Дневник старейшины Силлы.

Следующий день Юнги решил начать с того, что навестит папу и попытается в соответствии с нормой равно как-нибудь с ним побеседовать, потому что все разговоры без исключения были лишь о политике и больше ни о чем. Будто бы нет других тем для обсуждения, нет о чем поговорить сыну с родителем. Будто бы единственная причина того, что они с папой до сих пор не потеряли связь — это то, что Мин взошел на престол следом за отцом. Получил корону, трон, власть и полный контроль над всеми в этом государстве. Юнги стремительным шагом направляется к покоям Хонджуна. Все-таки хоть раз он же должен, наверное, прийти к нему сам, без чьей-либо подачи. Однако, как оказалось, это было плохой идеей — прийти к нему самому, — пусть лучше сам приходит, тогда Юнги хотя бы слышать не будет то, что явно не нужно: — Я с ним поговорю, Господин Мин, не переживайте, — доносился отчетливый голос в покоях Мина старшего. Стоило альфе к дверям подойти, как он услышал разговор своего папы и какой-то девушки. — Я очень на это надеюсь, Дохи. Понимаешь, Юнги ведь уже двадцать четыре, а он все один, а по обычаю дворца он должен иметь хотя бы одного наследника и супруга к двадцати пяти годам, да и в брак с наложниками вступать он не может, — от всего, что сейчас слышал Мин, стоя в коридоре перед закрытыми дверьми, у него глаза расширялись с каждой секундой все больше. За него уже тут решают его судьбу и как это называется? Он тут король или кто? Пустое место, которым со стороны хотят управлять? Звуков из покоев больше не последовало и, честно говоря, после всего услышанного Юнги даже передумал сегодня вообще навещать своего папу, но отстоять свои права он все же хочет. Хочет дать понять, что женится не хочет. По крайней мере точно не за того или ту, которую он видит впервые в своей жизни. Альфа три раза громко постучал в дверь покоев папы и спустя секунду, они сразу же отворились. Мин вошел в роскошные и просто огромных размеров покои и прямиком направился в то место, где спокойно сидел Хонджун а напротив него стояла та самая девушка. — И как это понимать? — строго выдал Юнги, остановившись перед Мином старшим и сверля злым взглядом сначала его, а потом и девушку, которая отошла от них немного и склонила, в знак уважения, свою голову. — О чем ты, сынок? — Хонджун сделал невозмутимое лицо, как бы, действительно не понимая, что от него сейчас хочет его же сын. На деле же, он все прекрасно понимал и уже ругался у себя в мыслях во всю за то, что Юнги решил прийти так невовремя. Мин усмехнулся и всем телом отвернулся от омеги, издавая смешок, а затем и полноценный смех. — Кто ты такой вообще, чтобы решать за меня мою же судьбу? — пока что спокойно произносил Юн, а вот его папа уже терял все остатки своего терпения, поэтому встал с дивана и строго посмотрел на своего сына. — Я — твой папа, законный представитель, который обязан обеспечивать спокойную, размеренную, счастливую и безопасную жизнь в кругу своей семьи. И чтобы это все, конечно, было согласно нашим законам, традициям и обычаям, которым уже сотни лет, — не выдерживая, голосом, что чуть громче, чем изначально, произнес Хонджун, заставляя Юнги повернутся к себе, потянув того за плечо. А Юнги пока что переваривают всю информацию, что на него вылили. О какой к черту счастливой жизни может идти речь, если его буквально хотят заставить женится на этой от чего-то сильно довольной девушке, стоящей рядом? Какая счастливая жизнь может быть с нелюбимым человеком? Это даже обсуждаться не может, потому что вступать в брак нужно исключительно тогда, когда двое людей искренне и бескорыстно любят друг друга, в любом другом случае брак — это гибель для обеих. — Это что-то меняет? Нет, не меняет, не меняло и никогда не изменит. Я — хозяин своей жизни, ровно также, как и хозяин этого государства, а потому, только я имею право распоряжаться всем, что будет происходит как у меня в жизни, так и в Силле. Будь уверен, если я захочу, — Юнги подошел вплотную к старшему