Дневник старейшины Силлы.

В покоях Чимина ждал, конечно же, никто иной, как Его Величество Мин Юнги. Причем такой улыбчивый, довольный, чем вызвал еще большее раздражение у омеги. Как можно быть настолько довольным своей жизнью здесь? Ах, да, он же король. Он же тут всем и всеми управляет. Он — главный актер, сценарист и режиссер этого адского места. «Когда-нибудь, я самолично грохну этого самовлюбленного нарцисса» — фыркнул про себя Пак, не поднимая своей головы и, склонившись стоя перед альфой, что довольно улыбаясь видом вошедшего к нему парня. Все-таки стал ведь его. Несмотря на все свои закидоны и отрицания. Пак никогда не сможет оправдаться перед самим собой. А, хотя, нет. Сможет и еще как. У него просто выбора не было, вот и все. Его бы грохнули во всех смыслах этого слова, если бы он не согласился стать собственностью Юнги, коим он уже и был, попав в качестве раба в этот дворец. Только вот в чем заключается парадокс: Чимин сам в этом себе никогда не признается. Он слишком горд. Даже перед самим собой. — Мы не смогли погулять сегодня, как я того и хотел. — улыбаясь произнес правитель и вплотную подошел к омеге, что все еще стоял, склонив голову. Стоял так до тех пор, пока Юнги сам за подбородок указательным пальцем не поднял его голову и направил спокойный, но скрыто очень недовольным всеми событиями на себя. Мин не понял того, что Чимин чем-то недоволен. Он видил лишь то, что наложник вполне спокоен, значит, что и на этот раз не сбежит. Это до чертиков нравится альфе. — Ничего страшного, Ваше Величество. Получится в другой раз, — «если этот другой раз вообще наступит». Пак проговорил эти слова без единого намека, даже, скорее, наоборот. Всей своей душой он желал, чтобы его трогали только ночью, а днем к нему никто не приставал. Повторюсь еще раз: выбора у него никакого нет. Как прикажут, так и будет. Как захотят, так и будет. И в его мнении здесь, к сожалению, никто не нуждается. Это другая эпоха, другой мир и другие люди. Здесь все совершенно другое. Казалось, даже воздух. Тут в покои три раза постучались, оборвав сей разбушевавшийся момент. Еще секунда и тикающая бомба в мозгу у обоих уже взорвалась бы. У Юнги от желания сжать в своих объятиях этого подлеца, а у Чимина от желания врезать альфе и уйти от него и больше никогда не возвращаться. Не только не возвращаться в эти покои, но даже слова о них не слышать. Ни о комнате, ни о их обладателе. После стуков двери в покои отварились и вошел Чонгук, низко поклонившийся сразу, при виде короля. Пак, что до этого стоял спиной к двери, повернулся лицом к Чонгуку и странно покосился на него. Невообразимо и возмутительно — постучал и сразу зашел. А разрешение зайти где? «Ничего себе. А разрешение спросить? А если бы я тут голый стоял? Ишь, тут все во дворце настолько настырные и самовлюбленные что-ли?» — омега закатил свои глаза от недовольства и вернулся в обратное положение — лицом к королю, выражение которого тоже приняло не особо довольный вид. — Чон, я просил тебя меня не беспокоить сегодня. — стальным предупреждающим голосом промолвил старший альфа и прищурился, странно рассматривая незваного гостя, который уже успел поднять свою голову и выпрямится. — Вас ожидает Ваш папа в тронном зале, государь. Он просил передать, что это срочно. — сожалеющим голосом сказал младший и снова склонил свою голову, как бы извиняясь за то, что помешал отдыху Мина в компании наложника. — До завтра это подождать не может? Что это еще за срочное дело, которое он не может войти и сказать в моих покоях? — уже злобно ворчал Юнги, отходя от Чимина и подходя к Чонгуку. Он требовал объяснений. Причем конкретных. Ожидает и что-то срочное — это не повод сейчас уйти и оставить наложника здесь одного. На такой вопрос Гук покачал отрицательно головой, вызывая у своего собеседника обреченный выдох и еще более злобное выражение лица. Дали отдохнуть. Альфа немного подумал и, взвесив все в своих мыслях, подошел медленно к Паку, что рассматривал свои руки со спины и, положив свои ладони на его плечи, прошептал на ухо: — Подождешь меня тут? Я скоро вернусь. — злость