью. Стоит близко, потому что чертовски тесно. Он разрешает ей встать босыми ногами на свои ботинки, чтобы не было холодно. Один… Она откручивает крышку, прикладываясь к огневиски, и Драко получает бутылкой по подбородку. — Черт, — ругается она, — прости, — Марта пытается сдержать свой хохот, но получается плохо. — Понял, это за чулок, — потирая ушибленное место, шепчет Малфой, на что она чуть не давится алкоголем. Он усмехается. Марта, улыбаясь, дышит ему в шею, прислушивается к далёким затихающим шагам. Сейчас нужно будет идти. Но ему как-то совсем не хочется. Залп… Он шумно вздыхает, и Марта поднимает голову, носом касаясь его подбородка. Малфой встречает её взгляд. Колеблется, вглядывается. Салазар, в горле сохнет. — Можно идти, Малфой, — читает по губам. Да, де Веллер. Можно идти. Можно. Но… Он наклоняет голову, и Марта невольно задерживает дыхание — настолько Драко близко. И обреченным шепотом в губы: — Не спрашивай, какого черта я делаю, ладно? Я просто очень пьян. В следующую секунду преодолевая ничтожные сантиметры, разделявшие их. Малфой целует неспешно, невесомо, будто спрашивая разрешения. Марта тает — настолько касания чувственны и невинны. В кончики пальцев отдает пульсацией, сердце проваливается куда-то вниз. Очевидно, прямиком к его ногам. В груди болезненно сладко ноет, и она тянется к нему рукой. А Малфой про себя решает: пусть она считает, что это все алкоголь. Удобнее думать, что все это сделал алкоголь. Он ловит тёплое дыхание Марты и соскальзывает языком в ее приоткрывшийся рот. Слизывает огневиски, медленно проникая глубже. Влажно. Опьяненно. Нежно опускает ладонь на ее шею, под пальцами ощущая ускоренный пульс. И мир в очередной раз летит к чертям. Следом за бутылкой огневиски, что вдребезги разбивается у их ног. Черт. Марта хватается за его предплечье, где-то на задворках разума осознавая — кажется, это она её выронила. Боже… Драко придерживает ее за локоть, оглаживает пальцами. Мысленно вымученно стонет, отстраняясь и открывая глаза. Смотрит мягким смеющимся взглядом. — Серьёзно, де Веллер? — тихо спрашивает он, и Марта потерянно взмахивает ресницами. Драко касается носом ее щеки и вздыхает. Ласково ведёт им от скулы к виску, убирает прядь волос за ухо и шепчет: — Нам снова нужно бежать. По пути они встретят на ночном обходе Грейнджер. Она посмотрит на докрасна смущенную Марту, что будет робко держаться с Малфоем за руку, про себя делая выводы. Он скажет пару ласковых, чтобы гриффиндорка съебалась, и пригрозит снятием очков. А на пороге гостиной, пожелав Марте спокойной ночи, вновь обнаружит в кармане смятую пачку сигарет. Почти пустую. С чёрной буквой «М» у фильтра, обозначающей его фамилию. Малфой.