и зло смотрел на его глаза, не стесняясь присутствия лишних здесь ушей, — Я хоть прямо сейчас пойду на невольничий рынок и с первым попавшимся под руку рабом брак заключу и мне никто не посмеет запретить. А кто посмеет, тому в ад дорога. И еще, — альфа гордо задрал свою голову, — Я уже давно догадываюсь о твоих настоящих намерениях. По твоим глазам вижу все твои настоящие эмоции, которые, казалось бы, очень плотно скрыты за маской добра и любви ко мне, но… Я не отец. Я другой. И править государством омеге, точно также, как и править мной, я не позволю никогда, — и позже добавил, наклонившись к уху папы, — Кем бы этот омега ни был. Сколько прошло дней с тех пор, как Юнги попал в прошлое и стал королем? Дня три? А он уже полностью вжился в свою роль, смог понять одним лишь пристальным взглядом, кто является врагом, а кто другом. Понял практически все. Он человек проницательный. Мин еще пару секунд постоял перед своим родителем, внимательно следя за его реакцией на его слова и тем, как быстро меняется выражение лица старшего. Альфа остался довольным из-за того, что смог противостоять папе, смог отстоять свои права и, надевая на лицо маску с довольной улыбкой, поспешил покинуть эти покои и, по желанию, больше сюда не входить вообще. Настроение его уже испорчено и, кажется, ничего не сможет его больше поднять. — Чонгук, иди за мной, — строго выдал Мин, не поворачиваясь, идя прямо по коридору и неожиданно столкнувшись с другим альфой. Чонгук, конечно же, не успел даже сразу понять смысла слов, что только что ему слишком быстро брякнул Юнги, не говоря уже о том, чтобы поклонится и поздороваться, а когда до него все же дошла суть, он поправил ворот своего длинного кафтана и поспешил за королем, который направлялся в столовые имения с такой скоростью, будто убегал от гнавшегося за ним маньяка. Альфа подошел к королю и склонился перед ним лишь тогда, когда Юнги уже сидел за столом, а слуги ставили перед ним тарелки с едой и стакан с вкусным чаем. — Садись, чего стоишь? Позавтракай со мной. Перед началом тяжелого дня нужно хорошенько подкрепится, — на эти слова младший снова поклонился, но на этот раз в знак благодарности и боком сел напротив короля, сразу же беря в руки столовые приборы и начиная вкусную трапезу. — Вообще, я тебя позвал за собой для того, чтобы поговорить насчет вчерашнего дня. Как все прошло? Были недовольные? — понемногу набивая рот нереально вкуснейшей едой, спросил Юнги. Действительно, все было как в учебниках по истории, которые изучались по школьной программе: красивая богатая одежда, парики с длинными волосами, письма исключительно на китайском и очень вкусная сытная, полезная, а самое главное — разнообразная, — еда. Третий или четвертый день уже Юнги находится тут, а еда в тарелках всегда разная, разве что только чай одинаковый и то всегда с разными запахами и привкусами. Чонгук молчал пару минут, сидя в раздумиях и думая — сказать ли королю правду о том, что все чуть было не устроили бунт из-за отсутствия главы или же приукрасить, но с частичкой правды, потому что народ усмирить он ведь все же смог. — Мне удалось усмирить всех членов совета, которые были крайне, мягко сказать, обескуражены вашим отсутствием и много раз расспрашивали причину этого. Однако, они позабыли обо всем, когда я начал озвучивать новости о довольно-таки, кстати, плачевном состоянии, как королевской казны, так и внешне политических дел. Знаете ли дело в чем, — Гук облизнул пересохшие губы, положил столовые приборы рядом с собой и продолжил: — Вы молоды, господин, а потому многие наши страны-союзники считают, хотя нет, они убеждены в том, что править должным образом вы не сможете. Юнги резко перестал класть еду в рот и стал медленно пережевывать остатки. Он раздражен. Раздражен не тем фактом, что в нем просто на просто сомневаются, а тем, что сомневаются их союзники. Сомневаются те, кто с отцом Мина бок о бок сражались в войнах. Те, с кем подписан мирный договор. Те, кто признавал силу этого государства