пропала просто мигом, как только он подошел к омеге и прошептал заигрывающим тоном эти слова, а после и провел губами дорожку поцелуев от скулы до основания шеи, совершенно не стесняясь присутствия Чонгука и тем самым от присутствия, как раз таки, постороннего, вгоняя омегу в легкую краску. Кстати говоря, от чего он сам себе готов надавать подзатыльников. Такими темпами, его образ суки расшатается. — Иди уже. — сжав губы выпалил Пак и, следующей сценой наблюдая, как двое альф выходят из покоев, он почувствовал себя, наконец-таки свободным. — Кем себя возомнил этот идиот? Ни стыда ни совести. — недовольно пропищал и фыркнул про себя омега и, от незнания, чем можно занять себя, сел на мягкую королевскую кровать и стал осматривать покои. Ему этого делать еще не удавалось в присутствии хозяина этих хором. Мда, в современном мире у него вся квартира была размером только с эту комнату. Балкон, роскошный диван, камин. Мебель — это вообще отдельная тема. Ну в принципе, это королевские покои, поэтому тут нечему удивляться. Покои должны быть соответствующие статусу. Тут в хитрые глаза омеги бросился тот самый рабочий стол короля, который на этот раз уже был чистым без единой лишней вещицы. Она всегда бросалась первым делом в глаза Чимина, но, так как парень просто ненавидит то, что что-то лежит не на своем месте, а точнее говоря, просто все в одну кучу, что черт ногу сломает, он не сильно концентрировался на этом предмете. Однако, сейчас он убранный и словно блестит, поэтому Пак, поджав от предвкушения свои губы, встал с нагретого места и тихой поступью, словно кошка, подкрался к столу и стал поближе его оглядывать. На поверхности, с первого взгляда, ничего такого особенного сразу не показалось. Ну закрытая пробкой длинная чернильница с перьевой ручкой поверх, рядом небольшая стопочка чистых желтоватых и немного смятых бумаг, на весь стол практически расположилась географическая карта государства, их соседей вплоть до Китая и куска Российской Империи и…коробочка. Коробочка, обставленная по бокам алмазами да бриллиантами сначала не сильно привлекло внимание нашего героя, но все же, не сумев побороть свое любопытство, омега взял маленькую коробочку в руки и стал рассматривать. — Мило, — улыбнулся парень, проводя пальцами по деревяннму каркасу с ручной гравировкой и непрямой поверхностью. Рассмотрев все сверху до низу, в голове Чимина возник резонный вопрос «а что там внутри?» и ответ пришел сразу же, как он открыл вещицу, положив крышечку на стол. Кольцо. Обручальное. Как узнал? А они все одинаковые, что тогда, что сейчас. «Он что, женат?» — первый вопрос, возникший в голове у омеги, после увиденного. Выводы он эти сделал, потому что кольцо было одно, а не две, как полагается, если бы он планировал с кем-то поженится. Следовательно, второе у кого-то другого, ведь на пальце правителя его не было. Или было? Но это ведь все равно немыслимо. Какой смысл носить одно обручальное кольцо на своем пальце, в то время, как второй лежит здесь? Пак закатил свои глаза, как обычно он очень любит это делать и со злостью закрыл коробку, при этом с громким стуком положив его обратно. Стало обидно. Очень обидно. «Тогда какого черта он вообще пристал ко мне, если у него есть омега, у которого точно такая же дырка, как и у меня?» — с горечью во внутреннем голосе подумал парень и лег на кровать правителя. В следующее мгновенье он уже раздумывал над другим вопросом: уйти или остаться, как было сказано королем. Однако, и на этот вопрос ответ пришел сразу же, как омега начал ерзать и тем самым разбрасывать вещи на кровати Его Величества. Он лег левым боком на подушку по середине кровати, укрылся одеялом, небольшую ее часть подкладывая между ног и на верхнюю часть кладя свою голову, как он любил это делать и засыпать таким образом в своем современном мире. Самая удобная в мире поза для сна. И Чимина никто не переубедит в этом. — Не будь ребенком. Он ведь король, а ты — его наложник. Если завидуешь его жене, так просто возьми и встань на ее место, как того и требует история и требую я, — послышался до боли знакомый голос Созерцателя откуда-то с боку, со спины Чимина. — А для того, чтобы занять значимое место этого человека, заставить короля смотреть только на тебя и ни на кого больше, — этими словами старейшина очень заинтересовал омегу и заставил того сесть на кровати, повернуться к альфе лицом и слушать внимательно. Он хотел как можно скорее вернутся домой, а в этом ему поможет только он сам и Юнги с этого мира, — Нужно стать умнее, Пак. Ты словно дурачок, сбежавший из дурки. Юнги любит умных, смелых и людей с характером. И ты под роль его омеги очень подходишь. Ты просто чересчур перебарщиваешь, поэтому тебе и самому тошно от него. — Я стараюсь. — выпалил парень, но оправданий не нашел, чтобы аргументировать произнесенные свои слова. — Не заметно. Созерцатель фыркнул на омегу, пару раз, подбадривая, погладил по голове и снова исчез. Исчез, словно его и не существовало вовсе. Чимин устал. Конечно, спасибо надо сказать за то, что хотя бы этот старейшина ему помогает. Да, парень никак на него не обижается и честно старается прислушиваться к его советам и действовать по ним. Проблема в том, что у Чимина защитная реакция. Его жизнь слишком круто поменялась. Всего пару месяцев назад он ходил в школу, тусил со своей компанией днями напролет, а сейчас что произошло? Он проснулся на палубе пиратского судна, ему там дали знать, что он теперь собственность короля Силлы и ложиться под него — это дар Божий. Как бы вы сами поступили в такой ситуации? Делали бы изначально все правильно? Да нет, конечно. К новым условиям всегда следует привыкать. И Чимин начал это делать только с недавних пор. Когда впервые переспал с альфой. И даже там чуть не пустил все под откос, в порыве своих эмоций накричав на Созерцателя. Он просто не мог свыкнуться. Не мог принять свою настоящую реальность. Омега, пару минут посидев так на кровати, заново упал на мягкую поверхность точно также, как лежал до этого и зевнул, при этом широко распахнув свой рот. Зверски хотелось спать. Забыться во сне, видеть все, что угодно, но лишь не то, что происходит с ним сейчас. Это слишком жестоко по отношении к нему. Слишком. И Чимин ведь заснул. Окунулся в небытие на пару часов. А на сколько точно — решит его истощенный организм сам. Через полтора часа двери в покои распахнулись и в комнату вошел уставший альфа, глазами сразу же начавший искать омегу и искренне надеясь, что тот не сбежал. И увидев парня, лежащего уже пластом на его кровати, устало усмехнулся, подошел к своему ложе и прямо в обуви залез на поверхность и ложась к Чимину, прижимая того к себе за талию со спины к своей груди. Мин сильно разозлился, когда его позвал его родитель в тронный зал. Он будто знал, что Юнги сейчас собирался провести свое драгоценное время с омегой, который ему нравится, поэтому позвал в одну их самых дальних частей всего дворца. Да и к тому же, не сказал ничего такого, что было бы настолько важно по словам Чонгука и Хонджуна. Плевать он хотел на помолвку свою. Захочет — вообще отменит. Нет, это уже чересчур. Отменить уже ничего нельзя. Он уже согласился на этот уговор и сдавать назад не считается возможным. Альфа громко выдохнул, продолжая прижимать умиротворенное и спокойное тело Чимина к себе и разглядывать его привлекательную внешность. Этот парень когда-нибудь окончательно сведет его с ума своими выходками, своей смелостью, храбростью. Пак совершенно, казалось, не контролирует свою речь, говорит прямо, как есть и совершенно не стесняется этого. Это притягивает, заинтересовывает и заинтриговывает. А сейчас, когда этот маленький, на вид, хрупкий мальчишка спит, крепко прижимаясь к одеялу… Да это же немыслимо просто. Какой большой спектр чувств, сколько личностей в одном человеке. Невероятно. — Что ты делаешь со мной? — не контролируя своего языка, прошептал альфа прямо в ухо Чимину, как будто хотя, чтобы тот услышал эти слова. Однако, сон омеги настолько крепок, что его даже ядерный взрыв не разбудит. За эти дни он слишком устал. И к тому же после ночи, проведенной с правителем, он не мог долгое время уснуть и это ударило по его сознанию. Сон нахлынул