и их короля. » — Иди, сынок. Тебе пора. Зайди в зал для заседаний и покажи своим видом и величием всем, кто там присутствует, что хоть лев и погиб, но его львенок все еще живет и будет править очень долгое время, наводя страх врагам, а мирным неся справедливость.» — голосом Хонджуна прозвучали слова, что он произнес перед тем, как должно было начаться первое собрание Юнги. — Если они сомневаются во мне и в моих силах, — дожевав и проглотив, подал свой голос старший, — То это им же и повредит. Они пожалеют о том, что даже подумать посмели о том, что я слабак. Чонгук на эти слова кратко кивнул и двое альф продолжили трапезу уже в тишине. Вроде друзья, а поговорить больше уже не о чем. Так думал Юнги, пока он не вспомнил то, о чем спрашивал у него Гук тогда, на балконе, когда он лишь стал королем: — Чонгук, — вновь позвал Мин альфу напротив, привлекая его внимание и отвлекая от еды. — Когда ты решил устроить свою свадьбу и что от меня для этого требуется? Я могу как-то помочь? — любезно предложил альфа и улыбнулся. Он был счастлив за Чонгука, потому что тот больше не будет один. У него будет семья и омега, которого, как он сказал, очень любит. — Ваше Величество, это зависит от вас. Как вы захотите, так и будет, — скромно ответил Чон и посмотрел на короля. — Как это «как я захочу»? Чонгук, это не моя свадьба, а твоя, поэтому все будет так, как захочешь ты или твой будущий жених, — немного удивленно сказал Юн, потому что свадьба человека, по его мнению, зависит от него самого, а не от кого-то другого. Даже если этот самый «кто-то другой» — король, — все равно. Счастье человека находится лишь в его собственных руках и ничьих больше. Гук не просто немного, а очень знатно и сильно поразился этим словам, которые произнес король. Рот его остался открытым от изумления, а глаза напоминали две тарелки — настолько много они раскрылись. — Н-но, господин, — хотел уже возразить этим, казалось бы, неправильным, со стороны Юнги, словам, но его опередили поднятой рукой, которая приказывала закрыть свой рот и не спорить. Чонгук послушно замолчал и опустил свою голову. Если все, что сказал правитель — правда, то Чон будет просто самым счастливым человеком на свете, потому что по закону государства Силла все свадьбы, какими бы они ни были, организовывает только королевская знать. Они решают, где будет проходить свадьба, кто будет на нее приглашен, как будут одеты молодожены, какая там будет еда, до скольки будет длиться торжество и самое главное — кто и чьим будет женихом. Видя это еле скрываемое довольное опущенное лицо, Юнги сам невольно улыбнулся и стал гордиться собой, потому что он смог осчастливить одного человека своим правильным поступком и решениям. Да, Мину придется многое изменить в правилах и законах. Нужно будет повыгонять всех пиратов с этого государства или по крайней мере запретить им трогать невинных особей слабого пола. Надо будет запретить видеться альфам в этом дворце с наложниками, потому что видя, как они боятся этих накаченных громил… В общем, жалко за ними наблюдать. В последующие несколько минут, никто и слова больше не произнес, а спокойно доели все, что было на столе, допили свой чай и разошлись. Первым ушел Юнги, имея желание осмотреть весь дворец, а Чонгук посидел за столом еще несколько минут, отдал приказ слугам все тут прибрать и сам ушел в сторону гарема, к Чжухону. Обрадовать его наисчастливейшей для них обеих новостью. Юнги же брел по коридорам, заворачивая за какие-то углы, которые старался запоминать по дороге, хотя подсознание знало все эти пути. Знало, куда какая дорога ведет. Знало, где что находится. В общем, знало все. Факелы и множественные свечи тускло освещали коридор, по которым ступала нога правителя и создавала уютный и даже слегка романтичный свет. Окон не было, да и дверей пока что тоже. Только бесконечный коридор и повороты. Дойдя к незнакомому месту, к незнакомой двери, где Мин не бывал еще за время пребывания в этом дворце, он остановился. Дверь была плотно закрыта, кажется на ключ, потому что сколько бы Юн не дергал за ручку — она не поддавалась, а когда Мин пригляделся, то заметил замочную скважину, из которой бурил яркий солнечный свет. Ключа у него, конечно же не было, но ему подсказывала его душа, что он где-то рядом и Юнги начал оглядываться по сторонам. Нигде, казалось бы, не было места, где мог бы быть спрятан ключ, но он рядом. Очень близко. Такое чувство будто оно вот вот упадет с потолка прямо на пол перед входом. Мин прислушался к этой подсказке его души и посмотрел наверх: маленький грязный золотой ключ был закреплен в небольшой трещине в стене, к которому альфа сразу потянул свою руку. Достать этот самый золотой ключик было задачей не такой уж и простой, потому что она была буквально зажата в камне. Видно, что ее давно оттуда не вытаскивали. Юнги дико интересно, что находится в этой запертой комнате, а потому прикладывает немало усилий и все же вытаскивает оттуда отмычку. — Наконец-то, — прошипел про себя Юнги, когда расслабился и отдышался. Недолго думая, Мин вставил ключ в замочную скважину, однако и тут пришлось немало попотеть, потому что и дверь и ключ, как и предполагал Юнги, были очень старыми. В конечном итоге, дверь поддалась и паз щелкнул. Юнги ногой вышиб дверь, потому что опять же из-за многолетнего неиспользования этой двери она успела как-то застрять да так, что когда дверь чуть-ли не отлетела, с щелок посыпалась земля. Между тем, Юнги удивило не это, а то, что находилось в этой комнате, если это вообще можно так назвать. Нет, все же это не комната. Это целый сад, где растут прекрасные цветы. Казалось, они были краше тех, что растут на улице рядом с фонтанами. Множество пионов, роз, ромашек и других прелестно пахнущих растений. При этом они каким то образом проросли даже через стены, поднимаясь кривыми цветочными ветками вверх к потолку. Много места для того, чтобы походить, даже побегать, просто подурачится, как ребенок и насладится этим местом. — Неужто об этом месте никто не знает? — громко задал сам себе вопрос Мин и прошел вглубь сада, улавливая, что основные здешние цвета — это белый и нежно-розовый. Запах здесь тоже стоял такой же прекрасный, как и выглядела в общем все это место. Только вот, что интересно становится альфе, рассматривая каждый уголочек, так это то, как же все эти цветы тут растут вообще, если сюда никто не ходит? Кто их поливает, что они выросли такими большими и пышными? Кто землю от мусора чистит, раз она чистейшая и в ней нет ни единого камушка или лишней травинки. Объяснению просто не поддаться это явление, которое встретил Юнги.

BTS — Black Swan (slow ver)

Еще, что очень странно — Мин чувствует запах детства. Непристойно резко накатили какие-то воспоминания из того времени альфы, когда она еще шестилетним малышом бегал туда-сюда и не мог устоять на одном месте, впрочем, как и все дети в этом возрасте, стоило ему лишь глубже вдохнуть запах белых цветов и закрыть глаза в наслаждении. Но факт в том, что из дома то он практически вообще не выходил. Бегал лишь дома, когда играл вместе с отцом в разные игры. Тогда откуда взялись воспоминания о цветах и о их запахе? » — Чонгук, ты что, специально мне поддаешься? — обиженно пробубнил мальчик-альфа другому и опустил свой деревянный меч.» Юнги вздрогнул, когда вдруг услышал незнакомые детские голоса неподалеку. Он вышел из своих мыслей и устремил свой взгляд на источник голоса и увидел двоих детей, державших в руках мечи из дерева. На вид им обоим было лет семь-восемь. » — Нет, Юнги-хен. Просто ты очень силен во владении мечом, вот и выигрываешь меня постоянно, — ответил маленький Чонгук и, отложив игрушечное оружие в сторонку, подошел к своему другу.» Это я и Чонгук в детстве? — быстро догадался Юнги и принялся следить за дальнейшим поворотом событий в этом чудо-саду этих двух мальчишек, натянув на лицо милейшую улыбку. » — Правда? Как так? Нас ведь учил один и тот же учитель, — рассуждал старший альфа и почесал свой затылок. Он