разбушевавшимся ураганом. Вопрос Его Величества остался не только без ответа, но и даже без внимания спавшего Пака, который уснул обиженный на Юнги. Обиженный из-за того самого чертового кольца. Слишком сложно все. Почему он вообще обиделся, если Юнги ему по сути никто? Просто наложник, с которым спят. Да и сам Пак постоянно обзывает Мина так, как только пожелает, говорит, что ненавидит его. Может, он просто пытается переубедить себя в том, что ему действительно понравилось? Понравилось все, что между ними произошло. Да даже если и так. Мы все знаем Чимина. Знаем, какой он. Знаем, что он даже себе не признается, что ему что-то понравилось, если его это раздражает с первого взгляда. Никогда такого не будет. Как я сказал недавно, он слишком горд. И гордость его неумолима даже перед самим собой. После произнесенных слов, Юнги прижался губами к щеке омеги, потом опустился чуть ниже и провел губами по плечу, которое сам же и освободил от накидки. Освободил для себя и для своих действий. Пусть омега отдыхает, пусть спит. А старший тем временем будет дарить ему нежность. Нежность, которой и ему самому не хватает. Несмотря на хаосность этого лежащего чертенка, с ним Юнги чувствует некое умиротворение, спокойствие. Чувствует победу, раз смог уломать этого наглого парнишу быть с ним и не отказывать более ему. Юнги чувствует свободу с ним, чувствует, что вот он — его человек. Человек, который почти полностью соответствует его стандартам, его предпочтениям. Даже если некоторые части упущены, он не считает, что это трагедия. Никак нет. Это лишь дополняет роковой образ Пак Чимина, который все-таки смог, сам того не осознавая, «приклеить» к себе Юнги. Сам того не подозревая уже выполнить одну из самых важнейших своих миссий, за которым он был послан сюда — заставить альфу смотреть только на него. И ни на кого больше. Альфа продолжал тем временем дарить ласку младшему, который даже не шевелился и спал, не подозревая, что с ним сейчас делает Юнги. Что вытворяет. Хотя, ничего пафосного или ужасного. Всего лишь целует. Целует те места, которые открыты для него. Которые открыты для его поцелуев, для его губ, касаний. Одна рука его покоится на талии младшего, продолжая крепко, хотя куда еще крепче, прижимать омежье тело к себе, вторая — периодически убирает падающие волосы с лица Чимина. Волосы, которые мешали не только спать Паку, но и Юнги целовать его. Наконец, спустя час таких нежностей, во время которых Юнги успел поставить и парочку красных отметин на шее омеги, которые расцветали прямо на его глазах, Мин решил лечь в другую сторону — лицом к лицу с Чимином. Он хотел его губ. Хотел ощутить снова эти, словно самый сладкий на свете мармелад в мире, губы парня напротив. — Черт, пристыдился бы ты, Пак Чимин. Ты сейчас спишь, но даже так ты умудряешься меня соблазнять. — продолжает сам с собой разговаривать Юнги и его посещают мысли, по типу: ей богу, что за удивительная птица с неизведанного им ранее царства к нему самому спустилась. Протянув свободную руку к щеке наложника, король немного погладил мягкую щечку омеги и, тем самым помогая себе, придвинул Чимина еще ближе к своему собственному лицу и коснулся его губ своими. А младший все спал. Такими темпами он проспит все события, но не нам его винить. А винить того, кто сейчас его целует в губы так нежно и аккуратно, боясь разбудить, потревожить спокойствие Пака и потом самому же получить звездюлей. Когда эта самая мысль про то, что ему вполне возможно может влететь, если случайно сейчас Чимин очнется, Мин улыбнулся в поцелуй и углубил его, все еще придерживая партнера за щеку и нежно поглаживая. А тем временем Чимин понять не может, где он находится на данный момент: в царстве снов или в реальности. Потому что во сне (если это реально так) его тоже сейчас целует этот же самый альфа и точно также поглаживает одной рукой талию, а второй правую щеку. Но этого не может быть. Куда еще то? Еще более нежный, чем вчера Мин? Да нет, это невозможно. Так что Пак про себя сделал вывод, что он до сих пор спит. Но одно он знает точно — ему больно. И боль эта не физическая.