действительно не понимал, почему Чонгук думает, что Юнги сильнее него, ведь их обучают одни и те же учителя, тренеры, осматривают те же врачи, да и учатся они всегда вместе. — Ну, видимо, тебе это дано больше, чем мне, — ослепительно улыбнулся своей кроличьей улыбкой Гук и взглянул на Мина, что выглядел весьма задумчивым.» В последующие моменты, Юнги продолжал наблюдать за его детским воспоминанием, связанным с Чонгуком и видел, как он затем тоже вслед за Чоном отложил свой меч. Они вместе прошли к ограждению балкона, с которого точно так же, как и сейчас спускались красивые веточки, наполненные бутонами белых цветов. Мин не слышал их разговора, хотя на тот момент они не разговаривали и просто смотрели на ясное небо, где ярко светило солнце. Из-за этого самого солнца ребята наверняка щурились, но Юнги и этого сейчас не видит, потому что эти ребята стоят к нему спиной. Прошло так минуты три, если не больше. Мальчики так и не заговорили, а Юнги вернулся в свой мир, где он один стоял в этом саду и смотрел на чистое небо издали, не подходя к перегородке. Он раздумывал и старался понять все, что произошло за сегодняшний день, а в особенности то, что произошло буквально только что. Ему даже как-то стыдно перед Чонгуком, потому что они, насколько Мин понял, друзья с самого детства, а он ничего о нем не знает. С другой стороны, альфа, конечно, в этом не виноват, но на данный момент он очень хочет поговорить именно с тем Юнги, заместо которого он сейчас тут. Поговорить насчет всего: насчет Чонгука, насчет всех в этом дворце и насчет Чимина расспросить отдельно. Кстати о нем… » — Король Мин убил своего возлюбленного из-за измены и после этого сам покончил собой, потому что сошел с ума без него.» — вспомнил Юнги слова экскурсовода в том несчастном музее и для лучших раздумий все-таки подошел к белому забору и облокотился на нее, начиная активно включать мозги и смотреть при этом на небо. «Измена» — колоколом било в голове Мина. Интересно, это правда? Просто судя по его невинному лицу, взгляду и другим параметрам. Неужели этот милый омега действительно способен на измену? Внешность обманчива, как говорится. Но в любом случае, этого Чимина, в этом мире, никак нельзя сравнивать с тем, что находится где-то далеко… Это не он. И Юнги надеется, что тот Чимин не способен на столь гнусный поступок. А может тогда не сам Пак изменил, а его подставили? Или его принудили? Тогда что же, изнасилование получается? Потому что если это и есть та самая ошибка, о котором говорил историк… Юнги совершил ошибку убив Чимина, а омега допустил неточность… Изменив? Что-то не просчитав? Или все-таки у него сил отмахнуться от кого-то не хватило? В любом случае нужно быть осторожным. Не верить всем подряд и пытаться проводить расследование самому, если вдруг когда-нибудь до альфы дойдет новость о предполагаемой измене. Без чьей-либо помощи. На крайний случай попросить помощи у Чонгука. Смотря на небо, которое стало покрываться чистыми и белыми облаками, Мин задумывался над важными вещами. Это странно. Этот сад действует на него так, что он начинает что-то придумывать, раздумывать дальнейший ход действий и потихоньку начали появляться ответы на некоторые вопросы, которые так его интересуют? В таком случае, нужно будет чаще сюда приходить, дабы побыть в одиночестве и полностью погрузиться в свои мысли. Юнги кивнул самому себе. Перед выходом из сада напоследок еше раз взглянул на небо, где уже плавали большие и белые, словно сахарная вата, облака, мешавшие солнцу ярко покрывать землю своим светом и дарить тепло народу. Прекрасная погода и Мин искренне надеется, что хотя бы ближе к вечеру, его настроение будет таким же. Альфа, выйдя из сада, заперев дверь на ключ и положив туда, откуда взял, медленно направился обратно к своим покоям. Торопится ему сегодня некуда. Единственное, что на сегодня планировалось это сходить к Хонджуну, а потому можно погулять и насладится одиночеством, как Юнги и любит. Ни охранников, ни папы, ни слуг — никого нет рядом. Только он и это прекрасно. Примерно через двадцать минут Юнги дошел до входа в гарем и тут тишина и покой нарушились. Везде слышались голоса: смех, разговоры и ругань. Тут Мин прислушался: — Как ты мог вступить в ссору? Да и еще и подраться? Ты о чем думал вообще? Да заткните вы все уже свои поганые рты! Только говорить, ржать, как лошади, есть и спать и умеете! Больше ничего делать не хотите, невоспитанные скоты! Как можно было набросится друг на друга так? — слишком громко кто-то отчитывал кого-то в гареме. Видимо, что-то серьезно произошло, раз один из слуг так громко и гневно отчитывает, как выяснилось позже, всех омег гарема. Юнги подошел к месту инцидента, но встал чуть поодаль ото всех, ибо хотелось знать, чем все это закончится. Один омега-слуга крепко-накрепко сдерживал взбушевавшегося наложника справа от того, кто кричал громче всех, а другой омега-слуга, стоящий напротив предыдущего, удерживал спокойного снаружи Чимина. Нет, даже не удерживал, правильнее будет сказать — прикрывал собой. — Пак Чимин, в качестве наказания спишь сегодня на полу! — крикнул альфа и посмотрел на названного, но тот даже бровью не повел, что раздражало сильнее. Когда этот громкий до жути альфа хотел снова сказать пару «приятных» слов Паку, какая-то добрая душа заметила неподалеку стоящего Юнги, округлила глаза и поклонилась. Эти действия заставили всех устремить свой взгляд на короля, а потом в подчинении поклонится и выстроится в один ряд. Только тот альфа и двое омге-слуг остались стоять посередке. Мин, смирившись с тем, что его заметили, прошел вглубь гарема и подошел прямо к тому альфе, который никак не поднимал головы. — Что здесь происходит? — без капли злобы задал вопрос Юнги, смотря прямо на слугу, а затем проходясь взглядом по всем, кто присутствовал в этом зале. В том числе он обратил внимание и на Чимина, на котором он на пару секунд задержал свой взгляд, но позже опять перевел его на альфу напротив. — Ваше Величество, прошу прощения за столь неприятнейший конфуз, просто наложники не сумели что-то поделить, вот и влезли в небольшую ссору, — пытался оправдаться альфа, все ниже склоняя свою голову. Стыдно за других, кажется. — Небольшую? Судя по тому, что вас слышно на другом конце дворца, ссора как раз-таки не такая уж и маленькая, я прав? — Безусловно, господин, — тут же поменял свое мнение слуга напротив, — Миджун и Чимин сильно поссорились, дошло до рукоприкладства, которое нам удалось остановить до того, как они могли нанести друг другу серьезных травм. — Я не виноват, это Чимин на меня накинулся, словно дикая озверевшая собака, — влез в разговор один из стоявших в колонне наложников и гордо поднял свою голову, свирепо посмотрев на Пака. — Замолчи! — шикнул альфа напротив Мина и устремил свой злобный взор на него, на что тот сразу же принял свое прошлое положение — с опущенной головой и слегка наклонившись. Альфа-слуга вновь виновато посмотрел в пол, повернувшись к Юнги. Мин цокнул, отрицательно покачал головой, в знак а-ля «ой блин» и пошел в сторону выхода, но остановился перед Чимином. — Зайдешь ко мне вечером на пару слов, — наклонившись к уху омеги, прошептал правитель и все-так ушел в направлении своих покоев. Пак остался стоять на месте с опущенной головой и бегающим по полу от страха взглядом. Его не просто так позвали. Что от него хотят? Его изобьют? Казнят? Ведь он действительно первый полез драться. Когда король ушел, все, кроме Енджуна выдохнули с облегчением и подняли свои головы. Чимин же не торопился этого делать. Ноги его начали дрожать от страха за свою жизнь и здоровье. — Чего расслабились? — вновь своим омерзительным голосом выдал Ен. — Наводите быстро порядок, а потом на обед пойдем, а ты морально готовься к наказанию. Король тебе не я, — обратился он в конце к Паку, который на эти слова поднял свою голову и посмотрел на альфу жалобным взглядом. Тот цокнул и ушел по своим делам, пока остальные омеги гарема вновь начали смеяться и потешатся над Чимином.

***

Уже вечерело. В покоях правителя летала спокойная и уютная атмосфера. С открытых дверей к балкону в комнату заходил приятный прохладный ветерок. Юнги ничем таким примечательным не занимался до этого времени с тех пор, когда пришел с сада в свою комнату. В обеденное время ему принесли поесть и он с удовольствием покушал в одиночестве. Потом к нему зашел Чонгук, сказал, что завтра нужно будет пройтись по городу, чтобы оценить всю ситуацию с торговлей крепостных, а после и запретить продажу омег законом. После они разговорились на различные отвлеченные от политики темы. Говорили обо всем и одновременно ни о чем, а потом Гук ушел, сказав, что нужно проведать Чжухона.

JIN — Yours.

На данный момент Юнги наслаждается прохладой и сидит у себя за столом, занимаясь делом, которое он так любил, живя в современном мире. Он пишет стихи. Уже много вдохновения у него скопилось за эти дни пребывания здесь, поэтому он взял чернильницу и начал активно писать и рифмовать все, что лезло в голову. Через десять минут, когда в дверь постучались три раза и Юнги оповестили о том, что к нему пришел омега, он отложил свою ручку и подсчитал четырнадцать полных дописанных строк и начавшуюся, но не дописанную пятнадцатую. В комнату со сразу опущенной головой вошел Чимин и поклонился. Юнги поднял свою голову и посмотрел на него. — Здравствуй, Чимин. Прежде, чем начать, послушай пожалуйста, что я только что написал:

«Стихи о любви, стихи про любовь, Как будто две памяти встретились вновь. И солнце сжимается в капле дождя, Но чувства уменьшить до капли нельзя. А льдинки на ветках не тают зимой. Как твой нерешительный голос и мой. И если мечты о любви улетят, То им никогда не вернуться назад. И как без ответа остался вопрос, Расскажет история облачных грёз. Всё это бывало тысячи лет, Но вот до сих пор не получен ответ. И нужно ли чувства прятать в словах? В картинах, сюжетах, мелодиях, снах? Но…»

дальше я не дописал, — нервно проболтал Юнги и почесал затылок. Он никому не читал свои стихи, но тут ему стало слишком интересно мнение окружающих на его хобби. — Как тебе? — Господин, это прекрасно, — тихо выдал Пак не поднимая головы. — А если серьезно? Я хочу, чтобы ты оценил мой труд, как писателя, а не как короля. — Я вполне серьезно, Ваше Величество. Я раньше никогда не слышал стихов, но я думаю, что то, что написали вы это более, чем восхитительно. — Хорошо, подними свою голову, — через пару секунд раздумий сказал Мин, смотря в упор на Пака, который слегка сжался от просьбы, но голову все же послушно поднял. Он не смотрел на Юнги. Опять. Смотрел куда угодно: на чернильницу, на дверь, ведущую в балкон, на ложе короля, — но только не в глаза Его Величества. — Ты меня боишься? Почему ты дрожишь? — заметил Мин и пристально посмотрел на еще более сжавшегося Пака. Чимин поджал дрожащие губы, будто бы стараясь не заплакать, а потом все же, наконец, посмотрел на короля жалостным взглядом, резко подбежал и сел встал перед ним на колени, низко опустив свою голову: — Пожалуйста, не бейте меня. Я…я могу все, что хотите сделать…только не наказывайте, пожалуйста, — слезно умолял Чимин у шокированного Юнги, которые сидел и не понимал происходящего. С чего Пак вообще взял, что его собираются наказывать или бить? Кто ему такую ересь сказал? Юнги встал со своего стула, наклонился к Чимину и поднял его за плечи. Затем взял его лицо в свои ладони и заставил посмотреть на себя. Его глаза были намокшие. — С чего ты решил, что я буду тебя наказывать или тем более бить тебя? Буквально вчера я обещал тебе, что ты будешь в безопасности и я сдержу свое слово, — тихо говорил Юнги, боясь спугнуть итак зашуганного очередными глупыми сплетнями о нем омегу. — Н-но как же? Я…я ведь участвовал в драке и устроил беспорядок в гареме. Енджун сказал, что меня накажут по полной мере строгости. Но, господин, я не виноват! Меня спровоцировали, — не смотря в глаза правителя быстро и еле разборчиво тараторил Пак. — Я тебе поверю, если сейчас успокоишься и расскажешь мне, как все было, — Юнги взял руку Чимина и повел в сторону своего ложе, усаживая его на приятную мягкую ткань, а затем и сам сел рядом, готовый слушать версию всего произошедшего. Сначала Пак долго и упорно молчал, стараясь мысли собрать в кучку и не наговорить какой-нибудь ерунды. — Только пообещайте, что не будете смеяться, — наконец подал свой голос Пак, теребя край своей рубашки своими пальчиками от дикого волнения и страха. На согласный кивок Чимин продолжил говорить: — Миджун все время распускает про меня слухи. Раньше я не обращал внимания на это, потому что в основном я ничего не слышал, но сегодня он не стал стеснятся моего присутствия и сказал всем, что на самом деле я из семьи богатых купцов, которым я просто надоел, вот они и решили продать меня пиратам. Я…Я не смог совладать над собой. Я очень сильно разозлился при упоминании своих родителей и… — Пак замолчал, не в состоянии произнести это слово. Юнги понял это и накрыл дико дрожащую ладонь младшего своей. — Понятно, — король нервно прикусил свою нижнюю губу и отвел взгляд, сжимая омежью ладонь в своей. — Послушай, — он вновь взглянул на младшего. — Как бы обидно сейчас не прозвучало, Чимин, научись контролировать себя и тогда от тебя отстанут. Если же нет, то знай, что ты в любое время можешь зайти ко мне и все рассказать. Я тебя послушаю, а негодяев поставлю на место, будь уверен. Ежели меня не будет в покоях, когда придешь, просто подожди меня возле дверей или скажи охране, чтобы впустили. Я им скажу, что тебя можно пускать сюда в любом случае, хорошо? Не бойся все мне рассказывать, я ведь не бессердечный. Войду в положение. «Особенно в твое» — подумал Юнги, но озвучивать эти слова не стал. Он лишь наблюдал за меняющимся выражением лица младшего. Но прежде, чем тот что-то успел сказать, Мин произнес: — Ты пойдешь к себе или останешься тут на ночь? Я планировал сегодня не спать, — соврал Мин. Конечно он будет спать, просто пугать сейчас и заставлять думать не о том младшего нет никакого желания. Пак опустил свою голову и густо покраснел. Понятно. Ясно, чего он хочет. — Я не хочу спать на полу, — проскулил омега и стыдливо закрыл глаза, а Юнги на эти слова лишь засмеялся и откинулся спиной на кровать, ложась туда в позе звезды. — Ну почему вы смеетесь? Мин лишь сильнее засмеялся с выражения лица младшего, когда тот повернулся к нему и посмотрел ему в глаза. Недовольный, смущенный, красный, словно спелый помидор и совершенно ничего не понимающий. Когда Мин успокоился, то поднялся и сел на кровати, смотря на Чимина, который все еще был смущен таким завязавшимся недавно разговором.

***

Настанет ночь. Все в гареме уснут и только Юнги будет сидеть за своим столом, как бы, сочиняя стихи, но он будет смотреть на спящего у него на кровати Пака, который просыпается от любого шороха. Лишь где-то через три часа он встанет со своего места за столом и прямо в этой одежде залезет к Чимину под одеяло, обнимет его и уснет вместе с ним крепким сном.